Золотое сечение

Испытание портала проходило успешно. Достаточно успешно для первых последовательных стабильных запусков в полевых условиях на несколько секунд, которые наконец-то позволили избавиться от проблем в скачках электроэнергии. Разработать постоянный поток материи и времени, больше не приводящий к падению гравитации и нарушению спокойствия всего городка. Тише воды, ниже травы и меньше проблем. И, кажется, всё наконец-то идёт по плану и без каких-либо помех. Вот только самое важное, то самое, ради чего затевался весь проект, закручивался каждый его винтик, потраченная бессонная ночь — откладывалось. И даже не самим Фордом. Если раннее это Билл всеми силами подгонял процесс к завершению, а Форда к стенке, то в какой-то незаметный момент всё переменилось. Как в искривлённом, перевернутом зеркале. Теперь это Форд как на иголках ходит перед порталом взад-вперёд, потерянный в лабиринте собственных безутешных мыслей. Будто железные пластины титанической машины стали прутьями клетки, сдерживающими его здесь, на земле, в границах земного пространства и человеческого измерения. Ведь действительно, там, всего в нескольких шагах, идеально высчитанных магических формулах и вырезанных символах таилось другое. Ещё большее и неизведанное, так долго манившее, а теперь и изводящее Форда до пределов и первых пробивающихся седых волос. Но Билл оставался непреклонен и продолжал мучительно больно тянуть. Каждый раз настаивал перепроверить и провести ещё несколько пробных запусков и расчётов. Покрывая всякое сомнение утверждение, что безопасностью нельзя пренебрегать, а ценность их открытия требует щекотливой дотошности. И, конечно, Форд не смел перечить своей музе. Соглашался, обговаривал с ним каждую деталь по десятому, сотому кругу подряд. Как белка в колесе, которую туда целенаправленно загнали. Сомнения грешны, но Форд не может избавиться от мысли, что Билл делает это нарочно, как и не может не отметить столь резкую перемену темпа. Или даже успеть подстроиться под него. Если в самом начале казалось, что это Билл готов обрушить на человека небо за неповиновение или попытку на самую малость оттянуть время, замедлить процесс, существо из снов теперь проворачивало это само. Что-то изменилось. Что-то не так. Форд разочаровал свою дорогую музу и теперь он не видит смысла продолжать проект? С ним? Без него? Это Форд исчерпал себя, или это Билл соскучился со своим маленьким, ограниченным человеческим приспешником? Может, с самого начала все это являлось обречённой идеей? Форд ненавидит это, даже мимолетную мысль о подобном он пытается выжить непрекращающимися оговорками и оправданиями, как проскользнувшую змею, на которую страшно посмотреть. Зубы уже впились и впрыснули яд сомнения. Ища противоядие, спасение, Форд невольно сжимает в ладони золотые идолы своей музы, ведь у него никогда не было при себе крестика или икон. Хотя бы из-за того, что его семья, будучи евреями, придерживались иудаизма. А сейчас и бог у него дугой. Терпение кипело со свистом в висках. Пальцы продолжали из раза в раз исправлять схемы на чертёжной доске. Вот она, разгадка. Долгожданный ответ и шанс схватить все итоги трудов, совершённых за последние годы копания в этой проклятой хижине. А может и раньше. Ещё с первой секунды осознания собственной отличности и странности, выраженной всего в одном лишнем пальце на каждой из ладоней и огромной пропастью между «собой» и «нормальными». — Генераторы работают стабильно и успешно прошли проверку повышения напряжения в течение ночи. Подача электроплазма настроена на цикл по Венере для лучшей калибровки, и я добавил несколько символов в уравнение для перераспределения остатков. Так проход сможет держаться ещё несколько земных часов даже без нашего вмешательства или необходимости перегрузки системы. Результаты последних дней Форд зачитывает по памяти без каких-либо сделанных пометок. Это обычная для них рутина, которая должна была давно потерять вкус и стать частью текучих беспечных разговоров, но Форд ощущает себя на военном докладе или, того хуже, защите последнего диплома. Цепляется за каждое слово, измеряет дыхание, и, самое главное, внимательно следит за реакцией своей музы. Желает увидеть что-то кроме отстраненного взгляда вдаль или задумчивого помешивания ложки по дну чашки с чаем. Посмотри на меня. Услышь, как мне не терпится сорваться с места. Развей мои сомнения в тебе, нас, как ты делал это всегда. И неожиданно на внутренние мольбы Форда глаз Била поднимается. — Ты хорошо постарался, шестёрка. Даже начал смелее применять собственные наработки, хотя до этого боялся чихнуть без моего ведома и совета. Форд просто устал ждать, и за неожиданной злостью проявилась и смелость искать собственные пути решений несуществующей проблемы. Мишура ради внимания. — Так… — аккуратно подталкивает Форд, впиваясь в треугольную фигуру напротив взглядом. — Если все наши расчеты верны, а они верны, то я могу безопасно пройти пространство между измерениями и наконец-то оказаться в межмирье. Без каких-либо последствий для себя, земного измерения или даже Стэна. А значит, мы можем приступить? Мы так близко, ещё чуть-чуть. Если мы, я, ты отступишь, то для чего все это? — Да, мы можем приступить в ближайшее время. Сказанное Биллом, как слегка отпущенный поводок. Форду не нужно повторять дважды, он срывается вперед с яростью гончей. Подскакивает с места, опрокидывая мысленный стол с чашками и чайником, что вихрем кружатся в пространстве сознания. — Завтра, — выпаливает Форд, едва не проглатывая слова. — Завтра полная луна в своем третьем заходе, это лучшее астрологическое положение. Мы не можем упустить этот шанс! Я не могу упустить этот шанс. — Как самоуверенно, шестипалый, верить, что результат зависит только от твоих амбиций и желаний, и оно вот-вот будет принесено тебе на открытой ладони с золотым блюдцем. Исполнения всех надежд и каждой мечты, ради которой было положено так много. Может быть, вся твоя жизнь, — хмыкнув, Билл легким движением пальцев собирает разлетевшийся вокруг беспорядок в изначальную форму светского чаепития. Складывает руки за спиной и подплывает ближе к лицу учёного. С глазу на глаз. — Стоит ли оно того. Этот риск? Форд не колеблется с ответом, даже не думает. — Да. Стоит. Я всегда хотел больше. Доказать другим, нет, себе, что могу большее. Что все мои исследования всё же имеют смысл, а не пустое слово и зря испорченная бумага с безумными теориями и липовыми доказательствами от другого безумца. Тяжело поймать момент, когда в пылкой речи, не прерывая, Билл протягивает вперед руку к чужой коже, будто случайно поправляя очки и лохматя волосы. Почти не касаясь, невесомо водит ладонью в невидимых миллиметрах. Это всё еще один очень затянувшийся сон, путешествие в пространстве сознания Форда, и здесь каждый физический контакт ощущается как давление через слои ваты, но Форд всё равно наклоняет голову вбок. Ближе. Даже ради едва различимого покалывания. Последние кусочки пазла выходят из его рта вместе с облегченным выдохом. — И ведь ты со мной, моя муза, и мне кажется, я могу совершить действительно невозможное, когда ты рядом. Билл смотрит, не мигая. Несвойственно затягивает молчание дольше нескольких секунд, отказываясь от обычных упреков в сторону чужой поспешности, колкости или даже простой насмешки над услышанной глупостью. Ведь, казалось, Билл презирал людскую сентиментальность и чувственность, считая их рудиментами человеческого сознания. Так было в первые далекие дни их знакомства. Прошло уже несколько лет для Форда. Тяжелое время, которое он мог потратить на создание естественных социальных связей или, чего греха таить, полноценной семьи вместе с новой докторской степенью. Для Билла прошло не более чем мгновение в его бесконечном существовании. — Хорошо, — соглашается Билл, слишком резко отдергивая руку от чужого лица и складывая ладони на привычном посохе. — Полноценный запуск портала будет завтра. Подготовь всё снаряжение и свое человеческое тело вместе с мыслями. Главное, не потеряй голову от крышесносного волнения и переизбытка эмоций. — Да-да конечно! — мыслей так много, пока с языка успевает срываться неразборчивое мельтешение обрывков и фраз. Даже само пространство разума Форда начинает покрываться статикой и роем рвущихся на символы формул. Биллу приходится использовать чуть больше своих сил, чтобы держать это место в стабильности от хаоса эмоций. — Костюм уже готов, все мои припасы тоже. Стоит ли мне брать с собой хоть какое-то оружие? Как долго будет длиться этот первый прыжок? Нужно срочно сообщить Стэнли. А ещё, а ещё… А ты… — Я буду там, — прерывает поток вопросов Форда Билл, прежде чем невозмутимо на фоне извергающейся в подсознании бури отпить из эфирной кружки эфирную проекцию чая. — Я буду ждать тебя. Их связь прерывается порезанным проводом, и Форд, чертыхнувшись, заваливается спиной на ковер, роняя несколько уже потухших свечей и поднимая облако месячной пыли. Несколько секунд только тишина и напряженное дыхание как после затянувшегося марафона. Даже не двигаясь все эти несколько часов, Форду хочется вскочить и бежать. — База вызывает очкарика. Приём-приём. Прощу уточнить об успешности очередного свидания с геометрической фигурой из другого измерения. Только сообщение о прекращении этого греховного союза посчитается удачным. Лежащая в нескольких сантиметрах от Форда рация захлёбывается в помехах и голосе его брата. Сам Стэн сидит за столом в противоположной части комнаты. В одной руке он держит какой-то журнал, в другой — аналогичную, поднесенную к губам рацию. Скучающий на каждом из спиритических сеансов, но отказывающийся покидать сторону своего близнеца, Стэн развлекался как мог, начиная от кроссвордов и сочинения шуток, заканчивая периодическим подтруниванием над Фордом. Многие из его комментариев Форд, кажется, мог слышать и внутри своего подсознания во время встречи с Биллом как далекое, но порой очень смущающее эхо. — Ты сегодня дольше, чем обычно. Обсуждали ваш будущий загородный дом или очередную научную нудятину? — заметив чужое продолжительное молчание и нежелание вставать с ковра, скучающе интересуется Стэн. Ещё немного, и он начнёт складывать из листов самолетики и кидать по кабинету. И только упоминание взрывает фейерверк осознания. Того, что всё действительно и вот-вот наступит, а значит, больше нельзя медлить и ждать, особенно когда Форд ждал уже так долго. — Стэнли, это происходит, — на полувыдохе выкрикивает Форд, вскакивая из горизонтального положения. Слишком резко, перед глазами плывет, а отсиженные конечности скрипят и стягиваются в суставах, но осязаемая боль и возможность вновь упасть не могут унять горящую энергию и призыв к действию. — Мы наконец-то приступаем! Завтра. Стэн хмурится. Так много мыслей пробегает за несколько секунд на его лице. Вот только аналогичное волнение и радость — не одно из них. Зеркальная противоположность его брату близнецу, который горел ярче праздничной гирлянды. — Сукин сын, — Стэн небрежно бросает рацию на стол и, отвернувшись, давит пальцами на виски. Но Форду нет времени отвечать или даже разбираться в чужом разочаровании и недовольстве. Ведь это его долгожданный момент. Билл наконец-то дал ему шанс, и он не должен его разочаровать! Он увидит, чего они смогли достигнуть воочию и больше никогда не усомнится в своём выборе ученика! Последователя.

***

Билл больше не выходит с ним на связь. Ни в короткие и едва ли спокойные часы сна, ни в момент перед самым запуском, когда Форд уже стоит перед порталом. Вся комната гудит первобытным рёвом, песок и щепки падают с потолка, задерживаясь на несколько секунд над землей, подхваченные ещё пробивающимся сбоем в гравитации, прежде чем опасть с легкостью пера. Все датчики приборов показывают приемлемый градиент показателей, а вырезанные вокруг входного круга символы поочередно загораются и тухнут, настраиваясь на необходимую частоту и координаты. Каждая часть этого грандиозного механизма, превышающая прежние попытки человечества выйти за границы, каждая формула, каждый установленный винтик и магический символ исправно связывались в общий безграничный потенциал. Вершина смертного, верхушка дарованного божеством. Любая переменная, переключение датчика, мигание света было задумано, рассчитано и проведено по формуле вероятностей. Даже ворчащий и стоящий по ту сторону стекла Стэн, который нервно похаживал из стороны в сторону — тоже часть одного общего плана. Незаменимая моральная поддержка и даже минимальная помощь в связи с внешним миром. Идеальный план — это так же идеально высчитанные риски и возможные неудачи. Даже тот самый малый процент из числа невозможных, где Форд даст своем брату сигнал прервать поток энергии и прекратить эксперимент на экстремальных условиях. А значит — выключить портал. И неважно, окажется Форд по эту сторону или уже за пределами человеческого измерения. Конечно, его брат воспринял слова о подобном исходе в штыки и бурей негодования. Как и всё, что делал Форд на протяжении последних месяцев. Подобный раскол так просто мог стать причиной их очередной ссоры, новой трещины, только Стэн всё так же продолжает держать данное от сердца обещание. И до последнего оставался на стороне Форда. Сжав зубы, кулаки и ответное слово от Форда, что все обязано пройти идеально. Правильно. Вместо прощания, пожеланий удачи, Стэн прорывается за границы защитного стекла и подходит к Форду. — Зачем тебе туда. Не иди. Уж поверь, любые открытия, любые ужасы которые ты встретишь не стоят этих рисков, — шёпот на грани мольбы. Стоят, Стэнли. Порой мне кажется, это стоит моей жизни. Но Форд не говорит это в слух. Человеческие просьбы — ничто перед величием неизведанного. Вместо этого Форд последовательно проходится от А до Я. Покрепче затягивает ремни своей сумки, закреплённой на спине, ещё раз проверяет предохранители датчиков и, конечно, сцепленный с его поясом железный кабельный трос, связанный на противоположной стороне комнаты с небольшим мотором. Последнее — как для передачи информации, так и возможности вытянуть себя обратно, ведь так глупо противопоставлять силу человеческих рук против вихря, разрывающего пространство. И ведь это такая очевидно простая истина… Где-то на задворках сознания мелькает размытая, уже почти забытая мысль. Нет, воспоминание? Что когда-то в прошлом, совсем недавно или очень давно Форд уже поплатился за эту оплошность и невнимательность к самой базовой подстраховке и правилам безопасности, не связав себя с землей и собственным измерением. Но действительно ли это был сам Форд? А может это быть кто-то ещё? А действительно ли оно было, а не приснилось или даже показалось? Отогнать неожиданное смущение от уже ускользающего то ли воспоминания, то ли сна — дело нескольких секунд. Прожекторы загораются плотными столбами света, наполняя воздух запахом озона и наэлектризованной пыли. Последняя ступень перед прыжком в пустоту неизвестного. Даже космос был гостеприимнее. И Билла, его знакомого, уже устоявшегося присутствия рядом с сознанием Форда всё ещё не было. Едва ли причина отступать. Ведь согласие музы получено, а значит, нет лучшего благословения, теперь осталось сделать шаг вперед и упасть с непоколебимой верой, что тебя поймают. Повернувшись, Форд надевает на лицо защитные очки, вскинув руку воздух, показывает большой палец верх. Находит взглядом притаившийся за пультом управления человеческий силуэт и кивает. Сигнал. Сматерившись громче всей гудящей аппаратуры и звука приближающего потустороннего мира, Стэн дёргает последний рычаг, снимая предохранитель. Воронка в центре портала кружится мутью расплавленных звёзд и сливок наваждения. Прямой луч света проникает через очерченный символами круг и прожектором ловит фигуру Форда. Внутри потока света сразу теряется связь с земной гравитацией, и Форд с готовностью отталкивается от земли вперед, направляется навстречу самой яркой точке в той вселенной. Прикосновение к мутной границе, как опустить руку в теплый кисель. Искривлённое пространство с легкостью и даже готовностью принимает человеческое тело, и чем больше Форд погружается, чем интенсивней портал всасывает его внутрь. Последние секунды до и после — это резкий рывок от которого звенит в ушах, легкие прижимает к позвоночнику, а в глазах проносится разноцветные вспышки калейдоскопа. Форд не совсем представлял, с чем ему придётся столкнуться. Есть идеи, ещё больше мечтаний, приправленных необузданным воображением. Билл же утверждал, что его первой остановкой станет межтканевое пространство. Как бесконечный коридор продолжительностью в короткое мгновенье возможностей и шансов, который служил переходной зоной между всеми будущими дверьми в другие измерения. Билл также упомянул, что, поскольку межтканевое пространство непостоянно, Форда может просто выкинуть в одно из наиболее близких измерений, полных жизни, прогресса и новых открытий. Даже в случае неполадки они прицелились достаточно точно, чтобы попасть в наиболее мирное и процветающее измерение из доступных. Но ничего этого нет. Цветущих садов, библиотек и хранилищ, полных знаний и опыта миллионов цивилизаций, океанов городов, с косяками космических кораблей и бесконечностью звёздного неба, где каждая мигающая точка — это чье-то послание или очередная пробка на несколько десятков световых миллисекунд. Жизни как таковой вокруг просто нет. Это бурный, бесцельный поток грязи и огня, смешивающийся с землёй и разорванным на части небом, осколки которого отпадают неровными кусками и тут же соскальзывают. Летят вниз обломками астероидов, сжигаемых с бесконечным криком заживо. И Билл. Здесь. Прямо перед Фордом в своем привычном амплуа, выжженном в памяти учёного, на его языке и в каждом свободном углу хижины. Маленький цилиндр, аккуратная бабочка. Покачивается в воздухе, сложив за спиной руки с зажатой тростью и чуть прищурив глаз. Но для Форда столь легко заметить даже мельчайшие, почти не существующие изменения. Пропало призрачное свечение, окутывающее Билла каждый их сеанс подсознательного общения, а его позолоченное тело ощущается как никогда реально. Физическим. Противоестественное сочетание для существа, которое утверждало, что может существовать только в чужих снах и разуме. — Билл. Моя муза, что за…. Ты здесь? — это так похоже на начало ещё одного сна, но всё так реально. — Конечно я здесь, Фордси! — голос Билла тот же, но громче, восторженнее церковного эха. Нисколько не смущенный этой незапланированной и нисколько не случайной встречей. — Я же обещал, что буду ждать, и кем бы я был, если бы нарушал свои обещания и сделки? А ты, шестипалый, сама пунктуальность, — Билл делает вид, что проверяет наручные часы на своем полностью черном и гладком запястье, постукивая пальцем по воображаемому циферблату. — Ни секундой позже, ни секундой раньше. — Как? Я ведь думал… — от разлетающихся в панике мыслей Форд не может нормально сосредоточиться. Истина на подвешенном крючке, но дотянуться всё никак не получается. — Ты ведь не способен существовать в пределах материального мира. И где мы? Разве по нашим расчетам я не должен был оказаться в… В одно смыкание век Билл оказывается ближе, материализовываясь из пустоты прямо перед лицом Форда. — По моим расчетам, Стэнфорд Пайнс, — поправляет, будто делает замечание за глупую ошибку уровня пятиклассника. — А по моим расчетам, как и планировалось ещё с первых дней, ты в нужном месте и в нужное время. В измерении кошмаров. Единственный глаз улыбается, наслаждаясь сладким, долгожданным десертом. — Рядом со мной. Холод пронизывает Форда остриём насквозь, замораживая дыхание и пробирая волной неожиданного страха. Несчастный, попавший в ловушку, предназначенную для самой глупой дичи. Но Билл не нападает. С интересом поглядывает в широко раскрытые, покрывшиеся плёнкой неверия глаза и просто отстраняется. Поворачивается спиной, либо позволяя человеку поступать, как тому захочется, либо просто не беспокоясь. Или вовсе провоцируя на необдуманные, глупые поступки, чтобы снова загнать в уже подготовленный капкан. — И ещё, в одном ты был не прав, — в своем привычном тоне поясняет Билл. — Я вполне могу быть и материальным, и осязаемым, и не только в измерении моем собственном и только мне принадлежащем. Дыхание Форда выравнивается, эмоции стягиваются цепким узлом решительности и прячутся как можно глубже и дальше. Рациональность и только-только пробивающиеся молочные зубы злости становятся лучшим и надежным оружием. Форд очень хорош в решении маленьких задачек и секретов. — Значит, с самого начала ты не хотел провести меня в другие миры, — ровно выговаривает Форд. — Ты хотел открыть портал здесь. Для себя. Вместо ответа Билл поворачивается к Форду и осматривает его с ног до головы, будто видит впервые, с глазу на глаз, без масок и театральных игр. Он так и не даёт ответ, не отрицает и не соглашается, но глаз продолжает улыбаться, смеяться над уже всем известным ответом, и это чудо, что один пытливый ученный только сейчас смог составить все части головоломки. Покрутив на пальце трость, треугольник беспечно пританцовывает в воздухе и тянет раскрытую ладонь к Форду с самым невинным предложением поверх. — Хочешь пройтись? Ты ведь не зря проделал всю эту работу ради открытия портала. Поверь, в моём неродном доме тоже много всего, что может заинтересовать твой кипящий от вопросов научный мозг. Есть так много вариантов, что это может значит. Так много шансов, как это может закончиться. Но за спиной Форда открытая сквозная прорежь в ткани измерений, ведущая точно в стены лаборатории, где его возвращения скучающе ожидает Стэн. Перед Фордом существо, носящее рясу божества и силу, во много раз превышающую человеческую, и совсем недавно желающее привести Форда к величию. Знающий Форда, как свои четыре пальца и точно оставивший несколько козырных в тайнике. Подыграть под знакомую песнь уже старой дудки — самый безопасный из ходов, прежде чем Форд окажется перед цугцванге. — Хорошо, — сделав глубокий вдох-выдох, соглашается Форд, отказываясь от предложенной руки и делая решительный шаг вперёд. Отвести подальше от прохода. Разведать ситуацию, намерения и собственные надежды. Может быть, это одно большое недопонимание длиной во всё их знакомство и доверие? Может ли такая долгая ложь быть такой сладкой и вновь желанной? — И советую тебе не посылать сигнал Стэнли, — как бы случайно добавляет Билл, поравнявшись с человеком. — Если портал закроется, ты застрянешь здесь, а твой брат не столь хороший механик и инженер, чтобы запустить всё сразу и по наитию. Кто знает, может, чтобы вызволить тебя отсюда, ему понадобиться тридцать лет или около того. Кровь Форда леденеет в сосудах, дыхание сбивается и давит на горло. В чужом голосе нет угроз, но всё это звучит слишком уверенно, слишком близко, чтобы быть простой догадкой или предупреждением. И ведь Форд действительно рассматривал данный вариант, но услышать план со стороны — бодрящая пощёчина по лицу, открывающая глаза на всю глупость героических стремлений.