Сила тяготения | The Attraction Force

«Who are you, stranger with a red rose in your hand

I liked you from the first sight, I wanna be your friend,

I've never asked for this place that's called my home,

But hope, you will be staying with me until the end».

Mary «Puppet»

Апрель 1914 года. — Мам? — Да, милый? — Маргарет собирала разбросанные по столу после рисования листы бумаги и кисти. Сын всё молчал, сопя носом, как делал это всегда, когда пребывал в душевном смятении и чувствовал себя неуверенно-смущённо. Она присела рядом с ним на стул и заглянула в лицо. — Что ты хотел спросить, Генри? Мальчик заморгал и сжал губы в тонкую линию, а затем набрал воздух в лёгкие и скороговоркой выпалил: — А папа меня совсем не любит, да? Маргарет удивлённо вскинула брови, но затем подметила, как дрожат губы сына, и сочувственно вздохнула. Впрочем, какие ещё выводы он мог сделать, если его ожидания раз за разом не оправдывались? И если сама она вполне привыкла к такому положению вещей, то сын совершенно точно не заслуживал подобного. — Родной мой, ну что ты такое придумал? Иди ко мне. Генри шмыгнул носом и залез на колени к матери, доверчиво её обняв. — Что за мысли вдруг возникли в твоей светлой головке? — Он не играет со мной, не читает, не рисует и не рассказывает сказки, — пробубнил мальчик, не поднимая глаз и теребя висящий на шее женщины изящный кулон с аметистом. Маргарет едва удержалась от очередного вздоха. И в чём он, собственно, был не прав? Безусловно, Виктор был прекрасным главой семейства — он всегда заботился о благополучии их семьи, но потому и уставал настолько, что не мог посвятить сыну свободное время. Он наверняка знал об увлечениях Генри — Маргарет регулярно рассказывала ему обо всех событиях в жизни их сына. Но обычно Виктор рассеяно слушал, кивал и на этом всё и завершалось. — Он не умеет сочинять сказки, милый, поэтому и не рассказывает, — тепло улыбнулась Маргарет, за подмышки подтянув сына повыше. Наверняка за это лето он вытянется и уже перестанет с такой лёгкостью умещаться у неё на коленях. — Но, конечно же, он тебя любит. — Точно? — недоверчиво уточнил мальчик. — Точно-точно, — как можно мягче заверила его женщина, погладив по щеке. — Он обещал сходить со мной в зоопарк, но всё никак не сводит, — заупрямился сын, обиженно нахмурившись. — Я уже давно прошу. Уже… Мальчик задумчиво начал загибать пальцы, сосредоточенно шевеля губами. — Пять лет! Маргарет мягко рассмеялась, приглаживая волосы на голове сына и ласково поцеловав его в макушку. — Милый, тебе всего пять лет. — Тогда пять месяцев! — мальчик упрямо оттопырил нижнюю губу. И в кого он был такой упрямый и своевольный? Маргарет никогда не отличалась подобными чертами характера, всегда стараясь сгладить углы и найти компромисс. Виктор же был неизменно сдержан и спокоен. И только их сын олицетворял собой полную противоположность обоих родителей, представляя собой ртутный шарик, что неизменно пребывал в движении. — Уже ближе, — улыбнулась женщина и попыталась немного отвлечь внимание Генри. — Давай вспомним, что мы совсем недавно учили? Сколько в году месяцев? Мальчик задумался, загибая пальчики, но ему их, очевидно, не хватило. — Вот столько и ещё два, — он гордо ткнул растопыренными ладошками. — Всё верно, — кивнула женщина, параллельно напряженно размышляя. Съездить с Генри в Лондон сама она не могла — Виктор воспринял бы это как личное оскорбление, ведь так она пошатнёт авторитет отца в глазах сына. Поэтому всё, что она могла — это в очередной раз напомнить мужу о данном им обещании. И вдруг Маргарет посетила неожиданная мысль. Она могла сделать нечто иное. То, чего Виктор совершенно точно никогда не обещал и не стал бы предлагать сыну. Впрочем, и то, что вероятнее всего, мало понравилось бы её мужу, узнай он об этом. Но ведь совершенно не обязательно привлекать его к воплощению этой идеи в жизнь. — А хочешь посмотреть на самолёты вблизи? Мальчик сначала удивлённо распахнул свои лазурные глаза, а затем просиял. — Настоящие? — восторженно выдохнул он. — Самые что ни на есть настоящие, — улыбнулась Маргарет, будучи почему-то внутренне убеждённой, что авиатрисса с огненными волосами, что порывистостью чем-то напоминала самого Генри, наверняка, с удовольствием покажет им весь аэродром, включая самолёты, в которые, судя по всему, она и сама была без памяти влюблена.

***

Маргарет напряжённо всмотрелась в ряд аэропланов, застывших на лётном поле и с облегчением выдохнула, заметив выбивающийся из всех остальных жёлтый биплан. К счастью, Элизабет была на месте. Женщина слегка улыбнулась, направившись к краю взлётной полосы. Ветер хлестнул резким порывом, отчего Флэтчер придержала так и норовившую слететь шляпку. Пробежавшись внимательным взглядом по присутствующим на поле людям, она с лёгкостью заметила пятно рыжих волос, реющих на ветру подобно флагу. Женщина стремительно направилась в сторону Элизабет, боясь растерять на ходу и без того словно уносимые ураганом крупицы решимости. — Маргарет, — тепло улыбнулась авиатрисса подошедшей женщине, издали заприметив приближающуюся гостью. И той отчего-то не захотелось поправлять её обращение на сухое «миссис Флэтчер». Маргарет нравилось, как звучало её имя. Виктор предпочитал называть её «Дэйзи», а сын, разумеется, обращался к ней «мама», и только отец называл её именно «Маргарет». Но с ним они не виделись уже пару лет. А потому это тёплое и несколько ностальгическое обращение прозвучало столь сентиментально-нежно, что женщина не удержалась от лёгкой улыбки. — Вы, должно быть, снова ищете мистера Флэтчера? — Нет, я искала именно Вас, — спешно призналась пришедшая, остановившись всего в паре шагов от лётчицы и несколько неловко сцепив руки перед собой. — Вот как? — изумлённо протянула Сайерс, с любопытством разглядывая гостью, словно в попытке угадать её намерения. — Что ж, я вся внимание, миссис Флэтчер. Это внезапное вновь официальное обращение неприятно резануло слух, и крупицы решимости всё же растворились в тревоге. Впрочем, в этом обращении как раз не было ничего удивительного — они ведь даже не были приятельницами, увидевшись лишь единожды, да и то мельком. — Я прошу прощения, что пришла без предупреждения, — смутилась Флэтчер. Та затея, что ещё часом ранее казалась ей вполне удачной, сейчас выглядела весьма сомнительно, а просьба, которую она хотела озвучить — крайне нелепо. Женщина нервно потёрла ладони, отводя взгляд. — Маргарет, — смягчилась Сайерс, отметив внезапную нерешительность со стороны женщины. — Поверьте, с какой бы целью Вы меня не искали, меня это вряд ли удивит. Поверьте, я сталкивалась с весьма нетривиальными просьбами и крайне сомнительными предложениями. А самый безобидный вопрос, что мне задавали, касался мнения моего отца на счёт весьма предосудительного для женщины и его дочери выбора жизненного пути и профессии. — И что же он думает на это счёт? — вопрос сам собой сорвался с губ Маргарет, она даже не успела прикусить язык. Ради всех святых, да что с ней было такое? Проявленный интерес был столь фамильярным и неуместным, словно они были знакомы с детства. Рядом с этой девушкой ей уже во второй раз овладевало столь несвойственное любопытство. И это с учётом того, что виделись они тоже ровно второй раз. — Понятия не имею, — неопределённо и будто бы даже беспечно пожала плечами Элизабет. — Я бы его, конечно, расспросила на этот счёт, если бы он не умер двенадцать лет назад. Дыхание Флэтчер перехватило от смятения. В замешательстве она судорожно сцепила пальцы, не зная, куда деть руки. Куда подевалось её воспитание, привычка соблюдать правила хорошего тона и банальная осмотрительность? Подобное поведение было крайне неподобающе для воспитанной леди! Если бы она только могла провалиться сквозь землю прямиком в преисподнюю, то именно так с огромной охотой и поступила бы. Щёки обожгло огнём смущения, и Флэтчер бросила торопливый растерянный взгляд на дорожку, ведущую прочь с лётного поля. — Боже, простите меня. Я… я не хотела. Пожалуй, я лучше пойду. — Маргарет, постойте, — задорно рассмеялась девушка. Очевидно, что смутить её и впрямь было непросто, чем она беззастенчиво пользовалась. — Если бы я переживала обо всех случившихся в моей жизни трагедиях, то мы бы с Вами сейчас не беседовали. Так что же Вы всё-таки хотели? — Глупости, ей Богу, — и почему только ей показалось хорошей идеей обращаться к Элизабет с подобной просьбой? Ведь она явно находилась на службе, а, значит, не следовало отвлекать её по пустякам. — Мам. Тонкий и совершенно неожиданно раздавшийся за её спиной голос заставил Маргарет вздрогнуть. Она резко обернулась, чтобы увидеть сына, спешащего к ней со стороны дороги. Следом его пытался догнать их шофёр. — Генри, — выдохнула женщина и перевела вопросительный взгляд на спешащего следом мужчину. — Простите, миссис Флэтчер, — извиняющееся развёл руками водитель. На его лбу выступили крупные капли пота, что он спешно промокнул платком. — Я не смог удержать юного мистера Флэтчера на месте. — Я уже заметила, Роберт, — холодно отчеканила Маргарет, заставив мужчину стушеваться ещё больше. — Мам, это те самые самолёты? — мальчик словно и не заметил недовольства матери и во все глаза восхищённо разглядывал застывшие на земле бипланы. Она так и не успела ни обратиться к Элизабет с просьбой, ни банально предупредить её, что явилась на лётное поле не одна. Маргарет перевела полный смятения взгляд с сына на авиатриссу. Боги, ситуация окончательно выходила из-под контроля. Девушка перехватила этот взгляд, и вдруг в её глазах отразилось понимание. Она с благодушной улыбкой кивнула женщине и подошла ближе. — Тебя зовут Генри, да? — Сайерс присела на корточки напротив мальчика, чтобы оказаться с ним на одном уровне. Она с не меньшим любопытством разглядывала ребёнка, словно впервые в жизни оказавшись с маленьким человеком так близко. — А я Лиз. При крайне ребяческом представлении она совершенно по-взрослому протянула руку мальчишке, отчего тот с готовностью и гордостью многозначительно пожал её ладонь, вздёрнув веснушчатый нос. — Очень приятно, мисс. Элизабет рассмеялась. — Нет-нет, давай-ка договоримся, что просто Лиз. Ты спрашивал про самолёты? Мальчик просиял. — Да! Мама сказала, что мне их покажут! Настоящие! — Мама, значит, пообещала? — Элизабет иронично изогнула тонкие губы и насмешливо взметнула бровь, скользнув взглядом по напряжённо застывшей Маргарет, а затем кивнула своему юному собеседнику. — Что ж мама не обманула. Я устрою вам обоим небольшую экскурсию. — И покажешь всё-всё-всё? — Всё-всё-всё и даже больше. Если захочешь, то я даже дам тебе посидеть в кабине одного из самолётов, — девушка многозначительно понизила голос и заговорщически подмигнула мальчишке. Это был удар ниже пояса. Генри не просто подпрыгнул на месте, а взвизгнул от восторга и буквально впился в рукав кителя девушки, повиснув на её руке всем телом, отчего та лишь беззаботно и звонко рассмеялась, поднимаясь на ноги во весь рост. Маргарет невольно улыбнулась, глядя на эту картину. Поразительно, как Элизабет сумела завладеть вниманием и доверием Генри всего за какую-то пару минут. Он, конечно, всегда был открытым и разговорчивым мальчиком, но всё же никогда и ни к кому прежде не относился с таким неприкрытым любопытством и восхищением, что в это мгновение читалось в его широко распахнутых лазурных глазах. Также теперь, чуть успокоившись, Маргарет смогла обратить внимание на кое-что новое в облике Элизабет, чего она не заметила сразу. Судя по всему, сегодня та не занималась ремонтом своего самолёта, поскольку была одета не в промасленный комбинезон, что был на ней в прошлый раз, а в предельно опрятную оливковую форму. И, следовало признать, та ей невероятно шла. Брюки галифе, заправленные в высокие ботинки и перехваченный ремнем на тонкой талии узкий китель, безупречно сидящий по фигуре. В этом наряде тонкая и гибкая Сайерс смотрелась невероятно органично и, как бы ни удивительно было признавать… женственно? Это было вдвойне странно, поскольку обычно размышляя о женственных образах, в голову Флэтчер сразу же приходили элегантные платья и ажурные блузы, а никак не лётная форма. Но не в случае с Элизабет. Заметив внимание со стороны Маргарет, девушка самодовольно улыбнулась, кивнув женщине в сторону рядов самолётов, и тем самым показывая, что готова начать обещанную экскурсию. — Только если у Вас есть время, Элизабет, — спохватилась и спешно добавила Маргарет, ступая вслед за Сайерс, но девушка и Генри уже деловито шли в сторону ряда самолётов, что казались усевшимися на насест огромными птицами. — Я не в силах отказать юному мистеру Флэтчеру, — беспечно откликнулась та через плечо, начиная свой рассказ не замедляя шага. — Люди всегда мечтали летать и очень долго пытались понять, как это сделать. Сколько тебе лет, Генри? — Пять! — гордо отозвался мальчик, не отрывая восторженного взгляда от огромных по сравнению с любым человеком, а уж тем более с ним, воздушных судов. — Так вот буквально незадолго до твоего рождения люди впервые поднялись в небо на самолётах. — А раньше? — удивился Генри, слегка нахмурив светлые брови, отчего его лицо стало выглядеть не по годам сосредоточенным. — Совсем не летали? — Ну почему же? Летали, конечно. Только иначе. Например, на воздушных шарах, — пояснила Элизабет. Судя по всему, ей и самой было в удовольствие делиться знаниями о рукотворных птицах, что поднимали людей в небо, к мечте. — Но это другое. Воздушный шар летит вверх. А если в сторону, то не быстрее ветра, а вот самолёт может лететь гораздо, гораздо быстрее. Даже быстрее птиц. — Огоооо, — протянул мальчишка ещё с большим благоговением глядя на бипланы. Хотя «быстрее птиц» явно не до конца укладывалось в его голове. — Например, вот этот, — Элизабет похлопала по боку ближайший на их пути оливково-серый биплан, у которого почему-то была закрыта вся кабина, отчего он казался угловатым и, по мнению Маргарет, каким-то несколько неуклюжим. — Ты представляешь, как быстро может скакать лошадь? Мальчик с воодушевлением охотно закивал в ответ. — Так вот он может лететь быстрее лошади, скачущей галопом. Маргарет восхитилась, с какой лёгкостью Элизабет умела подбирать столь простые слова, понятные даже пятилетнему ребёнку. Генри, конечно, всегда был не по годам смышлёным, но всё же умение объяснять сложные вещи простыми словами являлось, по мнению Флэтчер, отдельным видом искусства. — А какой здесь самый-самый быстрый? — спросил мальчик, во все глаза разглядывая так близко стоящие аэропланы. — Вон тот, — расплылась в широкой улыбке Элизабет, с гордостью кивнув в сторону уже знакомого Маргарет жёлтого биплана, обосновавшегося чуть поодаль. — Пойдём, покажу его тебе поближе. Мальчик доверчиво ухватился маленькой ладошкой за узкую ладонь Элизабет, не отставая ни на шаг. Но девушка и не торопилась, подстраивая ходьбу под своего юного спутника. — А почему самолёты вообще летают? — задал резонный вопрос мальчик, видимо, решив узнать в ходе этой встречи вообще всё, что когда-либо интересовало его касаемо неба и авиации. Наверное, если бы сейчас его попытались увести с аэродрома в целом и от Элизабет в частности, то он вцепился бы в Сайерс руками, ногами, а то и зубами, как клещ. Маргарет, всё это время молчаливо шедшая рядом, заинтересованно прислушалась. Признаться честно, она и сама не знала ответа на тот, казалось бы, простой и закономерный вопрос, что задал её сын. Для неё всё это всегда казалось своего рода магией, пусть они и прожили рядом с аэродромами последние семь лет. Элизабет на секунду задумалась, тщательно подбирая слова. — Ну, смотри. Рядом с нашей столовой живет рыжий кот Чарли. Его подкармливают все повара, поэтому он не отличается изяществом фигуры. — Толстый? — уточнил Генри. — Упитанный, — насмешливо подтвердила Элизабет. — А потому он побаивается высоты. Но он каждый день смотрит на самолёты и лётчиков, а потому и сам порой не прочь подняться в воздух. Сам он этого сделать никак не может. Но зато я могу взять его на руки, поднять и посадить туда, куда он так рвётся — чаще всего на высокий подоконник рядом с входом в столовую. Слезть оттуда он может и сам, а вот подняться — никак. Мальчик кивнул, предельно внимательно слушая всё рассказываемое и словно понимая, к чему именно ведёт авиатрисса. В то время как Маргарет ни капли не представляла, как связан упитанный кот и самолёты. Элизабет скользнула тёплым взглядом по женщине. — Наверное, не совсем понятно, причём здесь кот? — словно прочитала её мысли авиатрисса. — На первый взгляд с самолётами он никак не связан. Кроме одного. Что нашему рыжему Чарли, что самолётам в небо мешает подняться вес, что тянет к земле. Но если коту могу помочь я, то самолётам помогает сила, что преодолевает их вес. Она зовётся подъёмной силой. Они как раз подошли к Сойке, и Элизабет ласково огладила её жёлто-медовый блестящий бок, а затем указала на крыло. — Видишь, у неё два крыла? Они расположены одно над другим. Поэтому такой самолёт и зовётся бипланом. Так вот, как я подхватываю Чарли за подмышки, поднимая его на высокий подоконник, так и подъёмная сила подхватывает биплан под крылья, и выталкивает прямиком в небо. И чем выше скорость самолёта, тем сильнее выталкивает. Так он и летит. — То есть если лететь очень-очень быстро, то можно взлететь очень-очень высоко? — уточнил Генри. — Вроде того, — благодушно подтвердила Сайерс. — Вот это да! — восторженно протянул мальчик, уважительно разглядывая изящный биплан, что неуловимо чем-то напоминал свою хозяйку. Маргарет не удержалась от тёплой улыбки. Всё же Элизабет не зря казалась ей крайне непосредственной особой с детским задором — должно быть, именно потому ей и удавалось столь легко и изящно объяснять всё ребенку, а также полностью завладевать вниманием непоседливого и порывистого по своей сути Генри. — А тебе можно летать вообще на всех самолётах, когда захочется? — мальчик смотрел на Сайерс с таким благоговением, словно ангел сошёл с небес и решил полностью удовлетворить его любопытство. — Только на одном. Как раз на этом, жёлтом. — Красииииивый, — протянул малец. — А почему только на нём? — Потому что это мой биплан. Я его купила. Маргарет не поверила своим ушам. Элизабет? Купила себе самолёт? Но ведь он, должно быть, стоил целое состояние! Или же она приукрасила, чтобы заинтересовать Генри? Хотя это маловероятно — она и так целиком и полностью владела его вниманием, чтобы иметь необходимость идти на подобные уловки. Так как тогда ей это удалось? На какие деньги? Если во время недавнего званого обеда миссис Мёрдок говорила правду, то у Элизабет не было ни собственного дома, ни даже родных, что могли бы помочь со столь дорогостоящей покупкой. Тогда откуда? Наследство? Подарок? Маргарет пробежалась изумлённым взглядом по узкой спине девушки. — Ого! — восторженно выдохнул Генри. — А мама тоже подарила мне деревянный самолётик, правда он маленький. Элизабет подхватила мальчика за подмышки и усадила на нижнее крыло, оказавшись с ним лицом к лицу. — Всё верно. Ты маленький, потому и самолёт у тебя тоже маленький, а подрастёшь и будет большой. Если, конечно, сам того захочешь. — Ещё как, захочу! — закивал головой Генри так рьяно, что волосы на макушке снова встопорщились и встали дыбом. Он радостно болтал ногами, в то время как его щёки раскраснелись от азарта. — Хорошо. Ну что, готов посидеть в кабине? — Серьёзно? — задохнулся от восторга мальчик, запрокинув голову и жадно разглядывая биплан снизу вверх. Элизабет утвердительно кивнула. — Готов! — Тогда пойдём. Элизабет ловко вскочила на крыло, упёрлась коленом в край кабины и, крепко держа мальчика за руку, помогла ему перелезть внутрь. — Давай, одна нога, другая. Ну вот, ты почти что настоящий пилот! Можешь пока рассмотреть там всё и даже подёргать рычаги. Я потом расскажу тебе, что к чему, идёт? Маргарет услышала лишь радостный возглас, что, видимо, свидетельствовал о полном согласии. Элизабет, к восторгу Генри, действительно оставила его наедине с бипланом, а сама спрыгнула на землю и, заложив руки на спину, подошла к Маргарет, встав с ней плечом к плечу. И пока Флэтчер подбирала слова, чтобы выразить всю свою признательность, Сайерс внезапно спросила: — Ну что, отошло? Маргарет нахмурилась и перевела озадаченный взгляд на девушку, что с лёгкой улыбкой неотрывно смотрела на кабину, отслеживая мельтешение светлой мальчишечьей макушки. — Я не совсем понимаю… — начала было Флэтчер хмурясь. — Масло. С Вашей перчатки. Отошло? Скользнув глазами по рукам Маргарет, как если бы сама искала ответ на поставленный вопрос, Элизабет перевела на женщину тёплый взгляд. Женщина молчала, словно решаясь на откровенность. — Не совсем, — наконец несколько смущённо призналась она, как если бы это не девушка испачкала ей перчатки, а наоборот. Сайерс взметнула рыжие брови, а затем, досадливо вздохнув, кивнула. — Тогда с меня причитается. — Бросьте, Элизабет, это я Ваша должница после всего, что Вы сделали для Генри сегодня, — поспешила заверить Флэтчер. — Маргарет, — мягко прервала её авиатрисса, развернувшись лицом, и перехватила несколько смущённый взгляд. — Поверьте, обычно мои дни проходят в куда как менее приятной компании, нежели общество юного любителя самолётов и его прекрасной матери. К тому же, кто знает, возможно, сегодня я познакомилась с будущим асом Королевской авиации? Безусловно, комплимент был крайне лестен, но всё же Маргарет упрямо сжала губы. Но взгляд Сайерс был настолько открытым и дружелюбным, что женшина, ровно как и в прошлый раз, ощутила себя совершенно безоружной перед непосредственностью этой девушки. Словно сердца коснулся ласковый бриз, тронувший лепестки распускающихся в душе камелий. А Сайерс всё не отрывала и не отрывала пристального взгляда от её глаз. В какой-то момент это стало даже несколько неловким. — А это что? — раздался детский голос из кабины. — Минутку, — отозвалась Элизабет, слегка тряхнув головой. В несколько отточенных движений она оказалась на крыле самолёта рядом с мальчиком, тут же принявшись что-то увлечённо ему объяснять. Маргарет перевела дыхание, сосредоточенно одёрнув манжеты жакета и прислушиваясь к себе в попытке распознать давно забытое чувство, что в это мгновение распускалось глубоко внутри. Интерес. Обычно любопытство было несвойственно Маргарет. И будто бы последние лет сто оно не касалось её души. Пожалуй, в последний раз нечто подобное случалось с ней ещё в юности, когда мир был открыт для чего-то нового и, казалось, был наполнен множеством тайн, что требовали непременного раскрытия. Но сейчас внутри неожиданно и всё явственнее нарастал именно интерес к происходящему: к рассказам Элизабет, к жёлтому биплану на фоне лазурного неба, к этой столь непривычной и яркой жизни, которой она коснулась во второй раз, оказавшись рядом с Сайерс. Это завораживало и затрагивало в душе что-то такое, что было скрыто глубоко-глубоко, на самом беспросветно-чернильном дне, покрывшись толстым слоем ила безразличия. Завершив свои пояснения, Элизабет помогла Генри выбраться из кабины, а затем спустила мальчика на землю. Флэтчер с облегчением выдохнула — всё же высоты, как и прежде, она несказанно опасалась. — Значит, в следующий раз мы полетаем? — уточнил мальчик, оказавшись на земле и, запрокинув голову, выжидающе уставился на Сайерс. — Я же обещала, — утвердительно и совершенно серьёзно кивнула девушка, придирчиво окинув взглядом Сойку, а затем снова взяла ладошку Генри в свою руку. Второй ладонью мальчик уцепился за руку Маргарет, прежде чем направиться в сторону входа на лётное поле. — Правда-правда? — Правда. — Ты же не как папа? — в голосе Генри звучала настороженность с толикой обиды. Элизабет недоумённо и вопросительно взглянула на Маргарет, на что та лишь глубоко вздохнула и несколько извиняющееся пожала плечами. — Ну… Должно быть, нет? А что именно он сделал не так? — Он всё время обещает и никогда ничего не делает. Он не поклеил со мной самолётик и не съездил в зоопарк, — обиженно пробубнил мальчишка, недовольно выпятив нижнюю губу. — Это, конечно, непорядок. Но нет, Генри, я всегда держу обещания. Поэтому обещаю, мы с тобой обязательно полетаем. Маргарет внутренне застонала. Теперь ей предстоит отбиваться ещё от одного навязчивого желания Генри, ведь Виктор никогда не позволит чего-либо подобного. Чтобы он отпустил сына подняться в небо? Скорее уж она попадёт в театр. Хотя шансы посетить театр и подняться в небо были практически равны. Равны нулю. Втроём они подошли к краю лётного поля, откуда началась их импровизированная экскурсия. Здесь их все ещё терпеливо ожидал шофёр, намереваясь отвезти Генри и Маргарет домой. — Благодарю Вас, миссис Лиз, — чинно произнёс юный Флэтчер, явно долго готовя эту фразу. Девушка благодушно рассмеялась. — Давай просто Лиз? Да к тому же я не миссис, — проговорила она, чем лишь подтвердила предположение Маргарет. — Хотя это не имеет особого значения. До встречи, Генри. Мальчик широко улыбнулся, кивнув, а затем радостно, вприпрыжку, направился в сторону припаркованного неподалёку автомобиля. — Ты можешь идти, Роберт, я подойду чуть позже, — кивнула Маргарет, отсылая водителя вслед за сыном, и остановилась на бровке. Дождавшись, пока мужчина отойдет на достаточное расстояние, не позволявшее слышать их дальнейший разговор, она обратилась к Элизабет, терпеливо ожидавшей рядом. — И всё же я не представляю, как Вас и благодарить. В самом деле, эта едва знакомая девушка сделала для них с Генри гораздо больше, чем многие близкие друзья. Впрочем, друзей у Маргарет, по сути, и не было — обычно если к ним в дом и заглядывали гости, то это были коллеги или знакомые Виктора либо соседи. Все её друзья юности остались в Лондоне, и связи с ними оборвались сразу же после переезда Флэтчеров в Сассекс. — Не стоит благодарности. Впрочем, у меня есть две вещи, которые Вы могли бы сделать, чтобы мы оказались в расчёте, — предложила девушка, хитро сверкнув зелёными глазами и внимательно наблюдая за реакцией собеседницы. — Хорошо, конечно, — несколько настороженно согласилась женщина, выжидающе глядя на девушку. Они медленно направились в сторону автомобиля. — Первое, предлагаю обоюдно перейти на «ты». Мне не нравится, когда ко мне обращаются так, словно мне стукнуло девяносто, и из меня вот-вот начнёт сыпаться песок. В конце концов, у нас совсем небольшая разница в возрасте, чтобы расшаркиваться друг перед другом вот этими бесконечными «миссис» и «мисс», — усмехнулась Элизабет, глядя на то, как на лице Флэтчер отразились удивление и облегчение одновременно. — И второе, мне нравится, как звучит Мэг. Можно я буду обращаться к тебе именно так? Маргарет удивлённо заморгала. Элизабет была резкой и напористой. Одной своей просьбой, она всего в два шага пересекла все те границы, что Маргарет выстраивала годами и не позволяла нарушать никому прежде. Но Сайерс словно бы даже не допускала мысли, что у женщины были возведены некие внутренние бастионы. Она просто в один миг оказалась на расстоянии вытянутой руки, и теперь стояла посреди безопасного внутреннего одиночества Маргарет, улыбаясь своей невероятно обаятельной улыбкой. Мэг. Это было крайне необычно. Весьма лично и словно по-дружески. Неужели впервые за долгие годы у Маргарет появилась неиллюзорная возможность завести доброе знакомство с новым человеком? К тому же весьма интересным и крайне необычным человеком. Да и Виктор точно не станет препятствовать, ведь Элизабет была женщиной, да ещё и его подчинённой. Мэг. А ей, пожалуй, даже… нравилось? — Или Мэгги. — Боже, только не Мэгги, — невольно возмутилась Маргарет. — Тогда уже у меня будет ощущение, что мне пять и пора пить молоко с пенкой. — Ты не любишь пенку? — Терпеть не могу, — искренне выдохнула женщина. Беседа с Элизабет была столь непринуждённой и лёгкой, что Маргарет поймала себя на мысли, что с удовольствием продолжила бы общение с девушкой, но, увы, её ждали неотложные домашние дела. — Мэг. Остановимся на этом и будем считать, что в расчёте. Но в благодарность я хотела бы пригласить тебя к нам на ужин. К тому же Генри сегодня будет слишком много рассказывать о своих впечатлениях, чтобы я сумела держать оборону в одиночку. Элизабет рассмеялась, тряхнув головой. Всё же её радость была невероятно заразительной, отчего Маргарет также не смогла удержаться от улыбки. — Во сколько? — Обычно мы ужинаем ровно в половине восьмого, — уточнила Маргарет, остановившись за несколько шагов от машины, не желая комкать окончание разговора. — И ни минутой позже? — Виктор не любит, когда ужин задерживается, — пояснила женщина, взглянув в сторону здания на краю аэродрома. Она даже не заглянула к нему, хотя была в каком-то десятке футов. Элизабет пристально наблюдала за тем, как только расцветшая робкая и тёплая улыбка разом покинула губы её собеседницы. — Какой, однако, мистер Флэтчер педантичный. Ну что ж, значит, к половине восьмого я буду у вас. Какой адрес? — Ричмонд Роуд тридцать семь. — Хорошо, — кивнула Сайерс. — Тогда до вечера, Мэгги? — Мэг! Девушка снова озорно и совершенно по-ребячески рассмеялась, словно удачно вышедшей шалости и, развернувшись на каблуках, направилась в сторону ангаров. — Ты обязательно расскажешь мне, что ещё и почему не любишь, — бросила она через плечо, удаляясь и не ожидая от Флэтчер какого-либо ответа. Маргарет проводила девушку пристальным взглядом, пока её спина не скрылась за одним из бипланов. — Миссис Флэтчер, едем? — Да, Роберт. Едем.

***

Оставшаяся половина дня пролетела совершенно незаметно. Чтобы обойтись без неожиданностей в полёте, облачившись в рабочий комбинезон прямо поверх лётной формы, Элизабет проверила топливную систему и несколько раз дополнительно поменяла обмотку на нескольких патрубках, и в итоге осталось вполне довольна проделанной работой. Но на часах внезапно оказалось шесть, и Элизабет поторопилась к себе, чтобы успеть отмыть руки и сменить одежду. Тот факт, что её комнатка находилась на Вайолет Гарден прямо неподалёку от аэродрома, жутко экономил время. Дорога от двери до края поля занимала ровно одиннадцать минут бодрым шагом. Поэтому спустя тринадцать минут, Элизабет уже стояла напротив шкафа, размышляя над тем, что стоило надеть на семейный ужин. По логике вещей, должно быть, следовало отправиться туда в соответствующем даме обличье. Впрочем, кого она пыталась этим обмануть? Мистер Флэтчер был её косвенным начальником и видел в лётной форме каждый день, а Маргарет… Она была женщиной, а женщинам всегда нравилось, как Сайерс смотрелась даже в обычной форме, так что уж говорить про парадную? Элизабет вытащила из шкафа парадный сюртук Королевского лётного корпуса. Эту форму она невероятно любила, но могла надеть крайне редко — парадов и показательных выступлений, а также официальных встреч у них не случалось уже давненько, а на авиашоу в такой всё равно не полетаешь. Бросив спешный взгляд на часы, она взялась натягивать рубашку. По пути ей нужно было успеть ещё в пару мест. «Молоко с пенкой. А что ещё она любит и не любит? Вот, например, цветы. Любит ли она цветы? Впрочем, ведь все женщины любят цветы, верно? Значит нужно заскочить на угол Кросс Роуд и Хиллс Бридж, где обычно сидит цветочница». И вот теперь Сайерс стояла посреди улицы, которую обычно обходила десятой дорогой: с шикарными кирпичными домами, аккуратными задними двориками, коваными изгородями, увитыми плющом, большими латунными молоточками на цветных дверях и уютно светящимися леденцовыми окнами. Она одернула серо-голубой сюртук с чёрным бортом и высокой стойкой под горло, сунула фуражку подмышку и ещё раз поправила ремень с кованой пряжкой в форме эмблемы Королевского лётного корпуса. Элизабет не бывала на семейных ужинах последнюю вечность. Точнее, последние двенадцать лет — финальный такой ужин состоялся ровнёхонько перед спуском корабля, после которого проводить семейные застолья ей стало решительно не с кем. И уж подавно она не имела понятия, как проводят семейные вечера в домах англичан. Она, конечно, бывала в доме Бриггса, но тот оставался вечным холостяком, поэтому в какой-то момент запросто мог предложить плеснуть виски на пару пальцев в отсутствие иного ужина. Но то Бенджамин, с которым они уже знакомы множество лет. Как же себя вести в компании сдержанной Маргарет, Элизабет решительно не представляла. А ещё там будет её муж, который тоже казался крайне суровым человеком. Но не беда, если что она просто могла сбежать вместе с Генри запускать воздушного змея, которого предусмотрительно взяла в качестве подарка для мальчишки — приходить в гости с пустыми руками было не в её правилах. Сайерс бросила взгляд на бронзовую табличку на доме и, глубоко вздохнув, постучала в дверь кованым молоточком, ожидая, что сейчас её встретит консьерж, дворецкий, лакей, или кто там встречает гостей в домах важного начальства? Но дверь открылась, и на пороге оказалась сама хозяйка дома. В лёгком кремовом домашнем платье, что лишь подчёркивало её точёную фигуру, она правда выглядела как та самая фея из детских кельтских сказаний. — Элизабет, — обращение прозвучало приветливо и дружелюбно. Слегка прищурившись, Маргарет с едва различимым любопытством пробежалась глазами по девушке с головы до ног, чуть дольше задержавшись на её руках. — Проходите. — Я думала, мы отбросили формальности в общении? — Да, прости, — несколько смутилась Маргарет. — Я решила прийти немножко пораньше, раз уж время имеет такое значение, — девушка вошла в светлый коридор, непроизвольно осматриваясь в жилище Флэтчеров. Небольшой, но просторный дом, в котором всё лучилось уютом. Судя по всему, Маргарет во многом сама занималась обустройством, поскольку эта сдержанная, но изящная красота, что ощущалась в ней самой, чувствовалась повсюду. — Ох, прости, это Генри, это тебе, а это к столу, — спохватилась гостья, сообразив, что пришла не с пустыми руками. Более того, руки у неё были целиком и полностью заняты. Она прислонила воздушного змея к стене, протянула букет и повернулась немного боком, отведя полу сюртука — из кармана брюк торчало горлышко винной бутылки. — Понятия не имею, что у вас запланировано на ужин, но, надеюсь, французское бордо подойдёт. — Рагу, — просто отозвалась женщина, не в силах оторваться от пышного букета пионов нежнейшего серебристо-розового, словно бы пепельного оттенка. Она подалась вперёд, зарывшись носом в нежные лепестки, и втянула лёгкий, сладковатый аромат. — Спасибо. Мои любимые. Губы Элизабет расплылись в широчайшей улыбке. — Хорошо, я запомню — пенку ты не любишь, а пионы любишь. На самом деле я заметила пионы у тебя на шляпе, вот и подумала, что они тебе, наверняка, нравятся. А ещё у тебя был атласный пояс такого же оттенка. Конечно, не один в один, но я выбрала тот цвет, что оказался самым близким из возможных. И я рада, что не прогадала. Маргарет вскинула на девушку изумлённый взгляд, а затем впервые открыто и благодарно улыбнулась. И эта светлая улыбка, отразившаяся в её глазах, невероятно шла молодой женщине. — Это крайне приятно, спасибо. Я поставлю цветы в вазу, а ты пока проходи в столовую. — Я могу помочь? — Не волнуйся. Проходи. Чувствуй себя как дома. И поставь, пожалуйста, вино на стол. — Как скажешь, — Элизабет положила фуражку на тумбочку, а затем шагнула в столовую, которая пока оказалась пуста. Девушка осмотрелась — светлое помещение с огромными распашными окнами в пол, что выходили в маленький дворик, размером напоминавший скорее место для стоянки экипажа или парковки машины. Но даже там царил порядок и был разбит маленький цветник. В самой столовой также ощущался уют: мягкие светлые кресла, которые совершенно непонятно, как поддерживались в чистоте с учётом, что здесь жил Генри, которой отличался неуёмной энергией — это Элизабет успела понять уже после первой встречи с мальчишкой. Шкаф, заполненный аккуратными рядами кофейных чашек, и стол с идеально кипенно-белой выглаженной скатертью. Девушка выудила бутылку из глубокого кармана галифе и поставила на стол, а затем, подумав, направилась в сторону, должно быть, кухни. По крайне мере именно туда отошла Маргарет с букетом. — Ты не подскажешь, где штопор? — поинтересовалась Сайерс, заходя в помещение, где хозяйка дома как раз ставила цветы в пузатую фарфоровую вазу с китайским орнаментом. Она не ошиблась, это действительно оказалась кухня. Желудок свело от аппетитного аромата тушёных овощей, розмарина и мяса. — Посмотри там, — женщина указала на выдвижной ящик в шкафу и только сейчас Элизабет заметила, что рука Флэтчер была затянута отнюдь не в белую перчатку, как ей показалось изначально, её кисть оказалась тщательно и аккуратно забинтована. Маргарет проследила за взглядом девушки, и уголки её губ едва заметно дрогнули. — Не справилась с кастрюлей, — тихо и напряжённо проговорила она, глядя на тщательно скрытую под повязками левую ладонь и пожала плечами, словно извиняясь, хотя имела полное право вообще ничего не пояснять. В конце концов, это была совершенно точно не забота малознакомой гостьи. — Надеюсь, что ты вышла победительницей из этой неравной схватки с кухонной утварью? — улыбнулась девушка, разряжая вдруг возникшее напряжение. — Определенно. Рагу ведь готово, — облегчённо выдохнула Маргарет, подхватив вазу правой рукой и направившись в сторону выхода. Но на пороге помедлила и бросила на Элизабет внимательный, цепкий взгляд, а затем совершенно внезапно уточнила. — Тебе очень идёт форма. Честно говоря, я впервые вижу брюки и сюртук на женщине. И это выглядит крайне… смело. Она снова мягко улыбнулась. И почему только Элизабет изначально показалось, что улыбка не могла расцветать на этих губах? Внезапно для себя Сайерс растерялась. Впервые в жизни она не знала, что и сказать, поскольку скабрезные шутки, что она обычно отпускала на такие же замечания, были предельно неуместны ни в этом доме, ни в этой комнате, ни в разговоре с этой спокойной, деликатной женщиной. — Спасибо, — всё, что смогла выдавить лётчица, переключая всё своё внимание на поиски штопора, за которым, в общем-то, и явилась на кухню. Нащупав его на самом дне ящика, она проследовала за хозяйкой дома. Маргарет расставила тарелки, аккуратно разложила льняные салфетки и столовые приборы. Едва улыбнувшись одними глазами, она поправила принесённый букет в вазе на столе и, открыв шкаф, достала бокалы. Наблюдая за всеми приготовлениями и вытягивая тугую пробку из бутылки, Элизабет вдруг ощутила, как внутри неё зародился липкий и едкий стыд. Она ведь действительно думала, что у Флэтчеров в доме с сотню прислуги включая горничных, поваров, гувернанток, шофёров, дворецких, лакеев, посудомоек (кто там ещё бывает?). Но в итоге, оказывается, Маргарет управлялась со всем одна, даже несмотря на то, что повязка на руке, очевидно, ограничивала подвижность кисти и мешала в выполнении ряда рутинных дел. Получается, и тот обед, что она тогда привезла мужу, она тоже готовила сама? Сама занималась с сыном, водила его в интересные для него места, как рассказал ей Генри, играла с ним, читала и сочиняла для него сказки. Вполне вероятно, сама поддерживала чистоту и уют в доме. Сайерс не могла вычистить даже одну комнатку, вечно забрасывая вещами спинку единственного стула пока тот не падал. А здесь же всё было предельно опрятным и стояло чётко на своих местах. При этом ни разу за их беседу Маргарет не обмолвилась и словом о том, что у неё что-то вызвало затруднение или неприязнь, как любили делать другие дамы. Словно она не умела выказывать не только недовольство, но и прочие чувства. Будто бы они были скрыты настолько глубоко, что для того, чтобы их высвободить, потребовалось бы недюжинное желание и терпение. И только иногда они вспышками сияли в завораживающих глазах Флэтчер, делая её взгляд ещё более пронзительным. Как когда она впервые коснулась Сойки. Или как сегодня, когда вдыхала аромат пионов. Но если у неё не было сотни слуг, то была ли сотня нарядов? Или же те перчатки, что по вине Сайерс были безнадёжно испорчены, также были одними из немногих в гардеробе Мэг? Стыд, что до этого заседал где-то в груди, выплеснулся на щёки. Смущение было крайне несвойственно девушке, как и робость, об этом мог сказать каждый, кто так или иначе знал Элизабет Сайерс. И в последний раз она ощущала нечто подобное ещё в детстве, когда вытащила у отца из сумки его морской секстант, а тот так и ушёл без него в море. И именно тогда маленькая Элизабет впервые ощутила жгучий стыд и ледяной страх, что отец не найдет дорогу домой, заблудившись где-то в холодных морских водах. Элизабет скрипнула зубами от досады и сильнее дёрнула штопор. Ей категорически не нравилось ощущать себя виноватой в чём бы то ни было. Пробка вышла из горлышка с лёгким характерным хлопком, отчего девушка моргнула, отвлекаясь от своих мыслей. В это мгновение Маргарет как раз завершила сервировку стола и, бросив короткий взгляд на каминные часы, сдержанно улыбнулась краешками губ. — Спасибо за помощь, присаживайся. Виктор будет с минуты на минуту. Элизабет послушно опустилась на стул и продолжила с интересом рассматривать светлую столовую. В какой-то степени этот дом неуловимо напоминал ей родительский. Там точно также всегда было тепло и уютно, с кухни доносились аппетитные запахи приготовленных мамá блюд, в комнатах витал неуловимый, тонкий аромат цветов, а в камине потрескивал огонь. Здесь огонь не потрескивал, но вся комната была залита мягким закатным светом, золотящим светлую мебель, воздушные портьеры и орехово-янтарный паркет. — Я могу разжечь камин, — внезапно предложила Сайерс, обратившись к хозяйке дома. Та на секунду замешкалась, а затем, кратко взглянув на забинтованную кисть, сдержанно кивнула. — Только если тебя не затруднит. — Нисколько. Подойдя к очагу, Элизабет вытащила парочку толстых и несколько тоненьких поленьев с кованой подставки, стоявшей рядом. Отодвинув экран, она аккуратно с зазором разложила толстые поленья на низ топки и, уложив тонкие сверху, чиркнула спичкой, запалив огонь. Сухой треск занимающегося пламени сменился плавным, размеренным шелестом разгоревшегося огня. — Дорогая, я дома, — раздалось от хлопнувшей входной двери. Маргарет тут же направилась в фойе, и по приглушенным разговорам Элизабет догадалась, что женщина сообщила о том, что у них гости. Впрочем, возможно, она оповестила об этом мужа ещё днём. Мужчина заглянул в столовую, кратко кивнув девушке. — Мисс Сайерс, добро пожаловать в наш дом, — фраза прозвучала несколько церемониально, но в целом она вполне подходила Виктору. Я стало разом понятно с кого Генри взял пример сегодня, обратившись к Элизабет. — Благодарю, — учтиво откликнулась авиатрисса, отходя от камина к столу. — Располагайтесь, я сейчас подойду. Сайерс проводила мужчину взглядом. Статный, строгий. Он, наверняка, был крайне надежным спутником жизни, но на первый взгляд казался весьма требовательным и излишне педантичным. Впрочем, о последнем Сайерс судила исходя из той кучи требований, что мистер Флэтчер предъявил к состоянию воздушных суден, а так же к личному составу эскадрильи, от которых Бриггс бессильно скрипел зубами. Требования не были чрезмерными, но по своей сути были столь дотошными, что от них сводило скулы. Интересно, дома он был таким же? Впрочем, нередко тираны на работе были весьма добрыми и заботливыми семьянинами. А Виктор Флэтчер совершенно точно не походил на тирана. Или же он мог им оказаться? Элизабет слегка нахмурилась от неожиданно посетившей её догадки, но отвлеклась на шум, донёсшийся со второго этажа. Судя по звуку, по ступенькам лестницы словно спустили мяч, затем мелкий дробный топот сменился радостным возгласом, и в колени Элизабет влетел Генри, явно не ожидавший увидеть авиатриссу второй раз за день. — Лиз! Ты пришла меня покатать! Элизабет рассмеялась. В какой момент чинное «мисс Лиз» превратилось вот в это? Она добродушно потрепала мальчишку по светлым волосам. — Только если на плечах. В темноте самолеты не летают. — Давай на плечах! — Нет, милый, давай ты присядешь за стол, поешь сам и дашь Элизабет спокойно поужинать, прежде чем показывать ей свои коллекции и рисунки, договорились? — то, как мягко и деликатно Маргарет обращалась с сыном, заставило сердце Сайерс болезненно сжаться. Именно так всегда разговаривала с ней её собственная мамá. Она не помнила, чтобы та когда-либо повышала голос, хотя совершенно точно поводов маленькая Элизабет давала немало. Генри удовлетворенно кивнул и забрался на стул, болтая ногами, в то время как Маргарет подошла к девушке и, слегка склонившись к её уху, тихо попросила: — Пожалуйста, не упоминай при Викторе про обещание покатать Генри на самолёте. Элизабет кратко склонила голову в качестве ответа. К моменту, когда мистер Флэтчер спустился к столу, Маргарет разложила ужин по тарелкам, подтянула на стуле уползшего куда-то под стол Генри, сходила, налила воды в два бокала и, дождавшись мужа, наконец тоже присела за стол. — Спасибо за приглашение, — проговорила Элизабет, ощущая некоторое замешательство. Она никогда не присутствовала на подобных учтиво-церемониальных приёмах пищи — в родительском доме за ужином было принято делиться новостями, странными историями и забавными рассказами. Здесь же такое, судя по всему, не предусматривалось. И только Генри чувствовал себя вполне комфортно, сооружая из картошки в тарелке башню, ловко орудуя ложкой. — Мы рады новым знакомым, — это королевское «мы» резануло Сайерс по ушам и она внутренне поморщилась, в то время как Виктор, бросив недовольный взгляд на накренившееся картофельное сооружение в тарелке сына, поинтересовался. — Так как Вы, говорите, познакомились с моей женой? — Я подсказала ей, что где расположено на аэродроме, — не задумываясь ответила Элизабет, выбирая весьма правдивый и самый безопасный из вариантов пояснений их знакомства, и перехватила краткий благодарный взгляд Маргарет. — Так значит, это благодаря Вам я не остался голодным в тот день? — усмехнулся мужчина, разглядывая сидящую напротив девушку. По его взгляду сложно было понять, что именно он думал об их гостье. — Ну что Вы, я просто подсказала дорогу. Полагаю, голодным Вы не остались всё же благодаря стараниям Вашей супруги. Виктор согласно кивнул и кратко сжал ладонь Маргарет, лежащую на столе. «Интересно, а он заметил повязки на её второй руке? И знает ли он, что произошло? Или же он не просто знает, что случилось?» В горле Элизабет засаднило от внезапной горечи. Она вздохнула и наткнулась взглядом на принесённое ей же бордо. Пожалуй, пить на пустой желудок было не лучшим решением, но в этот момент еда точно встала бы у Сайерс комом в горле. — Быть может вина? — поинтересовалась девушка, потянувшись за бутылкой. — С удовольствием, — откликнулся Виктор, с аппетитом справляясь со своей порцией рагу и придвинув свой бокал поближе к Сайерс. — Маргарет? — Моя жена не пьет алкоголь, — отрезал Флэтчер. — Жаль, — Элизабет внимательно посмотрела на женщину, которая в этот момент отвела взгляд и молча наблюдала за тем, как сын выуживает куски мяса со дна тарелки. — Это хорошее французское бордо, что удалось привезти во время последнего вылета в Париж. — Увы, — пожал плечами Виктор, не отвлекаясь от тающего во рту ароматного мясного блюда. — Tant pis pour elle, — тихо выдохнула Элизабет, отпив красное тягучее вино из бокала, как внезапно ощутила на себе пристальный взгляд. Она вскинула глаза и встретилась ими с Маргарет, что смотрела на гостью с едва уловимой улыбкой. — Ne vous inquiétez pas pour moi, mademoiselle. Je ne me plains pas. Элизабет прикусила язык и нервно прочистила горло. Она настолько привыкла, что англичане не жалуют французский язык, что ошибочно даже не допустила мысли, что его может знать Мэг. И, признаться честно, знала она его неплохо, говоря практически без акцента. — Bon appétit, — добавила женщина, всё также неотрывно глядя на девушку. Улыбка всё явственнее проступала на её губах. Сайерс попыталась скрыть смущение за усмешкой. — Не думала, что ты разбираешься во французском. — А ты в вине, — парировала Маргарет. Сначала Элизабет хотела привычно съязвить, допустив, что это была издёвка, но перехватив взгляд женщины, увидела в нём лишь искреннюю заинтересованность. — Touché ! — признала Элизабет не без восхищения. Всё же внешность оказалась обманчива, при первой встрече она никак не подозревала, что за фарфоровой маской может быть скрыто что-то неожиданное. — Ne sous-estimez pas les interlocuteurs. — J’ai entendu ça à propos des ennemis, — невозмутимо откликнулась женщина, отпив глоток воды из своего бокала. — Mais nous ne sommes pas l’ennemi, — с улыбкой прищурилась Элизабет. Эта игра нравилась ей всё больше. — Nous ne sommes pas, — подтвердила собеседница, слегка склонив голову к плечу. Поразительно, как преобразился её взгляд — он словно приобрёл глубину, пронзительность, цвет, жизнь. Виктор недовольно откашлялся и, сделав большой глоток вина, раздражённо дёрнул уголком губ. — Дорогая, будь добра, подай фрукты под вино? Маргарет напряжённо моргнула, словно возвращаясь в столовую, в тело фарфоровой статуэтки. Она обвела взглядом стол, присутствующих, а затем спохватилась. — Да, конечно, прошу меня простить, что не предложила сразу, — она спешно поднялась с места, направившись на кухню. Сайерс проводила женщину взглядом. Идеальная осанка, словно она всегда несла себя с достоинством, даже раскладывая приборы, убирая со стола или же успокаивая сына. Как ей это удавалось? Через некоторое время на столе появились фрукты и нарезанный сыр. Рагу таяло во рту, и Сайерс задохнулась от восхищения, отправляя в рот очередную ложку ароматного блюда, не в силах что-либо сказать. Как давно она не ела ничего подобного! Впрочем, про себя девушка отметила, что сама поужинать Маргарет так и не сумела — сначала она не могла присесть, всё время то ухаживая за мужем, то следя за сыном. Словно ощутив вину за предшествующее упущение, она пристально следила за тем, чтобы их гостья ни в чём не нуждалась. В итоге Флэтчер садилась за стол лишь когда нужно было следить за Генри. Она благодарно улыбнулась на комплимент Элизабет касаемо рагу, но всю вторую половину вечера преимущественно внимательно слушала, отстранённо глядя на сложенные на столе ладони или же пристально следя за неугомонным сыном, который за вечер попытался трижды опрокинуть на себя тарелку, затем принести подаренного воздушного змея, едва не сметя все со стола, но в итоге всё же с дозволения отца принёс маленькую модельку вырезанного из дерева самолётика. Он довольно запыхтел, когда Элизабет отметила, что самолёт в точности как настоящий. Сайерс поймала себя на мысли, что ей никогда не приходилось сталкиваться с подобными женщинами прежде. Бывали всякие — доступные, недосягаемые, игривые, молчаливые, но не те, что вызывали внутри столь противоречивые чувства. Она испытывала дружескую симпатию, сочувствие и неловкость. Элизабет категорически не понимала, как себя вести и как реагировать на слова этой женщины. Казалось бы, ничего необычного, да вот только привычное поведение, что безотказно работало с любой другой никак не срабатывало с Маргарет — она оставалась сдержанной, но заинтересованной. Точнее настороженно-заинтересованной, внимательно прислушиваясь к каждому слову, произнесённому Сайерс. При этом, как только разговор за столом стихал, Маргарет старалась деликатно задать ненавязчивый вопрос, который вновь становился поводом для продолжения беседы. Время от времени она всё же вскидывала на девушку внимательный взгляд своих пронзительно-синих глаз, от которого у Элизабет каждый раз сбивалось дыхание. И в нём читался искренний интерес. Её реакция на саму Сайерс, умение держать себя, тонкая деликатная улыбка на бледных губах столь разительно отличались от всего того, с чем Лиз привыкла иметь дело. А то, как левая бровь Маргарет слегка вздрагивала и едва заметно взлетала, обозначая сдержанное удивление, с одной стороны внушало восхищение умением держать себя, с другой — заставляло Элизабет теряться в своих словах и границах допустимого с Флэтчер поведения. Когда Маргарет взялась за тарелки, готовя стол к подаче чая, авиатрисса не выдержала и, поднявшись с места, попыталась помочь женщине собрать приборы со стола. Та испугано отшатнулась и растерянно покачала головой. — Пожалуйста, не нужно, Элизабет, — попросила она тактично, но настойчиво. — Ты наша гостья, а гостям не пристало заниматься подобным. — А как женщина я не могу сидеть спокойно, в то время пока другая женщина не может присесть даже на минутку, — парировала Сайерс, упрямо беря со стола очередное блюдце и складывая его в стопку рядом с собой. — Позволь мне помочь? Маргарет замерла, а затем бросила встревоженный взгляд на мужа, который едва заметно равнодушно пожал плечами и откинулся на спинку стула, раскуривая сигару. — Благодарю, — тихо откликнулась Маргарет, не поднимая на девушку глаз, и собрав пустые бокалы, направилась на кухню. Проследовав за ней, Сайерс опустила тарелки в раковину. — Я могу и помыть, тебе ведь, наверняка, неудобно, — Элизабет указала глазами на забинтованную руку женщины, но та напряжённо покачала головой. — Это уже слишком. Оставь, прошу тебя. Я справлюсь. Мне и без того неловко, — заверила она, заложив руки за спину и тем самым будто бы стыдливо пряча поврежденную кисть. — Лучше расскажи, откуда ты так хорошо знаешь французский? Элизабет опёрлась бедром о кухонную тумбу, слегка склонив голову к плечу. — Моя мать была француженка. Во Франции я провела часть детства, там же училась лётному делу. А сейчас часть служебных вылетов у меня также проходит в Париж. — Париж. Там красиво, — Маргарет задумчиво повертела десертную ложечку в пальцах, в ожидании пока заварится чай. — Но ведь это крайне далеко? Не знала, что на самолёте можно вот так с лёгкостью долететь до столицы Франции. — Вряд ли с лёгкостью. Но с одной пересадкой и дозаправкой в Нормандии — вполне, — улыбнулась Элизабет, подметив живой интерес собеседницы к теме полётов и новых мест. — Ничего не слышала о Нормандии вне истории и Столетней войны, — призналась Маргарет, ставя на поднос тончайшие фаянсовые чашки и пузатый чайник, из носика которого поднимался пар. — Расскажешь мне как-нибудь о Франции чуть больше? А затем, замешкавшись, нерешительно добавила: — При следующей встрече. — С удовольствием, — искренне улыбнулась Сайерс. — Дорогая, пора укладывать Генри, — раздался окрик Виктора из гостиной. Маргарет виновато улыбнулась девушке. — Прости, я разолью чай, но не смогу тебя проводить. Спасибо, что пришла. Я действительно была рада с тобой повидаться.

***

Элизабет вернулась домой и, стянув с плеч сюртук и скинув ботинки, по-турецки уселась на кровать. Судя по шуму за стеной, соседи снова выясняли отношения, и высокий женский крик периодически прерывался низким и отрывистым мужским будто бы рычанием. Сайерс вздохнула — она уже несколько раз пыталась помочь той женщине, что жила в комнате за стеной. Но, несмотря на то, что после каждой попойки супруг поднимал на неё руку, это будто бы давало ей ощущение нужности своему запойному мужу, которого она каждый раз спасала от похмелья или выхаживала после пьяной драки. «Отвратительно». Закусив губу, девушка задумалась. От посещения ужина в доме Флэтчеров у неё остались весьма двоякие впечатления. Они были вполне стандартной парой с ребёнком. И, как совершенно любой мужчина, Виктор понятия не имел об увлечениях и предпочтениях что сына, что жены. Он даже не представлял, какие цветы нравились супруге, искренне удивившись тому, что на столе оказались пионы. В то время как Мэг была идеальной женой. Настолько безупречной, что от этой идеальности сводило челюсти. Но, как оказалось, Маргарет была весьма пытлива, образована и начитана. Но весь её пыл разом затухал, как только рядом оказывался муж. Впрочем, опять же, в этом не было ничего необычного — Элизабет нередко наблюдала нечто подобное в супружеских отношениях. И обычно это заканчивалось либо тихим смирением жены, либо громкой изменой. Чаще всего мужа (хотя не обязательно). Впрочем, от таких дам Сайерс старалась держаться подальше, прекрасно понимая, сколько с ними может быть хлопот. Не дай Бог с такой связаться! Но что действительно насторожило Элизабет — это узкие полоски бинта на ладони и запястье молодой женщины. И одному Дьяволу было известно, что скрывала эта опрятная повязка. По смятению Маргарет, Элизабет совершенно точно была убеждена, что дело было не в готовке и не в кастрюле. Наверняка, бледная кожа Флэтчер была нежной, и если сильно сдавить ладонь, то на пальцах останутся сизые отметины от колец. Или следы от пальцев. Элизабет напряженно вздохнула, зарываясь пальцами в непослушные волосы. Это было не её ума дело. «Абсолютно не твоего ума дело». Но Мэг совершенно точно не заслуживала того, чтобы её кто-то истязал. Она тут же вспомнила рыдающую от обиды и боли Сесиль с разбитой клиентом губой. Сайерс с напряжённым вздохом откинулась на спину. «А что, если он действительно бывает с ней груб?» Девушка досадливо цокнула языком. Даже если так, это было всё равно не её ума дело — Виктор был законным супругом, а, значит, им самим следовало разбираться с тем, что происходило в стенах дома. В конце концов, Лиз совершенно точно не нужны были конфликты с непосредственным начальством, которое могло существенно усложнить ей жизнь. Флэтчер не мог лишить её самолета, в этом было преимущество наличия собственного воздушного судна, но вот ставить ей самые нудные и сложные вылеты вполне себе мог. Но внутри Элизабет нарастало негодование. Виктор Флэтчер мог сколь угодно игнорировать, не понимать и не ценить свою жену, в божественном союзе мужчины и женщины это было в порядке вещей, но он не имел ни малейшего права истязать её. Девушка задумчиво пожевала губу и покачала головой, словно у неё имелся собеседник. Нужно было найти возможность как-то расспросить об этом саму Маргарет. Как-то разузнать, что именно происходит за закрытыми дверями особняка Флэтчеров. Потому что любая, совершенно любая женщина заслуживала счастья, а не истерзанных кровоподтёками рук. «Боже, что я несу?» Элизабет накрыла голову подушкой и глухо застонала, а затем ударила сверху кулаком в попытке выбить непрошенные мысли из головы.

***

— Я и не знал, что вы успели так сдружиться, — насмешливо прищурился сидящий за кухонным столом Виктор, пока Маргарет домывала посуду. Он с наслаждением сделал долгий глоток из бокала. — Следует отдать должное, прекрасное вино! — Мы не то чтобы близко знакомы, — с некоторой запинкой пояснила женщина, заняв руки протиранием мокрых тарелок. — Но, милый, ты же знаешь, как мне непросто жилось в Брайтоне без каких-либо друзей или просто знакомых. Поэтому я действительно была бы не против с ней общаться. Если, конечно, ты не будешь против. Мужчина задумался, провернув ножку хрустального бокала в пальцах. — А чем тебя не устраивает миссис Мёрдок? — Милый, ей почти семьдесят, она глуховата и с ней можно разговаривать лишь о выращивании гортензий, её внуках и божественном замысле, — вздохнула Маргарет, опускаясь на стул напротив и вытирая руки полотенцем. — По-моему неплохо, — рассмеялся Виктор. — Но о чём тебе общаться с Сайерс? У неё из интересов только самолёты да небо. Ни мужа, ни детей, ничего. Маргарет примолкла, а затем заглянула в лицо мужу, слегка улыбнувшись. — Пусть она мне расскажет о небе, я-то туда ни ногой. А я расскажу ей о семейном счастье. И, кто знает, быть может, это общение сподвигнет её выйти замуж и завести семью? Виктор прищурился, взглянув на жену, что открыто смотрела на него предельно честным взглядом. А затем благодушно усмехнулся, согласно кивнув. — Глядя на неё — сомнительно, но пусть будет так. Я не возражаю, если она будет вхожа в наш дом. ___________________________ [1] Фр. Тем хуже для нее [2] Фр. Не переживайте за меня, мадмуазель. Я не жалуюсь. [3] Фр. туше [4] Фр. Не стоит недооценивать собеседников. [5] Фр. Я слышала подобное о врагах. [6] Фр. Но мы и не враги. [7] Фр. Не враги.