Незаконченный гобелен

      Дороги замело. Чертыхаясь, Тамара пыталась доехать до аэропорта. Матвея трясло. Он впервые оказался так далеко от дома, когда умер член его семьи. В доме Тамара налила ему и себе совсем чуть-чуть, недостаточно для того, чтобы опьянеть, но за руль Тамаре уже садиться было нельзя. Тем не менее, она сделала это, уповая на то, что по пути им не попадутся дпсники. Матвей тоже на это надеялся. Они экстренно купили билеты с большой пересадкой в Москве, других вариантов просто не было, все было раскуплено. Зато летели они напрямую из Горно-Алтайска, это было гораздо ближе, чем ехать в Барнаул, где они приземлились в прошлый раз. И еще Тамара пообещала показать ему свою квартиру. Несмотря на горе, этот маленький факт Матвея немного порадовал.       一 Мы прилетаем в Шереметьево? 一 уточнил он, делая глубокий судорожный вздох, чтобы успокоиться.       一 Да, я как раз там недалеко живу, двадцать минут на машине, 一 ответила Тамара, вжимая в педаль газа.       Машину немного повело в сторону, но она ее быстро выровняла. Матвей цокнул.       一 Ты можешь вести немного осторожнее? Я не хочу, чтобы мы попали в аварию.       一 Не попадем, не бойся. Просто доверься мне, мы доедем.       Аэропорт Горно-Алтайска был маленьким, почти как в родном городе, они быстро прошли регистрацию, почти не стояли в очередях на паспортном контроле и проверке багажа, у гейта в кафе Тамара купила по капучино и села рядом.       一 Взбодрись, Матвей, лететь всего четыре с половиной часа, глазом не успеешь моргнуть.       Матвей перевел на нее изможденный взгляд.       一 Всего? 一 недовольно съязвил он. 一 Действительно, как зайти и выйти.       一 Тогда выпей хотя бы для вкуса.       Нехотя приняв стакан, Матвей буркнул «спасибо» и отпил. Тамара попросила добавить для него ореховый сироп. Кофе был вкусным, мягким, не пережаренным и очень ароматным.       一 У тебя шапка съехала, и волосы выбились, я поправлю? 一 вдруг спросила Тамара.       一 Это не шапка, а капор.       一 Ну, капор, ладно. Помогу тебе?       Матвей послушно обернулся, позволив Тамаре легкими движениями заправить выбившиеся пряди обратно, подтянуть сзади хвостик, а затем поправить весь головной убор, чтобы он смотрелся ровно. От ее прикосновений затылок у Матвея покрылся покалывающими мурашками.       一 Не могу поверить, что я знаю тебя всего полтора месяца, но уже должен считать тебя главным человеком в моей жизни. Везде быть с тобой вдвоем. Отдать тебе ответственность за свое благополучие. Слушаться тебя, 一 покачал головой он.       一 Да, 一 согласилась Тамара, отпивая свой кофе, 一 в это действительно сложно поверить. Еще вчера ты был маминым и папиным сыном, жил в их доме, а сегодня уже должен считаться взрослым мужчиной, знающим, что делать в браке и каким-то образом успешно ужиться с малознакомой женщиной. А родителям-то как тяжело. Они всю жизнь растили тебя для другой семьи.       Матвей бросил на нее заинтересованный взгляд.       一 Когда у нас будут дети, ведь будет точно так же? Будем растить сына для другой семьи и потом его потеряем?       一 Ну, посмотрим еще, 一 уклончиво ответила Тамара, 一 жизнь длинная.       Не взбодрившись, Матвей проспал весь полет, умостив тяжелую голову на подушечку ладони между указательным и средним пальцами, отчего они, находясь в неудобном отодвинутом положении, сильно заболели. Колени тоже ломили, хотелось встать и сделать небольшую зарядку. Он не знал, чем занималась Тамара, пока он спал, но когда проснулся, она отстраненно смотрела в окно.       Пересадка у них была около шести часов, которые можно было потратить на неплохой сон в квартире Тамары. До точки назначения они добирались на такси. Москва встретила Матвея вычищенными от снега улицами, запахом гари и плотным смогом. Ночную темноту разгоняли светящие повсеместно фонари.       一 Почему так воняет? 一 зажав нос, спросил он.       一 Наверное, жгут порубочные остатки, 一 ответила Тамара и вдруг засмеялась, 一 так они нам обычно говорят. Должно быть, случился какой-то выброс на одном из заводов, а у нас довольно долго не было ветров, вроде как микроаномалия. Вот и дышим. Ну, еще хочешь задыхаться в Москве, а не наслаждаться свежим алтайским воздухом?       Не ответив, Матвей отвернулся, почему-то вспомнив Зину и ее побег из столицы.       一 Я живу вон в том доме, пойдем, 一 указав направление, Тамара взяла его за руку и повела за собой.       Она жила в типичном для Москвы жилом комплексе, сочетающим в себе функциональность, эстетику и современные технологии. Вдоль стеклянного фасада ровной линией возвышались балконы и террасы. На первых этажах, как это обычно бывает, располагались кафе, фитнес-центры, минимаркеты и медицинские клиники. Во дворе Матвей заметил большую детскую площадку и отдельную парковую зону со скамейками и кустарниками.        Внутри везде были натыканы камеры наблюдения, в специальной стеклянной будке сидел консьерж, а лифт был такой большой, что в него поместилось бы человек десять.       Квартира у Тамары располагалась на шестнадцатом этаже и была просторная, современная, имела мало общего с тем старинным разваливающимся домом из Арты. Отделанная в бежевых тонах двухкомнатная квартира с гостиной, разделяющейся с кухней барной стойкой. Матвей вовсю разглядывал квартиру своей жены, чувствуя себя немного неловко в чужом месте. На стенах у нее висели простые картины со стоковыми изображениями, другого декора почти не было, в шкафах и на полках было только все самое необходимое. Создавалось впечатление, что квартиру Тамара использовала лишь в качестве ночлега.       一 Давай в душ и ляжем поскорее вздремнуть перед тем, как вернуться в аэропорт и выдержать новый перелет, 一 предложила Тамара, 一 ты, кстати, есть хочешь? Можем что-нибудь приготовить или заказать.       一 Я слишком устал, не хочу ждать. Давай подумаем об этом, когда проснемся, 一 ответил Матвей, зевая и доставая из рюкзака зубную щетку.       Тамара зашуршала в выдвинутом ящике, а затем открыла холодильник.       一 Есть быстрозавариваемая лапша и бутылка пива, разделим на двоих, давай? Я просто думаю, что голодная, но с набитым пузом ложиться не хочу.       一 Давай, 一 согласился Матвей.       Ополоснувшись и почистив зубы, он вышел, почувствовав сильный запах химозной приправы. Тамара уже ждала его за барной стойкой. Сев рядом и бросив взгляд на тарелку с лапшой, в которую она уже успела положить два ломтика сливочного сыра, несколько слайсов копченой колбасы и покрошить зеленый лук, Матвей подумал лишь о том, как после такого ужина его замучает противная отрыжка.       一 Это очень калорийно, Тамара, 一 выдавил он из себя.       Она пожала плечами и подала ему вилку.       一 Помню, как раньше, много лет назад я только и делала, что ела эти бичпакеты. Это превратилось в настоящую зависимость, пока я не потеряла способность чувствовать какой-либо вкус еды.       一 Ты обращалась к врачу? 一 испугался Матвей.       После такого предисловия есть опасную лапшу расхотелось совсем.       一 Нет, зачем? 一 удивилась Тамара, делая большой глоток и передавая ему бутылку. 一 А, ты, наверное, подумал, что я из-за бичпакетов долгое время ничего не ощущала. Я просто заболела, по другим причинам.       Приняв из ее рук бутылку, Матвей тоже отпил, наблюдая, как она с шумом затягивает лапшу. Кудрявые желтые ниточки быстро и завлекающе исчезали между ее припухлыми, соблазнительными губами. Матвей проглотил несуществующую слюну.       一 По каким?       一 Ну, 一 она замялась и, пережевывая еду, продолжила, 一 знаешь, бывает такое, когда идешь против себя, потому что уже больше не можешь делать то, что раньше, хотя и должна, а твое тело и разум еще и наказывают тебя за это. Самым подлым образом.       一 Не понял.       一 Ну ладно. Это сложно. Лучше попробуй, это правда вкусно.       Намотав на вилку сырной лапши, Тамара приблизила ее к его рту. Поколебавшись, Матвей разомкнул губы и позволил ей покормить себя. Вкус был очень яркий: соленый, острый и сладкий, но Матвею все равно не очень зашло. Он не любил лапшу быстрого приготовления.       一 Ты говорила про плетение гобеленов? 一 вдруг осенило его.       Тамара наклонила глубокую тарелку и отпила бульон. Матвей сделал еще один глоток пива, чувствуя, как потихоньку начинает пьянеть. Из-за неплотной комплекции его тела градус ударял ему в голову быстрее многих.       一 Ага.       一 Настанет ли день, когда ты мне расскажешь эту историю?       一 А ты ведь упрямый, знаешь об этом? 一 хмыкнула Тамара.       Игриво улыбнувшись, Матвей принял из ее рук еще одну порцию намотанной на зубчики вилки лапши.       一 Я не получил ответ.       一 Мне нужно подумать. Возможно, и расскажу, возможно, нет. Кто знает?       一 Я не приму от тебя отрицательный ответ.       一 Лучше допивай пиво.       Оказавшись в спальне, Матвей уже было хотел открыть сумку с вещами и переодеться, как Тамара отворила свой шкаф и вытащила оттуда большую женскую футболку с двумя пончиками – один был покрыт розовой глазурью, а другой шоколадом – а также изображением руки со сложенными безымянным и большим пальцами, из остальных же, указательный со средним были устремлены в розовый пончик, а мизинец – в коричневый.       一 Не вороши вещи в сумке, я тебе дам одежду, у меня для сна почти все оверсайз.       Быстро раздевшись, Матвей принял от нее футболку и натянул на себя. Увидел, как Тамара протягивает ему свои светлые кружевные шорты.       一 Я не буду их надевать, они же прозрачные!       一 Умоляю тебя, пожалуйста! Ради меня! 一 состроив милое лицо, Тамара чуть ли не подпрыгнула на месте.       Матвей закатил глаза, натягивая шорты, которые, откровенно говоря, некрасиво смотрелись поверх черных боксеров. Возможно, Тамара хотела, чтобы он надел их на голое тело, но он такое никогда не сделает. По крайней мере, не в этом году. К тому же, теперь в этом прикиде он стал неотличим от девчонки. Повалившись на кровать, Тамара достала телефон и быстро сделала несколько фото.       一 Зачем ты это делаешь? 一 возмутился Матвей.       一 Мне кажется, ты не понял, что означает рисунок на твоей футболке, мой маленький любовник, 一 хохотнула Тамара, перекатываясь на живот.       Повернувшись к зеркалу, Матвей долго вглядывался в изображение двух пончиков и руку с оттопыренными пальцами. И вдруг до него дошло. Густо покраснев, он накрыл рисунок ладонями и набросился на Тамару с возмущением.       一 Как ты могла предложить мне надеть эту пошлятину? 一 вскрикнул он, подбегая ближе, хватая одну из подушек и с силой ударяя прикрывающуюся руками Тамару.       Та громко засмеялась, пытаясь отбиваться или уворачиваться.       一 Дай мне другую!       一 Ни за что!       Они еще пару минут боролись, а затем выдохшийся Матвей, пытаясь отдышаться, плюхнулся рядом на кровать.       一 Это же грех, 一 вдруг сказал он, 一 у меня там бабушка лежит, скоро похороны, а я тут веселюсь. Так ведь быть не должно, я ужасный человек.       一 Дружочек мой, 一 Тамара подвинулась к нему ближе и чмокнула в сгиб руки и предплечья, 一 я знаю, у людей принято выдерживать большой траур, ходить с горестным выражением лица и постоянно плакать, но на самом деле чрезмерность тоже плохо. Завтра ты сможешь горевать весь день, попрощаться с бабушкой, помянуть ее. Но потом надо с чистым сердцем ее отпустить, ведь она ушла в лучшее место, ты говорил, что бабушка у тебя под конец жизни сильно болела. Теперь никакая боль и никакое помутнение ее больше не беспокоят. Радуйся за ее душу.       一 Ты так считаешь? 一 Матвей неуверенно повернулся в ее сторону.       一 Конечно. Пойдем спать, у нас осталась всего пара часов, а потом снова ехать в аэропорт.       Матвей лег на бок, позволив Тамаре крепко обнять себя за талию. Он уже погружался в усталый сон, когда противный телефон вдруг громко пискнул, оповещая о новом сообщении в мессенджере. Испугавшись резкого звука, Матвей подскочил и схватился за него, тут же разблокируя экран и открывая чат. И впервые в жизни выругался при ком-то еще. Это было сообщение от Зины, которая зачем-то уведомляла, что будет какое-то время находиться вне города, и если ему нужно будет у нее переночевать, то она оставила ключи в кормушке для птиц.       一 Что случилось? Кто это? 一 поднялась сзади Тамара, заглядывая Матвею через плечо, и вдруг ее тон снизился. 一 Что ей надо?!       Он вздрогнул, быстро убирая телефон под подушку.       一 Зина сама мне пишет, я ей почти не отвечаю.       一 Добавь ее в черный список, 一 немедленно предложила недовольная Тамара.       一 Не могу, она ведь наша соседка, а что если мне понадобится помощь, когда я снова окажусь один в том доме? 一 повернувшись в ее сторону, но видя перед собой лишь черноту, в том же тоне возразил Матвей. 一 Что, если случится пожар? Где я буду ночевать, на улице замерзну? Машины у меня нет, до гостиницы далеко, а единственная соседка, с которой мне удалось подружиться, будет у меня в блоке. Приглашения жить с тобой в Москве я так и не получил.       Тамара не ответила, но он словно почувствовал, что она опешила и не могла придумать ни один аргумент. Все потому, что он был прав.       一 Давай поговорим об этом позже, после похорон, хорошо? 一 вдруг тихо сказала она. 一 Я бы не хотела ссориться с тобой, поэтому дай мне время обо всем поразмыслить.       一 Хорошо.       Матвей вновь улегся на бок, чувствуя, что сонливость сняло как рукой. Это все Зина виновата, надо будет ему выставить те же настройки на отключение уведомлений, что есть у Тамары. В этот самый момент он вдруг понял ее как никогда прежде. Разозлившись, он с силой сомкнул веки и шумно вдохнул, пытаясь расслабиться.       一 Поцеловать тебя? 一 шепнула Тамара. 一 Сразу уснешь, а ко времени я тебя разбужу.       一 Угу.       Он все еще не мог найти логическое объяснение необычным поцелуям Тамары, благодаря которым он быстро засыпал или у него вдруг спадал жар, от которого не спасали даже таблетки. Коснувшись прохладными пальцами его руки, Тамара немного развернула его и поцеловала в губы, долго, но тепло и приятно. Матвей сразу же ощутил, словно полупрозрачная вуаль накрыла его веки, отчего они стали тяжелыми, твердая поверхность кровати под ним исчезла, и он оказался в невесомости.

***

      Бабушка Катя лежала в уже подготовленном гробу, омытая и переодетая в свой офицерский китель, бледная, с заостренным, торчащим вверх носом. После холодильной камеры в морге она казалась чужой, и Матвей никак не мог узнать в ней родное лицо. Она лежала в шестигранном кедровом гробу, на голове покоился венчик, на котором по традиции были изображены Христос, Богородица и Иван Предтеча. В руки ей уже вложили иконку с Николаем Угодником, которую вынут перед заколачиванием. Подойдя ближе, Матвей коснулся ее шершавого рукава и не смог сдержать рыдания. Согнувшись, он громко заплакал.       Никто к нему не подошел, тишину в похоронном зале прерывали лишь стук обуви и периодические всхлипы. Повернувшись, Матвей бросил взгляд на свою семью: мама выглядела хуже всех, словно постаревшая за ночь на несколько лет, она все время вытирала глаза и сморкалась в платок. Ей принесли стул, и папа помог ей сесть, потому как, видимо, она уже не в силах была стоять на своих ногах. Папа был спокойным, даже слегка заторможенным, из-за чего Матвей сделал вывод, что тот переборщил с успокоительным. Ему непозволительно было предаваться истерике, скорее всего, из-за состояния матери вся организация похорон и поминок была на нем.       Яра тоже стояла с глазами на мокром месте, отведя пустой взгляд куда-то в сторону и зависая в прострации. Рядом с ней находился ее текущий парень Дима.       Людей пришло мало, кроме них самих была еще соседка и какой-то старик, но на кладбище и поминки они идти не планировали. Малое количество желающих проститься с бабушкой Катей было неудивительным, папа как-то говорил, что она умудрилась пережить почти всех своих друзей и сослуживиц. С одной стороны, новость хорошая, ей удалось дойти до почтенного возраста, с другой – кроме родственников, некому прийти, чтобы проводить ее в последний путь.       Вдруг дверь открылась, и в похоронный зал зашла дряхлая старушка, одетая в старомодный, но ухоженный черный костюм. На вид ей было лет восемьдесят пять, она уже горбилась и при ходьбе вовсю опиралась на трость. За локоть с другой стороны ее поддерживала никто иная, как Зина, тоже одетая в траурную одежду. Матвей испугался и напрягся, мгновенно растерявшись.       一 Матвей? 一 удивилась Зина, и он заметил, как лицо ее просветлело от радости. 一 Не знала, что встретимся при подобных обстоятельствах. Прими мои соболезнования. Должно быть, это судьба.       Все еще держа под руку старушку, она помогла ей подойти ближе к гробу. Матвей вздрогнул, когда его за локоть крепко схватила тут же выскочившая рядом Тамара.       一 Дай почтенной бабушке тоже попрощаться, отойдем в сторону, 一 шепнула ему на ухо она.       Матвей послушно позволил отвести себя назад. Обняв его за плечи, Тамара протянула ему бутылку воды. Почувствовав, как от рыданий у него действительно пересохло в горле, Матвей сделал несколько глотков. Ему стало немного легче.       一 Судьба? 一 донесся до него недовольный, едва слышимый шепот Тамары. 一 Чушь мне тут не неси. Судьба! Не смей называть неожиданное совпадение судьбой.       Отпевание проходило в небольшой часовне, которая располагалась на территории кладбища. Весь церковный обряд Матвей ревел без остановки, тонкая свечка то и дело дрожала в его трясущихся руках, норовя затухнуть или облить руки воском. Скорбные молитвенные песнопения священника эхом отталкивались от стен часовни, создавая погружающую в странное состояние какофонию звуков. Из дымящегося кадила сильно пахло ладаном.       Бабушка Катя лежала в центре храма, недвижимая, близкая и одновременно далекая.       «Может ли быть так, что ее вообще больше нет на этой земле, а мы сейчас провожаем в последний путь лишь эту пустую оболочку?» 一 промелькнула мысль в голове Матвея.       Он шмыгнул носом, снова заливаясь слезами.       «Почему она так страдала перед смертью? Чем она заслужила такие муки?»       Ему было жалко бабушку, жалко, что ей пришлось пройти через безумие и болезнь, и он очень боялся, что такой конец мог постигнуть и его самого. Матвей сильно страшился сойти с ума и стать таким же беспомощным, как бедная бабушка Катя.       «Я точно покончу с собой, обязательно. Если начнутся первые признаки деменции, я это сделаю. Это не будет моим концом.»       Вдруг представив, как он покупает много снотворного или открывает газ, чтобы отравиться, Матвей испугался еще больше. Наверное, он все-таки в последний момент струсит и не сможет. Тем более, добровольный уход из жизни считается большим грехом.       Вытерев щеки платочком, Матвей встал ровно, чувствуя сильный дискомфорт в спине. Из-за бушующего за стенами ветра вспотевшие в ботинках ноги заледенели. Он захотел в туалет. Выйти сейчас было некуда и некогда, поэтому ему требовалось терпеть. Матвей ненавидел это распирающее до сильной боли чувство в мочевом пузыре, из-за которого он не мог ни на чем сконцентрироваться, кроме как на остром желании облегчиться. И это желание нарастало с раздражающей скоростью.       一 Я хочу в туалет, 一 сдавшись, шепнул он стоящей рядом Тамаре.       Она тут же оглянулась по сторонам, ища глазами обозначения.       一 Ты потерпишь до конца, или тебе надо срочно? 一 тихо спросила она ему прямо в ухо.       Матвей помотал головой, чувствуя свою вину за то, что не мог даже выстоять отпевание бабушки полностью.       一 Я бы потерпел, но мне кажется, что у меня сейчас все порвется внутри.       一 Хорошо, пошли.       一 Подожди, 一 он схватил ее за горячую ладонь, 一 не будет ли выглядеть слишком ужасно? Здесь так мало людей...       一 Сделай вид, что тебе плохо, прикрой лицо платком, и я выведу тебя, 一 тихо, одними губами, сказала Тамара.       Выполнив предложенное, он почувствовал, как она обняла его за плечо и повела на выход. Оказавшись на морозе, Матвей почувствовал, как задрожал всем телом, и даже зубы у него застучали. Помчавшись в соседнее здание, он забежал в туалет, не расстегивая пуховик, задрал его, мигом расстегнул ширинку и облегчился. К сожалению, это не принесло ему полноценного удовлетворения. Матвей ощущал, что из-за промерзших ног уже через минут двадцать вновь будет просить Тамару проводить его до туалета.       一 Я оч-чень с-чильно замерз-з, 一 выйдя, признался он, стуча зубами и пряча влажные после мытья руки в карманы пуховика.       Тамара лишь цокнула и покачала головой.       一 Что же нам делать? 一 посетовала она. 一 Ты же так снова заболеешь. Может, купить тебе горячий чай?       一 Н-не хочу.       一 А что же?       一 Потерп-плю, давай вернемс-ся.       Тамара не была с ним согласна, однако ничего не сказала.              Когда священник взял мешочек с землей и крестообразно посыпал ей закрытое покрывалом тело бабушки Кати, Матвей снова почувствовал жар в глазах. Это самый последний раз, когда он видел ее, этого момента больше никогда не настанет, и бабушка будет живой только лишь в его воспоминаниях.       «Прости меня, бабуля, прости, 一 зажмурился он, 一 я относился к тебе пренебрежительно в последние месяцы, но я правда очень сильно тебя любил. И я буду по тебе бесконечно скучать.»       Гроб заколотили и понесли к уже вырытой могиле. Матвей в ужасе обернулся, увидев, как мама, подвернув ногу, свалилась в смешанную со снегом грязь. Подбежав к ней, он увидел, что она была на грани исступления. Ей было невыносимее всех, ведь сегодня она хоронила собственную мать.       «Буду ли я так же плакать, когда умрет моя мама? Или это будет Яра?» 一 подумал Матвей, вытаскивая из маленького рюкзака влажные салфетки и вытирая маме ладони, пока отец ее поддерживал.       Он странно еще подумал, что не хотел бы, чтобы на его похоронах кто-то так же сильно горевал. Он бы не желал видеть близких родственников и своих детей в таком беспомощном состоянии. Если бы это было возможно, он бы встал из могилы и всех пожалел.       Когда гроб уже опустили в могилу, Матвей бросил горсть земли на крышку гроба четвертым, после своих родителей и Яры, а затем вернулся к Тамаре, которая это все время стояла в отдалении и только лишь молча выполняла указания, когда требовалось. Ему не хотелось встречаться с родными даже взглядом, он боялся, что, смотря на их потемневшие от скорби лица, вновь заплачет и на этот раз уже не сможет успокоиться.       Нинель Раисовна, так звали пришедшую с Зиной старушку, оказалась бывшей бабушкиной сослуживицей. С трудом доковыляв до края, она тоже бросила землю и также тяжело возвратилась. Сотрудники похоронного агентства принялись закапывать могилу. Услышав рядом завывания, Матвей тоже не выдержал. Всхлипнув, он позволил Тамаре себя обнять, но высвободил лицо, отчаянно наблюдая за всем действием. Он должен смотреть до конца, потому что это последний раз, больше не будет. Никогда. Он не может позволить себе закрыть глаза.       «Прощай. Царствие тебе Небесное».       На поминках Матвей сидел изможденный, у него не было аппетита, но есть требовалось. Бабушку Катю обязательно нужно было помянуть. Яра открыла кагор и разлила всем, пока отец на кухне накапывал маме в кружку успокоительное.       一 Может не стоит, Тема, 一 севшим голосом сказала мама, 一 лучше я выпью вино.       Отец был непоколебим.       一 Лучше не пей алкоголь сегодня, помянешь компотом, а я тебе сейчас дам хорошее успокоительное. Боюсь, что иначе ты не справишься.       一 Ладно, 一 согласилась она, не имея никаких сил возражать.       Они сели за стол. Поминки было решено проводить не в кафе, а дома, потому как все равно были почти все свои, да и бабушка всегда любила домашнюю еду.       一 Собрались помянуть тебя сегодня, Катерина, моя дорогая подруга, 一 вдруг сказала Нинель Раисовна, держа в дрожащей руке рюмку с вином, 一 Царствие тебе Небесное, хорошим ты была человеком. Доброй, веселой, сильной духом, много у меня связано с тобой теплых воспоминаний.       Выпив до дна, Матвей случайно столкнулся взглядом с Зиной, они долго смотрели друг на друга, пока смутившийся он не перевел глаза на другую сторону стола, где как назло сидела Яра. Нахмурившись, она с немым вопросом смотрела на Матвея. Кто-то коснулся его ноги, и он чуть не подпрыгнул на стуле, когда чья-то рука больно сжала его. Конечно, это была сидящая подле Тамара. Мигом припомнив, чем закончился такой общий прием пищи в прошлый раз, Матвей прочистил горло и, уткнувшись в тарелку, продолжил есть щи.       一 …, да? 一 спросила его Нинель Раисовна.       一 Что? 一 переспросил прослушавший ее Матвей.       一 Ты внук ее, да?       Он кивнул.       一 Вы похожи, особенно на Катерининого отца, как же его звали, Олег или Глеб.       一 Глеб его звали, 一 ответила мама, 一 да, они очень похожи, это все говорят.       Нинель Раисовна покивала и замерла, что-то вспоминая.       一 Это правда. Мы когда с ней вернулись со службы, приехали в Самару, я его впервые увидела. И такой, знаешь, он был красивый, несмотря на возраст, был уже пожилой, но лицо все равно сохранило молодость. Откормил он нас так, что животы вылезли, а потом все женихов подыскивал. Выбирал тоже самых красивых, договаривался с родителями о встречах. Катеринка так и нашла себе мужа. А я уж в Москве встретила через знакомых.       Не закончив суп, Матвей перешел к гороховому пюре с котлетой, чтобы поскорее заиметь возможность выйти из-за стола и сходить в душ. Он слишком сильно промерз и хотел немного погреться в горячей воде.       一 А Зинка — внучка моя как раз, 一 продолжила Нинель Раисовна, 一 хорошая женщина, только вот зря уволилась и уехала к черту на куличики. Надо было перетерпеть, все трудности в жизни временные, все бы рано или поздно разрешилось.       一 Бабушка, хватит, 一 тихо, но твердо предупредила ее Зина.       Нинель Раисовна недовольно покачала головой:       一 Ну, что, думаешь, я не права? Я же тоже была в твоем положении, знаю, каково это.       一 Не права.       一 У-у, потом припомнишь мои слова.       Старушка перешла на Яру, нашла явное сходство с отцом (они и правда оба были светловолосые и светлоглазые), спросила, есть ли у той семья и планирует ли она брать в мужья сидящего рядом Диму. Отвечая, Яра очевидно нервничала, поэтому свела все в шутку. Матвей заметил, как Диму это задело. Уж он-то точно надеялся, что у них с ней все серьезно. Но Матвей еще помнил рассуждения своей сестры в день его свадьбы. Бедного Диму ждало горькое разочарование. Матвею было его даже жаль, но сестра ему была гораздо роднее. Как бы он ни хотел, он слишком любил Яру, чтобы в чем-то не быть на ее стороне.       Стоя в ванной на втором этаже, Матвей отлепил старые пластыри и рассматривал уродливые, еще не зажившие, порезы на своей руке. Надо было быстро ополоснуться и заменить их.       一 Матя, ты не видел, куда мы положили лампадку, надо ее зажечь, 一 в открытую ванную заглянула Яра и, конечно, же бросила взгляд на его руки, 一 откуда у тебя эти раны?       Подняв глаза, Матвей молча на нее посмотрел, ничего не говоря.       一 Матя? 一 нахмурилась Яра, заходя в ванную и запирая за собой дверь. 一 Что случилось?       Слабо улыбнувшись, Матвей подставил руки под теплую воду.       一 Жизнь в браке оказалась не такой, какой я ее себе представлял. И еще я узнал, что такое ревность Тамары. К Зине. Которая сидит внизу с нами за столом. Представляешь, она еще и наша соседка в Арты.       一 Что Тамара сделала? 一 вкрадчиво спросила Яра, беря его руки и поднося ближе к лицу, чтобы лучше рассмотреть.       Вздохнув, Матвей поделился с ней той некрасивой историей.       一 Почему ты не вызвал полицию? Почему не позвонил мне и маме?       Матвей стушевался, не зная, что ответить. Он был так напуган и обескуражен, что совсем не подумал о полиции, а для звонка родным не нашел моральных сил. Невесомо касаясь большими пальцами его ран, Яра постепенно приходила в ярость.       一 Ты хочешь развестись?       一 Нет, мы, кажется, помирились.       一 А если такое произойдет еще раз? Что будешь делать?       一 Я… не знаю.       一 Что ты у меня за дурак, Матя, 一 сестра резко приблизила его к себе, чмокнула в лоб и крепко обняла, 一 сейчас я ей задам, она больше никогда тебя не тронет.       Высвободившись из объятий, она пулей улетела вниз по лестнице. Испугавшийся Матвей метнулся за ней. Спустившись, с шипением «как ты могла?!» Яра бросилась на Тамару. Вцепившись в нее, она сильно ударила ту кулаком по лицу. Удерживаемая за грудки Тамара не сопротивлялась.       一 Он перешел под твою защиту – защиту! – понимаешь, что это значит?! Это не значит, что теперь он твоя собственность, и ты можешь измываться над ним как вздумается! 一 в ярости кричала Яра.       Лицо у нее покраснело, на виске вздулась вена, и казалось, что выпученные глаза у нее вот-вот лопнут. Тамара посмотрела ей через плечо, столкнувшись взглядом с испуганным Матвеем. Она ничего не ответила, но под ее внимательным взглядом он тут же почувствовал укол вины. Они же помирились, зачем он снова поднял эту тему? Теперь он ощущал себя предателем, что подло вынес сор из избы.       一 Что происходит? 一 заторможенно спросила мама, поднимаясь со стула. 一 Что вы опять устроили?       一 Ваша дочь просто узнала, что Тамара обидела Матвея, 一 ядовито выбросила Зина, облокачиваясь на согнутую в локте ладонь.       Нинель Раисовна бросила на нее нечитаемый взгляд, но промолчала.       一 Матя, покажи маме порезы на твоих руках, 一 приказала Яра.       Матвей нарочно спрятал руки в карманы штанов, готовый убежать в свою комнату и закрыться, если того потребует ситуация. Мать с отцом вскочили с мест и влезли в общую потасовку, потому что Яра вновь замахнулась в ударе. В этот раз Тамара выскользнула из захвата и ловко увернулась. Не удержавшись, Яра повалилась на пол. Матвей взвизгнул, почувствовав, как кто-то больно схватил его за руку. Это была Зина.       一 Почему ты не сообщил мне? 一 подходя ближе, обвинила она. 一 Так и будешь терпеть насилие, ты, что, вообще не можешь за себя постоять?       Сделав несколько шагов по лестнице, Матвей попытался сбросить ее руку, но у него ничего не вышло.       一 Со мной бы такого не было, хочешь, я заберу тебя прямо сейчас? 一 продолжила Зина, делая к нему шаг вперед.       Ее кто-то схватил сзади за волосы и потянул на себя. Скривившись, она выругалась и отпустила Матвея, который тут же поднялся по лестнице еще на несколько ступеней.       一 Не смей трогать моего мужа, змея, 一 рявкнула Тамара, повалив ту на землю и заглянув ей прямо в лицо.       Выражение лица у нее было крайне жестокое, белки глаз вновь покрылись сеткой капилляров.       一 Тиранша во всей красе, 一 хохотнула Зина в безуспешной попытке подняться, 一 одним этим ты уже доказываешь, что Матвея срочно нужно от тебя забрать.       От ее слов Тамара, кажется, начинала терять крохи самообладания и пустилась в грязные угрозы:       一 Закрой свой рот, или я сейчас же вырву тебе язык!       一 Обратись к психиатру, психопатка! 一 выплюнула Зина.       Они еще какое-то время продолжали запугивать друг друга, пока мама и Яра пытались их разнять. Оглушенный какофонией криков, изможденный Матвей почувствовал себя дурно. Он потер виски, чувствуя резко прострелившую его голову боль. Эта глупая потасовка сильно начинала его раздражать. Набрав в легкие побольше воздуха, он с силой заорал:       一 Хватит! Живо прекратите!       Не ожидавшие его бурной реакции участники застыли и отступили. Тамара, видимо, испугавшись, быстро отскочила прочь и бросилась к нему. Матвей жестом остановил ее.       一 Сегодня похороны бабушки Кати, сейчас поминки, проявите уважение к ее памяти и не смейте грешить в этот день! 一 рявкнул он. 一 Если все окончено, давайте расходиться.       Разозленный, Матвей решительно прошел в столовую и принялся убирать со стола. Отец хотел было помочь ему с уборкой, но тот, разозлившись еще сильнее, раздраженно прогнал его наверх. Нинель Раисовна, посмеиваясь с драки трех молодых женщин, быстро собралась и распрощалась. Зине ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Она еще пыталась встретиться взглядом с Матвеем и сказать ему что-то еще, но тот упорно не поднимал глаза. Ему не хотелось слушать, что она скажет.       Яра уехала довозить Диму до дома, чтобы ему, бедному, в такой мороз не пришлось шагать до автобусной остановки. Маму отец забрал в их спальню, и они, изнуренные после тяжелого дня, кажется, легли спать. Единственной, кто остался на кухне и кто не собирался никуда исчезать, оказалась Тамара. Поправив взъерошенные волосы, она присела на табуретку и спиной облокотилась о стену, вяло наблюдая за ним.       一 Иди в мою комнату и подожди меня там, 一 бросил Матвей, остервенело складывая тарелки в посудомоечную машину.       一 Не хочу, 一 ответила она, не двигаясь со своего места.       Вложив капсулу и захлопнув крышку, Матвей быстро запустил мойку посуды и повернулся к ней, стягивая с себя платок. Из-за головной боли ему казалось, что натянутая ткань сильно давит ему на череп. Тамара вдруг встала, подходя к нему, и Матвей ненароком вздрогнул, боясь, что теперь пришел его черед расплачиваться за длинный язык. Однако следующее ее действие поразило его до глубины души. Она согнулась перед ним, встав на одно колено, подняла ткань его широких штанов и коснулась их губами.       一 Я искренне прошу прощения, Матвей, и обещаю, что больше тебя никогда не обижу. Ты простишь меня?       Ее поступок ошеломил Матвея, перед ним еще никто и никогда так не извинялся. И он сжалился, в этот самый момент наконец-то почувствовав облегчение. Обхватив ее ладони, он поднял ее обратно.       一 Я прощаю тебя, 一 улыбнулся Матвей, искренне и крепко обнимая свою жену.       Она обняла его в ответ.       一 Пойдем в душ и спать, 一 предложил он, 一 я валюсь с ног.       一 Угу.       Они заснули в ту же секунду, как только их головы коснулись мягких подушек.

***

      Его пробудила музыка, обволакивающее и ненавязчивое звучание, от которого Матвей почувствовал себя необыкновенно умиротворенно, так, как никогда еще не чувствовал в своей жизни. Это было так необычно, что ему показалось, будто вся его жизнь до этого самого момента была наполнена бесконечной, разрушающей тревогой.       Он лежал на снегу в лесу, прислушиваясь к скрипу черных на фоне серого неба деревьев. Один аккорд медленно и неспешно перетекал в другой, удивительная музыкальная гармония пронизывала весь зимний лес насквозь. Матвею послышалось, что кто-то вдалеке будто перебирал струны. Поднявшись, он сел и потрогал снег, холодный как и всегда, но от которого по телу не пробежали мурашки и покрасневшие руки не потеряли чувствительность. Матвей запоздало отметил, что не ощущал леденящего холода, какого должен был.       До слуха его донеслись звуки плавно перетекающей воды, и, поднявшись, он увидел, что лес выводил к обрыву у широкой горячей реки, через которую был протянут длинный мост. Он был железным и красным, по-видимому, раскаленным от огненных паров бегущей под ним речки. У обрыва располагалась небольшая старая изба. Матвей направился к ней, но прежде, чем он успел дойти, дверь у нее отворилась, и оттуда вышли двое. Прищурившись, Матвей узнал в них недавнюю знакомую Аксинию и бабушку Катю, только теперь помолодевшую и ухоженную, одетую в тот же офицерский китель, в котором ее и похоронили. Аксиния же была облачена необычно: в парчовый славянский кафтан поверх длинной юбки, а ее лоб перевязывала узорчатая лента. Они о чем-то говорили, но Матвей не мог разобрать слов. Сорвавшись с места, он побежал к ним.       一 Бабушка! 一 радостно крикнул он, бросаясь в ее объятия.       Завидев его, та посветлела и крепко его обняла в ответ.       一 Мой любимый внук Матвей, 一 сказала она, 一 ты пришел со мной попрощаться.       Он кивнул, вдыхая ее родной аромат. Стоящая рядом Аксиния заметно напряглась и нахмурилась.       一 Как ты умудрился дойти до этого места? 一 грозно воскликнула она, лесное эхо подхватило ее звонкий голос и разнесло по всей округе. 一 Ты не должен быть здесь, ты не можешь!       Она быстро вытащила из-за пазухи плеть и замахнулась. Со свистом ударила, но попала не по Матвею. Вместо этого он увидел, как мощный хлыст прошелся по предплечью появившейся из ниоткуда Тамары, разорвав ей рукав и кожу. Зашипев от боли, она, однако же, осталась стоять на месте и заслонять собой Матвея с бабушкой.       一 Ты привела его? 一 разозлилась Аксиния, убирая плеть.       一 Не знаю, 一 честно призналась Тамара, 一 оно само так вышло.       Она повернулась к нему, и Матвей увидел, что она была одета под стать Аксинии, однако ее кафтан больше напоминал меховую шубку, а вместо ленты голову ее украшал расшитый бисером конусообразный кокошник со спадающими на плечи нитями жемчуга. Тамара не была похожа на саму себя, глаза ее вместо привычных каре-зеленых теперь сверкали раскаленным золотом. У Матвея перехватило дыхание.       一 Позволь своей бабушке уйти с миром, 一 с таким же эхом сказала она, 一 подойди ко мне. Еще раз взглянув в ясные, не подернутые безумной пустотой, глаза бабушки, Матвея отступил.       一 Я всегда буду за тобой приглядывать, внучок, 一 ответила она, взяв его напоследок за руку и погладив по ладони, 一 это жена твоя позади, верно? Ты боялся, что я так и не узнала о твоей свадьбе. Узнала теперь, Матя, узнала. Жена у тебя диковинная, сто жизней до тебя прожила и столько же проживет после тебя. Ты для нее миг, равный взмаху ресниц, но она для тебя – вся твоя жизнь, от рождения и до самой смерти. Однако же ни с кем другим более она не связывала свою красную нить судьбы. Ее можно связать только два раза.       一 Два? 一 переспросил ничего не понимающий Матвей. 一 Значит, она сможет завязать еще одну с кем-то другим?       一 Это был второй раз, 一 ответила Тамара, прижавшись к нему со спины и поцеловав шею холодными губами, 一 первая нить сгорела. Если эта нить порвется, я больше никогда не смогу связать с кем-то свою судьбу.       Матвей с ужасом взглянул в ее огненные глаза. Аксиния нетерпеливо дернула плечом.       一 Пора идти, 一 сказала она. 一 Ступай по этому мосту, Екатерина Свиридова, только ты можешь попасть туда. Мы же останемся здесь.       Провожая удаляющийся силуэт бабушки, Матвею показалось, что теперь-то вот действительно все. Это было окончательное прощание, и больше он ее не увидит никогда. Недовольная Аксиния цокнула и окинула их раздраженным взглядом:       一 Не думала я, что вы помешаете мне выполнять мою работу. В следующий раз истязаю вас плетью, обоих!       Она была совсем не такая, как в жизни, Матвей заметил, что даже голубые глаза ее словно покрылись темно-синей корочкой льда. Развернувшись, Аксиния прошествовала в глубину леса.       一 Тебе повезло, что я смогла найти тебя даже здесь, на краю мира, 一 сказала Тамара, отступая и беря его за руку, тоже утягивая за собой в лес.       一 Как ты нашла меня? 一 спросил Матвей, еще раз оглядываясь.       一 Колокольчик, который на тебя набросили в том сарае, будет звенеть для меня вечность. Благодаря этому нескончаемому звону я везде смогу тебя отыскать.       一 Даже если я однажды перейду мост и окажусь там, где бабушка?       一 Даже там.       Матвей открыл глаза, увидев, что уже наступило позднее утро, потому как зимой за окном светлело только к девяти часам утра. Он лежал на кровати в своей комнате, накрытый одеялом, а рядом, прижимаясь лбом к его плечу, на боку ютилась Тамара. Она проснулась одновременно с ним и тяжело подняла голову, оглядываясь вокруг заспанными глазами. Привычными каре-зелеными.       一 Долго же мы спали, 一 зевнув, прошептала она, намереваясь вновь улечься на подушку.       一 Мы спали? 一 серьезно спросил Матвей.       Она замерла, метнув на него встревоженный взгляд. Если бы Тамара сохранила спокойствие или воззрилась на него с искренним непониманием, он бы усомнился в своем сне. Но по выражению ее лица он однозначно понял: его жена прекрасно осознавала суть его вопроса.       一 Тамара, 一 поднявшись и сев на кровати, сказал Матвей, 一 твои странные поцелуи, твоя физическая сила, некоторые рассуждения, комната с гобеленами, а еще та твоя просьба разрезать нить, и теперь этот сон, который, кажется, сном и не был... Мне кажется, тебе следует мне кое-что рассказать.       一 А что ты хочешь узнать? 一 глухо спросила она, тоже садясь и подтягивая к себе колени.       Ей было некомфортно, она опустила глаза, чтобы спрятать под веками взволнованный взгляд. Вздохнув, Матвей набрался смелости, чтобы задать самый важный, кажущийся абсурдным и глупым, вопрос:       一 Ты человек?       От его слов у Тамары нервно дернулось крыло носа. Сдвинув брови, она ответила:       一... нет.       一 А кто ты? 一 Матвей не верил, что у них происходил такой странный разговор.       一 Я… 一 она замялась, 一 боги, сколько десятилетий я не объяснялась вот так перед человеком. Я... как бы это сказать правильно... типа рожаница, Матвей, одна из многих, я отвечаю за соединение людских судеб. Только в любовном плане.       Выслушав ее, Матвей неожиданно рассмеялся. Он не верил, это звучало так, будто Тамара помешалась или напридумывала сама себе какой-то волшебный статус. Если подумать, ее родители ведь состояли в секте, разве не так?       一 Ну и зачем ты спрашивал? 一 криво улыбнулась Тамара, наблюдая за его смехом. 一 Если все равно не поверил. Ты ведь очень скептически относишься ко всем этим вещам.       一 Как я могу поверить, если это даже звучит нелепо?       一 Нелепо?! 一 шуточно возмутилась Тамара, вскочила и спрыгнула с кровати, отойдя на несколько шагов к стенке. 一 Смотри сюда.       Ее глаза вмиг загорелись золотом, почти как во сне, и Матвей, смотря на них, ощутил пробежавшую вдоль всего его тела горячую волну. Такую сильную, будто тысяча рук обхватила его тело, поглаживая, сжимая и дразня. Он поздно осознал, что охвативший и сводивший с ума его жар был признаком возбуждения. Задохнувшись, Матвей боялся двинуться. Каждое неосторожное движение вспыхивало в его теле искрой острых, но приятных ощущений, которые при частых таких искрах могли несомненно превратиться в необузданное пламя удовольствия.       一 Ох, 一 он неосознанно приподнялся, погладив себя по внутренним сторонам бедер.       Осознав свои действия, поднял дрожащие руки вверх и сцепил в замок. Из глаз у него брызнули слезы, в носу засвербило.       一 Все еще не веришь мне? 一 прошептала Тамара, и ее голос показался Матвею самым соблазнительным звуком на свете. 一 Я одним взглядом могу заставить тебя раздеться и ползти ко мне на коленях, умоляя помочь тебе справиться с возбуждением.       一 Н-не надо, 一 всхлипнул Матвей, ощущая, что больше не может терпеть, его пальцы уже проникли под резинку боксеров и теперь плавно продвигались ниже, 一 остановись.       一 Теперь ты веришь мне?       一 В-верю, 一 заскулил Матвей, позорясь перед Тамарой еще сильнее, потому как уже успел обхватить себя.       Прикрыв глаза на секунду, она успокоила в них жар, и Матвей, которого словно окатило ледяной водой, упал на кровать. Возбуждение, словно сахар в кружке воды, медленно растворялось, оставляя после себя гадкое послевкусие нереализованного желания.       Тамара правда не была человеком. Иначе как еще можно было объяснить то, что сейчас с ним произошло? Он чувствовал, как нескончаемые эмоциональные качели потрясений и обманчивого затишья, на которых он сейчас раскачивался, впоследствии могли привести его к нервному срыву.       Почему все это происходило именно с ним?       一 Я пойду умоюсь, 一 сказала Тамара, касаясь его стопы и слегка массируя большой палец, 一 если у тебя еще остались вопросы, подготовь их заранее и задай все вместе. Но не обещаю, что отвечу на все.       Матвей лежал на боку, спрятав лицо в густой копне волос. Он ничего не ответил.