А, Джейс, разреши мне воспользоваться твоей…хекспертизой!

- Приятно было с тобой иметь дело, мальчик, - взяв за подбородок, Амбесса поцеловала Виктора в щеку, - Заглядывай, я всегда тебе рада. А сейчас, мне надо навестить дочурку Мэл, драндулета и еще какую-то лысую бабу, не помню, как зовут. Короче, пошла я вправлять мозги совету вашего города.            Положив на плечо меховую накидку, старшая Медарда покинула лежачего на кровати Виктора и захлопнула дверь.       Подходя всё ближе к залу совета, она всё глубже уходила в раздумья, попутно вспоминая то, что совсем недавно произошло между ней и Виктором, обычным парнем с палкой. Но каким же он все-таки был молодым и горячим, как она хотела бы снова ощутить тепло его язычка, умело орудующего прямо внутри неё. Она жаждала почувствовать руки-веточки, жадно сжимающие её сильную грудь, и снова поймать его сломленный меланхоличный взгляд... Но это позже, сейчас есть дела поважнее.       Пнув ногой дверь, она дерзко и гордо вошла в зал. И была удивлена тому, что все как раз были в сборе. - Что за суету вы тут навели на этот раз? – кинув мимолетный взгляд на поникшего Джейса спросила она. - Мам, уходи. Это не твое дело. Это касается лишь советников Пилтовера, - строго ответила Мэл. - Ну что ты сразу меня прогоняешь, дитя мое? Я тетя взрослая, много чего прошла, может смогу дать дельный совет молодым политикам.            Вопреки желаниям Мэл, Амбесса все-таки решила остаться и послушать разборки. Она взяла ручки инвалидной коляски Сейло и развернув ее, угнала в угол комнаты. Взяв соседний стул и заняв его место, она села, сложив руки, и стала ждать, когда ее дочь продолжит свою лекцию. Сейло настолько не ожидал подобной выходки, что просто остался молча наблюдать в углу, что будет дальше. Да и кто станет спорить с такой женщиной, как Амбесса? Тем более находясь в инвалидном кресле. - Не стоило, мам. Я думаю тут все очевидно: Джейс Талис будет отстранен от своей должности и находиться под стражей до тех пор, пока мы не докажем его виновность, - твердо подытожила Мэл. - Я думаю, это мудрое решение, остальные подробности будут расследоваться по ходу изучения записей и допросов подозреваемого,- согласилась Шула.            Сейло хотел было возразить, но немного подумав и оценив ситуацию, все-таки кивнул: - Хорошо. Но учти, Мэл, приговор должен выноситься не учитывая ваши проблемы с личной жизнью.            На последних словах Амбессу екнуло любопытство и она, наконец, спросила: - А что, собственно говоря, произошло?            Мэл только закатила глаза и хотела снова выгнать мать вон, как Джейс, не выдержав еще и присутствия матери его уже бывшей девушки, решил рассказать все, как есть. - Да, я действительно изменял тебе с Виктором, - после этого признания он опустился на колени перед Мэл, - Но я стал ему не нужен. И после этого я правда думал вернуться к тебе, но когда я увидел первый раз профессора Хеймердингера и Экко… Я понял, что все то, что мы считаем любовью - лишь мелкая деталь большой яркой мозайки. То, как Экко ласкает его ушки, как ловит блошек из его мягкой шерстки и кушает, как семечки… Как профессор обнимает его за икру ноги, потому что не дотягивается даже до коленки, и как просится к нему на ручки… Я больше не мог называть нас, Мэл, любовью. Потому, что они дали новое значение этому слову. Гораздо более глубокое и новое… - Джейс, это конечно хорошо, что ты так преисполнился в вопросах любви, но это не отменяет того факта, что ты не сообщил нам о пропаже Виктора и вел слежку за личной жизнью горожан, - перебила его Шула. - В смысле о пропаже? Да этот паренек только что меня хорошенько на полу обработал! Еле в себя пришла! – с улыбкой положила ноги на стол Амбесса.            Шула, Мэл, Сейло и Джейс на этих словах резко обернулись и посмотрели на старшую Медарду. Они были поражены внезапной новостью о том, что Виктор, ранее считавшийся пропавшим без вести, совсем недавно находился у Амбессы. Этот неожиданный поворот судьбы окутал их вуалью недоумения и надежды. - Ты видела Виктора? — с легким изумлением в голосе спросил Джейс.       Сердце его забилось чаще, словно откликаясь на давно забытый, но всё ещё живой ритм. В одно мгновение мысли о Хеймердингере и Экко растворились, уступив место острой, пронзительной боли, что вновь пробудилась в глубине его души. Расставание с Виктором, словно старая рана, вновь дала о себе знать, напоминая о потерях, которые время так и не смогло исцелить. - Да, - спокойно и невозмутимо сказала Амбесса, - Его просто в психушку закрыли, недавно только вышел. Бедный мальчик, весь тощий, фиолетовый! Видно кормили плохо, да и били беднягу. Ну, ничего, меня влекут такие мужчины, изломленные жизнью, те, чьи души несут на себе следы испытаний, а взгляды хранят отблески пережитых бурь.            Совет был в недоумении. Мэл пылала яростью, ибо родная мать только что оправдала мужчину, изменившего ей. Недели без секса, полные холода и горя. Их виновник должен понести наказание за это.            Младшая Медарда снова хотела заткнуть мать, но та и не собиралась замолкать: - …Что же касается твоих любовных похождений, юноша, - встав из-за стола, Амбесса положила свою тяжелую ладонь на плечо Джейса, - Я понимаю тебя. Лучше с кентами на велике, чем дрочить в истерике. Вряд ли кто-то способен заменить столь умелого паренька в любовных делах. Наверное, только такие экзотические виды отношений могут быть хоть немного на уровне того потока удовольствия, который дает Виктор.            На этих словах Джейс уткнулся в грудь могущественной женщины Амбессы, и слёзы, как дождь весной, потекли по его щекам.Наконец, Джейс свернул на путь, который привел его к тому, кто способен был распознать и понять его душевные страдания.

* * *

           Несколько месяцев ранее… До того, как Виктора выпустили из психушки…       Идя по улицам Зауна, кривозубого и бомжеватого, словно он сам, Смич замечает счастливых Экко и Хеймердингера. Они нежно целуются в подворотне, их фигуры окутаны мягким светом фонаря. Смич вспоминает себя в юности, когда его шерстка была столь же гладкой, а усы — не менее шикарными. Теперь же он не мог взглянуть на себя в зеркало без горечи: отражение напоминало скорее побритый и пережеванный киви, лишенный былого блеска и величия. Как только Смич обращался к воспоминаниям о своей молодости, его мысли неизбежно устремлялись к Фелиции. К той нежной, пленительной, игривой девушке, чей образ навсегда вплелся в ткань его юности. Она была частью их дружеского круга — компании молодых революционеров, где мечты о свободе переплетались с пылом первых чувств. Ее смех, легкий и звонкий, как весенний ручей, ее взгляд, полный тайны и обещаний, — всё это оставалось в его памяти, словно отблеск давно угасшего, но всё еще теплящегося пламени. Фелиция была не просто подругой, но воплощением той эпохи, когда каждый день был наполнен страстью, дерзостью и надеждой на лучшее. И теперь, спустя годы, её образ, как призрак, возвращался к нему, напоминая о времени, когда всё казалось возможным.            Смич вспоминал, как они с Силко и Вандером спорили, кто первый повалит на кровать прекрасную диву, когда ее муж уйдет на восстание. И как же было больно понимать, что в итоге она так и не досталась никому из них.            Каждое такое воспоминание вынуждало Смича принимать мерцание, дабы притупить боль. Галлюцинации «воскрешали» давно погребенную под землей девушку, давая старому облезлому йордлу временно воплотить свои фантазии. - Почему, Фелиция, почему ты так прекрасна? – надрачивая рядом с мусорным баком, себе под нос нашептывал высохший дед.            Но каждый такой приход никогда не оборачивался ничем хорошим для Смича. Накончав на очередного спящего бомжа у помойки, он никак не мог вернуть былого. - Неужели я прошу о многом? – падая на колени в дождь, смотрел в небо облезлый йордл, - Мне уже нечего терять, в моих годах секс – непозволительная роскошь и я это прекрасно понимаю. Я просто хочу, чтобы она потрогала меня за мой сморщенный гнилой огурчик… Этого будет достаточно, чтобы я обкончал весь этот темный, грязный, мертвый город… Если бы я рискнул подойти тогда поближе, эта прекрасная мама двух детей ушла бы ко мне, променяв мужчину стриженого под миллиметр, на прекрасного пушистого молодого друга. Но теперь, когда ее нет и я уже не так прекрасен, как в те года, мне остается только дрочить на свои несбывшиеся фантазии…            Но надежда была. Смич знал, что его любовь к Фелиции живет не просто так. Его желания можно воплотить и он даже знал, каким образом.            Когда у Силко появилась приемная дочь с синими волосами, Смич старался не обращать внимание на разговоры об этом. Связываться с Силко, когда он занимал такое положение – себе дороже, поэтому хоть у него и мелькали мысли о том, что девчушка Джинкс может быть ребенком Фелиции, он старался доказать себе обратное. Но когда девушка начала взрослеть и все чаще мелькать перед глазами хим-баронов, Смич уже не сомневался – это она! Манеры, черты лица, глаза и веснушки – все в ней выдавало гены матери. При ее появлении его член беспощадно вставал и не опускался. И сейчас, когда Силко мертв, а Джинкс разыскивал весь Пилтовер, Смич понял, что это его последний шанс воплотить свои фантазии в реальность.

* * *

      Несколько месяцев ранее… До того, как Виктора выпустили из психушки…       После трагической утраты матери, Кейтлин погрузилась в бездну глубокой печали. Однако рядом с ней, как светлый маяк в темном море, оказалась верная подруга Вай, готовая поддержать её в это трудное время. С каждым днем, наполненным горечью и тоской, дружба становилась крепче, словно неразрывная нить, связывающая их сердца. Вай нежно обнимала Кейтлин, утирая слезы и ощущая, как боль её подруги становится частью её собственной души, вытесняя воспоминания о своей давно погибшей семье. Они вместе бродили по вечерним паркам, обсуждая мысли Кейтлин, которые согревали сердца, и мечтали о будущем, в котором свет вновь пробьется сквозь нависшие облака. В каждый момент, наполненный горечью, Вай старалась зажечь искру надежды, вдохнуть жизнь в уставшую душу Кейтлин. И хотя скорбь оставалась невольным гостем, дружба их становилась оазисом в пустыне страданий, даруя обретение силы и утешения. В самом сердце печали начинала зарождаться их новая история любви. Как думала Вай.       Элора, подруга Мэл, пока Кейт в очередной раз сопливила куртку Вай, решила навестить отца синевласой – Тобиаса. Как обычно, будучи наедине, они не смогли сдержать порыв страсти и вот уже девушка, едва сдерживая крики радости, скакала на члене мужчины. - Да! ДА! Наконец Кассандры больше нет и теперь, мы сможем пожениться! Тобиас, любимый, я так счастлива! - О да-а-а, это точно, моя милая непослушная служаночка! - наматывая волосы Элоры на кулак, бархатным голосом приговаривал мистер Кираман.            Но как только в коридоре послышался стук каблуков и шарканье ботинок, любовница была вынуждена спрятаться под кровать Тобиаса. Сам же мужчина, натянув семейные трусы, вальяжно расселся на диване в гостиной, ожидая прихода дочери и ее чумазого питомца.       Перед Вай и Кейт открылась интересная картина: Тобиас, не стесняясь их присутствия, слегка почёсывал свои яички, думая, что этого никто не заметит. Кейтлин видела это еще со своего рождения, поэтому не обратила внимания. Вай же, удивилась, ведь она думала, что только у Вандера есть привычка носить такое нижнее белье, поэтому была немного удивлена поведению аристократа. Девушки прошли в комнату синевласой, где сели на кровать. - Я хотела с тобой поговорить. Сделав выбор, ты дашь мне знать, хочешь ли ты идти со мной дальше, рука об руку, или наши пути разойдутся…       Вай поняла: «Она любит меня!» Сердце её забилось чаще, словно пытаясь вырваться из груди. Она осторожно положила свою руку на ладонь Кейтлин, встретив её взгляд, полный нежности и ожидания. В этот миг Вай была готова слушать, понимать и, наконец, прикоснуться губами к губам своей возлюбленной, чтобы сказать то, что словами выразить было невозможно. - Вай, я не могу изгнать из мыслей образ твоей сестры. Как она лишила жизни мою мать. Она — опасная преступница, и мы обязаны ее остановить. Присоединяйся к нам, миротворцам. Вместе мы найдем ее и восстановим справедливость!            На этих словах, разбивающих надежды девушки, розововласая хотела по привычке дать кому-нибудь по морде, но она не могла позволить себе причинить боль своей будущей девушке. Поэтому, встав и ударив кулаком по стене, Вай ответила: - Я не могу… Мусора убили моих родителей. Да и пацаны со двора скорее всего меня засмеют. Мусор из Зауна стал мусором! А я только друзей себе тут нашла! - Вай, я знаю одну очень мудрую поговорку с улиц Зауна: «кто выше – тот и прав». И это касается не только финансового положения. Как я могу быть ближе к человеку, который не готов ради меня переступить через свою боль? Твоих родителей нет уже давно, у меня же это свежая рана и я, - Кейтлин всхлипнула, после чего закрыла лицо ладонями, - думала о том, чтобы покончить с собой.., Потому, что мои опасения подтвердились! Своими словами ты показала, что нет у меня в окружении человека, который готов ради меня на все!            Девушка разрыдалась, от чего сердце Вай защемило и она, тут же кинулась ее утешать. Обнимая подругу, розововласая думала о ее словах: «Быть может, действительно плевать на то, что скажут пацаны? А родители… Это ведь правда было достаточно давно, да и среди миротворцев есть хорошие люди: Кейтлин, например. Конечно, не хотелось бы убивать Паудер, ведь она единственная, кто остался от моей семьи… Хотя ну ее, я с Кейтлин пыталась с ней поговорить, странная она какая-то, агрессивная. У моего кексика нет никого дороже чем я, поэтому мне стоит как взрослому человеку сделать выбор в сторону новой семьи.» - Кейт, прости меня, - слезы текли уже у самой Вай, - я согласна. Я стану миротворцем. Ради тебя я готова на все! Мы накажем этот выпук Силко вместе!