Mein Leben, meine Regeln

— Не залёживайтесь так долго, дорогая. У нас много дел, — Ярославу разбудил голос Клементьева. Она повернулась и хмуро взглянула на супруга. Тот чуть закатил глаза, но подходить не рискнул. — И успокойтесь. Уже ничего не изменить. Вы моя, и точка. — Никогда твоей не буду, даже не надейся. То был первый и последний раз, — подумала молодая дворянка. Сама же молча и приторно улыбнулась, чем обрадовала Георгия Николаевича. Тот что-то приказал прислуге и ушёл. Затем Ярославе помогли одеться, сделать незамысловатый пучок, после чего она спустилась на завтрак. И почти сразу после еды Клементьевы отправились в поездку по гостям. Никого из тех людей Ярослава прежде не знала, да и не хотела знать. Но ей приходилось быть приветливой, скромной и милой. В ответ же она получала восторженные взгляды и комплименты, а супруга хвалили за то, что он нашёл такую красавицу и даже немного ему завидовали. Во взгляде каждого молодая дворянка желала увидеть хотя бы что-то настоящее, но все попытки были тщетны: они настолько старательно нацепили на себя «маски», что невозможно было разглядеть ничего душевного. Сплошная пустота… Она «задыхалась» в этом окружении. И огромной отрадой для Ярославы стал долгожданный отъезд. Она незаметно выдохнула: — Слава Богу… Всю дорогу Георгий пытался заговорить с супругой, но та ссылалась на усталость и головную боль. На самом же деле она просто не желала говорить ни с кем. Да и как это сделать, если всё случается против твоей воли? Не рвать же себя на части. Поберечься всё-таки надо. — Совсем запамятовал, дорогая, — неожиданно произнёс Клементьев, когда они вернулись домой, — Скоро у меня должны быть ещё гости. Ты приоденься получше, чтобы мне стыдно за тебя не было. Правда, выйдешь ты совсем ненадолго, и то когда я тебе скажу. Но не советую тебе меня позорить. — Я поняла вас, — Ярослава кивнула и удалилась к себе. С помощью служанок она переоделась в скромное домашнее платье, украшенное вышивкой: на груди была красивая белая лилия, а чуть пониже расположились причудливые узоры из мелких жемчужин. Наряд был подарен около полугода назад её тётей и стал самым любимым у молодой дворянки. Прислуга уговаривала надеть другое платье, более богатое и пышное, но Ярослава чётко дала понять, что не позволит принимать решения за неё. — Жаль мне вас, барышня, — неожиданно сказала одна молоденькая служанка. — Вы ведь совсем ещё юная. — На всё воля Господня. Надо покоряться ей. И простите, если показалась вам грубой. — Не стоит, Ярослава Алексеевна. Я привыкшая уже. Признаться, будь вы ко мне любезны, я бы не знала, как ответить, — они улыбнулись друг другу. Затем служанка продолжила. — У господина вы уже третья. Он по молодости женился, но потом его супруга умерла от чахотки. Спустя много лет Георгий Николаевич нашёл себе другую, но та прожила недолго и скончалась через полгода. — Отчего же? — Чахотка… — тихо ответила служанка и поникла. Ярослава же немного помрачнела: а вдруг… Нет, с ней этого не произойдёт. Она выберется из этого, спасётся. Она иная. Она — не те, кто был раньше. — Барышня… — осторожно окликнула девушка дворянку. — Я не хочу, чтобы с вами случилось то же самое. — Посмотрим, как всё сложится. — Вы мне нравитесь, Ярослава Алексеевна, — Клементьева повернулась к служанке. — Нет, вы только не поймите неверно. Просто предыдущие хозяйки были… другие. Вы более открытая, искренняя. И я чувствую, что вам можно довериться, в случае чего. — Мне приятно слышать подобное. — Коль понадоблюсь, вы только позовите меня. — А какое твоё имя? — Манькой зовут. — Машенька, благодарю тебя за твою помощь. И разговор, — они снова улыбнулись друг другу, после чего Маша ушла на кухню. Ярослава, оставшись в комнате, стала размышлять: — Не мог ли он приставить её ко мне в качестве соглядатая? Это было бы абсолютное torheit. Я бы в таком случае сомневалась бы в том, что он способен здраво мыслить. Но мне больше не с кем поговорить, кроме неё… Ладно, сильно доверять не стану, но для отведения подозрений буду что-нибудь говорить, — в таких думах она и провела время до самого вечера. Послышались голоса пришедших гостей, а спустя примерно час молодая дворянка услышала, как её позвал супруг. Ярослава осторожно прошла в гостиную. — Вот, господа, моя обожаемая супруга, — указал на неё Георгий Николаевич, — прошу любить и жаловать: Ярослава Алексеевна, ныне уже Клементьева, — молодая особа чуть поклонилась. Её едва не тошнило от приторности улыбки супруга. — Schön, — ответил один из гостей. — Vielen Dank für das Kompliment, — что-то толкнуло Ярославу ответить на немецком. Она подняла голову и столкнулась взглядом с тёмными глазами незнакомого ей мужчины, сидевшего прямо напротив неё. Он чуть улыбнулся и одобрительно кивнул. Гость показался дворянке немного знакомым… — Дорогая, вы знаете немецкий? — подал голос Клементьев. — Да, — ответила Ярослава. Тут она поняла, что смотрит на гостя непозволительно долго и поспешила отвести взгляд. — Не знал. Но это просто прелестно. Мне довелось пожить в землях Пруссии, но сам не учил немецкого. Огромное упущение, но рад, что моя супруга его знает. — Мои знания весьма ограничены. Немецкий даётся очень трудно. Настолько, что язык порой ломается из-за некоторых сложных и длинных слов. — Отчего же вы решили его учить, коль он труден для вас? — поинтересовался гость. Ярослава спокойно ответила: — Я всегда горела и продолжаю гореть желанием знать его. Потому что, несмотря на свою сложность, немецкий крайне интересный и, на мой взгляд, красивый язык. — И в чём же его красота? — Klarheit, Präzision und Strenge, — молодая дворянка посмотрела гостю прямо в глаза. Мужчина увидел в этом взгляде яркую искру, но лишь молча кивнул. А в Ярославе проснулся вихрь эмоций, которые она изо всех сил скрывала от супруга и гостей. Она как будто что-то вспоминала, но получалось плохо: — Где же я его видела?.. — Ступайте к себе, дорогая. Нам с Павлом Ивановичем и остальными надобно обсудить ещё много тем. А они явно не для женщин. — Вы позвали меня лишь для того, чтобы похвалиться? Разве я для вас просто очередной предмет роскоши? — Дорогая, ступайте к себе, — голос Клементьева стал чуть грозным и более требовательным. — Вы утомились. — Ich hasse dich und habe Mitleid mit dir. Du bist unfähig, wirklich zu lieben, — Ярослава поклонилась, гордо осмотрела всех и удалилась к себе. — Преинтересная особа… — пронеслось в голове у гостя. — Редко встречал ей подобных. Но встречал… — он вернулся к разговору. *** — Барышня, вас… — Муж зовёт? — равнодушно уточнила Ярослава. Вошедшая служанка кивнула. Дворянка встала с кресла и направилась к своему супругу. Тот ожидал её у себя с очень строгим лицом. — Что-то… — она не успела договорить, как её схватили за волосы и сильно потянули вниз. — Что вы делаете?! — Бесстыжая… О чём ты с ним говорила? Немедленно объясни мне! — кричал ей прямо в лицо Клементьев. — Вас сие… не касается… — возмущённо прошептала Ярослава. — Ты принадлежишь мне! Ты моя! Ты обязана выполнять любой мой приказ! — Георгий Николаевич замахнулся и ударил жену по лицу. Та лишь промолчала, взявшись за щеку, и гордо на него посмотрела. — Тварь… Ты должна быть мне благодарна… — Это за что, интересно? — с усмешкой поинтересовалась дворянка. — Из-за долгов твоего отца. Он отдал мне тебя в жёны, а я выплатил его долг сполна. Ещё и добавил. Ярослава от шока не могла произнести ни слова. Отец, родной отец не просто выдал её замуж против воли. Он… продал её. Собственную дочь. Для неё это стало серьёзным ударом. Она перестала сопротивляться и просто молча ждала своей участи. — Так-то лучше, — усмехнулся Клементьев. — А теперь… Ярослава закрыла глаза, чтобы не видеть снова этого ужаса. Но вдруг она услышала хрип, потом как будто кто-то упал на пол, а дальше наступила абсолютная тишина… Дворянка открыла глаза и поняла, кто упал… На полу лежал Георгий Николаевич, схватившийся за сердце. Она спокойно встала и наклонилась к нему. — Ты… это всё из-за тебя… — прохрипел мужчина. Ярослава, стараясь сохранять самообладание, ответила: — Не я вас в мужья просила, но вы меня супротив воли забрали. — Я… я видел сейчас ангела… Неземной красоты. И вы чем-то на него похожи, — Клементьев неожиданно мягко взял Ярославу за руку и с волнением продолжил. — Простите меня, я поступил как самое низкое существо на этом свете. Видно, потерплю наказание на том… Когда меня не станет, возьмите себе всё моё имущество, богатства. Я понимаю, что они не устранят того вреда, которым я вам причинил. Но прошу, очень. Тем более, у меня никого нет. Забрать некому. Простите меня, коль… сможете… — Георгий Николаевич затих и закрыл глаза. Ярослава не могла понять происходившего только что: то он хочет овладеть ею снова, то падает и начинает извиняться… И всё же она сочла нужным позвать прислугу. Через три дня, не приходя в сознание, Клементьев умер.