А, Джейс, разреши мне воспользоваться твоей…хекспертизой!

      Сколько Мэл не старалась, у Джейса не вставал. Наконец спустя три месяца работы с Виктором над хекстеком она смогла поймать и утащить его в кровать, но ее надежда на бурный секс, в прямом смысле увядала на глазах. От виагры Джейс отказался. В отчаянии девушка упала на колени и зарыдала: - Доигрался! Тебе нет и сорока, а ты уже импотент! Так и знала, что твои научные эксперименты не приведут ни к чему хорошему!        Джейсу не было страшно, ведь он прекрасно знал, что она не права. Но как объяснить Мэл, что в сексуальном плане она его больше не интересует - он понятия не имел. Это было гораздо сложнее, чем вести политические переговоры или придумывать, куда еще можно засунуть хекстек. - У Виктора та же проблема? – неожиданно спросила Мэл, чуть успокоившись.            Какие проблемы у Виктора – Джейс понятия не имел уже как два месяца. И он до сих пор не понимал, притворяется ли Мэл, что не знает о пропаже его напарника, или же правда так ничего и не заметила за все это время.            Джейс стоял возле кровати, под лучами вечернего света из окна, его душа переполнялась противоречивыми чувственными эмоциями. Уход Виктора оставил пустоту, которую ничто не могло заполнить. Когда они встретились, казалось, мир был создан только для них двоих. Но теперь, когда Виктор открыл новую грань своей сексуальности — ту, о которой Джейс даже не слышал — их дорожки разошлись.       Виктор, всегда искренний и вечно хромающий, как-то особенно по голубому засверкал в тот вечер. Его глаза светились фиолетовым шиммером, словно он обрёл что-то важное, что не мог разделить с Джейсом. И хотя Джейс пытался понять, что произошло, он чувствовал, как его место в жизни Виктора медленно уходит в тень. Быть рядом с таким человеком, который изменился до неузнаваемости, казалось было неслыханной привилегией, но настоящий стресс заключался в том, что теперь он не был нужен.       «Я отступаю», — подумал Джейс, глядя, как Виктор смело шагает, подрюнькивая писюн, навстречу новой жизни. требующей новой любви и новых открытий. И, возможно, именно отпустить его было единственным верным решением.

* * *

      Виктор проснулся, ощущая необычное изменение в своем теле, словно невидимая сила пробудила в нем неведомые способности. Он провел рукой по своему телу, осознавая, что теперь он мог изменять длину, форму и рельеф своего полового органа силой мысли. Эта способность была одновременно удивительной и пугающей, как будто мир открыл ему новые двери, за которыми скрывались незнакомые жопы.       Когда Джейс, его близкий друг и партнер, заметил перемену в Викторе, он, не подозревая о новообретенных талантах, с интересом спросил о происходящем. Виктор, излучая уверенность, ответил с безразличием: «Я чувствую в себе невероятно мощную сексуальную энергию… Теперь я так уверен в себе и раскрепощен, что смогу удовлетворить любого, будь то Заунский нарик или Пилтоверский бомж из отряда миротворцев». Это заявление повисло в воздухе, как табу, о котором предпочитают не говорить. Джейс замер, пытаясь понять, что же произошло с его другом, и почему вдруг исчезла та крепкая мужская связь, которую они разделяли.       Но Виктор, казалось, был убежден в своей особой новой реальности. Он понимал, что путь, который ему открывался, требовал решительности и, возможно, отдаления от столь родной, уже наскучившей попки Джейса. «Спасибо за каждый оргазм и стон, мой дорогой друг. Но дальше наши пути расходятся». Оставив Джейса в полном недоумении, Виктор, уже по привычке, а не из необходимости, отправился утюжить до туалета с палкой.

* * *

      После расставания с Виктором, Джейс думал о том, как бы вернуть свой сексуальный интерес к Мэл, но его мысли все чаще уводили в сторону. Каждый шаг, который он делал в лаборатории, напоминал ему о потерянной связи, о том, что когда-то было между ним и его напарником. Однако, внезапное появление Экко и профессора Хеймердингера, пробудило в нем особенно страстный интерес к этой паре.       Экко, с его юношеской энергией и креативным умом, излучал ауру, которую Джейс не мог проигнорировать. Профессор, с его многолетним опытом и глубокими познаниями в науке, представлял собой образец мудрости и стабильности. Вместе, этот афро-мальчик и пушистый дедуля были чем-то больше, чем просто двумя индивидуумами: они были синергией, состоящей из идей, которые искрились в воздухе, будто готовые взорваться, подобно хекстеку.       Джейс чувствовал, как его сердце бьется все быстрее. Это была не просто научная заинтересованность — это был зов судьбы. Он понимал, что готов открыть новую главу в своей жизни, где любовь, дружба и наука переплетутся в единое целое. Интерес к Экко и Хеймердингеру становился все более увлекательным, обещая освежить его утомленную душу.       «Профессор, мне щекотно» - жалобно стонал Экко, когда пушистик начинал входить в его упругую попку своим мохнатым членом. Подглядывая за ними, Джейс ощущал еще в начале процесса, как ему становилось тесно и горячо в области паха. «О-хо-хо, придется потерпеть мой дорогой друг! Сейчас старина тебе покажет, как мы миловались в твоем возрасте, - на этой фразе Джейс уже обнажал член, заводясь все больше от доброго хриплого голоса Хеймердингера. В этот момент Экко ухмылялся и мысленно отмечал: «Майло никогда бы так хорошо меня не смог прожарить!»       Джейса заводили в том числе наглость и бесстыдство этих двоих: заниматься столь жаркими любовными делами прямо в вентиляции под его лабораторией было особенно смело. Джейс, прячась в тенях, с завороженным взглядом наблюдал за Экко и профессором Хеймердингером. Их нежные прикосновения и интимные шепоты наполняли атмосферу чем-то волшебным, почти магическим. В этот момент он чувствовал себя как писатель, который изучает каждую деталь великих событий, словно раскрывая секреты вселенной.       Каждый вечер, когда они оставались наедине, Джейс записывал свои мысли, фиксируя мгновения любви и страсти. Его перо царапало бумагу, обрисовывая картины их совместной жизни: как Экко смеется, а Хеймердингер, с легкой добродушной улыбкой, нежно держит их двоих за руки. Это была не просто любовь — это был танец трех душ, находящих друг друга в этом хаотичном мире.       В его рисунках цветы расцветали на фоне их объятий, а искры, летящие вокруг, создавали атмосферу некоего волшебства. Эти тайные зарисовки были его способом сохранить тот самый момент — когда две жизни сливаются воедино, и время останавливается. В этих сюжетах Джейс чувствовал себя не только наблюдателем, но и творцом волшебного рассказа о любви. Он даже создал мастурбатор в форме мягкой мохнатой лапки Хеймердингера, который работал от магии хекстека.       Никакая Мэл не могла сравниться с фантазией о том, чтобы быть с Экко и профессором. Возможно пришло время перестать притворяться, что Джейс до сих пор горбатится с Виктором над очередным научным проектом и сказать правду?