MGPD Preferences

Вадим никогда не думал, что ему придется кого-то хоронить. Нет, ему приходилось терять уже немало людей, это всего лишь особенности его работы и с этим ничего не поделаешь. Но Дракону всегда было проще и привычнее как-то избавиться от тела, чтобы никто никогда не нашел, или быстро закопать его, потому что времени на что-то более официальное никогда не было, а не устраивать настоящие похороны. Только у Т/И не осталось родственников, никто бы не стал заниматься ее похоронами, поэтому Вадиму пришлось взять это на себя. Он не понимал даже, зачем этим занимается. В потусторонний мир, рай и ад, он никогда не верил, Т/И точно все равно, что именно Вадим сделает с его телом, но почему-то это казалось правильным. По крайней мере, в ее жизни происходило не мало плохого, и она заслуживала чего-то хорошего хотя бы после смерти. Даже если она никогда не смогла бы этого оценить. — Я обещаю, что поставлю тебе нормальный памятник, — зачем-то говорит он, стоя перед крестом, который водрузили на могилу Т/И. На похороны к ней никто не пришел, Вадим был единственным — и это неудивительно, у нее и друзей-то особо не было. — Не могу обещать, что буду часто сюда приходить. Сама понимаешь. Он до боли сжимает зубы, глядя на крест даже без фотографии. — Идиот. Ты же даже меня не услышишь, — зло говорит он. Он злится на самого себя. За то, что не смог предвидеть то, что рано или поздно должно было произойти. За то, что не отправил Т/И к специалисту. За то, что оставил ее одну в тот злополучный день. За то, что не успел. За то, что теперь расклеился и теперь пускает нюни, стоя над бездушным крестом, и зачем-то обращается к Т/И, которая никогда его даже больше не услышит. — Идиот, — повторяет он и отворачивается. Его злит, что он испытывает подобные эмоции. Он ведь никогда прежде ни к кому не привязывался. Вокруг него нередко вились девушки, которые наверняка были бы совсем не против провести с ним хотя бы ночь. О чем-то большем они и думать не могли, Вадим всегда был к ним весьма холоден. Угораздило же его привязаться к суициднице. И ведь Дракону казалось, что он никогда не страдал синдромом спасателя. Так почему же он так отчаянно пытался ей помочь, почему так за нее переживал? Понимал же, что это все равно произойдет. — Сраный принц на белом коне, — шипит Вадим. Принц-недоносок вообще-то. Ведь помочь-то он все-таки не смог. Странно. Т/И даже не платила ему, у нее и денег-то не было, а Вадим сорвался к ней почти сразу же, как только она перестала отвечать. Это совсем не в его стиле, это странно, Вадим никогда прежде так не поступал. Ему по большей части было совершенно плевать на тех, кто не мог ему заплатить. Так почему же в тот злополучный день он схватил несостоявшуюся самоубийцу и не дал ей сигануть в темноту холодной речной воды? У Вадима нет ответа на этот вопрос. И нет ни одного шанса, что он когда-нибудь этот самый ответ найдет. Потому что нет больше этой девушки. И нет больше этого странного чувства ответственности внутри. Вообще ничего нет.

***

— Ты изменился, — глубокомысленно замечает Алтан одним из обычных вечеров, когда Вадим заходит к нему, чтобы проверить обстановку. Его рабочий день никогда не отличался четким графиком — он мог днями не выходить на работу, а затем ночевать там сутками, потому что Алтану снова начинало что-то угрожать и он командовал вновь усилить охрану. Поэтому Вадим всегда был худшим вариантом для семейной жизни. Его это вообще-то никогда особенно и не волновало — он прекрасно понимал, что у него не будет никакого «долго и счастливо», но при этом и сам ничего подобного не хотел. Зачем ему быть привязанным к кому-то, когда он может оставаться свободным? — Не понимаю, о чем ты говоришь, — отзывается Вадим. У них с Аланом странные взаимоотношения. Вадим так и не определил для себя, стоит ли ему обращаться к Дагбаеву на «вы» или на «ты», поэтому выбрал стратегию «что-то между». Номинально Алтан — его босс, но их общение давно вышло за пределы делового. Дракон никогда не назвал бы это дружбой, конечно, но это определенно уже давно не взаимоотношения начальника и подчиненного. — Не поделишься? — хмурится Алтан, не глядя на Вадима и показательно занимаясь своими делами. — Ваше Золотейшество, я уверяю Вас — со мной все в порядке, — хмыкает Вадим. — Как знаешь, — пожимает плечами Дагбаев. — Настаивать не буду. Но я бы хотел отправить тебя в отпуск. — Это лишнее, — отмахивается Вадим. — Нет, не лишнее, — строго возражает Алтан. — Это касается моей безопасности. Ты перестал концентрироваться на задачах, как прежде. Ты постоянно отвлекаешься. Постоянно погружаешься в свои мысли. Меня это не устраивает. Я не хочу, чтобы меня убили в очередной раз, когда ты будешь витать в облаках. Вадим видит, что все сказанное Алтаном вызвано простым беспокойством, причем не только даже о своей безопасности, а о нем, Вадиме, и не понимает, почему начальнику вообще не все равно. Вадим ведь — тот еще ублюдок, и Алтан наверняка должен понимать, что он переметнется к любому другому заказчику, стоит тому заплатить больше денег. Это его, Вадима, природа, и с этим ничего не сделаешь. Он просто не умеет формировать привязанности. Да. Он точно не умеет формировать привязанности, потому что так жить куда проще. — Я в состоянии выполнять свою работу, — хмуро отзывается Вадим. — Не тогда, когда ты не спишь сутками, — Алтан смотрит на него строго, холодно, как будто и не волнуется вовсе. А может, и правда не волнуется. Может, Вадиму только кажется. Как когда-то казалось, что он нес ответственность за одну непутевую девушку. Тряхнув головой, он поджимает губы. Ну вот, снова она у него в голове, снова воспоминания о ней заполняют все сознание. Даром что изо всех сил пытается стереть все, что было с ней связано. Все равно раз за разом ее лицо встает перед глазами, и он с этим сделать ничего не может. Слишком уж засела в голове. — У тебя неделя на то, чтобы привести себя в адекватное состояние, — командует Алтан. — Не нужен мне работник, который не может выполнять свою работу. Так что или ты высыпаешься в течение этой недели, или мы с тобой попрощаемся. Слова Дагбаева звучат угрожающе, как будто он и правда может уволить Вадима. Он ведь и не подозревает даже, что совсем не в отсутствии сна дело. И здесь простым недельным отпуском никак не поможешь. Хоть лоботомию делай, чтобы забыть. Вадим постоянно злится. Злится на себя. И злится на нее. За то, что ушла, даже записки не оставив. Даже не дав Вадиму хотя бы попытаться ей помочь. Он бы даже без оплаты это сделал. Девчонка и так настрадалась, он же не зверь какой-нибудь, чтобы с нее еще деньги просить. Все-таки что-то ведь человеческое в нем есть, наверно. Пусть оно и скрыто где-то очень глубоко. — Я понял, — кивает Вадим и выходит из комнаты босса. Если тот так хочет, чтобы Вадим отдохнул, то он отдохнет. Насколько сможет, конечно. Но что-то подсказывает Вадиму, что это дастся ему с большим трудом.