Твоя реальность

Моника рассмеялась и поставила на стул у кровати чашку кофе, после чего выпрямилась и развела руки в стороны. Чёрные трусики и кружевной пеньюар – вот и весь гардероб. Притягательно, безумно. – Я счастлива! – заявила уверенно. Семён робко улыбнулся. – Принесла мне кофе… А себе? Японка пожала плечами. – А свой я уже выпила! Усталого демона больше нет!* – комнату озарила лучезарная улыбка, за которую можно было бы продать душу, если бы таковая имелась. – Я люблю тебя! Вожатый буквально выпрыгнул из постели и обнял девушку. – Знаешь… – наклонив голову, с улыбкой произнесла та, – мне в голову пришла песня, небольшая… Но, думаю, тебе может понравиться. Хлопая глазами, Семён задрожал. – Конечно! В смысле, конечно, понравится и, конечно, хочу услышать её как можно скорее! – поторопился он пояснить. Моника рассмеялась. – Кто тебя укусил? Мику, что ли? Так быстро и эмоционально говоришь! Но мне нравится. Ладно, сейчас… Освободившись из объятий, японка прокашлялась и начала.* Ветер в голове. Буря. И со всей своей Дури На тебе, родной, Висну. Смысл весь ты мой В жизни. В корпус собрались Души. Звуки в небо, в высь Дружно. Крики «навсегда» — Ложны; Словно глыба льда — «Должно». В «завтра» из «сейчас» — Кредо. А связало нас — Лето. «Значит, вот так?» – внутренне рассмеялся Вожатый играм лагеря и судьбы. Вытерев слёзы, Семён обнял Монику и принялся целовать её плечи. – Я люблю тебя… Девушка гладила любимого по волосам… И тут рядом раздалось покашливание. Повернув голову, двое увидели стройную, даже худую женщину в облегающем костюме, украшенном золотыми цепями. На лице очки в тонкой оправе. Длиннющие волосы собраны в высокую причёску с красной лентой. Семён скрипнул зубами и расправил плечи. – Так вот, голубки… – начала женщина с раздражением. Моника только хлопала глазами от удивления. – Вилконетта или Байолетта?* – резко перебил Вожатый. Два женских взгляда за неимением более достойного объекта упёрлись в стену. Недовольный рык. Сверкнули два красных отполированных пистолета с толстыми стволами и золотистыми узорами. Сверкнули и тут же ушли в тень, за спину, нагло и небрежно вырванные из рук. Вожатый ухмылялся, наклонив голову. Резкий удар кулаком в грудь, и парень со стоном полетел в стену, но, не достигнув её, исчез и рухнул на кровать. – Хам, – выплюнула Виола и сделала шаг вперёд. И можно ли это было назвать шагом? Скорее женщина перетекла, как чёрная жидкость, или переползла, как змея. – Безусловно! Голос раздался уже от входа в комнату, куда переместился Семён. Три вздоха. – Может, прекратим клоунаду? – устало предложила куратор. Моника обхватила себя за плечи, не зная, что ей делать и как реагировать. – Не я это начал… – огрызнулся Вожатый. Виола наклонила голову. – Разве? Два работника сбегают с работы, чтобы, злоупотребляя служебным положением, просто погулять. Волшебно! – она похлопала в ладоши. – Кроме того, я так понимаю, ты, Семён, решил проигнорировать советы, которые заучил и раздавал другим: «лагерь не создан для счастья»! Зарычал. – Знаю я. Знаю! Но нам нужна была хоть демоверсия нормальной жизни! Глоток воздуха! Как двум ныряльщикам. Перекур! Но нет! Надо было сразу на нас идти вот с этим! – Семён потряс в воздухе пистолетами. – Кстати, они заряжены? Надеюсь, нет. Иначе… Виола рассмеялась, высокие, истерические нотки резанули слух и заставили вздрогнуть. – Иначе – «ничего». Вы – лишь часть эксперимента. Расходный материал, продвинутая версия ботов – не более, – на лице злая гримаса. – Мне бы было жаль от вас избавляться… и отказываться от вашей, именно вашей, помощи, а также обучать новых, но… – Виола пожала плечами, – это допустимые потери. Моника, сжав зубы, повесила голову. Неприятно, когда тебе говорят, что ты – не более чем скальпель для хирурга. – Это неправильно… – прошептал Семён, – говорить, – добавил хмуро. – Даже если все это знают. Даже если сама ожесточилась, понимая, что на том же положении у хозяев. – Ухмылка. Вожатый поднял пистолеты. – И да… – Щелчок. – Как и ожидалось. – Вздох облегчения. – Спасибо, Виола. Я знаю, это максимум, что ты могла… Парень позволил себе улыбнуться, а вот куратор закричала. – Ты совсем свихнулся со своими витками?! А если бы пистолет был заряжен?! Семён развёл руками. – Значит, боевое тело получило бы рану в ноге, а ты посмотрела бы на уровень ущерба – не более, – отозвался Вожатый серьёзно. Виола усмехнулась. – Ладно, будем считать, подловил. – Незаметно подмигнула. – Кстати, это ответ на твой вопрос, Моника: да, есть ли тела с другими параметрами. – Улыбка, на этот раз спокойная, искренняя. – Официальный, стабильный вариант – лишь один. А вот у Мододела есть ещё – и для новых персонажей, и… Вожатый усмехнулся. – И тот же Семён-качок!* Японка тряхнула головой. – Вы! Вы ненормальные! Оба! Дерётесь, стреляете, кричите, обвиняете! И тут же шутите на пару! Как, как это возможно? Виола подошла и погладила девушку по макушке. – Понимаешь, часто мужчины друг друга по-дружески оскорбляют – и нормально, а ещё бывают такие семьи, где сначала бьют посуду об стол или головы, а потом бурно мирятся… Моника покачала головой. – Это не моё. – А вот… – начала женщина. – И не моё. Теперь точно. Куратор усмехнулась. – Ну, как знаете. – Она пожала плечами. – А ещё есть то, что вы ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ. Радоваться жизни я не запрещаю. Но мне нужны результаты. Семён вздохнул и положил пистолеты. – Они будут. Виола наградила его усталым взглядом. – Как ты говоришь, всенепременно. Но я бы предпочла быстрее, от вас, а также чтобы у всех всё было хорошо, – снова не добрые слова, а ядовитое шипение. Моника хмыкнула. – Это значит «нечего засиживаться – пакуйте чемоданы и пашите на ниве бесконечного лета»? – в тон уточнила японка. – Значит-значит, – с усмешкой ответил Семён. – А ещё то, что мы можем поторговаться. – Эй! Знакомый наклон головы. – Что, «Моисей, не торгуйся»? – Парень развёл руками. – Я уже понял, года у нас не будет. – Кивок. – Ладно, закономерно. Ни группы, ни Алисы, ни года. – Щёлкнул пальцами. – Но мне нужно показать Монике как минимум все времена года. «Даже если эту красотку любого возраста периодически не хочется выпускать не то что из дома – из постели», – сам для себя заметил Семён с искоркой азарта. Моника же поморщилась. «Значит, знал, но держал в секрете – вдруг прокатит? Или чтобы дать насладиться крупицей счастья, не отравленного ожиданием, что её вот-вот отнимут? Пожалуй, я привяжу тебя к постели и заставлю дать точный ответ. Хех. Определённо». Виола побарабанила пальцами по столу, поджав губы. Хотелось и призвать к порядку, и хотя бы показаться понимающей и мудрой. Вздох. – Вы отгуляли свою зиму. Я не дам вам отгулять здесь, в городе, даже лагерную смену. Вы уже разобрались и в нём, и друг в друге.* Небесконечная весна. Небесконечное лето. Небесконечная осень. Семён отдал пионерский салют. – Спасибо партии за это!* – гаркнул на всю квартиру. – Мы на службе силы зла.* – Клоун, – пробурчала Виола. Моника с улыбкой подалась вперёд. – Он Джокер! Приложив ладонь ко лбу, Виола вздохнула. – С кем мне приходится работать… Тогда приготовь свою биту, Харли.* Улыбка японки стала шире. – У меня оружие получше – банхаммер! – выпрямив спину, девушка по памяти изобразила, как билась с Ульянками. Снова вздох. – В мире не хватит ромашкового чая, чтобы успокоить* меня, но попробуйте. И лучше туда подлить чего-нибудь покрепче. Моника потёрла руки. – О, в этом я шарю! – После подозрительного взгляда пояснила. – Мой любимый вариант чая из прежней, ещё реальной жизни. – Девушка ухмыльнулась. – Да, там есть алкоголь.* – И тут же завела глаза вверх. – Но нам потребуется пара минут, чтобы уладить вопрос с ингредиентами! Виола хмыкнула. – И вы понимаете, что сбежать – это сделать хуже всем. Семён невесело улыбнулся. – Мы понимаем и ещё кое-что. – М? – Что мы этого делать не будем. Мы не авантюристы. Больше – нет. Моника кивнула. – У-у-у. Какие вы становитесь старые, семейные и скучные! И с кем мне тогда бухать и практиковаться в злословии?! Японка развела руками. – С нами же! – девушка подалась вперёд. – Или с ботами. Ну, или Ольгой. Выбор-то невелик! С улыбкой превосходства поправила хвостик и с нежностью провела пальцами по ленте. Виола вздрогнула. – Да она дьявол! – выпалила женщина, но в итоге улыбнулась. Моника покачала пальцем. – Нет-нет-нет! Дьявол – Роберт!* Или в мелочах! А разве это… – она повела плечами, и грудь под пеньюаром качнулась, – похоже на мелочи? Даже куратор открыла рот и присвистнула. – Нет, ну, ты видел? Видел?* – крикнула она Семёну. Тот с улыбкой… боже, что это была за улыбка? Тут уж можно было сказать, что у такой широкой и эмоциональной улыбки был Семён, а не наоборот. Как бы то ни было, кивок состоялся. Виола вздохнула. – У неё портится характер, приходя к прежнему с поправкой на счастье. Пока ты доволен, но… кхм, следи. А выпьем, может, потом. Не городского пойла, конечно, но нам не привыкать. Ладно. – А затем со злодейской гримасой прохрипела: – Три дня! Образ куратора начал таять, но снова обрёл чёткость после крика Моники. – Погодите! У меня есть вопросы! Рабочие, между прочим! Вздох. – Ну, раз рабочий во время выходного, то задавай. – Как вы берете боевое тело? И неужели для Семёна нет подобного? На этот раз Виола отреагировала благосклонно, села нога на ногу, прогнулась в спине с улыбкой и вальяжно протянула. – Хорошая система, но непростая. Нужно использовать консоль в салоне автобуса, уехать и приехать с новым телом. Что до Семёна… это ультимативное мужское тело – никто не сильнее и не выносливее. Парень хмыкнул. – Что? Я ни разу не видел ни особой консоли в автобусе, ни чтобы ты уезжала на нашем «Икарусе»… Виола усмехнулась. – Ты много чего не замечаешь. Той же родинки на пояснице Моники. Девушка выпучила глаза. – А у меня есть? Куратор с усталым вздохом закрыла глаза и руками и запустила пальцы в волосы. – А может, это меня автобус увёз в ад? – Вздох. – В общем-то, я и сама не так часто уезжаю – действительно. Незачем мне. А консоль – просто если отдавать команды с места рядом с водителем, можно предопределить такую деталь нового витка. Довольны? Моника пожала плечами. – Если я скажу: «Недовольны! Отдавай наш год, стерва!», ничего не изменится, так что… приемлемо! Да как это работает?! Она сжала в кулаке непонятно откуда спикировавший на лицо зелёный листок. Семён прикрыл ладонью рот, а Виола развела руками с нарочито непричастным видом. – До скорого, – едко бросила она, поправила очки и исчезла. Дождавшись, наконец, отбытия начальства, влюблённые устало обнялись. Две опустошённые эмоциональные батареи, нарушая законы физики, заряжались друг от друга под завязку, подчиняясь иным законам – желанию счастья. – Может, музыка укрепила мою память, а может, потому что это знак внимания, но, кажется, меня ждёт кофе. Даже если уже холодный, – с улыбкой произнёс Семён. Моника наклонила голову, а глазки-изумруды засверкали ярко и игриво. – Даже если кофе с таким количеством сахара и молока – уже не совсем кофе. – Японка поцеловала парня у основания уха. – И я точно рада быть частью твоих вкусов. Отсмеявшись, они поцеловались. – А температура кофе – лишь часть причин и следствий. Как то, что у нас есть завтрак – пицца. Есть же? Девушка надула губы. – То, что я сама себе приготовила кофе и выпила его, ещё не говорит, что я могла забрать себе всю еду. – Лицо из нахального стало печальным. – Даже если я украла человека, устранив конкуренток… Уа-а-ай! – она вздрогнула, когда её тряхнул Семён. – Прекращай. Никто не хочет, чтобы ты скорбела о том, что за тобой есть грехи! Церковь бы предложила их отмолить, государство – за них отсидеть, а родственники жертв – умереть. Ну, разве что бог, ну, который, всеблагой, всепрощающий, предпочёл бы устроить страдания длиной в вечность. – Парень усмехнулся. – А лично я бы предпочёл, чтобы ты просто усвоила урок и шла вперёд рука об руку со мной. Суховатые губы с несколькими отслоившимися чешуйками стали похожи на расцветшую розу. – Мы выбросим скелеты из шкафа и поможем им снова пуститься в пляс, – сверкнув глазами, ответила Моника и, заметив растерянность, рассмеялась, зажмурившись, и чмокнула Семёна. – Ты такой милый! Конечно, вместе мы со всем справимся, всё исправим. Усевшись на кухне друг напротив друга, ели с удовольствием, но расслабиться не получалось – всё равно как на иголках: будь проклято так называемое чемоданное настроение. – Вот так вот… – озвучила общую мысль Моника. – Хотел объехать целый свет и не объехал сотой доли,* – согласился Семён. – Но делать нечего: мы или наслаждаемся тем, что имеем, или грустим по поводу того, что не сбылось. Выбор невелик, и я выбираю первое, – он улыбнулся. В ответ улыбнулась и Моника. – А давай всё-таки глянем перед отправкой в весну, есть ли другие страны? Кивок. После завтрака пара разместилась у компьютера и начла искать билеты в Японию. Как и ожидалось, почему-то все авиакомпании отменили рейсы не то что за границу – по стране. – Хочешь узнать причину? – хмыкнув, повёл бровью Вожатый и уточнил: – Ту, что нам прописали наши хозяева, иллюминаты. – Думаешь, там что-то есть? Парень пожал плечами. – Ну, а вдруг! – с задором продолжил настаивать Семён. Моника улыбнулась. – Ты выглядишь до безумия живым, мне нравится! Смотрим! – и погладила по плечу, прежде чем уставиться в монитор. «Причина, по которой отменены рейсы». – М-м-м… Добавим. «По стране и миру». Ввод. Моника скосила глаза на рябь и вскрикнула. – «Ка-ран-на», – начал читать Семён, но даже слово не успел закончить. – Эй! – экран потух. – Ты чего? Японка держала палец на кнопке выключения сети. – Мне не понравилось появившееся программное окошко. Кажется, они сгенерировали причину, а… – девушка щёлкнула пальцами, подбирая слова. – Вот! Мы же попадём в тот же мир, ту же комнату, но с учётом последствий наших действий? Вожатый кивнул. – Собственно, поэтому я хотел кое-что сделать перед тем, как мы свалим отсюда в другое число. Стеснительная улыбка. – Неужели позаботиться о том, чтобы было куда переместиться? – с теплотой предположила Моника. – Именно, дорогая! – он поднял палец. – Квартплату внести и проверить, чтобы в холодильнике ничего не испортилось. Доверять можно только консервам и льду. Моника потрепала парня по макушке. – Пожалуй, я внесу в список доверенных лиц ещё тебя! Прикрыв глаза, пара поцеловалась. Моника искренне надеясь, что ничего плохого не произойдёт и что загадочное объяснение хоть и активировалось, может не сработать, если его не прочесть. Утеплившись, пара направилась в РЭУ, где, отстояв привычную для Семёна (пробурчавшего, что бабки каким-то образом толпятся круглые сутки) очередь, пробились к кассе и внесли сумму сразу за полгода вперёд (на этот раз под бурчание бабок позади). Прогуливаясь по набережной, Семён и Моника улыбались, любуясь искристыми сугробами и весело хрустя снегом под ногами. – А скоро мы отправимся? Ну, в весну. Вожатый ухмыльнулся. – А мы уже пришли, – заявил он. – А, удивлена, что не зелено? – Кивок. – Думаю, местную весну стоит разбить на два периода. Этим мы и воспользуемся – по полдня. Будем, как говорил отец, Аллах мал-мал обманывать. – Парень щёлкнул пальцами. – Хочешь ведь, наверное, историю? Девушка подмигнула. – Кстати, это история точно с отцом – не дедом? – Моника прижалась плотнее. Семён рассмеялся. Ох уж это лагерное двоемыслие – заменять действующих лиц, сдвигая на одно поколение! – Произошла она в восьмидесятые на свадьбе то ли его, то ли маминого друга, то ли их общего. По местной хронологии это могла быть моя свадьба или друга. Но факт остаётся фактом – это была так называемая комсомольская безалкогольная свадьба. И кто-то из участников налил именно с этой фразой коньяк в чайник вместо чая. Моника с улыбкой покачала головой. – Так что там по первой части весны? Чем она отличается от зимы? Семён указал скрюченным пальцем на мост, а затем неопределённо провёл рукой вдоль реки, всё ещё усыпанной тут и там кучками чёрных фигурок – рыбаки и их палатки. – Лёд уже не тот – тоньше, ломче… Ломчее? Наверное, всё же ломче. А они рискуют – и мне всегда было непонятно, зачем… и когда, что у них там, за границами реки, за границами зимы… – Вожатый вздохнул. – Но мы не об этом. Весна. Много льда на реке, и он скоро пойдёт, потому, чтобы мост не повредил, его взрывают. Улыбка. Вставшая напротив японка посмотрела удивлённо. – Звучит… странно. И что, весь? Прямо… с теми рыбаками? Семён тряхнул головой, сдерживая смех. – Нет-нет! Только у опор моста. Смотри! Как раз! Взрыв ассоциируется с грохотом, но вместо него был скорее рёв. Может быть, это зима не хотела уходить и цеплялась за лёд, пряталась под его зеркально отшлифованной ветрами поверхностью. Подобно фейерверку или фонтану, к небу взметнулись белые столпы, извещая о приходе весны. Нанося сковавшему реку морозу одно из первых поражений. Пара обнялась. – Зима проходит, – Моника улыбнулась и потёрлась носом о нос Семёна. – Всё пройдёт. Но любовь не проходит, нет.* Ну, что, пойдём? Вожатый подмигнул, и Моника кивнула. Закрыли глаза и, заслышав крики, открыли. Дети бегали совсем рядом по лужам, крича. Текущие под ногами ручейки звонко журчали, а рыжее солнце будто подмигивало с яркого голубого неба. Ветерок нёс новые запахи, ещё не цветения, но жизни, пробивающейся через снег, просыпающейся. Кусты и деревья ещё не в листве, но и уже не голые – в зеленоватой дымке, будто лепреконы сооружают для них новый наряд. – Ай! – японка почувствовала, что вода забралась в сапожок, а брызги промочили юбку. – Твою мать, Семён! – девушка хлопнула его по плечу ладонью. – Ты мог лучше подобрать место и время?! Я хочу быть мокрой совсем иначе! – последняя фраза давала надежду, что обида далеко не смертельная. – Хе-хе… – Вожатый смущённо улыбнулся. – В этих краях всегда так: зима и весна приходят каждый год неожиданно – коммунальщики и простые жители всегда не готовы. – Вздох. – Садись на меня, серого волка, подвезу! Он согнулся и подставил спину. Почти без труда Моника забралась. – Поехали! Дракон верхом на чёрном вожатом!* Вези к магазину, закупимся для обеда! Но закупиться не удалось. Добежать, агрессивно хлюпая и не упав, – пожалуйста. Спустить и не уронить – готово. Но стоило Семёну открыть дверь, его огорошил удар по лбу. Тряся палкой над головой, бабка смотрела сурово, даже зло! – Боньк! Сослан в темницу диссидентов!* Парень не позволил ударить снова, схватив и отобрав палку. – Ты чего, бабусь? Белены объелась? – Масочный! У нас масочный! Брысь! – закричала старуха. – Валим! – оценив ситуацию и кивнув, бросил Вожатый. А затем разжал руку, позволив палке остаться на крыльце. Нагибайтесь уже сами, если изволите драться! – Прогнило что-то в Датском королевстве!* – хмуро произнесла Моника. – Что делать будем? Семён молча достал из кармана платок и повязал его на лицо. – Ты вестерны смотрела? – Нет. – Я тоже. Но там повязывали платок на лицо и шли грабить. А я… просто, скучно, но честно за покупками. Я быстро. – Я буду ждать тебя, дорогой!