Незаконченный гобелен

      Тамара смотрела на него с недоумением, будто не могла поверить в произошедшее. Ее правильный муж взял ее сигареты и, повинуясь дурному порыву, выкурил одну. Курящие мужчины были сильно стигматизированы в обществе, считалось, что у курильщиков некачественная сперма и сниженная потенция, поэтому в качестве мужей и будущих отцов таких лучше не рассматривать. Всю жизнь Матвей даже не смотрел в сторону табака, считая, что если бы будущая жена упрекнула его в плохой потенции, он бы тотчас же умер от унижения. Он не знал, о чем в этот момент думала Тамара и, на самом деле, ему не хотелось этого знать, поэтому он, не ответив, вытащил из кармана пачку и сунул ей обратно. Обойдя ее, сел на диван, положив ногу на ногу и отвернулся. В глазах снова стало горячо, но если Матвей позволит себе вновь сейчас расплакаться, он сам себя проклянет за слабость.       Тамара продолжала стоять в сильном изумлении, медленно переведя взгляд с пачки на своего мужа. Казалось, она никак не могла подобрать слова, чтобы продолжить разговор. Наконец, видимо собрав мысли в кучу, проговорила:       一 Прости, я погорячилась сегодня. Мне не стоило... боже, Матвей, твои руки! Они все в порезах!       Она метнулась ближе, чтобы схватить их, но Матвей резко отпрянул.       一 Давай, я тебе обработаю, 一 нахмурилась Тамара.       一 Не трогай меня, 一 Матвей все так же не хотел смотреть ей в глаза.       Он боялся, что если встретится с ней взглядом, то она разозлится и нападет на него как самый настоящий хищник. Тамара недовольно цокнула и покачала головой, шумно вдохнула и медленно выдохнула.       一 Я принесу хлоргексидин и пластыри, ты сам обработаешь и приклеишь их, ладно? 一 уступила она.       Матвей снова не ответил. Ему не хотелось обрабатывать раны. Они были живым доказательством жестокости Тамары, и ему казалось, что вместе с их лечением будут вылечиваться и душевные порезы. А он этого не хотел. Не желал прощать Тамару. Он хотел сфотографировать свои руки и послать родителям, Яре, своим друзьям – всем знакомым! – чтобы все знали и видели, что сегодня над ним совершили насилие.       Он бы очень хотел, чтобы его пожалели, сказали слова поддержки и искренне посочувствовали.       Не дождавшись ответа, Тамара вышла из гостиной и вернулась с аптечкой. Присев перед ним на колени, вынула флакон хлоргексидина и целую пачку пластырей и положила на диван.       一 Держи. Пожалуйста, обработай порезы, я никуда не уйду, пока ты это не сделаешь.       Раздраженно закатив глаза, Матвей прикусил нижнюю губу и взял антисептик. Небрежно полил на ранки, промокнул ваткой, чтобы быстрее подсохло, и налепил несколько пластырей.       一 Все? 一 резко выбросил он. 一 Надеюсь, ты довольна, а теперь иди наверх, я буду спать здесь.       一 Ты не будешь спать здесь, 一 спокойно ответила Тамара, на секунду поймав и задержав на себе его обиженные, покрасневшие от слез глаза.       一 Я не буду спать с тобой.       一 Поднимайся в спальню, Матвей. И не забудь почистить зубы перед сном и после того, как покурил.       Тамара поднялась на ноги, собирая аптечку обратно. Матвей разбушевался.       一 Зачем?! 一 крикнул он, немедленно вскакивая, грубо хватая ее за плечи и гневно заглядывая в глаза. 一 Хочешь еще больше поиздеваться надо мной, унизить меня еще сильнее?! Показать мне, где мое место?! Сначала орать и кидать в меня тарелками из-за своей ревности, довести меня до истерики, потом заставить еще и все за тобой убрать и теперь лечь с тобой в одну постель, как ни в чем не бывало?! Хочешь сказать, ты наказала глупого мужа за непослушание, а сейчас он должен исполнить свой супружеский долг, где не имеет право отказать своей жене?       Матвей был на грани исступления, чувствовал, что сорвался и мог снова впасть в истерику.       一 Нет, Матвей, 一 тихо ответила Тамара, мягко обхватив его руки и слегка погладив, 一 ты же сам сказал, что тебе не нравится в этом доме, тебе здесь страшно и всякое мерещится. Я поступила с тобой нехорошо, ты и так в стрессе, ты не сможешь здесь уснуть и только сильнее разнервничаешься. Пойдем наверх, и тебя ничего больше этой ночью не побеспокоит.       一 Ты не тронешь меня, 一 прошипел он, отнимая свои руки, 一 обещай.       一 Обещаю.       Умываясь, он увидел в зеркале свое жалкое помятое лицо с заплаканными красными глазами и бровями, будто навсегда застывшими в испуганном выражении. Он не помнил, чтобы у него хоть когда-то было такое выражение лица. Почистив зубы и переодевшись в пижаму, он вышел из ванной и с тяжелым сердцем зашел в спальню. Матвей не верил, что сегодня сможет уснуть подле нее, он так ждал, чтобы Тамара вернулась и развеяла все его страхи, но когда она и вправду показалась на пороге, то за один вечер умудрилась стать самым главным его кошмаром.       Тамара поступила с ним так жестоко, что он теперь уже и не знал, как это забыть. Одного ее прости явно было недостаточно, несоразмерно совершенному ею поступку.       Матвей лег на самом краю, не обращая внимания на свою жену, которая, кажется, листала что-то в телефоне. Он прикрыл глаза, ютясь на боку и притянув к себе коленки, накрыл себя одеялом. Встав, Тамара подошла к дверному проходу и выключила свет. Не открывая глаз, Матвей прислушался, улавливая, как она тихо возвращается обратно, как шлепают по паркету ее босые ноги.       Что-то коснулось его волос, и он тут же подскочил на месте, распахнув глаза, увидел нависающую над ним Тамару.       一 Ты обещала! 一 закричал он, безуспешно пытаясь ее оттолкнуть.       Но Тамара лишь коснулась губами его лба, и Матвей, резко почувствовав себя так, будто сильно напился, не смог более сопротивляться. Сильнейшая сонливость охватила его, и он, ослабев, сразу же уснул как при наркозе.       Открыв глаза, он еще долго щурился, пытаясь осознать, где находится. Перед ним все плыло, окружающее пространство будто заволокло дымом, от которого сильно кружилась голова. Немного придя в себя, Матвей наконец понял, что лежит на спине, на все той же кровати, только вот поза его была совсем не такая, в которой он помнил, что засыпал. Он был совершенно нагим, запястья его были прикованы наручниками к изголовью, а ноги были высоко подняты и широко разведены в стороны. Матвей попытался подергать ими, но не смог согнуть – щиколотки обвязывали красные веревки, закрепленные где-то под высоким, непонятно откуда взявшимся балдахином.       Что-то коснулось его между ног, от прикосновения Матвею стало щекотно, и он поерзал. Подняв голову, он заметил там расположившуюся Тамару. У нее было белое, объятое стоящим густым дымом лицо со сверкающими, полными желания глазами. Ее мягкие волнистые волосы соблазнительно ласкали обнаженные плечи. Она тоже была без одежды.       一 Что ты делаешь? 一 крикнул Матвей. 一 Ты же обещала не трогать меня!       一 Ты не можешь требовать с меня таких обещаний, 一 хищно оскалилась Тамара.       Она погладила руками его ноги, едва ощутимо скользнув от коленей вниз, до внутренней стороны бедра, затем переходя к бедрам и сжав его ягодицы. Матвей судорожно выдохнул.       一 Знай свое место, Матя, 一 продолжала она, проведя ладонью по его по животу, 一 теперь ты принадлежишь мне. Никому ты был не нужен, и семья с радостью избавилась от тебя, как только подвернулась новая богатая невеста. Я уже слишком долго терплю твои капризы, а, между тем, ты не можешь отказать мне в близости. Ты должен снимать одежду и ждать меня в этой позе каждый раз, как только я переступаю порог дома.       Почувствовав пальцы там, где обычно он не трогал даже сам себя, Матвей заметался, пытаясь вырваться или хотя бы согнуть колени. Цепь, за которую он был прикован к кровати, оглушительно зазвенела, он услышал треск натяжения веревки, но ничего не произошло. Вырвать ноги ему не удалось.       Матвей сжался, когда ощутил мягкое, но настойчивое давление внизу. Круговыми движениями Тамара массировала его пальцем и вдруг нагнулась, чтобы пройтись языком вдоль его плоти. У Матвея закатились глаза, когда она ртом обхватила его и слегка втянула внутрь. Он не заметил, как расслабился, пока не почувствовал внутри себя ее вошедший палец.       一 О боже, 一 захлебнулся Матвей, выгибаясь в спине.       Тамара надавила на что-то внутри, что-то чувствительное и приятное, отчего у него немедленно затвердело и захотелось в туалет. Сильнейшие волны возбуждения, которым он решительно не мог сопротивляться, накрыли его как цунами, снося собой хлипкие постройки самообладания, гордости и стеснения. Приоткрыв рот, Матвей высунул язык и застонал, желая, чтобы Тамара поцеловала его. Он хотел почувствовать ее вкус.       Но она будто не замечала его, одной рукой продолжая толкаться внутрь, а другой – массируя его изнывающую, уже выделившую секрет, плоть.       一 Ты заслуживаешь того, чтобы я заключила тебя в клетку, Матя, 一 страстно прошептала она, 一 видел бы ты себя сейчас, ты как распутный мальчишка, потерявший разум от долгой продажи своего тела.       一 П-поцелуй меня, 一 судорожно выдохнул он, сгорая от сладкой пытки ее рук.       У него вовсю текли слюни, сглатывая их, он терзал изголовье кровати, пальцы на его ногах сжимались и разжимались. Матвей почувствовал, как весь вспотел.       一 Ни за что, 一 повысила голос она, больно хлопнув его по яйцам.       Матвей вскрикнул, зажмурившись, и вновь заерзал, чтобы она опять не ударила его. Но Тамара лишь нагнулась и облизала их следом. Охнув, Матвей замычал и заметался головой. Это было болезненное удовольствие, от которого он не может вырваться и, по правде сказать, которому больше не мог сопротивляться морально. Сознание плавилось и текло, как неосторожно оставленная свеча под прямыми лучами летнего солнца, и этот раскаленный воск устремлялся вдоль его тела к нервному сосредоточению между ног, там, где его касалась Тамара.       一 Я!.. я сейчас!.. 一 взвыл он, уже ощущая надвигающуюся пульсацию.       Его онемевшие ноги затряслись, и тело приготовилось столкнуться с еще одним цунами.       一 Нет-нет, Матя, 一 усмехнулась Тамара, резко прекращая любые движения и вытаскивая из него палец.       一 Нет! Пожалуйста! 一 закричал Матвей, чуть не плача. 一 Тамара, я прошу тебя, я больше не могу! Дай мне кончить!       Она не двигалась, смотря на него сверху вниз.       一 Я умоляю тебя... 一 заплакал он, находясь уже на грани истерики.       Матвей резко открыл глаза, вскакивая на постели и ошалело озираясь по сторонам. Он не был связан, находился под одеялом, одетый в свою пижаму. За окном занимался рассвет. Повернув голову, Матвей увидел спокойно спящую рядом Тамару, она лежала на спине, но голова ее была слегка повернута в его сторону.       Все произошедшее оказалось сном. Кроме одного момента. Испытанное Матвеем сильнейшее возбуждение никуда не делось, в пижамных штанах практически дымилось, и он все еще очень сильно желал кончить.       «Не хочешь меня поцеловать, значит? 一 в мыслях разозлился он. 一 Не дашь мне даже разрядиться? Какая ты жестокая, но я теперь-то уж я получу желаемое!»       Откинув одеяло, он приблизился ближе к Тамаре, быстро скользнув по ее умиротворенному лицу, остервенело впился в нее губами. Резко проснувшись, она взвизгнула, вперившись в него испуганным взглядом. Раздраженный Матвей разомкнул ее губы, проникнув внутрь и столкнувшись с ее мокрым и горячим языком. Остолбеневшая, ничего не понимающая Тамара даже не пыталась вовлечься, так и лежа плашмя, но ее участие Матвею и не требовалось. Он продолжал жадно сминать ее в поцелуе в отчаянном желании отомстить ей за издевательства во сне. Сунув руку в штаны, он обхватил себя и заработал кулаком.       Разрядка наступила стремительно, окатив его сменяющими друг друга волнами жара и холода. Застонав, однако, впервые Матвей почувствовал, что полученное удовольствие не соответствовало его ожиданиям. Неполученный оргазм во сне мог бы быть гораздо острее и приятнее. Тамара опять не дала ему того, что он хотел. Вытащив запачканную руку, Матвей уставился на тягучую и липкую, как сопли, жидкость между пальцами. И только теперь, успокоившись, встретился с озадаченным взглядом своей жены.       Тамара со своим заспанным лицом и лохматыми волосами, смотрящая на него с немым вопросом, совсем не соответствовала тому жестокому суккубу из его сна. Окончательно придя в себя, Матвей вспыхнул от стыда и быстро отполз подальше, совсем не зная, что сказать.       一 Я... я... 一 только и начал он.       Мысли сбивались в голове, он решительно не понимал, как объяснить возникшую ситуацию.       一 Ты сдурел, Матвей? 一 Тамара отлепила голову от подушки и приковала взгляд к его штанам, на которых темнели влажные следы его маленького преступления.       一 М-мне приснился с-сон, 一 выдавил из себя он, краснея еще сильнее.       一 Какой, мокрый, что ли? 一 не поняла она. 一 Тебе же не пятнадцать лет уже.       От разъедающего чувства стыда Матвей прикрыл лицо рукой и замотал головой из стороны в сторону.       一 Там была ты, 一 сказал он сквозь сложенные пальцы.       Услышал, как Тамара напротив него усмехнулась.       一 Я счастлива, что именно я была в твоем сне и даже стала причиной твоего возбуждения. Расскажешь подробности?       一 Ни за что! 一 вскрикнул Матвей.       一 Теперь мне очень интересно! Что я там делала? Тебе понравилось? Я могу повторить это наяву, хочешь? 一 она пододвинулась ближе, положив руки на его колени и чмокнув в выглядывающий между ладонями кончик носа.       Матвей стушевался.       一 Да как ты можешь? 一 вдруг всхлипнул он. 一 После вчерашнего, а еще все те слова, которые ты наговорила мне во сне!       一 Я не буду отвечать за слова, которые были сформированы твоими страхами в собственном подсознании! 一 обиделась Тамара, сложа руки. 一 Уверена, что ничего из того, что тебе там приснилось, я бы не сказала в реальности.       一 Скажи, Тамара, 一 он отнял руки от лица и посмотрел на нее покрасневшими глазами, 一 ты терпишь мои капризы?       Она недоуменно нахмурила брови, совсем не понимая, что он имеет в виду.       一 Ну, что у нас до сих пор не было близости, 一 застеснявшись, тихо уточнил Матвей.       一 Я вовсе не терплю, 一 спокойно и совершенно серьезно ответила Тамара, 一 я смиренно жду, когда ты окончательно мне доверишься и сам будешь готов.       一 После вчерашнего я сомневаюсь, что это случится скоро, 一 буркнул он, отвернувшись.       一 Ты ведь тоже не железный, 一 пожала плечами она, 一 а сегодня я уже проснулась от твоего страстного поцелуя. Я бы даже насладилась им, если бы так сильно не испугалась.       Матвей думал, что опять почувствует, как щеки обуяет жар стыда, но вопреки всему он лишь непроизвольно хмыкнул и улыбнулся. Ему казалось, что Тамара начнет его обвинять или, того хуже, станет смеяться над ним за его глупый спонтанный порыв. Однако она отнеслась к нему серьезно, даже обрадовалась сюжету его эротического сна. Это придало Матвею немного уверенности, что теперь, наверное, он может делиться с Тамарой подробностями, какими не со всяким другом поделишься, и она отнесется к нему со всем пониманием. Не осудит его.       День прошел на удивление нормально: они позавтракали яичницей с кофе, потом Тамара закинула в стирку свои вещи, а Матвей занялся небольшой уборкой. Закончив пылесосить старый ковер, он вдруг почувствовал в кармане штанов вибрацию и, вытащив телефон, увидел уведомление из мессенджера. От Зины. Бросив пылесос, он тут же присел на кресло и открыл чат.       «Привет. Надеюсь, тебе не сильно прилетело за вчерашнее? Прости, что сболтнула лишнее».       Матвей почувствовал обиду. Не сильно прилетело за вчерашнее? Как бы не так. Но любезничать с Зиной он больше не собирался. Если уж кому и жаловаться, то Яре, своей родной сестре.       «Привет, все нормально,» 一 написал он.       Зина принялась вновь набирать сообщение.       «Ну и хорошо. Я просто хотела заставить Тамару немного приревновать. Ей полезно».       Матвей горько усмехнулся.       «У тебя получилось».       «Ура! Тем более, подумай сам, Матвей, что она делала в Москве, если даже не брала от тебя трубку? Возможно, она была с другим парнем, кто знает?»       Застыв, Матвей не ответил, оставив диалог открытым. Была с другим парнем? Он не мог в это поверить. Его Тамара могла уезжать в Москву, чтобы встречаться там с другим парнем? Если подумать, то она никогда не делилась с ним подробностями своей работы, уезжала на несколько дней, пропадая с радаров и оставляя его одного где-то в глуши России? Зина зря сделала это предположение. Не стоило ей сеять зерно сомнения в и так неуверенном в себе мальчике.       Незамедлительно поднявшись с места, Матвей направился к Тамаре. Он не будет терзаться в бесконечных думах, и раз уж Тамара позволила себе устроить представление ревности, то он тоже не станет мелочиться. Он ей отомстит.       Тамара была на улице и лопатой убирала снег с дороги, чтобы можно было проехать на машине. Быстро одевшись, Матвей вылетел к ней.       一 Тамара! 一 крикнул он, подождав, пока она не прекратит и, утерев шмыгающий нос, обернется.       В шапке и пуховике, в перчатках и с покрасневшими от холода щеками она выглядела чертовски мило, и Матвей даже на секунду засмотрелся, подрастеряв воинствующий пыл. Однако, быстро взяв себя в руки, продолжил:       一 Что ты делала в Москве? 一 резко спросил он, уперев руки в боки.       一 Работала, 一 незамедлительно ответила она, удивившись.       一 Почему ты не брала трубку? Не читала мои сообщения?       一 Я же тебе уже отвечала на этот вопрос. Что случилось?       一 Признайся мне, Тамара, 一 твердо сказал Матвей, 一 ты мне изменяешь там с другим парнем?       Услышав его слова, она немного зависла, растерявшись.       一 Ты дурак, Матя? Как это взбрело тебе в голову?       一 Ты не ответила на мой вопрос, 一 продолжал настаивать он, чувствуя, что начинает злиться.       Еще раз шмыгнув, Тамара поправила перчатки и подошла ближе, внимательно заглядывая ему в глаза.       一 Нет. Кроме тебя, у меня больше никого нет. Кто тебя надоумил, что у меня кто-то может быть?       一 Нет? 一 вдруг стушевался Матвей. 一 Тогда почему ты не выходила на связь?       一 Я тебе уже говорила, что случайно перевела телефон в режим «Не беспокоить». Это правда. Ну смотри, давай, я переведу твой контакт в группу важных, и ты всегда сможешь до меня дозвониться, даже ночью, когда у меня отключаются вообще любые уведомления. Будешь будить меня по ночам, ладно?       一 Ладно, 一 буркнул Матвей, смотря в сторону.       Он уже собрался уходить, но Тамара схватила его за руку.       一 Это Зина посадила зерно сомнений в твою светлую голову? 一 низко спросила она.       一 Нет, 一 Матвей вырвался из захвата и сделал пару шагов назад.       Ему стало страшно, что Тамара сейчас снова разозлится. Но та оставалась спокойной.       一 Матя, я совершила вчера ошибку, я это признаю, я правда не сумела проконтролировать свои эмоции. Меня вывели из себя. Но ты же у меня очень умный мальчик. Я выбрала тебя. Не кого-то другого, а именно тебя, познакомилась с тобой, пригласила тебя на свидание, сделала предложение. Сделала все возможное в наших ограничениях, чтобы ты почувствовал себя комфортно, побыл в романтической обстановке. Как ты думаешь, почему?       Матвей пожал плечами.       一 Все ты знаешь, просто не хочешь в этом себе признаваться, 一 мягко продолжила Тамара, приближаясь к нему, 一 конечно, ты мне понравился. Разве моя вчерашняя ревность не яркий показатель того, насколько сильно я не готова тобой делиться? Ты только мой.       Матвей почувствовал, как сильно в груди забилось сердце.       К гневному разочарованию Тамары, после обеда снова пошел снег. Матвей вышел с ней на улицу, когда она курила и хмуро наблюдала за падающими снежинками. Воздух был холодный и свежий, звуки окружающего мира приглушились, отчего Матвей почувствовал легкое умиротворение.       Дорожка перед домом вновь застилалась белоснежным покрывалом. Зимой солнце садилось рано, и уже медленно начинало вечереть.       一 Мы сюда поздно приехали, тебя надо было познакомить с этим местом летом или весной, в крайнем случае ранней осенью, 一 посетовала Тамара, не поворачиваясь, 一 мы бы с тобой поехали по Чуйскому тракту, совершили бы сплав по реке Катунь, попробовали бы национальные блюда и подобрались бы к горе Актру. Полюбовались бы обвязанными ленточками деревьями, это такие подношения духам жилища, гор, рек, познакомились бы с шаманами. Кстати, у Адыкаевых, у них большой коттедж в начале поселка, у них в роду были шаманы. Говорят, что очень сильные, приехали сюда из Онгудая и поселились более века назад.       一 А у тебя? 一 спросил Матвей, слушая ее рассказ.       一 Что у меня? 一 не поняла Тамара, выбрасывая окурок стоящую у двери консервную банку, которая использовалась в качестве пепельницы. 一 У меня не было в роду шаманов, я же не алтайка.       一 У тебя были в семье какие-нибудь ведьмы?       Он встретился с ее веселым взглядом. Тамара сегодня весь день пребывала в приподнятом настроении.       一 А-а, ты опять про эту историю, которую тебе рассказали Кергиловы. Послушай, Матвей, ты, видно, думаешь, что какая-нибудь простая ведьма может вот так просто соединять судьбы людей между собой. Если мы сейчас говорим в контексте разных колдовских штук, то судьбы сотворяются до рождения самих людей, это божественный замысел. Ведьмы, колдуны, шептуны, травники и вся их братия лишь помогают людям встретить свою судьбу, ускоряют, так сказать, неизбежность. Их истинная заслуга во всех этих делах небольшая, на самом деле. Поэтому, даже если ведьма в моем роду и была, то она не стоит моего внимания.       一 Так рассказываешь, будто вся эта ерунда и вправду реальна, 一 буркнул Матвей, ежась от холода и застегивая пуховик.       Тамара пожала плечами.       一 Пошли внутрь, 一 бросила она, подойдя ближе и приобняв его за плечо.       Дернув им, Матвей высвободился и зашел в дом первым.       Поужинали они жареной курицей и макаронами. Он не хотел баловать Тамару изысками, но она все равно ела с удовольствием и осыпала его комплиментами. Матвей не понимал, как можно было радоваться простой жареной курице. Особенно, если вспомнить, что раньше его жена вообще плохо ела, чаще просто для виду разделяя пищу на тарелке, но так ничего и не отправляя в рот.       一 Неужели так вкусно? 一 с сомнением спросил Матвей, хмурясь. 一 Или ты думаешь, что так я тебе быстрее прощу твою вчерашнюю выходку?       一 Правда вкусно, Матя, 一 с набитым ртом призналась Тамара, стуча вилкой по тарелке, 一 твои блюда вернули мне вкус еды. Это потому, что ты готовишь с любовью.       Фыркнув, Матвей встал из-за стола и отнес свою тарелку в мойку. После ужина он вернулся в свою спальню и достал телефон. На экране блокировки высветилось уведомление: его любимая блогерша Анна Драгович выложила новое интервью со знаменитостью. На этот раз это был активист и борец за права мужчин Алексей Смирнов. Матвей слышал о нем много скандальных историй, но никогда особо пристально не следил за его деятельностью. Признаться, если бы ему не было скучно в этом доме, он бы даже не открыл видео.       Заиграла заставка, и вскоре на экранах появился высокий мужчина лет сорока, подтянутый, одетый в дорогой костюм с галстуком и непокрытой головой. Его длинные, идеально прямые блестящие волосы изящно струились вдоль плеч. Обворожительно улыбнувшись в камеру, он пожал руку ведущей и сел на стул напротив нее.       «Алексей, отлично выглядите сегодня! 一 засмеялась Анна. 一 Я уже предчувствую эти гневные комментарии от традиционалистов по поводу отсутствия платка.»       «Пусть пишут, только в рейтингах нас поднимут,» 一 бодро ответил Алексей.       Матвей погрузился в интервью. Оказалось, что активист отказывался носить платок не просто так, вот уже три месяца как он бросил вызов обществу, считая, что ношение платка является пережитком прошлого, бесполезной традицией, ущемляющей и принижающей мужчин.       一 Матвей! Иди сюда! 一 позвала Тамара.       Встав, Матвей поставил видео на паузу и вышел из спальни, пытаясь угадать, откуда доносился крик. Он затревожился, когда увидел, что дверь в детскую была распахнута настежь. Осторожно заглянув внутрь, Матвей молча уставился на Тамару.       Она стояла у незаконченного гобелена со старинными ножницами в руках и безуспешно пыталась разрезать тянущуюся от него красную нить. Уже вторую, ведущую к темно-коричневому тканому панно с желтым диском луны вверху.       一 Ты не поможешь мне? 一 бросив попытки, спросила она и протянула ему ножницы. 一 Никак не могу разрезать, видимо, получится только у тебя.       Матвей встретился с внимательным и серьезным взглядом жены. Стараясь выглядеть непринужденной, Тамара, однако, напряженно считывала его реакцию. Матвей помялся. Он не знал, что делать, но поводов отказать жене не было. Она всего лишь попросила помочь разрезать нить. Возможно, ножницы просто плохо резали? Это же не был какой-нибудь темный ритуал, в котором Матвей должен был обманом принять участие?       Но он не верил в магию и ни в какие ритуалы. Вся эта ерунда в последнее время вообще стала попадаться ему слишком часто. Как будто гороскопов до этого было мало. Протянув руку, он уже хотел взять ножницы, как вдруг в другой руке завибрировал телефон. На экране высветился контакт мамы. Кажется, дело было срочное, потому что она редко звонила без особой причины.       一 Да, мам, 一 сказал Матвей, все еще смотря на то, как Тамара призывно держит ножницы ушками вверх.       一 Матя, 一 севшим голосом, почти шепотом сказала мама и всхлипнула, 一 приезжай домой, бабушка Катя умерла.       Сердце ухнуло вниз, все внутри будто заледенело. Судорожно вдохнув, Матвей посмотрел на Тамару, которая, кажется, услышав через трубку новости, теперь глядела на него озабоченно.       一 Х-хорошо, я п-приеду, 一 от стресса начав заикаться, ответил он.       一 Мы ждем вас.       Когда она отключилась, Матвей пошатнулся, сунув телефон в карман, но промахнулся, и тот упал на пол. Не добившись своего, Тамара отложила ножницы и кинулась к Матвею. Подняв телефон, она вновь положила его ему в руку и вывела из детской.       一 Пойдем вниз, помянем ее. Давай, дорогой.       Она вдруг крепко обняла его, целуя в шею, не страстно, а так, словно хотела утешить, но не совсем не знала, как это делается правильно. Не выдержав, Матвей заплакал.       Бабушки Кати в этом мире больше не было. Он никогда ее не увидит, а она даже не узнала, что он женился.