Золотое сечение

Прошло уже несколько недель, месяцев с момента, как Стэн приживается в новом-старом доме. Постепенно погружается в непривычную рутину, в которой ощущается больше родного и близкого, чем за последние десять лет. Может, двенадцать. Или пятнадцать? Не хочется углубляться в воспоминания и выискивать точную дату того момента, когда Стэн был вытолкнут на улицу собственным отцом и такими же собственными ошибками. Да и с математикой у него подавно плохо. Брат рядом. Его родной брат-близнец, воссоединение с которым он так лелеял, но также и боялся в сладких мечтах и самых промозглых кошмарах, преследовавших его по ночам. Переломанных дров между ними достаточно, чтобы построить ещё одну хижину и оградить территорию вокруг с задним двором, где будут тщательно закопаны скелеты их длительно гниющих, но так и не желавших умереть отношений. И даже если Форд и принял своего близнеца с распростёртыми объятиями, свободной комнатой для жилья и новым списком обязанностей, они так и не поговорили полноценно. Обо всём произошедшем. О том самом злополучном вечере, саботированном научном проекте и катастрофическом споре, надломившем их судьбы в совершенно разных, противоположных направлениях. Да, были извинения, неловкие взгляды и короткие просьбы. Но всё ещё казалось, словно между ними выросла прозрачная преграда, хоть они и делили одну рабочую зону, общую хижину для сна и приёмы пищи. Что-то или кто-то, противостоящий их полноценному братскому сближению. Настоящему, заветному в последней детской мечте, ещё не выжженной тленом безнадёги взрослой жизни. И это даже не было секретом или какой-то многослойной метафорой. И даже не разыгравшимся воображением Стэна, а что-то, имевшее полноценное присутствие в стенах хижины. Собственное имя. Форд не ходил вокруг да около, да и секреты такого размера скрывать у него выходило плохо. Спустя несколько недель нового заселения, когда вопросов накопилось слишком много, а подозрение паутинной обтянуло каждое мгновение их общения, Форд познакомил Стэна со своим помощником. Сотрудником. Соискателем величайших идей. Самым потенциальным существом во всех измерениях. Муза. Тот, чей образ покрыл почти каждую стену хижины, как иконы покрывают убранство церкви, а вырезанные в деревянных стенах глаза горели вместо свечей. Неверный не смеет опорочить святое имя. Стэн же продолжает называть его треугольным уродом. Настоящее имя неведомой твари со странной робостью произносится Фордом чаще, чем можно сосчитать. Стэн точно не слепой, он видит помешательство в самой его красе и религиозной яркости, но вот надежда и любовь незрячи, а Стэн любит своего брата даже спустя все эти годы. Так же, как в те самые далёкие дни на нагретом пляже с молочной пеной под ногами и ласкающим уже сгоревшие уши солнцем. Поэтому он продолжает не вмешиваться. Но также Стэн не глуп. Поэтому он решает остаться здесь до конца. Станет ли концом завершение всей этой фазы увлечения паранормальным демоническим треугольником и его идеями или момент, когда Форд шагнёт слишком далеко, и его придётся тащить за шкирку обратно в реальность. В прямом смысле. Портал продолжает с успешной тревожностью проходить каждый новый этап проверки и переподготовки к своему полноценному запуску и последующей «постоянной» эксплуатации. Впервые увидев это железное чудо инженерии, Стэн боялся даже дышать в его сторону, теперь же тайно надеялся, что вся конструкция просто развалиться под весом научных амбиций. Или упавшего с неба метеорита. — Бесконечные миры и возможности не только для меня, тебя, да для всего человечества и нашего измерения, — Форд рассказывает о них со столь ярким восторгом в глазах, что начинает казаться, будто его зрачки бликуют золотом. Но это может быть лишь муть в собственных глазах Стэна от обилия золотых статуй и алтарей в каждом свободном шкафу, полке и пустом ящике в этой хижине. В пределах кухни спасения нет, а несколько ложек и вилок имеют подозрительную треугольную гравировку. — Или там будут ждать бесконечные вариации кровожадных тварей, которые с готовностью попытаются выжрать твой мозг или высосать глаза. Разве фильмы ужасов ничему тебя не научили? — скептически комментирует Стэн, делая ещё один глоток. Он не любит пить пиво без какого-либо повода, но порой россказни брата невозможно воспринимать на трезвую голову. — По моим расчетам это просто невозможно, но даже на такой «гипотетический» случай на моей стороне есть покровитель, который не даст нас в обиду, — гордо заявляет Форд. Он произносит эти слова, словно молитву на каждое чужое сомнение. Покровитель поможет. Благословит. Обеспечит безопасность. Точно нашепчет несколько новых идей и обязательно позаботиться о том, чтобы запуск портала прошёл безопасно и без всяких помарок. Не смей возражать, ошибки недопустимы, вопросы излишни, ведь всё предрешено и предсказано им. Губы Стэна сами собой кривятся как от горечи, и тяжело удержать реакцию. Тогда он пытается отвести взгляд в сторону, но натыкается на очередной гобелен с треугольным изображением. Этот, висевший на стене на кухне, Стэн с особой настойчивостью уже несколько дней пытается скрыть. Заставить всеми возможными банками, коробками, пакетами с мусором и прочими предметами обихода, попадающими под руку, но глаз, вышитый с особой аккуратностью на ткани, продолжал наблюдать. Словно всегда открывался в новом месте на полотне, насмехаясь над чужими жалкими попытками. Хитрая тварь. — Я ведь никогда не видел его, — после недолгого молчания и игры в гляделки с треугольной плоской фигурой на стене неожиданно говорит Стэн. — Что? — Твоего покровителя. Твою дорогую музу, — чужое имя Стэн произносит с натянутой издевательской иронией, для скептицизма выделяя его кавычками из пальцев. Форд остаётся удивительно стойким и холодным на чужое пренебрежение, что, кажется, раздражает только больше. — Серьёзно, Стэнфорд, ты упоминаешь о нём чаще, чем девочка-подросток о своей первой розовой влюблённости. Важный, видимо, человек или сущность в твоей жизни, а я так и не познакомился с ним лично. Может, он всего лишь помутнение твоего мозга от одиночества и науки. — Я не сошел с ума, — Форд морщит брови так, словно ему надавили на старую мозоль, но быстро сменяет недовольство на интерес. — Но ты никогда и не говорил, что хотел бы встретиться с ним. — Просто увидеть, — сразу же открещивается от возможностей Стэн. Будь его воля, он избегал бы всей этой темы и неведомой чертовщины как огня. — Не вступать в этот странный клуб поклонения геометрии и уж точно не набивать несколько этих символов на своей коже. Мне достаточно узнать, с какой плохой компанией ты зависаешь каждый день. Да и ночь, если будем честны. Всё последнее предложение — открытый упрёк. Стэн прекрасно знает о татуировке на теле брата, высеченной на спине. Как и о том, что заветные встречи с величественным некто продолжаются и ночью. Вредную привычку бормотать во сне унаследовали оба из близнецов Пайнсов. — Хм, я поговорю с ним об этом сегодня, — кивает головой Форд, закусывая щёку — задумался, а Стэн уже жалеет, что предложил и начал весь этот разговор. — Возможно, придётся заранее выбрать способ подключения и связи твоего сознания, ведь твой разум не подготовлен для чего-то подобного, и кто знает, как ты отреагируешь в первый раз. — Стоит ли мне готовить заранее заточенный нож и несколько свежих крыс для подношения? — насмешливо интересуется Стэн, будто предлагает пришить свинье крылья. — Нет-нет, этот способ уже давно не актуальный и вышел из моды даже среди коренных призывателей потусторонних сущностей, — всё тем же серьёзным тоном отказывает Форд. — Да и Билл не очень любит холодную плоть. А вот золото будет очень кстати. — Вау, какое счастье, — сухо и совершенно не вдохновленно комментирует Стэн. Лучше бы он вновь оказался в мексиканской тюрьме, чем выслушивал всё это.

***

В тот же вечер Стэн с особым рвением выносит из своей комнаты все золотые побрякушки. Нажитые честным трудом и смекалкой незаконного предпринимателя золотые кольца, кастет и одна цепь складываются в сейф напротив кабинета. Что, если честно, пора было давно сделать ради сохранности и спокойствия их владельца, а не хранить под матрасом. Но все мельтешения в последний момент не спасают Стэна от случайно запланированной встречи с музой его брата. В тот вечер после разговора с Фордом он долгое время не может заснуть, ворочаясь на диване и считая трещины да узоры на потолке. Все они той же раздражающей формы треугольника с вырезанным глазом, словно сущность загадочного покровителя действительно въелась в само естество этого места, проникая в стены, воздух и землю. Будь это проклятием или особой формой благословения и защиты. Стэн ненавидит думать о таких вещах. В его стези это сочинить, как продать очередной поломанный обрубок от изобретений и экспериментов брата на ближайшей барахолке за хорошую цену и притянутую легенду. От настоящей паранормальщины лишь болит голова и чешется в горле. Кажется, их мать называла это особым «шестым чувством», с помощью которого она дурила глупцов, умников и особо суеверных богачей. Сон короток и пуст. Пробуждение подобно вылитому ведру воды на голову пощёчиной выталкивает в реальность. Холод щекочет оголённые ноги, а призрачный свет луны чертит углы и тени комнаты. Вместе с силуэтом. Сидящий прямиком на кровати и склонившийся вперёд, с выгнутой дугой спиной. Как дикая тварь, припавшая в засаде и затаившаяся в секунде перед прыжком. Это настоящее. Теперь уж точно не получится списать на собственный неспокойный сон и потрёпанные нервы. Горящие изнутри жёлтым глаза и тонко прорезанные поперек зрачки на зеркальном лице его брата, точь в точь, как и несколько месяцев назад. — Форд? — неуверенно зовет Стэн. Тишина была бы лучшим ответом. — Не угадал, — голос его, тон - нет. Теперь словно скрежет половиц или переломанных зубов. От такого сразу пробегают мурашки по спине, и Стэн не замечает, как отодвигается к изголовью кровати, а Форд или кто-то, так похожий на Форда, скалит зубы с такой силой, что сейчас от напряжения порвёт щёки. И говорит, почти не разжимая челюсть. — Попытайся ещё раз, неудачник. Значит и тогда не показалось. Ещё в первую ночь прибытия в хижину, после долгой изнуряющей дороги и не менее изнуряющей встречи и разговора, Стен проснулся посреди ночи. С силуэтом брата, зависшим над ним каменным изваянием. С таким же пожелтевшим немигающим взглядом и тихим, еле слышимым дыханием. Тогда оно показалось глупостью. На самый крайний случай, странным методом Форда выразить своё беспокойство и волнение после долгих лет разлуки. Да и подумаешь — твой дорогой брат лунатит и несколько ночей подряд во сне караулит тебя, стоя у кровати и склонившись вплотную омертвевшей статуей без единого движения. Ведь ценители науки с докторской степенью все такие — немного странные. Вот только тогда Стэн даже не знал о некоторых особых увлечениях Форда и запрятанных секретах в подвале хижины. А теперь… Всё так просто приобретало смысл и вставало на свои места. — Мерзкий треугольный парень? — скептически предпринимает ещё одну попытку Стэн, бросая дротик предположения вслепую. Мысленно он продолжает уговаривать себя, что всё это — затянувшийся, очень сюрреалистичный сон. Тогда будет легче сдержать страх. И, может, кулаки не будут сжиматься с такой силой, а глаза невольно блуждать за спиной человеческой фигуры в поисках то ли способа на побег, то ли ближайшего к доступу оружия. Он точно помнит, что оставил биту где-то около шкафа. — Видимо, от шестипалого в тебе нет не только ни ума, ни смекалки, но и ни капли уважения или почтения. Только человеческое невежество и заносчивость, — искривлённый образ его брата щёлкает зубами и склоняет голову. Неестественно, ещё чуть-чуть, и шея переломиться со звуком сухой ветки. — Зови меня Билл. Четыре буквы. Б-И-Л-Л, — поднимает перед собой руку и поочередно в неправильном порядке загибает пальцы левой руки под произношения. — Из вашего человеческого алфавита. Хоть это ты сможешь запомнить, глупый мясистый мешок? — Почему ты выглядишь как мой брат? — Снова неправильный, — существо раздражённо скалит клыки. — Я же сказал, что меня зовут Билл, а не «почемутывыглядишькакмойбрат». Да он издевается. — Билл, — сквозь сжатые зубы и по слогам чуть ли не рычит Стэн, — почему ты выглядишь как мой брат? — Потому что это его тело? Так сложно узнать? Мне казалось, вы с первого вздоха разделяете одно лицо, и хоть его-то твой маленький мозг сможет разузнать. Ещё ведь видишь то же самое каждый день в зеркале. Во плоти и его дряхлом страдальческом величии. — Глаза не-Форда поочерёдно закрываются, а шея так неестественно резко клонится в другую сторону. Неожиданно он дергается вперёд, хватая Стэна за челюсть. Грубо, до вжимающихся в кожу обкусанных ногтей, давит на щёки и водит чужой головой из стороны в сторону, не ведая меры. — Хотя если приглядеться, твоё лицо всё равно более мерзкое. Похожее на опоссума, которого переехал грузовик несколько раз подряд. Стэну все же удается схватить руку своего брата и отдернуть её в сторону, но сопротивляться чужому стремлению оказаться рядом - всё равно, что давить на каменную стену. Нечеловеческая сила в столь хрупкой обёртке. Ведь Форд никогда не занимался своим телом. Все его тренировки — это поднятие и перелистывание многотомников очередной научной диссертации. Да, взрослый мужчина, но Стэн точно мог поклясться, что в мышечной массе и натренированности точно обходил своего близнеца, и дело было не только в занятиях по борьбе, привитых ещё их отцом. — Где Форд! Что ты с ним сделал?! — Спит. Вот здесь, — не-Форд прижимает указательный палец к виску. — Честно, ему давно уже полагалось. Шестипалый плохо следит за своей физической оболочкой и пренебрегает её минимальным содержанием. Если держать вас без сна, сойдёте с ума на седьмой день, на девятый попытаетесь выдавить собственные глаза, после поверите в любую чушь, а этот умудряется держатся на кофе уже четвёртый. Жалкий мешок с костями. Билл наконец-то отстраняется и отпускает лицо Стэна из своего паучьего захвата. Но не уходит далеко. Всё так же сидит на кровати, забравшись на нее с ногами. Теперь под прямым лунным светом легче рассмотреть натянутую улыбку и раскрытые широко глаза. — Но что мы всё о Форде да о Форде, даже если я обожаю обсуждать этого умника, сегодня не он центр нашего выступления. Ведь это ты сегодня позвал меня на встречу? И ведь действительно звал. Стэн морщится, едва сдерживая ругательства и проклиная собственный развязанный язык. — Разве ты не мог… — Стэн раздражённо обводит рукой весь силуэт напротив, — сделать это по-другому. — Конечно мог, но я так хотел познакомиться с тобой поближе. Лично. Узнать, с кем Фордси зависает каждый день и о ком не перестает кудахтать обеспокоенной наседкой вместо того, чтобы тратить все свои силы и сознание на работу с порталом, нашим проектом или даже просто время со мной. Так много радости, волнения и упущенных планов. Из-за тебя. И как мне кажется, ты уж точно не стоишь всего этого внимания и славы. — Аналогичное мнение, придурок, — выплёвывает Стэн, но на грубость получает неожиданно ухмылку. — Острый язык и зубы, мне нравится. Будет приятно такие вырывать, и я бы, возможно, хотел. — Тогда тебе не стоит прятаться за лицом моего брата и попытаться сделать это лично, — последние капли страха испаряются под жаром злости и решительности, и Стэн тычет пальцем в чужую грудь, — чтобы я мог набить твою треугольную морду своими же кулаками. Один на один, как мужчина! Демон противопоставленной дерзостью совершенно не впечатлён. Щурит глаза, насмехаясь, будто перед ним жучок прыгает через огненное кольцо. — Если бы ты встретил меня лично, тут же упал бы на пол и обоссался как младенец, не способный произнести ни слова и забывший даже свое имя. Не стоит об этом просить, если не желаешь своего полного унижения, но всё же, — зрачки суживаются до тонкой, едва видимой щели, — такое может произойти в нескольких случаях. Тело брата трясется и смех задохнувшейся гиены проходится дрожью по коже, и существо резко обхватывает запястье Стэна. Шесть пальцев — капкан, впивающийся до костей, оставит синяки, если не гематому. И сколько человек не дёргается, пойманной дичью выбраться не может. Улыбка напротив ширится оскалом, а демон продолжает говорить. — В нескольких маленьких вселенских возможностях и шансах, где ты, Стэнли Пайнс, совершишь ошибки. Те же, что ты совершаешь на протяжении всей своей жалкой, никчёмной жизни мусорного отброса. Первое, — резкий сдавленный вздох, словно демон вспоминает, что должен дышать, — если попытаешься вмешаться в наш с шестипалым проект по запуску портала. Так же, как это пытался сделать предыдущий учёный. Одно неверное движение, мысль, и очень быстро окажешься в том же месте, где и этот неудачник. Второе… Тон существа меняется резким затишьем после урагана, открытая злоба сжимает брови, а пальцы глубже вцепляются в запястье. — Второе — если разочаруешь Форда. Сделаешь ему больно. Опять. Ведь это у тебя хорошо получается, ещё со старших классов. То немногое, в чём ты мастер. — Что ты… — от растерянности и собственной растеленной подноготной Стен не находит слов, а демон продолжает издевательскую песнь. — Форд верит, что всё изменится. Так по-глупому надеется и цепляется за тебя, будто ты не оставил ему глубокие шрамы и пустоту в жизни. Я всё ещё считаю, что звать тебя сюда было самой глупой и бессмысленной идеей из всех, пришедших ему в голову. Даже хуже попыток изучать единорогов и открыток на праздники. А теперь появился на пороге по первому зову спустя года и так жалко надеется, что всё сразу станет, как раньше, в сладком-сладком прошлом. Оба. Демон тянется вперёд, резко хватает чужое плечо и дёргает Стэна на себя, сближая их лица и, кажется, ещё несколько сантиметров, цапнет и вырвет нос с куском мяса и хряща. Вместо этого шепчет вполголоса, таким настоящим, похожим на голос его брата впервые за эту встречу. — Не оступись, Стэнли. Выбраться из захвата можно, но Стэн не хочет случайно навредить Форду, но и терпеть чужое своевольство у него уже нет сил. Схватить за чужой ворот рубашки и отдёрнуть существо в сторону — самый лёгкий метод. — Если у нас обмен любезностями, тогда я тоже скажу парочку слов, треугольная тварь, — неторопливо, сдерживая злость за зубами и сжатыми кулаками, диктует Стэн. — Демон ты, существо снов или зародыш из пробирки по неудачному эксперименту. У меня к тебе почти такие же требования — только попробуй навредить моему брату. Сделать что-то не так с его разумом или телом. За свою семью даже потусторонние силы и научные термины не помешают мне набить тебе единственный глаз. Выплюнув последнюю угрозу, Стэн тяжело и напряжённо дышит, уже готовый броситься на передовую при первом сигнале. Демон не скалится клыками в ответ. Несколько раз моргает и задумчиво щурится, кажется, впервые действительно осматривая человека напротив как больше, чем пустое место. — Тогда у нас всё же найдётся точка соприкосновения и общего интереса. И тогда Билл щёлкает пальцами по лбу Стэна с такой силой, что голова дергается, и где-то в затылке щелкает. В глазах темнеет, в ушах звон и эхо чужого искажённого смеха. — Ах ты треугольный урод! Стэн просыпается к утру. Под звук будильника и далекий вой местных лесных тварей, похожих на облезлых енотов в перьях. Синяки на запястье настоящие и наливаются цветом спелой сливы, злость от пережитого всё ещё клокочет в груди.

***

Форд никогда не умеет быть тихим, поэтому Стэн сразу отмечает его шатание по коридорам хижины, ещё до того, как помятая фигура учёного в столь же помятом халате появляется на пороге кухни. Хочется верить, что сюда его привёл запах приготовленного завтрака, пусть и не лучшего качества и уже не первой свежести, но сделанный от души и покалывающих нервов, не дающих спокойно сидеть на одном месте. Все ранее стоящие в свободном доступе треугольные фигуры либо развёрнуты к стене, либо с особой усидчивостью закиданы в самые тёмные шкафы и полки. Пока его брат неловко, но без возражений поглощает подгоревшую яичницу с порубленными овощами, Стэн внимательно осматривает его. Ищет те же признаки потустороннего присутствия, что и прошедшей дурной ночью, но зрачки прежней круглой формы, жёлтые блики в глазах исчезли, этот раздражающий оскал - тоже. На удивление, державшиеся последнюю неделю мешки под глазами тоже стали прозрачнее. Меньше усталости и рассеянности, но больше здорового, розового прилива на коже. Помнит ли он хоть что-то из произошедшего? — Как всё прошло? Стэн не сразу понимает, что вопрос обращён к нему, как и то, что уже несколько минут Форд аналогично осматривает близнеца в ответ, пристально выискивая такой же не озвученный вопрос. — Могло быть и лучше. Диван сегодня был особо жёсткий, а ночные паразиты особо активные, — фыркает Стэн, довольный тем, как это звучит. — Спать не давали. — Так ты встретился с…. — С треугольным уродом — да, — лицо само искажается в отвращении, норовясь стать рефлексом при любом упоминании демона. — Милая встреча и ещё более милый обмен любезностями произошёл. Без убийств и жертвоприношений, как ты и говорил. — Я просил Билла быть помягче, — взволнованно подхватывает и приговаривает Форд, постукивая пальцами по поверхности стола. — Но он часто возводит всё до своего абсолюта без каких-либо границ. Извини, если всё это было слишком странно. — Ага, странно. Когда тело моего брата со светящимися глазами и улыбкой, с которой обычно маньяки готовы распотрошить своих жертв, появляется рядом с кроватью посреди ночи, — Стэн пытается сдерживаться, не звучать столь обвиняюще, но получается плохо. — Что за дерьмо, Форд? — Это был самый…удобный и безопасный способ для встречи, — объясняется Форд без намёка на вину, может, только неловкость. — Да и я был вчера слишком уставшим, так что Билл отправил меня спать, пока сам… — И часто ты проворачиваешь это? — устало прерывает брата Стэн. — Отдаешь своё тело под владение какой-то демонической вуду-сущности, чтобы оно бродило ночью по хижине. — Иногда? — прежде, чем ответить, Форд действительно задумывается, словно не зная ответ, пока брови Стэна летят вверх, но тут же добавляет: — Не беспокойся, это только для научного интереса или нашей совместной работы, но всё безопасно и проверенно. Билл не может в таком виде никому навредить, у нас договор. Чужая правда звучит хуже лжи. — Что-то очень сомневаюсь, — прочищая горло, отвечает Стэн. Он не знает, что сказать дальше, но в то же время он хочет сказать так много. Выкрикнуть в идентичное лицо напротив, схватить брата за шкирку и встряхнуть несколько раз со всей силой в надежде, что к нему вернётся хоть капля здравомыслия, но это нужно было делать ещё очень давно. Сейчас эта тварь уже глубоко. В чужих мыслях, мозге, взгляде и каждом втором дыхании засела маленьким паразитом, крепко вцепившись лапками. Негромко вздохнув, Стэн наконец-то собирается и говорит, прерывая их неловкое молчание на двоих. — Ладно, Форд, не буду скрывать. Это странно. Это пиздецки странно. Всё это. Портал внизу, этот дурацкий город, лес, полный монстров разных мастей, эти твои помешанные отношения с геометрической тварью, которые, кажется, ещё и взаимны. Боже, вот что происходит, если оставить тебя на несколько лет одного в лесу с собственными увлечениями и мыслями. Форд, не так часто слыша голую правду в чужих, но не безразличных устах, ёрзает на стуле. Он не пытается прервать или сбежать, но напрягается в плечах и взволнованно наблюдает затаившимся зайцем, словно чужие слова вот-вот набросятся и ранят, как что-то уже происходящее раньше. Стэн не столь жесток. Он не хочет разрушить собственными руками то немногое, что удалось чудом склеить и держать вместе. — Но даже если так, — голос Стэна становиться тише. Он ищет взгляд брата, предлагая свою искренность, как последнее, что осталось. — Даже если я много не понимаю, я всё ещё здесь. И я останусь здесь с тобой столько, сколько это понадобится. Вслед удивлению неловкая улыбка красит губы Форда. — Хорошо. Да, это хорошо, — его брат наконец-то смотрит в ответ. Отвечает с зеркальной искренностью и признательностью. — Спасибо. Кажется, Стэну наконец-то удается сделать верное решение, которое толкает его вперед, а не закапывает глубже в землю. — Только, пожалуйста, — добавляет напоследок Стэн. — Скажи одноглазому придурку не шататься в твоём теле по ночам, и лучше пусть вообще перестанет захватывать твоё тело, голову и наши предметы обихода. И этот дом.