Золотое сечение

Потративший так много времени в медитации и погружении в глубины разума, Форд считает, что хорошо различает реальность и сон. Умеет чувствовать ту самую едва уловимую границу, за которую нужно потянуть, чтобы всё вокруг поддалось воли твоего воображения. Иногда Форд просто любил закрыть глаза, погрузиться в морфей, пуская подсознание в вольное плаванье сюрреалистических образов, а иногда превращал пространство сна в ещё одну доску для чертежа. Только когда рядом оказывался Билл, бороться за эту власть становилось тяжелее, как перетягивать канат против титанической статуи. Вот только сейчас демона снов нет рядом, а Форд не может поймать привычный контроль, проводя и цепляя силой воли только пустоту. Он точно помнит, как совсем недавно прижался к спинке кресла с желанием вздремнуть. Или они собирали вместе со Стэном оборудование и зачем-то сгружали всё в машину. Поездка? Куда? Что-то произошло в дороге, и теперь Форд застрял в пустоте? Или он так и остался в подвале хижины, где успокоенный портал незаметно вышел из строя и взорвался, погребя одно несчастного, почти продавшего душу для его создания. Ни одна теория не может быть опровергнута, пока не будут найдены доказательства другой, более достоверной. У Форда есть лишь провалы в памяти, обволакивающая темнота и ощущения собственного тела, погруженного в густой, невесомый суп. Даже воздух оказывается не столь востребованным. Стоит задержать дыхание – и привычного жжения в груди не появляется, а секунды ожидания складываются в долгие минуты. Прислушавшись, помахав руками, покрутившись на месте по кругу и успев потерять направление верха и низа, Форд замирает. Набирает в легкие больше воздуха и кричит. Голос покидает глотку, но затухает в считанные секунды. Нет эха. Только звон в ушах от стукнувшихся зубов. Тишина отвечает безмолвием. Не желая ощущать себя загнанным в тупик, Форд считает до десяти и воображает дверь, которая должна вывести его в реальный мир. Ничего не происходит. Он со всей силы сжимает кожу на своей ладони, давит и тянет, стягивает до посинения. Боли нет. Если это не сон, то долгий, затянувшийся кошмар, в котором его подсознание собрало всё пережитое ощущение беспомощности. Форд стонет, и перебирает волосы. Его очки на месте, все шесть пальцев на каждой руке, сколько не считай, тоже. Для естественного сна всё слишком стабильно и постоянно. Паниковать всё ещё рано и бессмысленно — главный способ выхода из любой ситуации только предстоит опробовать. — Билл. Ты здесь? Форд произносит это мысленно, заполняет золотым образом каждую клеточку и угол мозга. Выдыхает с губ, как можно тише и как можно громче. Муза всегда чувствует, когда его зовут и хотят видеть, когда это делает Форд, и лишние усилия не нужны. Связь между ними крепка, со дня нового сближения — тугая нить паутины, которую так просто не развязать, и любая дрожь с одного конца отразиться на другой. Должна. Они проверяли, когда Форд специально рассчитывал расстояние и диапазон мыслей и желаний, при котором Билл может его почувствовать и тут же ответить. Как игра в ниточный телефон. — Билл?! Пробует Форд вновь. Зарождающееся отчаяние прорастает среди напускного спокойствия, заставляя человека отчаянно вертеться на одном месте в пустоте. Пробовать все новоё, бесполезное и абсурдное, каждый раз как удар в холодную стену. Его не слышат, и Форд уже не уверен, что слышит свой собственный голос. Тишина поглощает и его. Но что-то двигается. Изменяется и отзывается на крик, брошенный по среди ничего. Мир переворачивается. Пространство перерождается. А Оно было здесь всё это время. Форд замирает, боясь отвести взгляд. Вселенная смотрит в ответ, глазами, отражающими звезды. Существо перед человеком, настолько большое и необъятное, что едва удается поймать взглядом его черты. Найти начало и конец массивного, растворяющегося в космической пыли тела. В поле зрения только гладкая, сплющенная голова и широкие плавники, раскрытые подобно светящемуся нимбу из крыльев. На его фоне Форд песчинка, оказавшаяся у лап гиганта. И существо всё равно обращает на него внимание. Тянется ближе, опускает голову и приглядывается с неприкрытым интересом. И тогда Форд понимает. Соединяет знакомые линии в земной образ, так чуждый для этого места. Перед ним аксолотль. Космический, огромный аксолотль, купающийся в океане звёзд, развивающий хвост до самой бесконечности. Сквозь его полупрозрачную розовую кожу видны всплески закручивающихся галактик, провалы умирающих солнц. Существо снова медленно моргает. Моргает и Форд, не зная, стоит ли пытаться спрятаться, или оставаться неподвижным под пристальным суждением и изучением. Так это действительно сон? Мираж его сходящего с ума разума? Конец самой жизни, где его встречает божество, готовое перевести его на ту сторону? В последней попытке, Форд снова пытается позвать Билла, но нечто другое прикасается к его разуму. Большое, тяжелое, но и одновременное бережное аккуратное, несмотря на свою исполлинскую силу, способную раздавить человеческий ум от одного неверного движения. Ответного, естественного человеческого страха или попытки отстраниться не появляется, лишь противоестественное желание остаться рядом. Потянуться вперед и прикоснуться в ответ. И услышать добродушное, мягкое урчание и смех. Оно громче всех мыслей человека, что в мгновенье становятся его собственными, заглушая всё остальное. Форд и не замечает как сам улыбается, смеётся, сдерживая собирающиеся под веками слезы. Этого просто много для маленького пространства под костями черепа. И оно говорит. Поёт утренним каплями росы, первыми вздохом китов, шипеньем умирающей звезды, голосом каждого рожденного и ушедшего. Собственным голосом Форда.

Твой ум чудесен, дух упрям

А взгляд бескрайне смотрит в даль .

Таких как ты, беспечный счëт

Но демон выбрал твой почёт .

Не прими блага его за яд,

Не прими ложь за честный взгляд.

Очисти путь, сверши дела,

Что было в рознь, теперь чета.

Голос существа, рифма, заполняет каждую клеточку человеческого тела, проходит волнами сквозь кожу, плоть и кости, прорывает телесное и находит путь в подсознание, заполняя его мелькающими образами. Формы, человеческие, геометрические, ветвящиеся пути и дороги, вспыхивающий голубой огонь, тянущаяся черная ладонь, один глаз, пирамиды в небе, пентаграмма на стене и полу. Форд не может моргнуть, вздохнуть или двинуться. Его глаза широко раскрыты, с век скатываются отражающие бликующий свет слезы, на дне зрачков отпечатывается чужой, звездный взгляд.

То выбор твой, то выбор его,

Я не вмешаюсь — быть тому.

Аксолотль нависает над ученным грузным небосводом. Он так близко, что можно потянуться вперед и прикоснуться. Продолжая находиться в трансе, Форд делает именно это, продвигаемый глубоким человеческим инстинктом погладить по морде каждую добродушную тварь. Пальцы едва касаются гладкой поверхности носа. Теплота окутывает мягким пуховым одеялом. И Форд просыпается. *** Через узкий тоннель пробуждения Форда резко выкидывает на тесное кресло переднего сиденья машины. Ночной холод покусывает пальцы. Двигатель автомобиля пыхтит больным кашлем, распугивая последние обрывки сна и дрожью пробираясь под кожу. Радио едва ловит четкую волну, и голос диктора теряется в помехах и брачном перекрикивании снующих по округе радио-гулей. Издав невнятное мычание, Форд стирает собравшуюся на щеке и успевшую засохнуть дорожку слюны, и тянется вперед, разминая затëкшие мышцы и кости. Пережитый сюрреалистичный сон — крепко вцепившиеся в голову кандалы, тянущие вниз. Образы всё ещё свежие, яркие, но четкость деталей размывается в секунды. Да, огромный аксолотль в космической пустоте, покрытый звездами и наполненный столь большой аурой божественности, что Форд почти поверил в реальность происходящего. Вещие сны — возможная концепция, но ученый действительно сомневался, что смог привлечь внимание ещё одной божественности за столь короткий срок. Чтобы найти скрытый смысл в увиденном, достаточно сразу спросить Билла, но Форд вспоминает прошлую реакцию музы на упоминание самого обычного земного аксолотля. Всё ещё странно, как и возникновение розового земноводного на купюре «ложных» внеземных купюр, отправленных Биллом в подарок Стэну. Может, за пределами земли образ аксолотля имеет более широкое символическое и тайное значения для жителей других измерений? Как доброе предзнаменование, от которого Билла перекашивает, как вампиров от крестов или оборотней от серебра. Значит увиденное — больше чем игра воображения? И разве Аксолотль из сна не говорил ему о чём-то? Чëткие и полные рифмы которые легко запомнить, но как Форд не старается, смысл услышанного просто ускользает. Это как видеть перед собой чëтко написанный текст, читать отдельные буквы, но те наотрез отказывались соединяется в общее, вытекая сквозь внимание. Раздражает. — Чего такой задумчивый умник, вставай просыпайся, глазки разевай! Мы уже почти приехали. Голос Стэна — звон гонга, такой же громкий, праздничный и заражает энергией. Погруженный в поток размышлений, разум Форда намеренно вырезает сидящего рядом близнеца, и теперь преподносит его нахождение за рулём как самый шокирующий, нелогичный сюрприз. — Я и не заметил, как задремал. Извини. Сколько осталось? — бормочет Форд, пряча неловкость от того, что он действительно забыл о существовании своего брата рядом на целые несколько минут. — Расслабься, твой храп был не столько страшен. Я даже наслаждался твоим бормотанием, — отмахивается Стэн одной рукой, пока второй продолжает смело поворачивать руль чуть в бок. Машина плавно кренится в сторону, не считая несколько пойманных кочек и ухабов, из-за которого содержимое багажника и задних сидений подпрыгивает вместе с кузовом. — Всего несколько минут по этой дороге — и мы на месте. Если я правильно запомнил карту. — А указатели? — Их здесь не было последние километров десять. Так что доверимся моему чутью и остаткам навыков следопыта. Форд морщится, не возлагая больших надежды ни на что упомянутое. В руках Стэна могла сыграть только удача или твердолобая решительность идти напролом и до последнего. Как подстраховка, запрятанный среди вещей в багажнике, новое изобретение. Не прошедшее полевые испытания, но пышущее большим потенциалом, способное вывести из самой глубокой глуши лесов Гравити Фолз. Предположения Стэна оказываются правдивы. Скоро плотный забор из теснящихся вековых сосен обрывается, раскрывая небольшую, обжитую долину. Огражденная территория, несколько раскиданных то тут, то там сараев и хлевов, и фермерский дом в самом центре. Идиля Американской мечты в лучшем проявлении, которая заслуживала быть увековечена в кинематографе. Если бы не одно но. Издалека невыразительные силуэты по ту сторону забора, сконцентрированные около хлевов, можно принять за груды мусора, кусты или забытые кучки сена. Но чем ближе, тем чëтче округлые бока и откинутые в стороны головы. Овцы, коровы и несколько козлов, поваленные на землю. Недвижимые тела. Почти десятки. Вот и цель их сегодняшнего приезда. — Разве хозяйка не говорила, что потеряла только несколько голов скота? — Спрашивает Форд, в нетерпении опуская стекло и выглядывая наружу, вглядываясь в открывшуюся картину. — Именно так она и сказала, — подтверждает Стэн, замедляя машину и аккуратно направляя её в сторону открытых ворот. — Значит, мы либо очень опоздали, либо прибыли в самое время, — заключает Форд. Ему уже не терпится выпрыгнуть наружу, не дожидаясь остановки, новая загадка щекочет рецепторы и манит сладким ароматом. Но нужно держать лицо профессионализма и презентабельности, поэтому ученый усмиряет внутреннего ребенка. Всё это — их первый, целенаправленный выезд по «заказу», и обязательно будут наблюдатели, не потерпевшие халатное отношение. Припарковав машину подальше от чужого двора, но поближе к воротам, в целях добрых манер, Стэн горделиво похлопывает руль. — Говорил же, что доберемся в целостности. Выбравшись на свободу и хрустнув последовательно всеми костями, Форд делает глубокий вдох. Под запахом юных полевых, медовых цветов сочился хорошо уловимый запах недавней смерти. Холодный, оставляющий отпечатки на покрывающейся под одеждой мурашками коже. Шансов на естественное объяснение произошедшего становилось с каждой секундой меньше, и они ещё не успели переступить порог и получить первые данные. А значит, вызвали их по адресу. И отказываться от помощи не следует. — Напоминаю, нашу клиентку зовут Мисс Виктория Валентино. Очень милая женщина, хочу заметить, поэтому не пугай её раньше времени своими чудаковатыми выходками. — Зачитывает вслух Стэн и обходит машину, застывая по ту сторону и недовольно упирая руки в боки. — Вот об этом я и говорю! Только мы успели выйти на свежий воздух. Форд невинно хлопает глазами, продолжая высыпать с помощью заранее заготовленной, с растолченным мелом, смешанного с солью и другими протертыми ингредиентами, линии пентаграммы. Круг, треугольник — заученная до автоматизма схема. Заготовленной смеси хватит на несколько рисунков подряд. — Мне понадобится помощь и подстраховка, — поясняет Форд, присаживаясь в позе лотоса в центре. — Просто признайся, что ни дня не можешь прожить без голоса демона и его сладких речей в своей голове. Ах, Билл, завладей моим телом ещё раз, это так романтично и научно обоснованно, — наговаривает Стэн, хлопая ресницами и отставляя ногу в стиле мечтательной, влюбленной принцессы. Лучше закрыть глаза и сосредоточиться на работе, не придавая чужой дурашливости внимания и разжигая пламя острого языка. Да и парировать Форду можно только половину обвинений. Процесс — отработан до мелочей. Сосредоточиться, подумать, найти границу и позвать. Аккуратно, как натянуть тонкую нить, по которой паук обязательно переберëтся на эту сторону. Билл всегда на страже. В предвкушении отзывается и с разбега прыгает. Первые несколько раз тесниться своим разумом с чужим банально тесно. Теперь — аккуратное деление общего надвое. Вставшие вместе кусочки пазла, зацепившись друг за друга, чтобы не упасть. — Ну, что как, уже успел соскучиться по мне? И года не прошло, — посмеивается Билл, только оказавшись на своем месте. — Хэй, Стэнли, выглядишь так же плохо, как и всегда! Забыл воспользоваться бритвой по назначению? Стэн закатывает глаза и делает шаг в сторону, в открытую показывая средний палец. — Билл, мы сегодня на первом официальном задании, поэтому прошу быть серьëзнее, — прерывает готового кинуться на рожон демона Форд. — Мне понадобиться твоя помощь и сопровождение. — Что произошло? В ближайшей церкви стали почитать умерших божеств, и теперь вас вызвали для очистки того места от неверующих? Хотя нет, не рассказывайте, всё сам узнаю. И Билл ныряет в омут воспоминаний — ту часть, которую Форд с готовностью поднимает на поверхность, предоставляя наиболее краткую и востребованную информацию. Находясь так близко, без каких-либо границ и ограничителей, Билл способен пробираться и в более глубокие извилины памяти насильно, но пользуется тем, что предоставляет и предлагает ему человек. Вряд ли есть хоть что-то, о чём он уже не знает о Форде. Подобный, не оговоренный способ обмена информацией явно служил попыткой Билла научить придерживаться чужих личных границ. И простого доверия. — Несчастная одинокая старушка, живущая на окраине городка, жалуется на необоснованную смерть своего дорогого скота и, наслушавшись россказней одного известного мошенника и выдумщика, превратившего свою хижину в музей, она поверила в чудеса и обратилась к чудо-учëному с десятками научных степеней и изобретениями, способными решить все её проблемы, — тараторит вслух и без запинки Билл, прикрыв правый, желтый глаз. Сразу же с видом довольного кота уточняет. — Ну и как, я близок к истине? — Сойдёт за половину достоверности, — ворчит через зубы Стэн. Несмотря на явную попытку приукрасить, пересказ Билла близок к правде. Мисс Виктория Валентино в первую очередь была знакома со Стэнли, и его авантюрной идей превращения части хижины и старых безделушек Форда в один общий экспонат для сбора зевак и их лишних денег. Знакома была, видимо, давно, так как между братом и женщиной держалась стабильная связь, общие шутки и, странным образом, образовавшееся доверие. И всё это, со слов самого Стэна, ведь Форд ещë ни разу не видел женщину в лицо. То, что она вместо вызова сан-бригады или ветеринаров, решила позвать двух чудаков с противоположной части города — громкое, глупое и одновременно самое правильное решение. — Как вижу, спасать никого из её чудных зверюшек уже нет смысла, — продолжает Билл, поднимаясь с земли и оглядывая открывшуюся картину. — Только предложить чучела сделать, если она не захочет с ними расставаться. — Мы всё ещё не знаем причины столь массовых смертей. Если это какая либо эпидемия, будет безопаснее просто сжечь, — успокаивает чужой энтузиазм Форд. — Не люблю, когда вы делаете это, — морщится Стен. — Говорите друг с другом вслух, находясь вместе – выглядит жутко. Может ли голосом тела пользоваться только Форд, пожалуйста? Это уже их не первое и не девятое совмещение разумов в одном теле и, успев наловчиться, они ведут попарный диалог вслух, ни разу не перебивая. Общение через мысли — удобнее и практичнее, но сейчас нужно держать и Стэна в курсе планов. Хотя есть нюансы. — Только сейчас. Когда мы встретимся с хозяйкой, Биллу лучше лишний раз не привлекать внимание, — Форд запинается, стараясь подобрать объяснение получше. Они уже отошли от машины и направляются к дому, прихватив с заднего сиденья увесистые сумки, так что это их последняя возможность обговорить и поставить все точки. Билл напоследок стирает ногой линии пентаграммы на земле. — При посторонних может возникнуть недопонимание. — Ага, конечно, — Билл видит насквозь, а его единственный глаз недоверчиво щурится. — Не веришь, что я умею вести правильные деловые дела с людишками? — Ты просто их напугаешь, треугольный придурок, — скрежет зубами Стэн. — Отдельно, то ещё страшилище, а вместе с Фордом — убийственная смесь мгновенного инфаркта. — Как будто в этом не весь смысл и веселье, — ворчит Билл и отступает назад в полутьму, оставаясь значимым присутствием, но позволяя Форду взять полный контроль на телом и ситуацией. Недовольный и явно уже плетущий планы. С крыльца дома им навстречу выходит фигура. Пышная женщина четвертого десятка, чье лицо округленно мягкими морщинами от частых улыбок, а скулы уложены закручивающимися облачными волосами. Погладив складки на фартуке, прежде чем обратиться к гостям, она осматривает окружение. Произошедшее для нее уже старая новость, но взгляд заполняется ещё свежей досадой. Для человека, живущем за счет своего труда и земли, потерять скот за столь короткий период времени — тяжелая ноша и последствия. — Стэнли Пайнс, а вот ты! Я уже думала, не обманул ли ты меня снова ради трех пятаков, и не пора ли глупой старухе признать, что она плохо разбирается в людях, — перед близнецами широкая улыбка и полное хозяйское добродушие. — Чтобы твоя чудная стряпня досталась каким-то приглашенным за деньги официалам? Ни за что, — Фыркает Стэн. Между двумя точно неловкая история знакомства и поддерживаемая беспечность, о которой Форд не прочь узнать. Не каждый день его брат заводит друзей. — Мы чуть задержались в дороге, но как и обещал, прибыли в полной боевой готовности с большелобой научной башкой. — Здравствуйте, меня зовут Стэнфорд Филдрик Пайнс, приятно познакомиться, — представляется Форд, в деловой манере пожимая руку женщины и пряча вторую за спину. Она удивленно приподнимает брови, заметив все шесть пальцев в живую, но так широко открывают глаза дети, впервые увидев собаку. — О, Безумный учëный! Меня зовут Виктория Валентино. Для меня такая честь. Я фанатка ваших изобретений, научных открытий и проделанной работы, — восторженно лепечет женщина. — Я захожу в вашу хижину каждую неделю, чтобы увидеть что-то новое, но никогда не думала, что смогу познакомиться с вами в живую. Как проходит ваш последний научный проект по изгнанию демонов? Билл в голове возмущенно фыркает, улыбка Стэна становиться только шире. Форд, сдержанно улыбается. Он знал, что ради маркетинга и наращивания пафоса, Стэн раскручивает его персону и достижения на полную, фактически лепя несуществующий мультяшный образ безумного паранормального ученого для обычных обывателей. Полный полёт фантазий и возможностей. Кому будет интересно приходить в дом затворника, который последние месяц почти не выходит на свет из подвала, из-за того, что переживает эмоциональный кризис и перестройку личностных отношений. Каждый день — новое сражение с паранормальным и демонами — вот это захватывающе, привлекательно и относительно безопасно для взглядов обывателя. Никаких разрушающих измерения порталов и возможных апокалипсисов. А значит, придется хоть немного, но подыгрывать. — Отлично, мэм, я добился хорошего прогресса, и очень скоро все новые достижения будут представлены в нашей с братом хижине, — учтиво и мастерски отыгрывая энтузиазм, чеканит ложь Форд. Но в конце сбрасывает браваду. — Я много о вас наслышан. Как жаль, что для личного знакомства нам понадобились столь печальные обстоятельства. — Да, за кружкой теплого, было бы намного комфортнее, — с ноткой грусти посмеивается Виктория. Её глаза тускнеют. — Но жизнь любит преподносить нам неприятные сюрпризы. — Обещаю, мы попытаемся помочь чем сможем. — Была бы очень признательна, — кивает женщина. — Когда я обращалась к Стэнли, то потеряла всего несколько голов скота. Стоило мне вернуться — слегла ещё половина. — Простите меня за прямолинейность, но почему вы решили обратиться именно к нам, а не к ветеринарам или местным правоохранительным органам, — аккуратно интересуется Форд. — А вы, я вижу, не из робкого десятка, сомневаясь в благоразумии старушки, которая вас сюда же и позвала, — замечает Виктория, ни капли не смущëнная чужой прямолинейностью. — За свою жизнь в этом городишке я видела всякую всячину. Поняла, что не всему, что видишь можно верить, а еще меньше нужно верить тому, что говорят с высоких трибун. И поверь, здесь было нечто, что сразу заставило меня понять — это ненормально. Поэтому и звать людей, действующих на основе нормальности и правил, плохая идея. С каждым словом голос её становился серьëзней, поза менее расслабленной, но на последний аккорд обрезается дерзкой ухмылкой и цепким, ожидающим взглядом. — Ну что, я смогла вас заинтриговать, господин учëный? Форд вытягивается в солдатской стойке. Женщина проводит братьев за собой. Открывает калитку и пускает ближе к сложенным мирным сном телам. — Не беспокойтесь, я не буду вам мешать. Делайте всë, что в ваших силах. И заходите куда угодно, скрывать мне нечего. Конечно, кроме моей личной спальни, — посмеивается Виктория. Перед тем как оставить профессионалов, она коротко и по делу даёт всю необходимую дополнительную информацию. Все животные были привиты, проходили постоянную проверку своего здоровья, и могли похвастаться поступлением только лучшего шведского стола. До инцидента признаков болезни не проявляли и вели себя как обычно, лениво щипая траву и плутая туда-сюда. Крупные хищники сюда никогда не выходили, а сторожевые собаки всегда исправно выполняли свою работу. — Говоря о собаках, есть кое-что ещё. Один из наших пастушьих псов пропал неделю-две назад, — вспоминает между слов Виктория. — Гектор — старый дворняга, редко когда показывал нос за калиткой и нравом бунтаря не выделялся, а пару дней назад просто не вернулся. Я сперва даже не связала это со всем происходящим, но теперь и это не случайно. Форд кивает, делая быстрые пометки в специально подготовленном блокноте и рисуя вокруг множество плавающих вопросов. Хоть он ещё и не успел взять образцы, и не провел первый осмотр, теория с эпидемией казалось все менее вероятной. Слишком выборочные смерти. Короткий период без каких-либо симптомов. Скептически приподняв бровь, Билл отмахивается от любых облачков мыслей об общей болезни. — Итак, что нибудь нужно? — интересуется Стэн, встав позади и заглядывая за плечо Форда, явно намекая на свою личную полезность в присутствии рядом. — Тут я разберусь дальше сам, вместе с Биллом, — кивает головой Форд и открывает чемодан, одевая перчатки и доставая специально привезëнную аппаратуру. — Если можешь, расспроси более подробно Мисс Валентино. Обо всём, что ей могло показаться странным. Необязательно связанное с животными. — Будет сделано, — отдаёт честь Стэн и вприпрыжку бросается в сторону ещё не успевшей уйти далеко хозяйки. — Виктория! Подожди, как тебе книга, которую я тебе советовал? Двоим будет точно не скучно. Стэн сможет найти выход своей лишней социальной энергии, получит информации, а Форд пространство для размышления и работы. Он всегда предпочитал, что бы его рабочее поле оставался чистым от мельтешения лишнего присутствия. Так быстрее. — Вот бы твой братец так и меня слушался, когда я ему что-то приказываю, — бурчит Билл, выскользнув из своего затишья, как улитка из скорлупки. — Последний раз ты предложил Стену выпить стакан с гвоздями, — замечает Форд, не отрываясь от работы. Присоединяет датчики, настраивает нужные показатели и выжидающе смотрит на экран. Мелькающие цифры отображают сбор данных и загрузку. Оставляя его в стороне, Форд надевает резиновые перчатки и принимается осматривать тушу овцы — их первая жертва. Глаза широко раскрыты, покрыты блесной, пасть распахнута в последнем блеянии. Трупное окоченение уже сделало свое дело, превратив плоть в твердый камень, и маневрировать с телом сложно. — Очень хорошее предложение, зря не послушал. Через пару сотен лет это станет самым трендовым продуктом, среди вас, людей, — ворчит демон и, несмотря на речь, он тоже уже весь во внимании, следя и изучая через их общий взгляд. Закончив ощупывать и проверять первый труп, Форд переходит к следующему, лежащему всего в нескольких шагах рядом. Складывалось впечатление, словно животные умерли там где и стояли, в секундах до мирно блея общую песнь. Но, как и утверждала хозяйка, признаков изнеможения или какой-либо болезни не наблюдалось, шерсть плотная и чистая, бока упитанные и все зубы на месте. — Такое мясо и ресурсы пропадают. Оно даже их не съело, — ворчит Билл, расталкивая мысли и обиженно вздыхая. — Оно? — на автомате переспрашивает Форд, но в ту же секунду его пальцы находят. Сперва едва заметное, пока не знаешь, где искать. За слоем шерсти, в уровне шеи, если разводить её в сторону, как густой кустарник, удавалось найти красные следы. Точно над аккуратными проколами в кожу. По несколько с каждой стороны, тонкие, передние чуть шире задних. Что-то схватило животное за шею, но не пыталось порвать и отгрызть, а просто держало. Аккуратно и бережно, пока овца послушно ждала и не вырывалась. Тот же след удаëтся обнаружить и на первом животном, сюрреалистично идентичный. Их месторасположение сразу навевало мысль об обескровливании, но теория быстро распадается, стоит Форду достать специально подготовленную иглу, и проткнуть её в тело. Сделанная из специального, голодного к крови материала, она с легкостью притягивает к себе красную жидкость, поднимающуюся вверх. — Значит, не чупакабра, — задумчиво бормочет Форд, делая мысленную пометку и убирая теорию в дальний ящик. В какой-то момент она показалось ему самой привлекательной и логической. Эти существа хоть и не частые гости западных штатов, отвечали больше чем за половину случаев убийства скота ради крови. Остальной процент забирали себе гигантские летучие мыши и вампиры джентльмены. Взгляд бродит по земле, истоптанной копытами и покрытой обжëванной поверх травой. Выделяющихся следов не видно, признаков борьбы тоже. — От Чупакабр воняет за километр, а ещё предпочитают птиц и мелких животных, чем бодаться с крупным скотом, — вбрасывает кусочек информации Билл и громко зевает где-то в самой коре мозга, заставляя зевнуть и учëного. — Давай, Фордси, думай. Что у нас есть. — Нечто в короткий срок пробралось к скоту, цепляясь им в шеи. Но трахея не передавлена, а укусы недостаточно глубокие, чтобы являться следствием удушья, — перечисляет Форд, возвращаясь к оставленному датчику и проверяя полученные показатели, почесывая подбородок. — И как показывает счетчик, смерть каждого животного наступила с разницей всего в несколько минут. Они не сражались, не убегали, а просто стояли на одном месте, пока не погибли. Странно, правда? Мне не известно ни одно существо, способное на такое. — В вариациях вселенных существует множество тварей, монстров и космических ужасов, способных убить только одним касанием или присутствием. — Пожимает их общими плечами Билл. Продвигается вперёд, принимая ведущее положение в теле и опускаясь на коленях обратно к трупу. Как ребёнок играется с живой кошкой, он дëргает овцу за ухо, растягивает челюсть и заглядывает в пустой глаз. Стоит это прекратить, пока за столь вульгарным непрофессионализмом их не заметила хозяйка, но Форд надеется, что таким образом демон найдëт улики, упущенные человеческим глазом. — Можешь ли ты почувствовать появление подобных существ? — Да, но нынешнем исключительном случае мне нужно выбраться за пределы собственной клетки и оказаться в вашем человеческом измерении. — Образные чёрные руки оплетают голову человека, голос шепчет у самого уха. — Не пойми меня неправильно, Фордси, твой мясной мешок — замечательное пристанище, но крайне ограниченное к моей власти. Как узкое окошко, в которое я едва могу протиснуться. Хотя, если мы потренируемся, даже здесь сможем достигнуть значительного успеха. Все сказанное логично и почти давно известно. Форд в последнее время слишком часто оглядывается на свою музу, надеясь получить от неё короткий путь и заготовленное в золотом ларце решение. Сам Билл не тешился распевать о своëм всесилии, обещая свернуть горы и перевернуть моря ради Форда, при первой возможности. — И, помимо прочего, — продолжает демон, — все упомянутые мной твари презирают заглядывать в этот отброшенный кусочек мироздания и грязи без веской причины. — Ты каждый раз высказываешься об измерении людей самым неподобающим образом, но все прошедшие столетия стремился проникнуть именно сюда, — замечает Форд. Разговоры о портале и неосуществлëнном апокалипсисе стали даваться легче. Меньше табу, больше неприятный осадок на языке, от которого легче избавиться, обсуждая. — Я испробовал множество вариантов, шансов, измерений и миров, но малое количество конкурентов, приемлемый уровень развития интеллекта и науки сделал это отродье наиболее благосклонным для проб и ошибок, — беспечно объясняет Билл, раскрывая когда-то бережно укрытые в рукаве карты. — Но даже на такой помойке мне удалось найти достойный бриллиант. Форд безуспешно прячет смущение. Любая похвала и открытый флирт Билла как первый, выбивает почву, сбрасывая в пучину неловкости. Как будто ученый переживает свою первую подростковую влюбленность и всë никак не может выбраться из конфетно-букетного периода. — С тем, как от измерения кошмаров разит смертью и безнадëгой, неудивительно, что ты готов податься куда угодно, лишь бы не задерживаться там ещё несколько сотен лет. Хотя хаос этого места тебе к лицу, — шутливо добавляет Форд. На несколько секунд демон замолкает. Замирает. Форд пугается, не разорвалась ли их связь, но быстро обхватывает то самое тëплое присутствие. — Оно не ощущается умирающим, Шестипалый, — прерывает тишину Билл, поддаваясь обратно вперед, но голос его звучит неожиданно тише. Менее статично и резко. — Оно умирает. Точнее, оно было мертво с первой секунды рождения из утробы мироздания, противоестественного сочетания случайности и трагедий. Что? Форд забывает всё, что делал до этого, ошеломлённый новой и столь внезапной информацией, заменившей своим приоритетом остальное. — Разве это возможно? Я имею в виду, смерть целого измерения, — переспрашивает Форд, поражённый самой концепцией и масштабностью. — Тогда как оно ещё существует? — Даже после смерти тело остаëтся, — Билл с бережностью поглаживает белую, опавшую шерсть, словно животное ещё живо и заслуживает утешение за свою предрешëнную судьбу. — Холодная плоть на костях и сухожилиях. Сухая оболочка. Сейчас измерение кошмаров неполноценно, нестабильно и стремится к саморазрушению. Как воронка, постепенно теряющая инерцию вращения, но только в момент замирания она не просто исчезнет — а лопнет воздушным шаром, разбрасывая ошмëтки содержимого на эоны световых лет и пространств. Подобранные, воссозданные чужой рукой образы рисуют перед глазами яркий кровавый взрыв, не красивый, полный грязи и распространяющегося запаха гнили. И едкий привкус цепляется на языке, заставляя Форда сморщиться, подавив приступ кашля. — Но неумолимое истление и исчезновение в почве всегда можно замедлить, натуральными и не самыми способами, — продолжает Билл, входя в роль опытно рассказчика, мастерски ведущего своего зрителя по главам истории и заготовленому финалу. — Давай, Фордси, назови парочку, подыграй. — Наиболее распространённые — бальзамирование, заморозка, мумифицирование, — на автомате студента, выпаливает Форд. Как можно быстрее и чëтче. Он хочет слышать и узнать дальше, больше. — Правильно, — соглашается демон, довольно похлопывая напряжённые мозговые извилины. — Для целого, издыхающего измерения тоже есть свои хитрости. Например, застрявшее внутри него одно могущественное существо, на чьих силах и магии она будет держаться, растягивая своё мучение на долгие временные отрезки бесполезного ожидания конца. Вцепится зубами, как капкан, и не отпустит, пока не утащит обоих. Информации много. Кусочки сами выстраиваются в ряд, собирают паттерны и закрывают пробелы. В целях демона, в состоянии измерения кошмаров, в существах, что таились и прятались по ту сторону портала, выжидая сокровенный момент прорваться прочь. Были те, кто прятались. Был тот, кто не мог открыть дверь без потусторонней помощи. Всё что нужно — это стабильный проход, прошедший извне, уравновешивающий творящийся хаос и держащийся достаточно долго, для перемещения. Как мост через обрыв. Точка назначения — условность. Форду на самом деле даже необязательно открывать портал на земле, но что если… — Если вам нужно, я могу провести вас к остальным. Молодой голос вырывает из раздумий и заставляет ошпаренным подскочить по стойке ровно. Отряхнув ладони, Форд поворачивает, а Билл деловито упирается руками в бока, натягивая улыбку относительного добродушия. Рядом с ним мальчишка. Самый обычный, появившийся словно из воздуха. Заправленная в штаны клетчатая рубашка, торчащие из карманов пучок цветов и растрепанные волосы. В его глазах и форме щёк узнавались черты хозяйки, а в соломенной шляпе и зажатой в правой руке виле — фермерский быт. Форд всегда считал, что хорошо умеет справляться и находить общий язык с детьми, но ему не дают сделать и шаг. — Мы всегда рады получить под своё распоряжение несколько новых тел, — хохочет демон, натягивая голос Форда до высоких тонов. — Но думаю, наши глаза всё ещё видят хорошо, чтобы найти пару свежих овечек самостоятельно. А вот же смотри, вот, вот и вот там ещё несколько. — Я про другие, — уточняет мальчишка, покачивая головой. — Те, которые которые нам пришлось спрятать в хлеву. Матушка хотела их вам показать с самого начала, но теперь не может прекратить болтать с вашим братом. — Она говорила об этом, — припоминает Форд и согласно кивает. Напускает более привычную улыбку и смягчает голос, пытаясь казаться как можно более добродушным для ребëнка. — Тогда разрешите сперва узнать ваше имя, юноша, чтобы я мог обращаться к вам как к своему новому, научному партнëру. — Грегори Валентино, — протянув вперëд ладошку и пожимая чужой, обвисший рукав плаща, Валентино скептически оглядывает стоящего перед ним с холодностью взрослого, выдерживая паузу в несколько секунд. — И вы едва ли похожи на настоящего учёного. Скорее на актëра из фильма про пришельцев, или сбежавшего сумасшедшего. — А язык у тебя острый, малец, — тянет между зубов Билл, прищуриваясь желтым глазом. — Надеюсь и ножки быстро бегают. — Билл, не будь жутким! Ты можешь его испугать, — шикает Форд, отталкивая демона в сторону и забирая большую часть управления тела себе. Меньше, чем проблем с хозяйкой он хочет подпорченной репутации среди местных из-за демона, который не понимает границы нормального и странного. Треугольник в подсознании надувается недовольной кошкой, отказываясь отступать так просто. Мальчишка и ухом не ведёт на чужую смену тона, настроения и отношения к нему, видимо, действительно считая Форда каким-то сумасшедшим. Едва ли впечатляет, ведь современной молодежи приходиться встречаться с вещами намного страшнее. Поэтому он лишь пожимает плечами, разворачивается и идëт. — Так вы идëте, или продолжите разговаривать с самим собой? Пободавшись с демоном, Форд проскакивает, хватает самое необходимое и быстрой поступью направляется следом. — Ты не кажешься испуганным всем произошедшим. Видимо, ты очень смелый, — пытается неловко настроить разговор с мальчишкой Форд, всеми силами надеясь загладить не лучшее первое впечатление. Обычно, находить одну общую ноту с детьми ему удавалось намного проще. Хоть источником всех проверок всегда был его младший брат. — Скот всегда умирает, иногда это болезни, иногда они рождаются уже слишком слабыми, иногда под лезвием наших топоров, когда выходит плохой год, — повседневным тоном перечисляет Грег, не сбавляя темп. — Это нормально. Страшнее будет с тем, как нам придëтся восстанавливать потери и переживать следующие несколько лет. Под слоем их общих мыслей, Билл довольно хмыкает, Форд понимает, что если продолжит относиться к мальчишке как к простому ребенку, будет выглядеть ещё большим дураком. Они подходят к сараю, ютящемуся на самом краю, вдали от остального, явно уже длительное время использующееся вместо склада старого хозяйского оборудования. Сухая трава прижимается к земле, не смазанные ворота скрипят под напором ветра. Самое обычное место, но что-то здесь отдавало холодом и какой-то отстранённость. Билл, до этого наворачивающий круги под черепной коробкой, замирает, явно прислушиваясь поднятой на стрём ищейкой. — Оно здесь, — кивает головой Грег, отталкивая ворота в сторону. Те с напором подаются, чертя борозду по земле. — Нам пришлось спрятать его… Точнее, их, подальше от солнца и общего доступа. Свет рассеивает затхлую темноту, частички пыли бросаются в разные стороны как испуганные мушки, открывая перемешанные в беспорядке внутренности амбара. И еще несколько тел на земле, прикрытые пучками сена и старыми тряпками. На вид, те же овцы, две шутки, один козел. Получив одобрительный кивок, Форд убирает ткань в сторону. Запах смерти резче, сильнее. На телах животных нет кожи. Снята одним общим, с дотошной аккуратностью, не оставив ни кусочка и оголив всё под. Сплетённые, потускневшие мышцы, высохшие сухожилия, тянущиеся связки, как идеальная картинка из анатомического атласа. Форд повидал многое, но не может сдержать дрожь, и спëртое на мгновение дыхание. Полностью убрав в сторону ткань и сено, всматривается в каждое из тел. Работа проделана столь тщательная, что и опытный мясник позавидовал бы. Вот только это едва ли дело рук человека. — Они погибли первые. — рассказывает Грег, оставаясь стоять в стороне и не подходя ближе. Сколько бы стойкости он не показал ранее, смотреть на тела ему явно давалось тяжело. — Мы еще тогда находились всей семьëй дома. Не было ни звука, ни шума, ни грязи или следов битвы. Все три тела просто оказались сложены в одной куче, пока все остальные животные мирно паслись рядом, не обращая на них внимание. — А шкуры? — спрашивает Форд, повторно присоединяя датчики к телам. — Не нашли, — отрицательно качает головой мальчишка. — Что бы не убило их, оно забрало их с собой, а потом вернулось обратно. Мы даже не знаем, где это произошло. Следов крови тоже нигде нет. Билл от предложенной картины и жестокости видимого в полном восторге, в предвкушении потирает ладони. Теперь это точно их дело. Полное загадок, секретов, паранормальщины и чëткого вкуса опасности. Такую крупную добычу не следует упускать из виду. Не только из-за долга или обещания. Скука — лучшая мотивация действовать.