MGPD Preferences

Сквозь сон ты чувствуешь, как чьи-то грубые холодные пальцы касаются твоего горла. Глотать больно — видимо, ты снова приболела. Тебя знобит, хочется повыше натянуть одеяло и проспать еще несколько часов, как минимум, потому что сейчас, почти проснувшись, ты чувствуешь себя чертовски уставшей. Кто-то осторожно подкладывает тебе что-то мягкое под голову. Видимо, ты упала с кровати на пол, а папа или мама пришли и нашли тебя так. В детстве такое происходило очень часто, но ты была легче, и папа без проблем поднимал тебя на руки и укладывал обратно, но сейчас тебя уже не потаскаешь. Ты пытаешься прислушаться, но в ушах шумит, и ты не можешь разобрать ни звука. Только ярче ощущаются прикосновения шершавых пальцев, незнакомых, осторожно пробегающихся по твоему лицу, словно чтобы удостовериться, что с тобой все хорошо. А разве есть причины сомневаться? Воспоминания накатывают с оглушительной силой, ты хрипишь и пытаешься сесть, но кто-то настойчиво удерживает тебя в лежачем положении. Только сейчас ты чувствуешь, что твои джинсы безнадежно намокли, прилипли к телу, и от прикосновения холодной ткани по телу бежит дрожь. Так и простудиться недолго. Черт, какой же абсурд. Еще недавно ты была готова попрощаться с жизнью, ты хотела этого, а теперь думаешь о том, как бы не заболеть. Действительно ли это так важно в сложившейся ситуации? Ты приоткрываешь слезящиеся глаза, с трудом подавляешь в себе желание заплакать и разглядываешь того самого странного парня, который разговаривал с тобой до… до всего. Тот хмурится, смотрит на тебя со смесью раздражения и беспокойства, а ты сглатываешь и морщишься. Горло болит просто ужасно. — Тебе очень повезло, что ты шею не сломала, — хмуро объявляет парень, когда тебе все-таки удается сесть. — Просто сверхъестественное везение. Ты хмыкаешь и сжимаешь зубы, чтобы те наконец перестали стучать. Парень, заметив, как ты обхватываешь себя руками, наклоняется и подбирает с земли что-то, что, видимо, лежало у тебя под головой. Этим чем-то оказывается его куртка, которую он спешит накинуть тебе на плечи. Ты благодарно киваешь, а парень вздыхает. — Слушай, я, конечно, обычно при других обстоятельствах приглашаю девчонок на свидание, но раз уж такое дело… тут недалеко круглосуточная кофейня есть, как ты смотришь на то, чтобы отправиться туда? Ты прищуриваешься и сильнее кутаешься в куртку. Парень — точно псих. Еще недавно у него на глазах чуть не умер человек, он едва его вытащил, а теперь приглашает тебя на свидание? Кажется, абсурднее быть не может. — Я плачу, — улыбается парень и протягивает тебе руку. Возможно, ты об этом пожалеешь. Возможно, парень — чертов маньяк, который подсыпет тебе что-то в кофе, утащит к себе и будет долго и мучительно тебя пытать… но ты берешь его за руку и поднимаешься. Перед глазами на мгновение плывет, ты пошатываешься и чувствует, как парень чуть приобнимает тебя, не давая упасть. — Только попробуй мне что-нибудь подсыпать, — хрипишь ты и усмехаешься, вспоминая старую шутку: — Я знаю кунг-фу, тхэквондо, айкидо и много других страшных слов. Парень смеется и поднимает одну руку в жесте капитуляции. — Да ты страшная женщина, уже боюсь. На самом деле, сейчас ты даже немного рада, что этот парень смог тебя вытащить. Проблемы все еще кажутся значительными, но в груди теплится надежда, что ты сможешь со всем справиться. В конце концов, не случайно ведь в такой поздний час этот человек оказался рядом с тобой, вытащил тебя, спас. Еще и куртку свою пожертвовал. Ты опускаешь голову, едва переставляя ноги и замечаешь, что джинсы парня тоже намокли, пропитались какой-то грязью. Становится немного стыдно. — Как тебя зовут, спаситель? Рука на твоей талии чуть напрягается, парень, кажется, настораживается, оглядывается по сторонам, но отвечает расслабленно и в привычной нахальной манере: — Вадим. Это длится не больше секунды, но ты все равно замечаешь эти совершенно противоположные эмоции, ещё раз убеждаясь, что парень действительно ведёт себя весьма подозрительно. Может, все-таки маньяк? Ты даже не успеваешь заметить, как вы доходите до нужного места — весь путь до кофейни ты то и дело поглядываешь на Вадима, пытаясь заметить очередные едва заметные изменения в его поведении, но теперь он кажется все таким же спокойным, как прежде. — Проходи, — улыбается Вадим, придерживая для тебя дверь, и ты переступаешь порог, все еще неуверенная, что приняла правильное решение. Ты занимаешь один из самых отдаленных столиков. Вадим подходит к приветливо улыбающемуся, но немного сонному бариста, что-то ему говорит, и тот понятливо кивает. Ты сжимаешь кулаки, когда Вадим садится перед тобой, складывая руки на груди. Тебе хочется спрятаться, скрыться в его же куртке, пропахшую каким-то травяным одеколоном. Запах приятный, но чертовски чужой. — Ну? — спрашивает парень после некоторого времени молчания. Ты закашливаешься и поджимаешь губы, отводя взгляд и стараясь не обращать внимание на пронизывающий взгляд серых глаз. Говорить ни о чем не хочется, но Вадим, кажется, чего-то ждет. — Что? — хрипло спрашиваешь ты и вытягиваешься, когда бариста подходит к вам и ставит перед тобой чашку с ароматным кофе. Ты принюхиваешься и благодарно киваешь ему, а Вадим дожидается, пока он отойдет и продолжает: — Что заставило тебя решить сигануть с моста? Кофе обжигает язык, ты шипишь, чувствуя, как горячий напиток течет по пищеводу вниз и ежишься. Становится немного теплее, но на языке теперь остается неприятное ощущение, как если бы ты хлебнула чистый кипяток. — Бытовые… трудности, — выдавливаешь из себя ты и отпиваешь еще немного, плохо разбирая вкус обожженным языком. — Из-за бытовых трудностей с моста не прыгают, — скептично отзывается Вадим. — Ревут — да, может, в депрессию впадают, а потом годами тратят деньги на разговорчики с мозгоправами. Но точно не идут прыгать. — Я не хочу говорить, — тихо отвечаешь ты, все еще избегая зрительного контакта. Открывать душу перед первым встречным, пусть даже спасшим твою жизнь, ты точно не собираешься. — Как знаешь, — Вадим пожимает плечами, а ты вздыхаешь. С одной стороны, тебе хочется, чтобы он продолжил пытаться выведать. Тогда ты, возможно, сдалась бы, рассказала бы все, и, возможно, тебе стало бы легче… Но с другой стороны, ты чертовски боишься окончательно сломаться прямо здесь. Вы молчите какое-то время, а затем парень задает вопрос, который становится катализатором: — Ты где живешь-то хоть? Ты чувствуешь, как подбородок начинает дрожать, глаза наполняются слезами, и ты впиваешься ногтями в ладони, пытаясь удержать истерику. Вадим хмурится, но ничего не говорит, а ты неожиданно для самой себя выпаливаешь: — Нигде. У меня больше нет дома. Вообще ничего у меня больше нет. Никого и ничего. Ты крупно вздрагиваешь, когда большая рука Вадима ложится на твой нервно сжатый кулак. Тот смотрит на тебя с каким-то жутким спокойствием, его губы растянуты в странной ухмылке, но тебе почему-то не страшно. — Все умерли, — тихо шепчешь ты, и Вадим понимающе кивает, всматриваясь в твое лицо так внимательно, что становится неловко. — Жизнь — вообще та еще сука, — глубокомысленно отвечает он, и ты поджимаешь губы. Он все равно не поймет, но, судя по тому, как он смотрит на тебя, как продолжает держать тебя за руку, он, кажется, искренне пытается понять. И это даже мило, учитывая то, что каких-то пару часов назад он даже не встречал тебя никогда. — Но со всем можно справиться, — продолжает Вадим. — Поверь, ничего хорошего на той стороне тебя не ждет. А здесь ты и помочь кому-то можешь, нести добро и прочие сопливые штуки из сказок. — А ты поэт, — усмехаешься ты. — А то, — гулко смеется он в ответ. А тебе вдруг тепло-тепло становится, даже как будто силы появляются, и ты правда на мгновение задумываешься, что сможешь с этим справиться. Пусть и будет тяжело. И если еще мгновением назад ты мерзла, даже кутаясь в большую Вадимову куртку, то теперь в кафе стало неожиданно тепло. И все благодаря этой большой руке, пронзительному взгляду серых глаз и оказавшимся такими нужными сейчас словам. Может, вас свела сама судьба?