Каждому ученику положен свой учитель

      Прошло несколько дней с момента произошедшего в кабинете математики. Марьяна ходила на все уроки. кроме самой математики. А если Виктория и приходит посмотреть на любом уроке свой класс, то Романова отводит тут же взгляд, тем самым делая вид, что рассматривает облака на небе. Но взгляд, что вызывал мурашки по коже, она ощущала на себе. Блуждающий. Холодный. Опасный. При возможных пересечениях с ней – вовсе избегала. Романова не могла простить себе за то, что она ударила учителя, которого она полюбила. Внутренняя судьба недовольна, а вот Марьяна слегка подавлена. Искать способы извиниться она пока не желает. Не хочет раньше времени белых волос нахвататься, в своём-то молодом возрасте.       Остальные из компании были уже в курсе Марьяниной выходки. И реакция у всех была разной: Лина ругала Марьян, да так, что чуть до ссоры не дошло. Оля молча, с шокированным лицом смотрела на них, Тамара пыталась успокоить обеих, а Владислав, купив заранее церковные свечи, зажёг одну и перекрестил ею Марьяну, читая молитву за здравие. Правда, эту свечку Джебисашвили хотела засунуть ему кое-куда, но смирилась. И, тем не менее, они были рядом Марьяной. Насчёт гроба и могилки решили повременить. Ибо нужно наладить положительный контакт с Райдос.              Уроки на пятницу были довольно просты: информатика, биология, английский язык, русский язык, история и химия. И главное, никакой математики. Хоть где-то можно было выдохнуть. Но не для Романовой. Ведь Виктория по любому придётся посмотреть на то, все ли на месте или нет. Хотя нет. Райдос и так не будет в школе. Математики в пятницу нет ни у кого. И слава Богу. Какое облегчение. На первых предметах, как информатика и биология можно было посидеть и покайфовать. Хоть и пипец как скучно. Но многие находятся, которые просто срывают урок. Весело, конечно, но правда, получать потом по шапке от директора больно.       А вот на английском там всё не так просто. Марина Васильевна Зуева умела держать учеников под полным контролем. Она была лояльна к ним, но если те начали буянить и пытаться что-то вытворить, то мигом меняется и все сразу на словах чувствуют её злость. В качестве наказания даёт работы в лице несколько текстов для перевода на русский, от которых устанешь писать. Марина как змея. Если не злить, то она добрая и спокойная.       И вот сейчас 10 «А» пишет запланированную контрольную работу. Зуева совершенно не смотрела на то, списывает ли кто-то или нет. В чём был для большинства неучей, не знающих простой базы английского, огромным плюсом. И Лина была из таких. Она на пару с Череватым катает на твёрдую 4, чтобы потом не возникало больших вопросов. Джебисашвили периодически наблюдает за Зуевой, пытаясь понять, от чего та, стоя у окна, улыбается или закусывает свою нижнюю губу, глядя в телефон. Хотя нет. Ответ был. Изосимова. Ей, конечно, до сих пор ещё аукается та сцена в кабинете русского языка. Но она помнит про Котова и про лжеотношения. И это разрывало внутри все мечты быть с Ангелиной.       «Небось друг другу свой сраный флирт элитный шлют. Противно.» – Лину аж передёрнуло.       – Ты чего? – шёпотом спросил Юлий.       – Да так… Мысли нехорошие лезут. Мешают сосредоточится, – прошептала Джебисашвили.       – Хочешь, я помогу с помощью одной медитации? – спросил Котов, – Тебе хорошо потом будет.       – Ты и такое практикуешь? – Ангелина удивилась.       – Бывает. Не всё же мне музыкалкой заниматься. Да и мне не всё равно помочь тебе, – Юлий улыбнулся однокласснице.       Джебисашвили смущённо отвела взгляд и также улыбнулась.       – Котов и Джебисашвили. Если вы уж решили поговорить во время контрольной, то у вас есть два варианта: либо выйти из класса, либо закрыть свои ротики и продолжать писать.       Внезапный, мягкий, с хрипотцой голос Зуевы заставил двух учеников врасплох, а затем замолчать и продолжить писать работу. У Лины чесался язык, чтобы не послать учителя на три заветные буковки. Но была вероятность, что получит по шее от Ангелины Юрьевны. Потому как Марина может ей пожаловаться на очень говорливых, и злость той потом будет невозможно избежать. Изосимовой не хватает огнемета для полного образа жёсткой и сильной женщины. И стоило всего на секунду подумать о том, как Ангелина прижмёт её где-нибудь рукой, будет оглаживать бедро, а зубами оставлять красные отметины, при этом зализывая языком, как Джебисашвили почувствовала, что внизу стало мокровато, и все мысли о контрольной вмиг улетучились. Лина закатила глаза и отложила ручку. Ну, приплыли. Теперь медитация Котова как кстати, нужна.              Прозвенел звонок на перемену. Сдав свои контрольные 10 «А» вышел из класса и разбрелись кто куда. Зуева так и продолжила стоять у окна, но теперь смотрела в окно, из которого прекрасно был виден школьный двор. Тут дверь открылась. Марина улыбнулась, ведь она по манере не стучать узнала в ней Изосимову.       – Как всегда, греешься на солнышке после урока с этими недорослями? – спросила Ангелина, подходя к ней.       – Зря ты так о них. Не такие уж и недоросли. 10 «А» по крайней мере, на моих уроков, поадекватнее себя ведёт, нежели 10 «Б», – мягко сказала учитель английского языка, посмотрев на женщину.       Изосимова встала рядом и приобняла Марину за талию, утыкаясь носом в шею, вдыхая тем самым аромат её духов.       – Когда я с тобой, все проблемы уходят, а нервы остывают, – Ангелина шептала, изгибая губы в улыбку, – Я иногда скучаю по нашим вечерам, голуба моя.       – Também tenho saudades tuas, Gel. Quero aquecer - me com o teu fogo, – прошептала Зуева, проводя длинными пальца по чёрным завитыми волосами.       – Ты ведь знаешь, что я нихуя не понимаю по-португальски, сколько я не пыталась его выучить, – сказала Ангелина, недовольно посмотрев на женщину.       – É por isso que te amo, – её хрипотца с шёпотом создавала некую интимность и игривость.       Учитель русского языка закатила глаза. Иногда не переносила португальский, особенно в постели. Ничего не понятно из того, чего и как Марина хотела, поэтому иногда приходилось выбивать русские слова путём БДСМ.       – Сегодня ко мне? Я помогу расслабится и забыться в мире нашей несгораемой страсти, – Зуева положила руки на плечи Ангелины и аккуратно поглаживала.       – Не знаю. Посмотрим. Всё-таки эти малолетние дебилы знают, как меня выводить, – Изосимова легко улыбнулась и отвела взгляд в сторону парт, но тут к её вниманию привлек лежащий телефон. И очень знакомый, – А кто сидит за той партой?       Марина вопросительно посмотрела туда, куда указывает Ангелина.       – Котов и Джебисашвили. И, кажется, Лина забыла свой телефон. Вот растяпа, – по-доброму улыбнулась Зуева.       – А она раньше сидела с Котовым?       – Нет. Только сегодня. Шептались, улыбались друг другу. Такие милые.       Слова учителя английского языка явно не вызывали в Изосимовой чего-то милого. Слишком сахарно. Но Ангелина не раз замечала их вместе. Как Джебисашвили активно рассказывает Юлию какую-то необычную и смешную историю. Как обнимает его. И как целует в щёку. Неужели и вправду встречаются? В душе учителя русского языка царила баталия между внутренней судьбой, собственной гордости, и любви к Марине. К Лине Ангелина относилась как ученице и не более. Но вся эта странность её почему-то волновало, хоть и не подавала виду. А вот внезапный вопрос: «А если бы вместо Котова была я?» заставил Изосимову поморщиться. Что за ерунда?       – Всё хорошо, дорогая? – обеспокоенно спросила Зуева.       Кажись, нет. Раз теперь в ход пошли совсем противоположные мысли. Лина прижимает её к парте. Не нежно и не жёстко сжимает объёмную грудь Изосимовой и по каждому оставляет влажный след, чередуя с поцелуями. Коленом трет заветное место, заставляя скулить. И всё это украшает дерзкая улыбка, которая так и говорит о том, что она подчинит эту огонь-женщину.       – Геля.       Учитель русского языка резко вернула взор обратно на Зуеву.       – А?       – Ты не заболела? – спросила Марина.       – В каком смысле?       – У тебя щёки красные.       Изосимова дотронулась до щёк и была готова проклясть себя. Твою мать. Это всё фантазии о Джебисашвили, чтоб их.       – Я в порядке, – Ангелина аккуратно вырвалась из объятий и подойдя к парте, взяла телефон ученицы, – Я отдам, если что.       – Хорошо, – учитель английского языка заправила прядь рыжих волос за ухо.       Одарив улыбкой женщину и кивком на прощание, учитель русского языка покинула кабинет, направляясь к своему. И какова же была удача, когда в её сторону шагала собственной персоной Лина, которая бубнила себе под нос ругательства.       – Fuken чёрт. Надо же было забыть этот сраный телефон.       – И куда ты так спешишь, пыхтя как самовар, Линочка? – спросила Ангелина.       Джебисашвили остановилась. Округлённые глаза таращились на учителя русского языка.       – Ангелина Юрьевна?       – Нет, Виктория Германовна. Конечно, я. Я спрашиваю, куда так спешишь?       – Да телефон свой в классе английского оставила. Только бы Марина Васильевна не закрыла его.       – Эту вещицу посеяла? – Изосимова вынула из кармана устройство.       – Да… Это мой. А откуда он у вас?       – Заходила к Марине.. Васильевне. Да, заметила его. Вот она мне и сказала, что это твой, – и протянула его ученице.       – Спасибо большое, Ангелина Юрьевна. Вы моя спаси… – Лина протянула руку, чтобы забрать своё, но учитель русского языка подняла свою вверх.       – Но сначала я бы хотела задать тебе парочку вопросов в моём кабинете. Ответишь честно – он твой.       Джебисашвили впала в ступор.       «Ахуеть. Это как понимать-то?».       – А вы меня не наколите?       – Девонька моя, за кого ты меня принимаешь, а?       Лина отвела взгляд. Оставалось 20 минут до конца перемены. Интересно, что же хочет узнать Изосимова? И это обращение – «девонька»… Так вкусно звучит. По-русски.       – За умную и образованную женщину, – Джебисашвили тут же прикусила язык.       Ангелина лишь хмыкнула.       – Раз так считаешь, тогда пошли.       Учитель русского языка прошла мимо неё и направилась в свой кабинет. Лина сразу зашагала за ней. Внутри забилось сердце. А руки почему-то вспотели. Она надеется, что на эти вопросы спокойно ответит и заберет своё. Плетясь сзади, Джебисашвили не могла не оторваться от вида её спины и плеч, которых обволакивал черный бархат пиджака, на то, как плавно двигается, словно черная пантера, и на, прости Господи, прекрасный вид на задницу. Румянец, как назло, щёки залил. Прелесть.       До нужного кабинета было рукой подать. Изосимова открыла дверь своим ключом и пропустила вперёд ученицу. Оставаться на тет-а-тет с учителем, которая не только по судьбе, но ещё и влюблена, не доводилось. Разве что один раз по поводу троечки в четверти в 9-ом классе. Ангелина дверь закрыла. Не на ключ. Так как многие могут подумать неправильно.       – Ангелина Юрьевна, а почему именно в кабинете, а не, скажем так, на улице? – спросила Лина, оборачиваясь.       – Нечего любопытным слушать. Навострят уши, а потом бегом распускать слухи нехорошие. Итак, душа моя, – Изосимова медленно подошла к ней и встала напротив. Светлый зелено-голубой встретился с глубоким и насыщенным болотным, – а теперь говори, что ты нашла в таком сладком мальчике, как Котов?       Брови Лины взмыли вверх.       – Он хороший парень просто. А вы чего спрашиваете о нём?       – Вопросы здесь задаю я. Твоё дело отвечать, – в своей грубоватой манере сказала Ангелина, – Что ты к нему питаешь?       – Пока… дружбу.       Изосимова всматривалась в глаза ученицы. Джебисашвили пытается не выдавать своё волнение. Ибо взгляда учителя русского языка мало кто выдерживал. Женщина прищурилась и засмеялась. Смех чем-то на ведьменский походил.       – Ай-ай-ай, Линочка, говоришь, пока дружбу ведёшь. А не гоже паренька обманывать.       Сердце Лины едва ли не побелело от страха. Не уж то догадалась обо всём?       – Ангелина Юрьевна, я вас не понимаю, – ученица попыталась отвернуть голову в сторону, но пальцы Изосимовой, что взяли подбородок не дали её это сделать.       – Смотри мне в глаза и не смей отворачивать! – из уст Ангелины звучал как приказ. – Зачем обманываешь Котова? Ты ведь к нему ничего не питаешь.       – Никого не обманываю. Я Юлика слишком сильно люблю, чтобы его дурить.       – Да что ты говоришь? – большой палец медленно прошёлся по коже подбородка. – А вот сейчас ты начинаешь дурить уже меня, девонька.       Джебисашвили не знает, какой ещё аргумент ей сказать, чтобы она поверила и отдала телефон.       – Ангелина Юрьевна. Я готова поклясться всеми правилами русского языка.       Изосимова подозрительно, но отпустила челюсть и Лина тут же сделала шаг назад.       – Я понимаю, что вы беспокоитесь. Но, пожалуйста, не лезьте в мою личную жизнь. Я же не лезу в ваши потрахушки с Мариной Васильевной.       Зрачки Ангелины опасно сузились. Тут Джебисашвили поняла, что ляпнула лишнее и ей полная…       – Что ты только что сказала?       – Ангелина Юрьевна, я совсем не это хотела сказать, – ученица сделала медленный шаг назад.       – Ты что, следила за мной? – прошипела Изосимова, которая готова буквально в клочья разорвать. Словно разъяренная собака из подворотни.       «Господи помилуй,» – Лина молилась. Нет, не за здравие. А за то, чтобы не упокоиться с миром в этом классе. – Не следила я за вами. Успокойтесь. Я тогда хотела извинится перед вами, а увидела…       – Извинится? – злость сменилась на удивление.       – За свой базар, который порой не умею фильтровать, – пояснила Джебисашвили и села на парту, – Пришла через урок, а как зашла, увидела вас и Марину Васильевну. Как вы… Бля, не могу больше это говорить. – картина того дня даёт о себе знать, – Извините.       Ангелина встала рядом, прислонившись бёдрами о край поверхности. Пока лишь молчала, рассматривала ученицу. Желание убить на месте улетучилось.       – А стучаться тебя мать не учила?       – Учила. Но кто ж знал, что вы были не одни?       Учитель русского языка вздохнула и провела ладонью по коротким блондинистым волосам.       – Ладно. Проехали. Но парнишку Котова лучше не обманывай и не играй на чувствах его.       – А кто сказал, что я играю, м? Мне он нравится, Ангелина Юрьевна, – сказала Лина, улыбнувшись.       А вот Изосимова, напротив – поджала губы. В душе что-то негодовало и противилось. Странные чувства, которые раньше не испытывала. Словно слова Джебисашвили задели струнки чувств. А ведь ещё на днях нелестно высказывалась по поводу Лины. Что же произошло сейчас? Учитель русского языка не знает. Возможно, она наблюдала за ней, и это «что-то» зажгла какую-то искру заинтересованности. Ангелина всего на секунду представила Лину вместе с Юлием, а отвращение уже скопилось в ядовитую слюну. Отвратительно. Лучше бы это развидела. Поэтому, достав телефон из кармана пиджака и протянула его хозяйке, даже несмотря на неё.       – Забирай.       Лина сначала посмотрела на него, потом на учителя русского языка.       – Я два раз, как кукушка, повторять не буду.       Ученица взяла телефон и сразу убрала в карман, а после обняла Изосимову. Ангелина с удивлением посмотрела на Джебисашвили. Вопрос сам застрял на языке, но девушка опередила:       – Спасибо. Просто спасибо, – а потом отстранилась и села за парту за которой сидел Котов.       Учитель русского языка так и продолжала стоять и переваривать только что происходящее. Но стоило отвернуться, как в класс начали заходить ученики 10 «А». Среди них были Влад и Тамара. Марьяны и Ольги нигде не наблюдалось. Изосимова отмерла и села за рабочий стол.       – Ты где была всю перемену? – спросил Череватый, встав напротив Лины, опираясь о парту.       – Да телефон забыла у англичанки. Вот и пошла за ним, – ответила Джебисашвили.       – И пропала. Влад даже собирался тебя искать, – сказала Тамара.       – Не переживай. Я, как видишь, сижу живая и здоровая. А где Марьянка с Олей? – спросила Лина.       – Сейчас подойдут. Прикинь, Намтар к нашей Олечке опять катил, – начал Влад.       – Реально? – Джебисашвили удивилась.       – Ага. Много комплиментов сказал, а ещё попросил её подтянуть по географии и по математике, – продолжил Владислав, лучезарно скалясь.       – Мне кажется, Намтару Оля нравится. Даже смотрятся как-то гармонично, – сказала Халы, подперев щёку кулачком.       – Да там практически всем из параллельных нравится Якубович. Как думаешь Намтар выстоит перед армией поклонников нашей? – спросил Влад.       – Он парень смекалистый – выстоит, – ответила Лина.       За всей дружеской атмосферой разговора наблюдала Ангелина. Вернее, смотрела только на Лину. Всё их взаимодействие никак не выходило из головы. Изосимова также немного опасалась, что ученица выдаст своим дружкам о её романе с Зуевой. Но все это отходила на второй план. И лёгкая улыбка расцвела на губах.              

***

      Той же переменой. Несколькими минутами ранее.       Егорова вернулась с кабинета директора в свой класс, закрывая за собой дверь и шумно выдыхая. Башаров её замучит. Из-за каких-то малолетних недорослей, (как, иногда любит называть их Изосимова), у которых язык как помело, начали распускать слухи про её роман с их учителем химии Комахиной, что было, конечно, правдой, и директору стало очень любопытно, что пришлось тем самым разбираться. Соня, благо, была разумной и находила некое оправдание этим слухам.       – Дебилы, – прошипела Егорова, подходя к своему столу.       Но вдруг её взору привлек белый конверт с подписью «Для Софье Сергеевне Егоровой». Учитель географии взяла его в руки и осмотрела, вопросительно смотря. Но не спешила его открывать, ибо не знала, это очередной розыгрыш школяров или какое-то признание. Интерес захватывал, поэтому плюнув на осторожность, вскрыла конверт и достала содержимое в виде сложенного листа. Развернув его, где содержание была похоже на игру «Код расшифровка», но ниже были пронумерованы и записаны что-то типа данных.              

Попробуйте разгадать шифр, Софья Сергеевна.

             

_ _ _ _ _ _ _ _ _

1 2 3 4 5 6 7 5 6

      

      

1. 44°30′ с.ш. 34°10′ в.д

      

2. 48°48′ с. ш., 2°08′ в.д

      

3. 43°25′ с.ш., 39°55′ в.д.

      

4. 1°18′ с. ш., 103°51′ в. д

      

5. 38°43′ с. ш., 9°07′ з. д.

      

6. 34°09′ с. ш., 113°28′ в. д.

      

7. 41°38′ с. ш., 2°15′ в. д.

             – Интересно, – усмехнулась Софья, осматривая листок с двух сторон, – И кто ж такой умный, раз мне бросает вызов по координатам? Ну ладно. Попробуем.       Егорова подошла к стене, где висел атлас, и по координатам принялась искать города. Для неё это было не сложно. Она, как учитель географии, должна была знать, как решать. И даже несмотря на стук в дверь, не отвлекалась.       – Можно?       Это была Лизавета Петрова.       – Угу, – Соня стояла и выписывала на сводных поля города.       – А что ты делаешь? – спросила учитель истории.       – Да вот мне тут шифр подкинули. Стою, разгадываю, – ответила Егорова, одновременно проводила пальцем по атласу, по широте и долготе, ища город.       – И как? Сложно?       – Проще простого. Это тема 5-ого класса.       – Ну, тебе как учителю географии виднее, – Елизавета села на стул напротив учительского стола.       Найдя последние два города, Софья подошла к столу, не отрываясь от листка и села.       – И что получилось?       – Интересный набор городов, конечно: Ялта, Версаль, Адлер, Сингапур, Лиссабон, Юйчжоу и Барселона. И я не пойму как это связано с шифром. Найти города. Нашла. А дальше? – учитель географии подперла лоб, напрягая извилины.       – Можно? – спросила Петрова.       Егорова молча протянула лист коллеге. И та, взяв в руки, рассматривала загадку. Не прошло и минуты, как Лизавета ухмыльнулась.       – А ты пробовала сложить первые буквы городов?       Соня тупо уставилась на неё. А потом сделала рука-лицо.       – Ну конечно. Господи, с этими придурками весь мозг без серого вещества останется, – учитель географии забрала лист и принялась вписывать буквы согласна цифрам, которые были пронумерованы координаты. Вписав последнюю букву, глаза Софьи округлились.        – Что там?       – Написано «Я вас люблю».       Учитель истории удивилась.       – О как. И кто же это мог тебе такое написать?       Егорова откинулась на спинку кресла.       – Наверное, тот, у кого пять по географии. И кто знает тему 5-ого «Определение географических координат». Но меня всё ещё смущает этот странный подбор городов.       – А кто у тебя отличники по твоему предмету? – спросила учитель истории.       – Ещё бы вспомнить. Так, Саков Саша, Мэри Керро, Костя Гецати… Кто ещё?.. А. Шепс Саша…       – Якубович Оля, ещё. Она у тебя вообще отличница, – добавила Петрова.       – А может, это Вика Комахина? Решила сделать приятно в виде шифра-загадки, так ещё подстать моему предмету, – предположила Соня и смущенно улыбнулась.       – Не знаю, что у неё по географии, но ясно одно – у тебя появился тайный воздыхатель, – Елизавета хитро улыбнулась.       Соня посмотрела на лист. Как назло, было напечатано на компьютере. А значит, подчерк было не узнать. Продумано всё, черт возьми. Хотелось верить, что это дело рук учителя химии, но чуйка подсказывала, что здесь кто-то другой замешан. А ещё в нос ударяет смешанный запах, в котором содержится олеандр, корица, тмин, чай, жасмин и других ингредиентов. Егорова призадумалась. Где-то этот аромат она чувствовала. Вопрос только: где?              

***

      Урок истории проходил спокойно. Петрова по началу спрашивала по своей схеме: сначала тех, у кого мало или вообще нет оценок параграф. А после объясняла тему урока. Лизавета со всей теплотой относилась к своему предмету. Любила его объяснять. И многие за её нежность со стержнем и доброту обожали. Она могла пошутить, но также была строгой и справедливой, в отличии от Виктории Райдос.       Но сегодня Елизавета Владимировна была по-особому добрая. После маленького опроса все писали конспект следующей темы. Халявные пятерки были в кармане каждого. Петрова наблюдала за всеми. Хотя взгляд был прикован совершенно к другой особе.       Тамара то и делала, что переглядывалась с Николь, и даже их пальцы соприкасались друг с другом. Лизавете не особо это нравилось. Боялась, что Кузнецова попользуется ею, а потом будет со своими змеюшками-подружками обсуждать за её спиной Томы. А Халы как будто было всё равно. Чего удивляло учителя истории.       – Напоминаю, что конспект должны показать все, чтобы я сразу поставила оценку в журнал, – предупредила Петрова и опустила взгляд на свой телефон.       Николь усмехнулась.       – Как будто мы не знаем, – прошептала Кузнецова.       – Предупреждает, чтобы мы не расслаблялись, – шепча, сказала Тамара. – Нам потом отвечать его на следующем уроке.       – Пиздец… Слушай, Том. А ты свободна сегодня после уроков?       – Ну да. А что?       – Просто хотела вместе поучить историю. А то у меня не самые хорошие оценки по ней. Поможешь?       – Да, конечно. Помогу, – сказала Халы, смущенно улыбаясь.       – Спасибо. Ты лучшая, Тома. Знала?       Стоило Тамаре открыть рот, как голос учителя сразу дал понять, что как бы здесь присутствует и они не одни.       – Последняя парта второго ряда. Если вы всё написали, то можете сейчас мне всё показать и покинуть класс, чтобы вдоволь наболтаться, – Елизавете даже не нужно смотреть, чтобы понять, кто шепчется во время урока.       Николь закатила глаза.       – Извините, – виновато сказала Халы и продолжила писать.       Петрова глянула сначала на неё, а потом снова на экран. У неё почему возникло резко возникло желание вбить в поиск VK Тамару Халы и посмотреть её профиль. Но, с другой стороны, для неё это было бы как-то не этично – лезть в чужую жизнь, высматривая фотки учеников. Поэтому выключила его и убрала подальше.              Прозвенел звонок. Большинство ушло сразу, так как показали ещё на уроке и получили заслуженные халявные пятерки. Учитель истории быстро просматривала конспекты и отпускала на следующий урок. Последней была Халы. Николь сказала, что будет ждать в кабинете химии и быстренько покинула класс, оставив Лизавету и Тамару наедине.       – Очень хороший конспект, Тамара. Хвалю, – сказала Петрова, просматривая каждую страницу.       Девушка смущённо улыбнулась. Приятно было слышать похвалу. Аж внутренняя судьба зарделась.       – Но если бы тебя не отвлекала Николь…       – Елизавета Владимировна, больше такого не повториться. Обещаю, – Тамара виновато посмотрела на женщину.       Эти глаза. Сердце Петровой готово вот-вот кровью облиться. Но этот грустный взгляд хуже самого острого ножа. Даже язык не поворачивается наругать её.       – Я не виню тебя. Не в коем случае. Просто есть перемена для разговоров и прочих занятий.       Халы опустила взгляд.       – Я могу идти?       – Да, конечно, – ответила Елизавета, вписывая в клеточку оценку «пять».       – До свидания, – Тамара развернулась и уже собиралась покинуть класс, как её сзади окликнули:       – Тамара, постой.       Халы повернулась и вопросительно посмотрела на женщину.       – Ты после уроков свободна?       – Ну, я собиралась помочь Николь с историей. Да и поучим домашку вместе, – ученица отвела взгляд и странно улыбнулась. – А что такое?       – Да… ты можешь помочь мне с проверкой проверочных и контрольных 5-ых, 6-ых и 7-ых классов? Если тебе не трудно. – учитель истории готова встать под колокол и ударится так, чтоб напрочь отшибло всё. Зачем она это делает?       Тамара призадумалась: с одной стороны, это шанс хотя бы побыть с Петровой, а с другой – она обещала Николь. Но внутренняя судьба кричала, чтобы она осталась здесь и помогла.       – Хорошо. Тогда после уроков я к вам в кабинет, – ответила, чувствуя, как сердце трепещет.       – Спасибо, Том. Какая ты хорошая девочка, – Лизавета со всей теплотой и нежностью улыбнулась.       «Хорошая девочка». Щёки Халы покраснели, а голос стал сбивчивым.       – Я.. Я. Я п-п-пойду, – и быстро покинула класс, бегом направляясь на химию.       Петрова указательным и большим пальцами потёрла переносицу.       – И кто меня за язык тянул?              

***

      После последнего урока ребята разбрелись каждый кто куда. Сегодня, увы, полной компанией погулять не получится. А значит, Марьяна пойдёт домой. Конечно, можно было бы позвать Сашу Шепса или Артёма Краснова из того же 10 «Б», что и Александр, но зная, что Шепс по любому позовёт Мэри, то желание отпадает напрочь. Марьяна вышла за предел школы и попутно рылась в своей сумке, ища свою пачку сигарет с зажигалкой внутри.       – Да ёпт твою черта. Где же она?       Но звук уведомления прервал тихую ругань. Достав телефон, открыла Telegram и увидела сообщение с фотографией от неизвестного номера. Но, нажав на чат, чуть не побледнела от возникшего внезапного страха.              Виктория Райдос       Не ты ли потеряла это?              Это была Райдос. А на фотографии была её ладонь, которая держала её заветную открытую пачку и зажигалку. И вместо одного вопроса стало больше. Откуда у учителя математики её номер? Откуда у неё её сигареты? И какова вероятность, что она доживёт до 11-ого класса? Вопрос становилось больше, а ответить надо.              

Вы

      

Здравствуйте

      

А с чего вы решили, что это моя?

      

      Виктория Райдос       Потому что я тебя уже палила за курением       И каждый раз замечала в твоих руках эту пачку       Будешь дальше отпираться, Романова?              

Вы

      

Нет…

      

А откуда она у вас вообще?

      

      Виктория Райдос       Нашла возле своего кабинета       Вернуть себе не хочешь?              Марьяна удивилась.       

      

Вы

      

А в чём подвох?

      

      Виктория Райдос       Его нет.       Я буду ждать тебя у себя дома.       Адрес кину в SMS.       Краткий диалог на этом был закончен. Романова не знала, что и думать и как решать. В принципе, она могла плюнуть на пачку и купить новую, но душу кошки царапали за зажигалку, которую на день рождения подарила Якубович. Поэтому придётся идти к дому Виктории. Как бы этого не хотелось. Ведь как никак продолжает избегать возможного контакта с ней. Получив в сообщениях адрес, Марьяна двинулась в путь.       На дорогу заняло практически час. Как добирается Райдос через такие, как бы выразилась Лина, ебеня, остаётся спросить саму её. Район, в котором проживала учитель математики, состоял из множества многоэтажек, сплотившись между собой, и не выглядел каким-то криминальным. На детской площадке играли дети, а пожилые люди и мамочки с колясками сидели на скамейках. Подойдя к нужному подъезду, Марьяна ввела в домофое номер нужной квартиры. Три гудка и металлическая дверь открылась. Романова, пока поднималась по лестнице, продумывала план общения с учителем и как остаться после него живым.       И вот через ступеньку за ступенькой оказалась напротив квартиры Райдос. Сердце отдавала бешенный ритм. А горло, казалось, вот-вот пересохнет. Набравшись смелости, нажала на звонок и принялась ждать, когда ей откроют. Марьяна успела аж несколько раз перекреститься. И вот послышался щелчок, потом второй, и дверь открылась. Перед ней в дверном проёме стояла сама Виктория, одетая в черный шёлковый халат, а волосы волной были распущены и лежали на плечах. Глаза Марьяны чуть вылезли с орбит. Это как вообще понимать?       – Здравствуйте.. Виктория Германовна, – осипшим голосам поздоровалась Романова.       – Ну, здравствуй, Романова. Любовь к сигаретам сильнее, чем к собственной своей совести? – опять подколы. И всё в стиле Райдос.       – Пачку могу и купить, а такую зажигалку нет. Смекаете? – это проклятое чувство смелости её погубит.       Виктория усмехнулась и отошла в сторону, дав ученице пройти во внутрь.       – Я пришла её забрать. Ну, зажигалку. Отдайте, пожалуйста, – попросила Марьяна.       – Ты получишь её. Но какая я после этого хозяйка, не предложив чай или кофе?       – Я не хочу вас стеснять. Просто отдайте её, – Романова протянула ладонь.       Райдос посмотрела на раскрытую ладонь, выгнув бровь, тихо усмехнулась.       – Романова, ты меня обижаешь. Я же травить не собираюсь, а убивать, так тем более. К тому же, ты же не хочешь, чтобы директор узнал о твоё проступке?       Марьяна закатила глаза. Это не просто учитель математики, а ходячий шантажист.       – Хорошо. Уговорили. Буду кофе.       Райдос победно ухмыльнулась и отправилась делать, попутно сказав:       – Ты раздевайся, разувайся и проходи в гостиную!       Ученица расстегнув, сняла куртку и повесила на вешалку. Кроссовки просто сняла и босиком, зашагала в сторону зала. Попутно увидела как на кухне хлопотала Виктория. Романова издалека рассматривала её вид сзади. Шикарный и бесподобный. А этот халатик доходящий почти до колен. Ну просто отвал всего.       – Ты садись. Чего как бездомный щенок стоишь и смотришь?       Марьяна мигом тряхнула головой, отгоняя мысли прочь, и прошла в помещение. Зал был просторным, но уютный. Несколько картин и фотографий висели на стенах. А на полках стеллажа стояли фигурки, вазы, маленькая икона.       И что теперь? Вроде пришла за зажигалкой, а оказалась в таком… пиздеце,» – бесшумно вздохнула Марьяна, уткнув взгляд на поверхность маленького кофейного столика.       Через некоторое явилась сама Виктория с двумя кружками кофе и поставила перед ней одну. Аромат мигом завладел всю гостиную.       – Спасибо. – тихо поблагодарила Романова и сделала глоток.       Вкусно. Горьковато, правда, но не суть. Напиток чем-то напоминал саму Викторию.       – Вижу по твоим глазам, что понравилось, – Райдос села на диван.       – Угу. – Марьяна сделала ещё один глоток.       – Наверное, также как и не посещать мои уроки.       Романова едва ли не подавилась напитком.       – Что такое, Романова? Прозвучала как новость, да?       Ученица поставила кружку и встала с места.       – Я думаю мне пора, Виктория Германовна. Спасибо за кофе. Но я, пожалуй, пой…       – Сядь. – Виктория не просит. Виктория приказывает.       Романова села обратно. Вот влипла.       – Я не закончила, Романова. Мало того, что ты не посещаешь мои уроки, так ещё и специально избегаешь какого-либо контакта со мной. Что? Проступок совесть тревожит? – Райдос сделала глоток.       Марьяна молчала. Она сейчас хочет бежать и следов не оставлять.       – Я не слышу твоего голосочка. Пощёчину мне, учителю, дать у тебя смелости хватило, а как отвечать за поступки – ретируешься, как трусливая зверушка. Так не пойдёт, Романова, – Виктория повернулась к ней лицом.       – Простите. Больше такого не будет, – протараторила Марьяна.       – Конечно, не будет. Радуйся, что директору я ничего не сказала. Зато я вместо него назначу тебе наказание.       «Эшафот, табуретку и петля – идеальное наказание,» – мысли в рыжую головушку Марьяны сами приходили, – И какое оно будет?       – Ты будешь ходить на дополнительные по математике и отрабатывая тем самым оценки. А с темами, которые ты, к сожалению, пропустила, тебе будет помогать Мэри, – вынесла вердикт Райдос.       Глаза Марьяны медленно округлились. Вот что, а такого она явно не ожидала.       – Что? Нет!       – Что за бурная реакция? Я же ничего криминального не сказала.       – Я и Мэри? Да лучше с вами намучаться, чем с ней! Ни за что! – выпалила Романова.       Виктория ухмыльнулась. А взгляд стал хищным.       – Со мной, значит, лучше? Хорошо. Раз так, тогда вместо Мэрилин буду я. Устраивает? – спросила Райдос, выгнув бровь.       Ученица снова замолчала и отвела взгляд. Но Виктория лишь придвинулась по ближе и наклонилась.       – Устраивает, Марьяна? – прошептала на ухо.       Девушка кивнула в знак согласия. Сказать никак не получается. Горячее дыхание обжигало и немного возбуждало. Но учителю математики было этого мало. Поэтому языком прошлась по краю ушной раковины, что вызвало мгновенный электрический разряд у Марьяны. Живот скручивало, а дыхание распирало.       – А сердце как стучит. Быстро, чётко. Отчего же Марьяна? М? – низкий голос Райдос обволакивал слух.       – От… волнения…Простите за…пощёчину…. Клянусь, этого больше не повторится.       – Этого мало… Посмотри мне в глаза. – снова приказ.       Романова подняла взгляд и посмотрела в карий омут. Учитель математики столкнулась с голубизной её глаз. Так близко она их никогда не видела. Много вопросов хотелось задать, особенно про Гецати, но что-то останавливало. Что-то тянуло к этой рыжей бестии. К Керро Викторию притягивали чувства, а вот к Марьяне пока что не знает. Их переглядку прервал телефон Райдос, что лежал на кухне. Виктория молча встала и пошла отвечать на звонок. Марьяна выдохнула с облегчением. Она чувствовала себя жертвой, а учителя математики хищницой, готовая сначала поиграть, а потом разорвать в клочья.       Встав с места, Марьяна тихонько пошла к выходу. Ведь если Виктория закончит разговор, то скорее продолжит свой допрос. Ученица не была готова вообще разговаривать с Райдос. Райдос подобию фашиста будет давить и «расстреливать» взглядом. Проходя мимо кухни, Марьяна невольно услышала, как Виктория с кем-то разговаривает… нежно и тепло? Даже интересно, с кем она так? Не уж то с Мэри? Ну конечно. А кто же ещё? Появившаяся ревность сразу даёт о себе понять. На зажигалку стало плевать. Оле, если что, расскажет где она и у кого. Быстро и бесшумно надев на себя куртку и обув кроссовки, Романова покинула квартиру и быстро сматывается домой.       По окончанию разговора Райдос вернулась обратно в гостиную, но Романову там не застала.       – Марьяна! – окликнула Виктория, но никто ей не ответил.       Учитель математики ушла к входной двери в квартиру, чтобы проверить на наличие вещей. Но их она не заметила. Смылась, значит.       – Зараза, – Виктория усмехнулась. – Долго бежать не получится, Романова.       Ей не просто было хотя бы выманить ученицу, ведь та просто избегала прямого контакта с ней. Даже принципиально на уроки математики не ходила.              Несколькими часами ранее       У Виктории в пятницу не было ни одного урока, отчего все ученики ликовали. Сегодня она хотела всё же подловить Марьяну и поговорить. Но, зная ученицу, бедная будет шугаться, будто маньяк за ней побежит. Действительно, дурочка. И ей как будто Госпожа Удача улыбнулась. Ведь ей утром позвонил Башаров и попросил за двадцать минут до большой перемены заехать в школу на один разговор. Действительно удачно. Райдос продумывала план, как заманить ученицу на разговор. Ведь тогда они закончили на хлесткой пощёчине в адрес учителя математики. М-да. Первый раз за все 15 лет её работы её ударила какая-то девчонка. Дожила.       И тут Виктория вспомнила, что следующим уроком после информатики у 10 «А» будет биология, которую ведёт рыженький добрячок учительского коллектива Сергей Пыжив. Райдос позвонила ему ещё до начала первого урока и переговорила. По итогу телефонного диалога тот, несмотря на довольно странную просьбу, не отказал ей в помощи, так как однажды она его очень сильно выручила. Женщина довольна улыбнулась. Всё-таки иногда, когда помогаешь другим, приятно получать такой же ответ.       Когда Виктория оказалась в кабинете директора, ей пришлось долго укладывать всё то, что ей он говорил. Новость Марата, конечно, её шокировала, однако она не стала подавать виду. И, тем не менее, ей нужно было подумать и разложить всё по полочкам. Не любит беспорядок даже в голове. И, покинув кабинет, отправилась к своему классу, где её уже поджидал Сергей.       – Вы как всегда прекрасны, Виктория, – душевно улыбнулся ей Пыжив.       – И вам доброго дня, Сергей, – сказала Райдос, открыв дверь.       Оба учителя зашли в кабинет, чтобы какой-нибудь школьник не подслушивал. Нечего кому-либо знать.       – Вот. Как вы и просили, – Сергей протянул пачку сигаре, которая принадлежала Романовой.       – Благодарю, – Виктория приняла её и открыв, увидела довольно интересную зажигалку, которую в обычном магазине не купишь. И её постоянно видела в руках Марьяны.       – А можно узнать, зачем именно пачка, а не, допустим, ключи или пропуск? – спросил Пыжив.       – Охотник заманивает зверька с помощью приманки. Мне нужна вовсе не пачка, а зажигалка. Ведь такая у неё она единственная, явно подаренная. Благодарю ещё раз, Сергей.       – Ой, что вы. Рад помочь. Правда, пришлось пойти на кражу чужого имущества. Но, надеюсь, всё у вас получится.       – И я надеюсь. Не волнуйтесь. Об этом никто не узнает, – краешки губ Райдос чуть приподнялись.              Виктория достала из кармана халата эту злополучную пачку, а оттуда зажигалку и чиркнула ею. Карие глаза смотрели на маленький огонёк. Который напоминал только одну безбашенную и характерную девушку – Романову.              

***

      Пять дней спустя. Утро.       В учительской с утра пораньше сидели и разговаривали, ожидая звонка, Егорова и Райдос. Учитель географии делилась рассказами о своих проведенных выходных с Комахиной. Да ещё и в таких красках. Виктория слушала её и лишь поджимала губы. Вот у кого-то они насыщенные, а у кого-то они почти серые.       – А у вас как? – спросила Софья.       – Что у меня? – учитель математики непонимающе посмотрела на неё.       – Как у вас на личном фронте? Вижу, вы как-то приуныли.       – Задумалась просто. Как мне Романову отловить и закрыть некий гештальт.       – А что уже Марьяна сделала? Сидит себе тихо с ОПГшниками своими и не вляпывается в проблемы.       – Да что вы? А учителю пощёчину дать, а потом на мои уроки не ходить – это для неё не проблемы, да? Романова на грани не аттестации по моему предмету. А мне пришлось дома как-то дочери объяснять, мол, откуда след от чужой ладони, – Райдос скрестила руки на груди.       Соня вытаращилась на коллегу. Она явно не ожидала такое услышать.       – Марьяна вас ударила? Уму непостижимо! Это нельзя так оставлять!       – Я знаю. Я хотела закончить наш тогда ещё разговор. Специально выманила её. И даже из моего дома сбежала. Мне ничего не остаётся делать, кроме как вызвать её к директору.       – Она была у вас дома? – удивленно спросила Егорова.       – Я хотела по-человечески поговорить. Я ж не такая Сатана.       – Что-то вы слишком увлеклись Марьяной, что даже позабыли о Мэри. Влюбились в неё что ли? – учитель географии ухмыльнулась.       – Нет. – твёрдый, чёткий ответ Райдос.       В этот момент в учительскую зашли Изосимова, Петрова и Ларионов.       – Всем доброго и бодрящего утра, – с улыбкой пожелала Лизавета.       – И вам того же. Представляете, наша стальная леди Виктория Германовна влюбилась! – заявила Софья, чувствуя на себе холодный взгляд учителя математики.       – Это в кого же, интересно? – спросила Ангелина, снимая свою куртку.       – В ученицу из 10 «А» Марьяну Романову, – ответила Егорова.       – Ого! Виктория, не ожидал, что у вас вкус на рыжих, – Илья усмехнулся.       – А ну закрыли рты оба, – чеканя каждое слово, сказала Виктория. – Я не влюблена в Романову. И я не питаю к ней чувств. Устраивает ответ?       – Бьёт – значит любит. Слышали такое выражение, Виктория? – Соня хотела добиться чистосердечного от самого строго человека в коллективе.       – Это кто кого бил? – спросила учитель истории, снимая шарф.       – Марьяна нашу стальную леди.       – Ужас. Физическое и моральное насилие являются злом. Это с точки зрения Церкви, – сказала Лизавета.       – Блять. Петрова, ты опять за свою Церковь, а? – недовольно спросила Ангелина.       – Но это не допустимо, Ангелин. Чтобы ребёнок ударил взрослого человека… А в шоке. – Петрова села на стул.       – Это моё личное дело. И попрошу никого в мою личную жизнь и в мои разборки не впутываться. – Райдос откровенно раздражало.       – А я знаю почему вы так говорите. Вы просто боитесь, что Марьяна будет с Костей, а не с вами, – Егорова ехидно ухмыльнулась и встала.       – Что? – Виктория выгнула бровь и, встав тоже со своего места, поравнялась с коллегой. – Это сейчас намёк на то, что я трусиха?       – Отрицаете собственные чувства, Виктория Германовна.       – Хорошо. А как тогда объяснить то, что на вас, Софья Сергеевна, Ольга Якубович постоянно смотрит и вздыхает? Так ещё вы ревнуете её к Намтару Энзигалю, – Виктория пошла с козырей.       – Ложь. – Соня никак не ожидала такой удар.       – Да ну? А то я не слышала и не видела? Вот буквально это было в понедельник на этой недели. Я думала, вы прибьёте его раньше, чем закончит вообще эту четверть, – пояснила Виктория. – Ангелина ревнует Лину, Илья Влада.       – Неправда, – одновременно сказали Изосимова и Ларионов.       – Коллеги, пожалуйста, успокойтесь, – попросила Петрова.       – Лизавета Владимировна, вы вообще в тихую злитесь, что Тамара с Николь время проводит, а не с вами. Я же видела на прошлой неделе, как она помогала вам с работами. Вы аж чуть не светились от счастья, – заявила Егорова.       – Тамара согласилась просто помочь. В этом же нет ничего противозаконного, – отрицает учитель истории.       – Ну, признайтесь, что было? – сказал учитель обществознания, давя лыбу. Как у Череватого, чтоб его.       – Илья! – выпалила Петрова.       – Слушайте, это диалог детского сада. Вы ещё яйцами померьтесь. Кто с кем трахался и в каких позах, – сказала Изосимова, закатив глаза.       – Раз так. Тогда предлагаю пари, – предложила Софья.       Присутствующие недоумённо на неё уставились.       – Тот, кто первый склеится к одному из этих ОПГшников. Проигравшие будут должны ему. Про постель вообще молчу. Это как-то слишком жёстко по отношению к ним. Да и они несовершеннолетние. Поставим на кон всё, что можем позволить.       – Побойтесь Бога, Сонечка, это неправильно! – Лиза сразу запротестовала.       – А сосаться с Шулик из 10 «Б» по-вашему, это правильно? – язвительно спросила Ангелина. – Мы и так все грешные, успокойтесь. А вы тем более, святая наша Лизавета.       – Я не святая. И не считала себя ею. Просто пари ради того, чтобы соблазнить детей – это разве не низко с нашей стороны, как взрослых? – Петрова тяжело вздохнула. С Ангелиной ей всегда тяжело приходилось спорить.       – Лиза, я понимаю твоё беспокойство. Но ты же не будешь укладывать Халы сразу в постель? – спросил Ларионов.       – Ни за что! – Лиза покраснела.       – Итак, кто согласен? – спросила Соня и протянула руку вперёд.       Ларионов положил ладонь на Сонину, потом Изосимова, ведь азарт в ней иногда просыпался. Петрова также неуверенно, но согласилась, положив длань на поверх Ангелинины.       – Я отказываюсь.       Все посмотрели на Викторию.       – А чего же так? – ухмыльнувшись, спросила учитель русского языка.       – Я не собираюсь в этом бреде участвовать. Не настолько отбитая.       – Так и скажите, что струсили! – Егорова скрестила руки на груди. – Кто бы мог подумать, что наша великая и холодная леди Виктория Германовна Райдос – трусиха. Скажу ведь да никто не поверит.       Слова учителя географии – как железный кнут по сердцу. Больно и нетерпимо. Как она смеет подобное говорить?       – Ладно. Я согласна. Готова поставить 50 000 тысяч, лишь бы вам всем утереть нос. Но запомните: я всегда буду лидером и всегда побеждаю, – и также положила на поверх Лизины ладони.       – Значит, все согласны. Лизавета, разбей. – попросила Софья, и Петрова другой рукой разбила небольшую горку рук.       – Добром это не кончится, господа коллеги. Попомните мои слова, – Елизавете весь этот спор не нравился.                            

Продолжение следует…