Твоя реальность

Вожатый проснулся, поднялся и, потянувшись, почувствовал, что что-то неправильно: какое-то утро не утреннее, солнце… нет, солнце достаточно солнечное, но вот он, Семён, какой-то недостаточно семёнистый. Но эту мысль парень решил оставить до худших времён и улыбнулся открывшей глаза Монике. – Проснись и пой! – радостно заявил Вожатый. Конечно, будить девушку после долгой и насыщенной ночи было преступлением, но ведь она – партнёр по преступлениям.* – Взвейтесь кострами, синие ночи, мы – пионеры, дети рабочих, зя-я-я! – отозвалась девушка, и оба рассмеялись. – Сём… – М? – А что это у нас там лежит, у входа? Всё-таки не утро не утреннее, а дом-крепость какой-то не крепостной! Действительно, можно было заметить несколько предметов и листок бумаги на полу. Можно. Если ты не Семён с отрицательной внимательностью. – Хм. – Вожатый оценил находку и показал. Три фонарика. – Что интересно, все такие у меня были в детстве. Точнее один такой и один другой, просто второго здесь сейчас две штуки... Моника резко замахала руками, мол, отбой, не надо думать про то, что и детство – фантазия, вымысел, симуляция, а сейчас оно просачивается в лагерь.* Недоверчиво косясь на окно, японка прикрыла рукой грудь и встала рядом. Действительно – два тонких серебристых фонарика с зелёными вороночками у ламп и один потолще, помощнее с красной. – А что в записке? «May the 1st be with u! Прихватите и не опаздывайте на линейку. Не заскучаете. Правда-правда!» – Да пребудет с тобой Первомай! – резюмировал Вожатый. Моника приложила палец к губам. – Похоже на приветствие из «Звёздных войн». Только там каламбур «Force» и «fourth».* Семён кивнул. – Ну, это советские лазерные мечи! Кумачово-красные! Моника отмахнулась. – Ну тебя с такими шутками. Пошли уже! То, что переместиться к умывальникам не получилось, не просто раздосадовало Семёна, в отличие от более беззаботной Моники, а даже разозлило. Но будто можно было что-то с этим делать – только идти. Пешком. – Стройся. Равняйсь. Смирно! Наконец вожатая была довольна подопечными, идеальной линией. Ольга Дмитриевна прокашлялась и заговорила с максимально суровым видом, на какой была способна. – Выяснилось, что среди нас есть товарищи, которые нам вовсе не товарищи! – по строю пробежал шепоток. – Буду откровенна. «Ну, уж будь, просим-просим», – недовольно подумал Вожатый. – Как было установлено, наш друг Симон вовсе не Симон! Вдох-выдох. Ещё шуток про «semen»* не хватало. – …а Дарт Пионэрас! «Ба-ла-ган!» – только и успел подумать парень, прежде чем пионеры расступились, образовали кольцо и… повытаскивали бластеры? Семён прищурил один глаз, а Моника растерянно улыбалась. – Держать на мушке! – скомандовала Ольга Дмитриевна. «Вы. Что. Себе. Позволяете?! Боты!» – уже внутренне кипел Вожатый. И всё же… – За спину, – бросил он японке. – Эй! Здесь и так много красного и никакой нужды в трупах и искуплении!* – отозвалась Моника. Семён на миг улыбнулся. Вожатая же зарычала. – Р-разговорчики! И девушка тут же послушно спряталась, а Семён поднял согнутые руки. В такое положение его ещё не ставили. Позорное, опасное… «Ух, я вас за такое…» – тело будто переполняло, разрывало от рвущегося гнева. – Последнее слово! – крикнула Ольга Дмитриева. Кривая ухмылка на лице стала напоминать трещину. – Абсолютная вла-а-асть! Из растопыренных пальцев хлынули молнии. Бойцов затрясло, кто-то застонал, а кто-то, особенно плохо подготовленный, и упал. Это раззадоривало. То, что Вожатый держал в себе, прорвалось. На лице засиял кровожадный счастливый оскал, молнии обрели лиловый оттенок и разрослись – расширились, удлинились. Достать всех, каждого и прожарить до корочки. И чем больше страданий, тем больше экстаз, тем больше силы. Так можно продолжать чуть ли не вечно. Но… Несколько цветных световых мечей закрутились среди молний и собрали её – будто паутину на палки. Семён сжал кулаки и потянулся к фонарику, который вовсе не фонарик, как и он – не товарищ. Но сначала… Вожатый махнул левой рукой небрежно, но будто преодолевая сопротивление воды. И волна ударила в противников – они разлетелись. Как сухие листья на ветру. Как школьники после одиннадцатого класса.* И только Мику из этой группы как стояла, так и осталась стоять напротив, весло улыбаясь. Лишь хвостики задорно взметнулись и опустились. – Силы. Джедаи. Ситхи. Первомай. Ты мне объяснишь хоть что-то?! – выкрикнул ей Семён. Полуяпонка закивала и выбросила вперёд руку с подозрительным серебристым цилиндром, загадочно раззявившим две пасти. Вдоль земли вытянулся зелёный клинок. – Это радиус! – Вторая пасть выплюнула второй такой же клинок. Световой посох активирован. – А это диаметр!* Вожатый взвыл: в чём-чём, а в объяснениях в области геометрии он пока не нуждался. И тут голос подала Ольга Дмитриевна, пытавшаяся вернуть бойцов в строй. – Дружок-пирожок! Тобой была выбрана неправильная сторона силы! Кружок любителей похабщины располагается парой зданий севернее!* Вожатый взвыл, и площадь задрожала, флагштоки рухнули, а памятник Генде треснул от основания до шеи. Голова грохнулась у постамента. Дрожащая Славя подле своей вожатой, хоть и вжав голову в плечи, активировала вторую половину своего золотистого посоха. «Посоха? Посоха! Джедаи не носят посохи! Да и у этой максимум посошок для грибов должен быть!» Начавшись как эпос, действо моментально скатилось в фарс. – Иу! Мы победим! – томно протянул Электроник, включив свой голубой меч. Сзади раздалось жужжание. Моника скрестила перед собой красные клинки и ухмыльнулась. Словно пламя из сопла, Семён выпустил на волю адски-красный поток. Меч – это продолжение руки, а Сила – воли ситха. – А вам отдельное приглашение нужно?! – вновь раскричалась Ольга Дмитриевна. – Ульйода! – низкорослая (кажется, ещё ниже обычного) девочка закивала и активировала два зелёных меча. – Элис! Женифер! Не стойте столбом!* Помогите Славе! И… И сама я! Тоже не стой! Усмехнувшись в ладошку, вожатая достала свой клинок. Фиолетовый – не джедай, не ситх, а чистокровный мазафакер.* Вытянув руку с оружием вперёд, женщина попыталась сделать максимально серьёзное лицо. – Ситх Симон, сдавайся! – Рус Иван, блин! – огрызнулся Вожатый. – Это «нет»? – уточнила Ольга Дмитриевна. Семён кивнул. – Тогда чего вы медлите?! Помогайте! И тут же взвизгнула, когда рядом не просто загорелись два алых клинка, но и последовали два взмаха. Обезглавленное тело Славяны рухнуло на землю. Самой же вожатой повезло больше: Электроник не только парировал предназначавшийся ей удар, но и отбросил хрупкую Женю. – Вы – в атаку! Разбирайтесь! – выкрикнула Ольга Дмитриева и атаковала Двачевскую. На Семёна с Моникой обрушился бластерный обстрел, но на этот раз они были готовы и заставили плазму зависнуть в воздухе всего лишь движением рук. – И давно леди – ситх? – смеясь от эйфории всесилия, спросил Вожатый. – Ещё до обучения телепортации. Я делала то, что считала нужным и правильным, а не что таковым считается. А это билет на тёмную сторону – в один конец. Хватит держать. Три. Два. Один! Небрежные взмахи – и все накопившиеся снаряды полетели назад к отправителям. Кто-то успел сообразить и укрыться, а часть с одинаковым «ух ты ж ё» упала замертво. – Руки, Двачевская, руки покажи! А потом я их тебе отрублю и запихну в… – кипятилась вожатая. – Туда, где солнце не светит! И узнаешь ты, что имя моё Господь, когда мщение моё падёт на тебя!* Алиса с трудом защищалась от мощных выпадов и рубящих ударов. – Ты была мне как чудесная девушка! Я любил тебя! – вопил Электроник. – Ненавижу!* – прошипела в ответ Женя. – Элис! Меняемся! – Да с радостью! Словно по учебникам, пара акробатических трюков – и Ольга Дмитриевна уже отпрыгивает от подсекающих ноги ударов, а Сыроежкин, прикрыв заплывший от удара кулаком глаза, отводит молнии мечом. Остаточные голубые искорки ещё пляшут на рыжих хвостиках, а соперники уже снова скрестили клинки. Семён сглотнул, увидев у грациозно подходящей Мику два активированных зелёных посоха. – Потанцуем? – прорычал Вожатый. – Принимаю ваш вызов, сэр! – весело отозвалась девушка. Где-то он это уже слышал… Моника же подалась вперёд и согнулась, отражая атаку безмолвно напавшей на неё Ульяны. Девочка наносила удары, подскакивая и будучи будто везде сразу, пользуясь поистине нечеловеческой прыгучестью и скоростью. Увы, отвлекаться и помогать кому-либо Семён просто физически не мог при всём желании. Благо, хотя бы превосходство в физической силе, подкреплённое просто бушующим недовольством и штормом Тёмной стороны, помогало не просто парировать и отступать, но и отбивать клинки. Но вот молния, уже нежно любимая, не принесла перевеса – разве что отвлекала руку со вторым посохом, а это уже неплохо. – Мику! Что это?! – прорычал парень и резко сжал выставленный вперёд кулак. – Ай! – взвизгнула девушка, отбрасывая перегревающийся посох с пережатым, скомканным соплом. И тут же, словно в танце, изогнулась, и Вожатого отбросило на камни площади. Ударился и поцарапался, но тут же вскочил и выставил вперёд клинок. – Спина… Моя спина… – и тут же Мику пришлось отвести в сторону несколько камней. – Я вернулся.* Итак, что за чёрт?! Девушка же атаковала молча, наступая, пользуясь преимуществом в скорости, гибкости и заставляя молнии будто стекать на землю. – Ой! – и всё же земля ушла из-под ног. С грохотом небо… треснуло, на нём показались полосы, за брешами – лишь чернота. – Так не должно быть! Не заботясь о сложных фигурах, Семён мощными взмахами заставлял Мику покачиваться, отступать, выставляя поочерёдно оба клинка посоха. Женя хмыкнула. – Не могу понять, какая это форма боя… Пятая, седьмая? Алиса усмехнулась. – Да никакой! Он просто машет как горилла и проламывает оборону! Женя с трудом сдержала натиск Ольги Дмитриевны и спасла голову Двачевской. – Уф! Спасибо! Мику тем временем решила использовать сходную с Ульяниной тактику быстрых наскоков, и это принесло плоды – Семён успевал только обороняться, а теснить противницу некуда: там, где секунду назад была Мику, оставалась только бесполезная пустота. Тем временем Ульяна выронила меч и, присев, схватилась за сердце, неуверенно прикрывшись вторым клинком. Моника подходила медленно, злорадно скалясь и будто сдавливая что-то левой рукой, запуская ногти вглубь. И вот уже под полным ужаса и тоски взглядом алое лезвие опускается на шею… Но не достигает цели. Монику отбрасывает, и обе девушки смотрят на её раненую ногу. Дыра выше лодыжки. Насквозь. И пионер снова целится, выйдя из укрытия. Блондин в очках, Шурик, держал бластер… а потом с криками летел очень далеко. – Экхм… – простонала японка и с металлическим лязгом шагнула простреленной ногой. – А! Терминатор! Не надо! – закричала Ульяна, но тут же осеклась, рухнула и выпустила из ослабевшей руки меч. Моника разжала кулак и устало опустила голову. Вожатому казалось, что Мику превратилась в зелёный смерч, ощетинившийся световыми клинками. Парировал. Парировал. Парировал. И снова вот он, клинок, – почти у кисти. Успел. Парировал. – Что?! Зелёный хвост спланировал на камни. Волосы. Всего лишь волосы. А настоящий зелёный клинок подоспел чуть позже. Больно было недолго: рана запеклась мгновенно, но внутри остаток руки начало разрывать от пламени. – Се-ня… – прошептала Мику. – Ненавижу! Площадь вздыбилась, земля затряслась. Семён уже не контролировал поток молний и рычал. Площадь наполнилась криками боли извивающихся на земле друзей и врагов. Все просили об одном – пощаде, даже если она значила смерть. Но Семён не мог сделать абсолютно ничего: Сила владела им и причиняла боль всем – и кому не посчастливилось оказаться рядом, и ему самому. Снова. Небо треснуло окончательно и осыпалось, но за ним вместо черноты обнаружился «задник» с городом. Однако и эта декорация мгновенно посерела и исчезла. И тут чернота обрела границы и постепенно сузилась. Это… рот?! И показалось недовольное лицо Толика. – Хва-а-атит! Семён не просто закрыл глаза, но и прикрыл веки руками, только прекратить кричать не мог. Шлепок – и наконец воцарилась тишина. – Ай! – Мне тоже странно и страшно, но я же не ору! – прозвучал из темноты голос Моники. Вожатый позволил себе открыть глаза. Они в постели. – Мне тоже снился этот сон. Этот безумный сон. – Лицо было не просто недовольным – злым. – Но я не ору. И нога у меня ноет. Но я не ору. А от тебя ещё и голова болит… – девушка потёрла лоб. – Эх. Прости, конечно. Но это не отменяет того, что ты – тот ещё свинтус. Семён кивнул, перевернул подушку и плюхнулся на неё. Сон. Всего лишь сон. Точнее – далеко не «всего лишь». И общий. И внутри сна. – Это… было невероятно и чудовищно – одновременно, – наконец произнёс Семён. – Как обычно и бывает с земными чудесами, – заметила Моника. Оставалось только согласиться. – Ну, что? Сходим сразу к нашей Мэри Сью?* – ухмыльнулся Вожатый. Японка погрозила пальцем. – Сначала – умываться! – Но… Моника прокашлялась. – Как там сказала Виола?.. Вот! В Бобруйск, животное!* Семён пожал плечами. Ну, чудеса чудесами, а процедуры по расписанию.