Червивый

Стоит переступить трухлявый порог двери, как в нос ударяет трупный запах, настолько едкий, что Гау кривит губы и зажимает нос рукавом униформы. Сплевывает в отвращении, пытаясь выбить вкус из рта. Вкус который горечью оседает у корня языка, провоцируя рвотные позывы, и если бы не самообладание, он бы сблевал прям там. Там, где крыса доедает уже не нужное Матке тело, обгладывая сгнившую кость. — Что там? — голос коллеги раздается сзади. Голос, который звучит гулко из-за такой же заткнувшей рот руки, — Трупняк? — Да… — Гау сплевывает еще раз и светит ручным фонариков в зеленое месиво, которое когда то было человеком. — Старый. В свете что то отблёскивает на долю секунды. Что то движется под мокрой одеждой и Гау шарахается. — Там червь. Коллега, имя которого Гау даже не уточнил хмыкает и тянется за взрывчаткой; — В таком случае нам здесь делать нечего. — подожди, не может быть, чтобы он был один. — Гау отворачивается, вертит головой по сторонам и этого достаточно чтобы заметить боковым зрением щупальце, свисающие аккурат за спиной его напарника. Щупальце, которое нервно дергается, разбрызгивая черную слизь, словно кошачий хвост в смоле. Воздух застревает в горле и нет даже возможности закричать. Тело тоже каменеет и Гау чувствует себя тем трупом, который может только наблюдать вытекшими зрачками за тем как щупальце взметается вверх. Секунда и голова его нового напарника отлетает в стену, разбрызгивая кровь на стены и его полицейскую форму. Адреналин ударяет сильнее, когда Оно с булькающими звуками свисает ниже. Оно, которое еще живое, с обвисшей гниющей челюстью, по которой стекает черный гной и склизкими копошащимися червями из живота. Гау отступает резким шагом, когда Это падает с характерным шлепком и стрекочет, созывая своих. Червь извиваясь пытается напасть снова, бьет плашмя, скользя по грязному полу, но Гау прыжком уклоняется от хлёсткого удара по ногам и срывается на бег. Голос дрожит, когда он кричит в рацию, спрыгивая по лестничному пролету: — Здесь гнездо на крыше! Только что Червь убил… — Теряется, в попытке вспомнить имя, но мысли в голове путаются. Мысли в голове кричат только одно, пока их не заглушит подскочивший пульс. Из рации доносится встревоженный голос, который тут же глохнет в помехах. Черви заходятся визгом и ощущение, что потолок начинает крошиться. Ощущение, что стены дрожат и готовы развалится, когда когти бьют этажом выше. У Гау сбито дыхание, когда он останавливается, скользя. У Гау трясет руки, когда он достает пульт дистанционного управления и импульсивно жмёт на кнопку. Взрыв оглушает и потолок на этот раз и в правду рушится, комьями песка и бетона падая под ноги. Потолок рушится словно в замедленной съемке и Гау начинает лихорадочно бегать глазами по грязному помещению. В конце комнаты стоит единственный подоконник, который еще не успел сломаться и он под него забивается. Забивается под единственное укрытие в ближайших десяти метрах и крестит пальцы, когда его руки сцепляются замком на затылке, окна оглушительно выбивает. Колкая пыль взметается над полом и тонет в порушимся кирпиче. Стрекот ослабевает, только когда плита начинает съезжать, сотрясая и без того хлипкое здание. Она падает рядом с Гау, зажимая его в тиски у стены. Рация вновь хрипит: — Где ты? Гау сам будто её пародируя кряхтит и кашляет. Речь не вяжется, а пыль, которую он проглотил с тонну, отнюдь не помогает. — Я на девятом… Здесь обвал. На языке ощущается кровь и Гау плюет, дыхание учащается, а замерший до этого пульс вновь подскакивает. Он никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас он начинает трястись, когда не выходит сдвинуться. Ребра давит сильнее с каждым вздохом, а клекот выше становится все громче. — Здесь гнездо. Необходима помощь. В рации раздается треск и она глохнет. Гау пытается не дышать, не думать и не двигаться. Углекислый газ привлекает тварей, а он сейчас самая легкая мишень, чтобы запустить в него пару личинок. Гау не сомневается, что если его не вытащат, эта булькающая хрень, спускающаяся по потолку – его сожрет. Сожрет и наградит тем же, чем сама болеет. Шаги отбивающие четкий ритм полицейской подготовки ни с чем не спутать. Шаги, которые нарастают громкостью, а потом меркнут в звуке выстрелов и крике твари, которая мокро падает на пол. — Прием — вибрирует рация — Я здесь — Гау вытаскивает дрожащие пальцы из под завала. Вытаскивает пальцы и чувствует как кружит голова, стоит подвигаться. — у меня кровотечение Звездочки перед глазами усиливаются и он кусает щеку изнутри, чтобы их убрать. — Прием, Гау ранен, Червь обезврежен. — Вытаскивайте его. — Принял — Это звучит уже над головой и его тянут за руку, все таки поднимая выше. Тянут, а Гау ощущает как под ребрами что то хрустит и осколок стекла скребет по бетонной плите, разрезая в рассыпчатый песок. Скребет, а в груди режущая боль растекается по легким и Гау заходится лающим кашлем, пачкая кровью подставленное плечо, на которое его взваливают. Звёздочки перед глазами пляшут вспышками огоньков, словно надоедливые мошки. Пляшут, кружа голову и Гау ее закидывает назад вдыхая свежий воздух улицы. Гау вдыхает воздух и прикрывает глаза, когда здание вспышкой отдает, словно прошитое молнией и начинает падать.

************************

Осколок на удивление засел не так глубоко, как изначально казалось. Бронежилет, который его принял, разъехался по швам, но стойко вытерпел эти критические пару сантиметров, которые могли бы его лишить жизни. Засел не глубоко, но Гау со свистом втягивает носом воздух, когда щипцы болезненно цепляются за край и мучительно медленно вытаскивают, скребя мягкие ткани. Повезло, что прочное и не обломилось внутри. Повезло, что современные технологии способны залечить даже дырку в груди. Бинт, пропитанный спиртом липнет к зашитой коже, которая уже начинает затягиваться, характерно щипя. Гау свешивается с койки и прыгает вниз, пытаясь как можно аккуратнее сгибаться, чтобы не тревожить рану. — Заживет как на собаке, — Почти шутит «собака», кидая взгляд на медбрата, который не в первый раз его шьет. — Ага, — без всякого энтузиазма отзывается тот — Постарайтесь в следующий раз прожить без травм хотя бы неделю. — Извини, работа. Он вскидывает руки, как бы потешаясь. Хотя он не соврал. С его графиком и задачами приходится слишком часто просиживать часами в этом кабинете, с блеклыми стенами и будь его воля, он бы взял отпуск. — Приду через пару дней. — Говорит он, смотря в спину уже отвернувшегося врача, который только рукой машет, мол, «проваливай». Гау и проваливает. Бодрым шагом удаляясь от кабинета, в сторону скопившейся толпы у его отдела. Ему конечно больно, но пусть и дальше остальные ахают от того, какой он сильный и независимый. Ахают, что он бы и зубами это стекло вырвал и сам бы зашил. Все же он лучший по борьбе с гадами, а лучшие не страдают от каких то блестяшек. Толпа постепенно рассасывается, по мере того как он в нее втискивается. Толпа галдит и Гау надеется, что там что то интересное, ну хотя бы Марвин где то накосячил в очередной раз. Но там стоит только какая то мелюзга с его начальником, который только его заметив, не хорошо блестнул глазами. Гау про себя конечно сматерился, но натянув дежурную улыбку вопросительно поднял брови. Если ему снова всучат новобранца, он повесится на ручке у двери. Прошлый уже давно лежит под бетонной плитой. — Тебе помощник. — Пока начальство давит такую же дежурную улыбку, парнишка во всю разглядывает его металлический протез, даже не скрываясь. — Вы же знаете как я к этому отношусь, — почти сквозь зубы цедит, так и не убирая эту идиотскую улыбку с лица. — Может его направить в другой отдел, попроще? — Нет, — так же цедит начальник и пихает парня практически в руки, сжав за плечи. — У него специализация в твоем отделе. — А прибавка планируется, — Как бы меж делом потирает подбородок Гау, окидывая с ног до головы новенького. — Ну так, за моральный ущерб? — Возможно, — Уже порядком надоевшие лыбызания сходит с губ, а слова прибивают к полу — Но если повторится недавний инцидент, произведу взыскание. Я закрыл глаза на твою оплошность в этот раз, будь добр не допусти ее с… как тебя? — Аллен — где то с боку слышится писк. — Я понял, — Гау морщится и вздыхает. — всё будет в лучшем виде. Босс только молча кивает и разворачивается. Толпа тоже постепенно рассасывается, оставляя его один на один с очередной головной болью, которая будет только мешать его работе. Гау шарахается, когда чувствует, как его протез хватают цепкие пальцы. Гау дергается и таращится на теперь уже не забитого, каким он сначала показался парня, а вполне наглого, на столько, чтобы трогать незнакомых людей. Прежде чем что либо скажет, Аллен первым восхищенно выдыхает: — Круто… Это Вы в бою получили? — Ты откуда вообще взялся? — перебивает Гау, незаметно вытирая руку. Нужно будет обработать антисептиком, мысленно делает он пометку. — Меня к вам направили, для повышения квалификации… Ну, точнее, для ее получения. — Только отучился что ли? — Гау беззвучно кричит себе в руки, накрывая лицо. Ну конечно, видимо в его жизни мало стресса, судьба решила подкинуть еще больше, а в добавок и зелёного, который червей то видел только дождевых. — Ты хоть стрелять умеешь? — Умею. — его грудь вздымается вверх, а сам он гордо смотрит прямо в глаза, даже не отводя их первые пять секунд молчания. Гау скептически кривит брови. Ну-ну, стреляет он наверное только в неподвижную мишень с метра, а то и меньше. Но оставляет это без ответа. — Пошли, выделю тебе место.

************************

Уставшее тело падает на кровать и шипит от боли, не до конца зажившей раны. Приходится перевернуться на спину, но даже так, боль от дырки в животе все равно ощущается не так жгуче, как мигрень, которую уже успел вызвать Аллен. Вот же имя подходящие, он действительно был не к месту его планам. Гау усмехается, переваливаясь на бок, чтобы дотянуться до вазочки с карамелью. По крайней мере сейчас он не должен выслушивать его галдёж, который истратил всю его социальную батарейку на несколько месяцев. Карамель тает на языке и Гау откидывается обратно на спину, чувствуя как становится лучше и можно наконец прикрыть уставшие за весь день веки, чтобы побыть наедине с такой приятной тишиной. Раздражающая трель будильника бьет по голове и Гау стонет, ударяясь ею о матрац. Он ожидаемо не выспался. Он ожидаемо уснул опять в одежде, так и не поужинав. Едва разлепив глаза он косится на будильник. 6:00 горят на электронном циферблате. Желание бросить его в стену, чтобы он разлетелся на осколки, становится почти осязаемым, но Гау упрямо поднимается, кулаком только бьет, чтобы заткнулся. Рыщет в поисках куртки, когда запихивает конфеты в карманы и найдя, накидывает. Застывает у зеркала и мрачно осматривает себя. Выглядит как червь. Не хватает только мерзких щупалец из башки. Хмыкает, на свое сравнение и выходит на улицу. Утро моросит мелким дождем и приходится скрючится, пока он не забежит в свою такую же холодную, но хотя бы сухую машину. Пока она прогревается, успевает сжевать две карамельки, почти не ощущая вкуса. На улице ходят такие же зомби как он, и Гау настороженно присматривается на наличие слизи, которая на первых стадиях течет из носа и рта. Машина урчит, когда он поворачивает ключ и съезжает со своего парковочного места.

************************

Картонный стаканчик приятно греет руки, а уютный кафетерий его отдела с мягкими сидушками, так и манит остаться здесь подольше. Пихает в рот булку, косясь на коллег, которые что то бурно обсуждают за соседним столом. Когда второй слишком громко начинает говорить про хентай с тентаклями, Гау давится. Булка встает поперек горла и он отпивает горячий кофе, кривясь. Аппетит начинает меркнуть, как и желание здесь находится. Он знает, что вкусы нельзя осуждать, но твою мать. Только с помощью своей природной упорности дожевывает до конца и поднимается, скрипнув стулом. Поднимается, чтобы больше не слушать этих подробностей, которые вызывают рвотные позывы. Стаканчик летит в мусорку и Гау со спокойной душой может уйти, но на его пути возникает Аллен, который выспался. Аллен, который растягивает лыбу, глядя на хмурого Гау и открывает свой не замолкающий рот: — Здравствуйте, Вас не было на рабочем месте, поэтому мне сказали найти вас здесь. — Что хотел? — хрипит Гау, медленно делая вдох-выдох, чтобы убить начавшее роится внутри раздражение. — Так там, это… Задачи распределяют на сегодня. Гау закатывает глаза. Ну конечно, он то первый все узнает, чтобы поскорее пойти убивать паразитов, как в современных фильмах любят снимать. Обязательно с кучей кишок и пафосными фразами. Гражданские и понятия не имеют, что подобная мерзость не заслуживает появляться на экранах, но куда ему со своими устоями, Если в последнее время они вызывают ажиотаж. Кто то даже снимает романтику, игнорируя, что червь лишен какого либо мышления. Отвратительно. Гау молча направляется к стойке с бланками, которые педантично помечены бирками и расставлены аккурат в сантиметре друг от друга. Взгляд скользит по не примечательным заголовкам. Патруль, осмотр здания, опять патруль. Скользит взглядом, пока не застывает на чем то странном и видимо интересном, раз оно помечено желтым. — А это законно? — Аллен выглядывает из под бока, разглядывая листок. — В этом случае да. — Гау берет в руки и размашисто чиркает свою подпись, рядом с заголовком о слежении за человеком. Молча пихает в руки Аллену и оглядывается, тоскливо смотря на кафетерий. А мог бы просто подальше забиться и просидеть до обеда. Аллен светится, когда они выходят. Аллен воодушевленно хлопает дверью и Гау кривит брови в раздражении. Давай, машину еще разъеби, злобно думает он про себя, но молчит. Нельзя пугать новичков, иначе они побегут жаловаться, а это очередная нервотрепка. — Мы куда? — Аллен нетерпеливо мнется и Гау с сожалением смотрит на свою обивку. Нужно ее замочить. — Через три улицы будет дом, там предположительно живет червь. — И мы просто будем сидеть? — Аллен нетерпеливо съезжает, когда они уже подъезжают. — Да. Время тянется не выносимо и Гау начинает скучать, спасибо хоть этот на время перестал трепаться. Гау не интересно слушать сплетни его отдела. — Кстати, а Вы знали, — по новой заводит шарманку Аллен, игнорируя страдающий вздох. — Говорят, что Вы гей — В смысле?— даже подскакивает, недоуменно косясь. — С чего? — Ну... Вы же всех девушек отшили, которые пытались познакомиться. — волнение виснет в воздухе, а Аллен начинает теребить шов на своей форме. Гау только молча отслеживает этот жест и откидывается обратно, вглядываясь в розовые от заката облака. — Вот как. — И Вас это не смущает? — Пусть думают, что хотят. — Так Вы гей или... — Аллен напрягается сильнее так и не услышав отрицательный ответ. — Да, — перламутр глаз впивается в поджавшегося Аллена, который нервно сглотнул и начал пятиться, на сколько это позволяло сиденье автомобиля. — Хочешь изнасилую? Виснет тишина и Аллен, который практически закричал, прыскает от смеха, когда до него доходит. — Вы прикалываетесь что ли? — Удивленно таращит глаза тот. — я думал Вы не умеете. Гау молчаливо глядит только, а Аллен воспринимает это как вопрос, заходясь кашей слов: — Не-не, Вы не подумайте, — руки в защитном жесте вздымаются до груди, топорща пальцы, — просто вы такой крутой дядька и я думал, что саму концепцию юмора отрицаете и- — Тихо — Шипит вдруг Гау и пригибается к рулю, как кошка в терновнике. — Наш клиент. Аллен щурится, вглядываясь в сумерки. Шаткой походкой из подъезда выходит девчушка, лет четырнадцати, которая смахивает на просто выпившую, а не гниющую массу. Аллен успокаивается даже, расслабляясь. — Да она пьяная просто, — бросает тот и лезет к телефону, чтобы посмотреть время. Лезет к телефону, но почти влетает в лобовое. Если бы не ремень, который ему сдавил грудь при таком толчке, то определенно, на приборной панели красовался бы красный след. Гау даёт по газу и колеса с визгом буксуют по асфальту. Он поднимает глаза, но ее там больше нет, словно испарилась. Не успевает даже убрать телефон в карман, как Гау тормозит так же резко, вылетев за дверь. Сверчки поют, как бы подчёркивая момент и Аллен осторожно выходит. За углом дома он видит, как Гау сидит сверху девушки и заламывает ей руки. Она кричит и брыкается, слышны какие то обрывки фраз, но их не удается разобрать, когда Гау бьет ее лицом об асфальт, с душой оттянув за волосы. Аллен пугается. Серьезно, страх прошибает мелкими осколками все тело, уходя в желудок. — Вы- — его голос дрожит и он сбивается. — Мы же не уверены, заражена она или нет. — Это червь. — Гау сплевывает кровь, которая натекла с разбитой губы. Он похож на вампира. — Стреляй. — Что?! — Руки трясутся, а ноги подгибаются, только от мысли выстрелить в живого человека. — Я не могу, у нее же даже нет симптомов! Он жалостливо вглядывается в лужу красной крови, которая натекла под ее лицом. Гау отслеживает его взгляд и впервые за все время повышает голос. — Блять, Аллен, они мимикрируют. Стреляй, пока они внутри! Но ожидаемого выстрела не следует, а на миг затихший паразит весь изворачивается, ломая кости в грудной клетке, оглушающе хрустя на всю улицу. Разворачивается на 160 градусов, смотря пустыми зрачками в глаза Гау, ее бывшая имитация языка выпадает из выбитой челюсти и она издевательски облизывает его лицо, заходясь стрекотом, обезображено растягивая рванные от ударов губы, которые ошметками начинают падать ей на спину. Гау подрывается, но не успевает увернуться от червивого хвоста, который вылазиет под ногами. Падает, поднимая пыль и хаотично пытается нащупать в ремне пистолет с веществом, но пальцы скользят от слизи, которая перестала быть похожей на кровь и приобрела цвет мазута. Паразит скалит свои кривые зубы и начинает ползти, так и не перевернувшись обратно. Гау жмурится в отвращении, когда дыхание червя опаляет его кожу, а язык мажет по шее. Гау жмурится, но дёргается от внезапного щелчка, после которого оно валится на землю, начиная биться в судорогах. Черная пена течет из ее пасти, глаз и носа. А Гау только раздраженно поджимает губы, когда видит как Аллен почти падает на трясущихся ногах, так и не убрав ствол с извивающегося червяка. — Что с ним? — Кислота разъедает. — Гау поднимается и следит как слизь с его пальцев капает на землю. — Если я говорю стрелять, значит стреляй. — Простите, я просто- — Просто купился на их внешность. — заканчивает за него и злобно пинает в плечо, начавший роится инкубатор. — смотри, зрачки. Аллен осторожно приседает и вглядывается в обычные зеленые глаза. — В них нет блеска.