Любопытство волка сгубило

Вильгельмине всегда удавалось скрыться от дотошных глаз наседок-подружек Августы, что уж говорить о прятках от нее самой. Умение не раз играло на руку, позволяя исподтишка провести задуманное. Вилли спряталась в штаб-квартире, совершенно не зная о днях календаря, злобных эльфах и прочих живностях. У семерых нянек дитя лоб расшибет, верно говорится в пословицах, ведь страшное произошло на глазах. Вилл было достаточно запомнить, что надо залезть в камин и произнести пункт назначения. Раздобыть Летучий порох — самое простое. А защиты между Норой и Гриммо не существовало как таковой, каминная сеть не ограничена. Почему Вилл пришло в голову сделать то, что не приходило в головы чрезмерно активным детям Уизли, тоже удивительная вещь, тем не менее остающаяся фактом, высеченным на кости. Но началось все с безоблачного приглашения Молли угоститься пирогами, и теплая чаевная беседа увлекла женщин. Мальчишки гоняли на метле, Джинни оставили на присмотре у Артура, хоть та и рвалась к развлечениям братьев. Невилл с горящими глазами слушал Билла о его успехах в полетах. А Рон гордо пятил грудь вперед, хорохорясь успешными братьями перед другом. Вильгельмина осталась в комнате, она слышала одновременно стук мяча во дворе, отрывки голосов Молли и Августы, точно звучавших в контексте сплетни, а еще успела поймать момент, как Джинни удрала в гараж. Временное окошко возможности было столь маленьким, что очаровало, лишив здравого смысла. «Особняк, Площадь Гриммо 12» — отчетливо произнесла Вилл, бросив порох к ногам. Девочку замутило при перемещении. Она ненавидела все магические пути передвижения, кроме как на транспорте, на котором и то голова норовила смешать видения до состояния каши. Она отшатнулась от камина, придержавшись ладонью за спинку кресла. След сажи мазнул по ткани, она похлопала, вынудив только подняться пыль и не особо решив проблемы. Стоило торопиться, пока ее не хватились, это Вильгельмина ясно понимала. Лонгботтом разрывало от желания сунуться в детскую и всё-таки разузнать секреты комнаты, а после помчаться в библиотеку, но она знала, что важнее всего встретиться с Люпином. Сложно сдерживать в себе раскрытую накануне тайну, свидетелем которой она стала. Эмоции закипали, тревожа спокойствие жизни. Вилл слышала шум, вторивший ее шагам. Она была наслышана о домовике Гриммо и припустила быстрее, ее преимущество перед магией старого эльфа — детская проворность, и упускать шанс не намерена. Уже стемнело, светильников здесь не зажигали, тонкий отсвет лучился с длинных стекол древних окон. Вилл устремилась к западному крылу, повторив свой маршрут и не заблудившись. Ей стоило запомнить, что если она следует верной дороге, ничего хорошего ждать не следует. Отворенная дверь вела к комнате с плотно завешенными портьерами, ее встретила глухая темнота. Сиплые выдохи от смыкаемых альвеол легких выдавали звуки глубоко больного человека. — Папа, — нерешительно подозвала Вилл. Тело тяжело поднималось с кровати. Девочка испуганно двигалась вперед, вслепую продвигаясь по едва различимому силуэту света, проливаемому ей со спины. — Папочка, — сорвалось почти одновременно с тем, как луна затянулась тенями. Коготь разорвал ткань подгрудка. Вилл рвано выдохнула, зашлась в хрипе, а крик потонул в крепко сомкнутых тканях горла. Слезы застряли в уголках глаз, а уперто сжимаемая челюсть сверкнула углами, отточив квадратное лицо. Люпин вновь и вновь рисовал себе в голове картину вечера, пытаясь подставить деталей, которых не знал. Как Вилли удалось умыкнуть от пригляда Артура? Наверняка задремал, читая инструкции простецов, очки соскользнули по плечу, и он спал в самой немыслимой позе, а после подорвался, услышав шорох в гараже, где копошилась Джинни. Наверняка суета, царившая в густо населенной Норе, и отвлекла их от еще одного ребенка. Его собственного. Но вот как она умудрилась прокрасться в Гриммо, где он обитал последние годы? Как нарвалась на момент его превращения? И какие магические высшие силы уберегли девочку выскочить из укрытия в момент, когда не было плотного света луны? В голове Люпина никогда не складывалась полноценно собранная хронология, чтобы со всеми мелочами. Но всегда ее лицо, слова той ночи и слова последующих лет. — Из псовых я предпочитаю лис, — прохрипела она четко и сухо, отплевываясь от следов крови на губах. Люпин не вполне понимал, что как только свет луны проник в комнаты и свел его с ума, вытаскивая из человеческой оболочки волка, Вильгельмина свела имевшиеся детали в самый напрашивающийся жирный вывод. Долгие отсутствия — календарь — метаморфозы тела. Девочка поняла, что перед ней вервольф, хоть Люпин, рассказывавший ей про магических тварей, всегда огибал тему оборотней, не вдаваясь в подробности. Коготь скользнул по межреберью, лязгнул по кости. Вилл жгло тело, она плевала пенистой кровью, и больше ни слова не могла сказать. Она пятилась назад от кровати, теперь рассмотрев металлические путы, сдерживавшие Люпина. Глупая. Любопытная дура. Всегда иронично отзывалась об участи Джейн Доу, не называя ее матерью, но что теперь? Сама сгинет еще быстрее. Судьба имела изысканное чувство юмора, выдвигая кармические отыгрыши. Металлический вкус расплывался во рту при хриплом кашле, Вилл ловила себя на нарастающем головокружении, когда услышала звон столкнувшегося стекла, и растеклась в падении. И даже не ощутила удара. — Малолетняя идиотка, — надменно и медленно пролилось над головой Вильгельмины. Сковывающее заклинание скрутило вервольфа, и поздно подоспевшее зелье было насильно влито в рот. Если кто и понимал последовательность истории более-менее полно, это был Северус, изрядно утомлённый уже на этапе просьбы сварить зелье. Он как чувствовал, что за этим будет крыться нечто более напрягавшее. Волчья туша обмякла, Северус, подхвативший девчонку, захлопнул двери. Зелье еще оставалось, он окропил им губы и залил края раны. Был плюс в том, что кровь обильно изливалась из тела, тем меньше вероятность заражения. Но стремительно бледневший ребёнок внушал испуг. Дамблдор явился по зову подозрительно быстро, Северус никогда не замечал за директором такой пунктуальности. Старик тяжело сочувственно вздохнул, магия просочилась сиянием с его палочки и окутала грудину малышки. — Это лишь первая помощь. Но как же Лонгботтом повезло, что ты оказался здесь в нужное время, Северус, — Снейп лишь повел бровью, показывая свое сомнение касательно верного времени. — Папочка, — лихорадочно захныкала Вильгельмина, голос ее вырывался только сиплыми бессильными выдохами. — Бедняжка думает?.. — Дамблдор покосился взглядом наверх и еще тягостнее вздохнул, с сожалением погладив волосы девочки по пробору. — Можно подумать, Люпин сам на себя не грешит, — Северус не потупился от осуждения в лице директора. Он не стеснялся высказывать своего мнения и давно свыкся с трудностями взаимодействия с Альбусом. — Надо доложить ее опекателям из госструктур, особенно колдомедику следует ее осмотреть. — Это успеется. Необходимо ей перед этим помочь. Дамблдор не озвучил просьбы, если можно назвать его косвенные указания просьбами.

***

— Должен признать, это моя вина. Я накладывал заклинание только на путы, на весь дом Гриммо не выходило из-за местного домовика. И с каминной сетью я оплошал. Кто мог представить, что Фиделиус, учитывающий исключения, в том числе Нору, оказался лазейкой для прыткой Вильгельмины? Никто не ожидал, что она проникнет в Гриммо. — У Вас долг перед Вильгельминой, Альбус. И в силу определенных обстоятельств для нее это покровительство будет абсолютно не лишним. — Согласен. Ваша правда. Сделаю все, что возможно, с моей стороны. Вилл лихорадило. Подгрудок ныло и жгло. Растянутые края раны обдавали травяными отварами и смазывали мазями. Давали сваренное зелье и наблюдали за нитью пульса. — Северус, что скажешь? Память девочки была зачищена, следов совершенно точно не осталось. Но отчего-то в ней сохранилась неприязнь к Римусу. Вильгельмина стала холодно и отчужденно относиться, избегала встреч. И объяснений тому решительно не было. — Разве возможно, чтобы так проявлялись остаточные воспоминания после стирания памяти? — Мисс Лонгботтом, определенно, точно лишена воспоминаний о минувшем полнолунии. Разве что она обладает способностью оставлять закладки в разуме и маскировать их наличие. В чем я лично сомневаюсь, видя перед собой обычного ребенка. — Переговори с ней повторно, Северус. Нам необходимо убедиться в том, что девочка себе не навредит этими знаниями. — Как скажете, директор, — процедил Снейп сквозь плотно сжатые губы.

***

Можно подумать, Северус питал теплые чувства к детям и интересовался ими. И разве можно было взрастить в себе великую любовь к ним, видя перед собой Вильгельмину Лонгботтом? Она нарочно поддевала и вынуждала выходить из себя. Может, Лонгботтом попросту ко всем питала неприязнь, и увиденная картина взаимоотношений ее и Люпина носит самый что ни на есть обычный характер? На вопросы она отвечала колко, а при попытке просмотреть ее мысли думала о стольких вещах одновременно, что вращение образов жужжало роем пчел. Виду, что она сосредотачивается и напрягается, Вилл не подавала. И единственное, что было ясно, она — классический представитель вредной детской общины. Смущало Северуса несоответствие характеристики с поведением девочки. Ему ясно дали понять, сколь уважительно она относится к старшему поколению, на деле же казалось, что снова ему нахваливали избалованную дитятку. — Вы легилимент? Я чувствую, как Вы снуете по моим мыслям. — Разве маленьким леди положено дерзить и использовать слова вроде «снуете»? — А как еще быть с беспардонным обращением и поддерживать гигиену разума? — Не планирую перебрасывать риторическими вопросами, мисс Лонгботтом. — Так что Вы искали в моей голове? — То, чего в ней быть не должно. — Если Вы о виде моей бабушки в ночной рубашке, да, я не хотела обзаводиться этим знанием. Снейп подавил желание шумно выдохнуть, сопровождаемое руганью. Ему говорили, что Поттер прикладывал руки к воспитанию девочки. Кто бы мог подумать, что воздействия хватало с малого возраста и на столь долгий срок. Как въедливый ингридиент зелья, не меньше. — Мне необходимо обнаружить, что Вам известно о полученном Вами ранении. Вас не смущал рубец? Вилл чувствовала жжение в мыслях, при моргании ее словно подбрасывало волной изнутри, и глушащее ощущение неверности происходящего давили на мозг. Но отнюдь не подкидывали ответов. — Предпочту дождаться ответов от Ларсона, — девчонка сухо парировала и игнорировала дальнейшие вопросы. Принуждение воли при проникновении в сеть воспоминаний ничего не дали. Руки Вильгельмины поникли, повиснув по бокам ее щуплого тельца. В витиеватых сетях вспышек воспоминаний не было решительно ничего важного. Всполохи света при переключении фокуса внимания, Северус ощутил скольжение капельки пота по лицу. Девочка имела своего рода резистентность к воздействию. Просматривать видения было тяжело, картинки туго шли, замедленные и размытые. Глупые пересуды с ровесниками, семейные сборища, Северус уже хотел бросить бесполезное занятие, как началось хаотичное движение, становилось все сложнее удержаться в разуме. Мужчина просматривал равнодушно, его не столь сильно удивляли способности девочки, все равно она вряд ли станет их развивать, так что толку от ее природных данных. И только при давних воспоминаниях, когда она совсем себя не осознавала, Снейп вздрогнул. Ласковое «Вулфи», складывание ладошек к ее груди, щелчок по носу и мурлыкающее напевание мелодии, пока -она- укачивала девочку, тряся ногой в такт. «Спи, малышка» и столь же резкое смазывание изображение к холодным стенам Мунго. — Она ничего не помнит, — скупо бросил Северус. — Только Вы и сами могли это увидеть. — Разве у тебя не выйдет лучше меня? Снейп не был уверен, что великий Дамблдор ставил его талант выше собственного. Вызывала вопросы и рассеянность. Разве только даже самые могущественные способны оступаться и ничего не понимать. Дамблдор и не думал отстранять Римуса, как-либо изолировать, лишь попросил тщательнее следить за дачей зелий. Северус настойчиво напомнил о надобности связи с Невыразимцем и колдомедиком.

***

Вильгельмина лежала на больничной койке, Сноу подхватил Эндрю за локоть и вывел из палаты, тяжело дыша от злости. — Представь только, она пережила это повторно. — Не совсем повторно, мы не можем ручаться, что первое нападение было от вервольфа, к тому же в первый раз ее ещё и не было... — Это ужасно, Эндрю, и нечего тут копать! Ты ее грудину видел? Ее разворотили в мясо, когда она потянулась к тому, кого посчитала отцом, она... Уайт безвольно покрутил палочкой, теряясь в мыслях. Слабый неоформленный свет умчался с посланием прочь. Ларсон ощутил подступающую ярость, какой уж тут Патронус с отчетом, когда в глазах Эндрю должна быть злость от несправедливости и неправильности. — Странное дело, мы постигаем магию, складываем в текст и внедряем в умы детей. Но никто мне так и не объяснил толкование Патронуса. Как может быть, что я его еще призываю, свет его ослепляет, когда то, что я повидал, должно было выжечь все светлое? Сноу сжал кулак. Хоть Эндрю и не проявлял эмоций, это не значило, что его не заботила судьба Вильгельмины. — Я не изучал эстетическую медицину, и ничем не смогу ей помочь как будущей молодой девушке, но я по максимуму сращу края раны. И не включу этот инцидент в ее личное дело. Но ты тоже должен будешь умолчать. У Ларсона выбора в любом случае не было, ему еще нужна помощь Римуса, к тому же Дамблдор бы так просто не позволил лишить его фигуры на поле боя.

***

Но это не означало принятие Августы. Если маленькая девочка сумела сложить даты, что было говорить о той, кто уже заподозрил неладное, ведя календарь посещений. Лонгботтом была опытным травологом, прибегала к посадке на растущую луну, потому странные исчезновения маячили в разуме, просто она не желала принимать их во внимание. — Не ты ли напал на девочку, эту несчастную Джейн Доу? Римусу тоже хотелось пройти процесс очистки памяти. Он помнил самые крошечные отрывки. Но душераздирающее «Папа»... — Мне вину перед Вильгельминой не искупить. Но что до Джейн Доу, мы не знаем, как оно было, Августа. — И пока мы не знаем, я не желаю видеть тебя в нашем доме. Сначала его отсекла Вилл, а теперь был прямой и беспрекословный запрет Августы. Люпин принял удар судьбы. — Хорошо. Я продолжу отправлять финансовую поддержку. И прошу хотя бы изредка писать, как она. Только этого не отнимайте. — Тебя спасает только поддержка Министерства и Дамблдора. Но только попробуй оступиться больше, с твоей могилы не сведут волчий аконит. Лонгботтом ничего не ответила на его просьбу. И Римус остался наедине в тяготе вязкой вины. — Конечно, какое тебе дело, смазливый мальчишка. А что девочка будет ходить со шрамом — чужие заботы. Никогда еще Римус не чувствовал себя настолько неправильно, что он выжил при стычке с оборотнем и относительно легко отделался. Ведь, в конце концов, не будь расовых притеснений, он и вовсе хорошо зарабатывал, питался толково, не был худосочным и вымотанным человеком в потрепанной одежде. — Она чудом выжила, Августа, какой шрам. — Вильгемина уже выжила, это дело былое и не твоей заслугой. Но ей еще жить. И жить она будет со шрамом на всю грудину, понимаешь ли! Августе не было дела до того, как он обделял себя, максимально отдавая доходы на воспитание Вильгельмины. Она плевать хотела на его помощь Ордену и Министерству. Римус себя проявил во всей красе, какие уж теперь аргументы?