Незаконченный гобелен

      Когда Тамара с друзьями уехала, усадьба резко опустела и похолодела. Им удалось завести бойлеры в котельной, и Матвей наконец-то смог принять расслабляющий горячий душ, но легче на душе ему от этого не стало. Подключенное локальное отопление тоже, казалось, не согревало дом, а делало воздух внутри сухим, отчего Матвею приходилось часто промывать нос водой.       Перед отъездом, надевая шарф и чтобы как-то его развеселить, Тамара пообещала, что как вернется, он уже не отвертится: как бы ни смущался, ночью обнаружит себя голым на кровати с разведенными ногами.       一 Я тебя объезжу как племенного жеребца, 一 горячо прошептала она, отчего Матвей залился краской, 一 только дождись меня.       Дождаться. Легче было сказать, чем сделать. Матвей впервые оставался один на один с собой за тысячи километров от дома. В чужом месте, где ничего ему не принадлежало, во все еще заваленной в некоторых комнатах хламом усадьбе. С закрытой детской на втором этаже, в которой хранились тканые произведения искусства его жены. В одиночестве Матвей провел так дней пять или шесть, перебиваясь закусками и чипсами, шоколадками и пирожными, заливал в себя газировку, отчего под конец у него разболелся живот, а на лбу и подбородке выскочили два подлых подкожных прыща. Полюбовавшись на себя в зеркало, Матвей тщательно умылся, намазал их кремом и плюхнулся в кресло. Нехотя созвонился с отцом, вскользь упомянул, что Тамара в командировке, положил трубку и оглянулся по сторонам, обращая внимание на книжный шкаф.       Вечернее солнце, пробиваясь сквозь пыльные стекла окон, окрасило гостиную в мягкие золотистые тона, где и поймало Матвея за чтением найденной на полке книги сестер Василевских. Сюжет воспринимался плохо, Матвей то и дело ловил себя на том, что зацикливается на одной строчке или вовсе задумывается, пропуская несколько страниц, отчего каждый раз приходилось возвращаться и перечитывать вновь.       Сегодня он впервые чувствовал себя неуютно, должно быть потихоньку сходил с ума от одиночества, потому как ему все время чудилось, будто на периферии взгляда что-то колышется, однако, каждый раз поднимая голову, никаких изменений в вещах он не замечал. Вдруг ему показалось, что он услышал чей-то шепот, будто двое людей осторожно обсуждали что-то в соседней комнате. Матвей вздрогнул, подскочил с места, прислушиваясь, сердце в груди взволнованно забилось, отдавая в виски, на лбу проступила испарина. Но чем дольше он вслушивался, тем сильнее ему казалось, что за шепот он принял гулящий на улице ветер.       一 Господи, как мне здесь прожить-то? 一 выдохнул он, разглаживая переносицу и вновь опускаясь в кресло.

***

      一 Матвей? 一 удивилась Зина, открывая дверь своего частного дома. 一 Пришел дружбу заводить? Проходи, у меня тут как раз Акай и Сынма в гостях.       Дом у Зины был намного меньше усадьбы Вознесенских, но казался более обжитым и гармоничным. Скандинавский стиль прослеживался в нейтральных оттенках крашеных стен и натуральной отделке в виде деревянных вставок. Полупрозрачные занавески пропускали внутрь мягкий свет, создавая ощущение простора и комфорта, а сама Зина, одетая в бежевый худи с джинсами и зеленый фартук, казалась приехавшей из Северной Европы норвежкой. У нее была благородная прямая переносица, довольно редко встречающаяся среди людей, смотрящий вниз кончик узкого носа, и кремовые веснушки под взрослыми, внимательными глазами. И если у Тамары пристальный взгляд содержал в себе скрытое желание и даже страсть, то Зина наблюдала спокойно, оценивающе, словно хотела иронично вопросить: «И чем ты удивишь меня сегодня?»       Сынма и Акай оказались братом и сестрой и выглядели как настоящие алтайцы. Сынма была старше, пила чай и лучезарно улыбалась, отчего ее красивые раскосые глаза превращались в два полумесяца. Акай, на две головы выше нее, скрывал густые черные волосы под банданой, демонстрируя окружению свое суровое лицо с иронично поднятой вверх бровью.       一 Это Кергиловы, живут напротив от меня, 一 рассказала Зина, 一 если нужно хорошее свежее мясо, то это к ним.       一 Эзен! Скоро будем телку колоть, приходи, отдадим по хорошей цене, 一 предпринимательским тоном заявила Сынма. 一 А ты чей будешь? Тебя я здесь раньше не видывала, муженек чей, что ль?       一 Вознесенский, 一 ответила за него Зина, послав многозначительный взгляд Сынме.       Та перевела на Матвея странный взгляд. Не зная, куда себя деть, тот почувствовал себя неловко. Зина указала ему на стул напротив Кергиловых, поставила чай и пододвинула кусок свежеиспеченного пирога. Но не выспавшийся за ночь Матвей чувствовал лишь тошноту и на угощение смотреть не мог. Поднявшись, Зина вернулась к кухонной столешнице, на которой пересаживала большое растение.       一 Скажи эне, чтобы обереги от злых духов доставала, 一 забормотала Сынма, обращаясь к своему брату.       一 А что такое? 一 набравшись смелости, поинтересовался Матвей.       Он бросил взгляд на спину Зины, перетаскивающей растение из одного горшка в другой и аккуратно укладывающей корни, чтобы они не повредились.       一 Матвей, я считаю, что это все глупые слухи и суеверия, 一 предупредила она, не поворачиваясь.       一 Да что это слухи, когда мой таада ходил к их ведьме, чтобы она ему жену нашла, а потом вдруг сломал ногу, лег в больницу, и его врачом как раз наша дяэнешка была. Через три месяца они уж поженились и переехали сюда жить. А как померла та ведьма, так и началась вся эта чертовщина с домом, 一 продолжала делиться подробностями Сынма.       Матвею показалось, что он ослышался.       一 Чертовщина?       一 Да, 一 кивнула Сынма, встретившись с Матвеем волнующим взглядом, 一 Вознесенские то приезжали и жили какое-то время, то снова уезжали, и дом мог пустовать несколько лет. Горел он четыре раза, и его даже пытались как-то обнести местные алкаши, но, как говорят, вернулись ни с чем, перепуганные, и каждый из них вскоре умер. Еще говорят, что по ночам на втором этаже может гореть свет, даже если в доме никого нет, а на лестнице в полнолуние можно увидеть призрак той ведьмы. Если встретил ее, то весь год будут тебя несчастья преследовать!       А еще рассказывали, у Вознесенских судя по всему рождаются только девочки, но самих детей никто никогда не видел, каждый раз дочь приводит в дом жениха, они несколько лет живут вместе и потом навсегда уезжают. В следующий раз с новым мужем приезжает уже их дочь.       Матвей слушал их, ощущая, как внутри него рождается неприятное, скребущее чувство. Услышанная история не показалась слишком уж жуткой, скорее, он почувствовал необъяснимое чувство тревоги и отвращения, словно он попал в ловушку, в бесконечный цикл брачного союза между женщиной из семьи Вознесенских и мужчины извне. Теперь настал его черед пройти обряд посвящения в этой усадьбе, куда-то уехать и затем отправить сюда свою дочь со своим женихом. От этой мысли Матвею стало дурно.       一 Да гнилой этот дом, гнилой! 一 подытожила Сынма.       一 Честно говоря, я не вижу мистики в ваших историях, 一 прокомментировала Зина, закончив, стащив перчатки и присоединяясь к ним за стол. 一 Дом в глуши, у них свой бизнес, должно быть, приезжают сюда только в свадебное путешествие. Может, это традиция в их роду такая. Что касается пожаров, я видела, что у них там стоит старая печь, а даже жилые замки в средневековье чаще всего горели именно из-за каминов. Алкаши умирают не от испуга, а от болезней, вызванных вследствие алкогольной зависимости. Призраки и горящий свет – выдумки особо впечатлительных. И если думаете, что супружеская пара уезжает в никуда и пропадает, то с Тамарой мы познакомились в Москве, и я даже видела ее родителей.       一 Я тоже их видел, 一 признался Матвей, 一 они и сейчас в Москве занимаются брачным агентством.       一 Ну вот.       一 Только, 一 спросил он, 一 у нас дома есть комната, в которой стоит огромное количество гобеленов. Говорят, что моя жена раньше занималась их плетением, но по какой-то причине бросила, это правда? Это была ее карьера?       Покачав головой, Сынма пожала плечами, Зина тоже замешкалась с ответом.       一 Может, она пряха? 一 вдруг спросил Акай, до этого молчавший и внимательно слушавший их разговор.       一 Кто? 一 не понял Матвей.       一 Ведьма, которая плетет полотна и изменяет судьбу людей.       Матвей не ответил, не зная, как отреагировать. Ему не хотелось верить в подобную чушь.       一 Вы напугали моего гостя, 一 осуждающе глядя на них, сказала Зина.

***

      Матвей вернулся в свой мрачный дом, после разговора с Сынмой теперь пребывая в настороженном расположении духа. Теперь ему чудилось, будто здесь даже сам воздух был отравлен гнетущей тишиной, от которой у Матвея звенело в ушах. Повесив пуховик в прихожей, он прошел в гостиную, слыша, как каждый шаг его отдавался скрипучим эхом, каждый шорох и звук теперь казались оглушающе громкими и разрывающими хрупкое спокойствие.       Зайдя на кухню и налив себе стакан горячей воды, Матвей тревожно блуждал взглядом по углам, боясь, что кто-нибудь может выпрыгнуть из тени и напугать его, отчего его бедное трепетное сердечко тотчас же лопнет от ужаса. Не подозревал он и о том, что в его собственном, казалось бы, абсолютно понятном сознании мог скрываться такой первобытный страх перед сверхъестественным, и что вынужденное одиночество обнажит все его дремавшие под слоем рутины фобии. Он один проживал в большой столетней усадьбе Вознесенских, в месте, о котором в деревне ходят дурные слухи. Он жил в гнилом доме. Вконец запугав себя, Матвей почувствовал, как руки его и ноги заледенели и противно вспотели, а вокруг шеи будто обязали нитью, и теперь кто-то стягивал два конца, точно норовя завязать крепкий узел.       Пахнуло плесенью. Со второго этажа до ушей донесся слабый шаркающий шум, словно кто-то ходил наверху, например, в детской, сел на поскрипывающий стул и взял в руки тонкую белую нить, оборачивая ее вокруг веретена. Матвею почудилось, будто глухо закрутилось деревянное колесо прялки.       Ощутив сильную тошноту, Матвей открыл выдвижной ящик и схватил для успокоения кухонный нож. Он не был уверен, что это поможет ему защититься от привидений, но с ним он почувствовал себя немного увереннее. Надо было подняться наверх, лечь на купленный Тамарой новый матрас, забраться под одеяло и попытаться уснуть.       Уже на лестнице у него неожиданно закружилась голова, пытаясь удержаться на ступенях, перепуганный Матвей все равно оступился и кубарем полетел вниз. Нож со звоном отскочил в сторону.       Звук прядения усилился, теперь, лежа на полу, Матвею показалось, что скрипит весь дом, а потолок, шкафы и сама лестница крутятся, не давая ему встать на ноги. Вдруг, почувствовав боль, он поднял перед собой руки и снова ужаснулся. От стягивающих их нитей на них не было свободного места. Начав задыхаться, не в силах больше это выносить, Матвей вытащил из кармана телефон и позвонил Тамаре. Если он все расскажет ей, она обязательно приедет и спасет его. Он обязательно попросит ее уехать отсюда, пусть она его заберет. Сейчас Матвей готов был даже ютиться в маленькой съемной студии с шумными соседями, лишь бы не оставаться тут одному.       Звон продолжительных гудков навсегда отпечатывается в его голове. Холодных, жестоких, уничтожающих своим проклятым звоном всякую надежду.       На втором этаже он слышит постепенно усиливающиеся глухие шаги. Матвею кажется, что от остервенелых ударов его сердце вот-вот выбьет грудную клетку. Резко подскочив, он бежит на выход. Схватив пуховик, он не может даже надеть его и несет в руке, продолжая нестись вниз по склону сломя голову. Дыхание сбивается, в груди жжет, и он спотыкается, падая в жесткий, режущий снег. Обжигает от холода лицо.       Матвей не помнил, как оказался у дома Зины, как отворил калитку и забежал на территорию, как замолотил в ее дверь.       一 Господи, Матвей! 一 взволнованно вскрикнула Зина и тут пропустила его внутрь. 一 Что случилось, ты почему без куртки и такой испуганный?       Не ответив, Матвей забежал внутрь и грохнулся у нее в прихожей, прислоняясь к стене и пытаясь успокоиться. Тело его продолжало сильно дрожать, грудь судорожно вздымалась, он глубоко дышал и долго не мог прийти в себя. Зина сбегала на кухню и принесла ему стакан воды.       一 Матвей, у тебя губы синие, ты ничем не болеешь? Проблем с сердцем или легкими нет? Может, стоит вызвать тебе скорую? Или ты просто замерз?       Помотав головой, Матвей как назло зашелся в продолжительном кашле.       一 Я... я не могу... не могу больше... 一 пробормотал он.       一 Что такое? 一 Зина присела рядом с ним на колени и обеспокоенно заглянула в его исступленные глаза.       一 Этот дом... он и правда гнилой! Я не могу в нем находиться!       一 Давай, я помогу тебе встать, пойдем, присядешь на диван, я тебе накапаю успокоительное, и ты мне все подробно расскажешь, договорились?       Кивнув, Матвей позволил ей подхватить себя подмышкой и помочь дойти до гостиной. Неловко вспомнил, как Тамара умудрилась полностью поднять его и перекинуть через плечо.       一 Я тяжелый? 一 вдруг спросил он, увидев, с каким трудом Зина его поднимала.       Она хмыкнула.       一 Конечно, ты же человек, к тому же, мужчина. Садись аккуратно.       Выпив разбавленную настойку пустырника, Матвей с содроганием рассказал ей о том, что случилось в доме. Зина слушала его, не перебивая, но и не особо эмоционально присоединяясь к его повествованию.       一 Не знала, что ты такой впечатлительный, Матвей, 一 мягко улыбнулась она, погладив его по колену, 一 ты ведь раньше никогда не жил один?       Он неуверенно кивнул.       一 Ну вот, выдали тебя небось по договоренности, такого молоденького и тепличного, как комнатное растение. Привезли в глушь, оставили одного в старом доме, а сегодня ты еще и наслушался страшных историй от Сынмы. Я не удивлена, что ты испугался, и тебе всякое померещилось.       一 Я правда слышал разные звуки, 一 заупрямился Матвей.       一 Ну, Матвей, 一 еще шире улыбнулась Зина, смотря на него своими спокойными всезнающими глазами.       Зацепилась за его бледное лицо, блестящие, широко раскрытые от пережитого потрясения глаза, синие губы и дрожащие руки. И не продолжила ничего из того, что хотела ему сказать.       一 Хочешь, останешься здесь на ночь? Я разложу тебе этот диван и постелю.       Охотно согласившись, Матвей поднялся, позволяя ей исполнить предложенное.       一 Кстати, 一 сказала она, взбивая подушку и надевая на нее наволочку, 一 у тебя очень красивые волосы.       Матвей резко вспыхнул, коснулся своей головы и обнаружил, что либо не надел, либо потерял по пути сюда платок. Чуть не зарыдав, он заметался взглядом, готовый схватить даже кухонное полотенце, лишь чем-то покрыть голову. Он почувствовал себя опозоренным, словно сам стал тем самым распутником, о которых всю сознательную жизнь нелестно отзывался. Символ его чести, прикраса, доступная взгляду лишь его семье и жене, оказалась раскрыта еще одной чужой женщине.       一 Не волнуйся, я принесу тебе что-нибудь, 一 успокоила его Зина, 一 знаешь, даже завидую, что твоей истинной красотой может любоваться только твоя жена.       Почувствовав себя слегка некомфортно, Матвей принял из ее рук кусок ткани, положил под подушку, дождался, пока она уложится сама и только после этого позволил себе закрыть глаза. В доме у нее было уютно даже ночью, тихое постукивание стоящих на столе электронных свечей баюкало его, из комнаты, в которой Зина выращивала цветы, доносился приятный аромат, постельное белье пахло чистотой и домом. Не тем гнилым домом, зловеще нависающим на все село, а добрым домом из воспоминаний его детства. Почувствовав себя в безопасности, Матвей позволил своему телу ощутить мягкое давление, а сознанию – быть окутанным пурпурной вуалью исцеляющего сновидения.       На следующий день Матвей повторил свои тщетные попытки написать и позвонить Тамаре, слушал те же ненавистные гудки и вглядывался в одну галочку на своих сообщениях. Она была так занята или просто не хотела выделить на него время, что даже не соизволила появиться в онлайн. Матвей разозлился, что не взял контакты ее друзей, дружелюбный Гордей уж точно бы ответил ему и помог связаться с его женой.       После завтрака, чувствуя себя в долгу перед Зиной, он взялся помыть посуду.       一 Давай сходим к тебе домой вместе и все проверим, 一 предложила она, 一 особенно, если ты все еще боишься.       Он кивнул.       Дом встретил их распахнутой дверью, которую накануне испуганный Матвей чуть ли не выпнул ногой. Внутри, помимо холода, все было как прежде, никаких признаков вторжения не содержалось. Матвей поднял с пола кухонный нож. Обстановка внутри все еще казалась ему гнетущей и давящей, но Зина, кажется, совсем этого не замечала.       一 Дом как дом, 一 заключила она, прогуливаясь по комнатам, 一 только очень старый.       一 Я не могу находиться здесь один.       一 Ну что ты хочешь, чтобы я сделала? 一 спросила Зина. 一 Я могу остаться с тобой здесь до вечера, чтобы помочь развеять твои страхи, но тебе все равно придется жить здесь одному, пока не вернется твоя жена.       一 Я буду рад, если ты останешься.       И Зина не смогла ему отказать. Воодушевившись, Матвей решил устроить ей небольшой тур по своему дому с привидениями, показав ей чулан, в котором теперь весь начищенный хлам аккуратно лежал на полках, свою кухню, плавно переходящую в столовую, зачатки будущего кабинета, а также мастерскую в холодной части дома, где хранились старые заржавевшие инструменты по ухаживанию за садом и огородом.       一 Я думаю, что здесь можно обновить полы, двери, отреставрировать шкафы и заказать новую мягкую мебель, люстры, и ты дом не узнаешь, здесь станет гораздо благоустроенней, 一 заметила Зина.       一 То есть ты предлагаешь сделать здесь капитальный ремонт, да? 一 не оценил ее шутку Матвей.       Осознав свое предложение, Зина хмыкнула. Действительно, не рассчитав размеров усадьбы, она предлагала молодоженам потратить целое состояние на дышащий на ладан дом.       В баню они не пошли, поднявшись сразу на второй этаж. Оказавшись в холле, Матвей было хотел начать экскурсию с гостевой спальни, как вдруг неожиданно вздрогнул, прижав ладонь ко рту и от ужаса побледнев.       Дверь в детскую была открыта.       一 Она открыта! 一 закричал он, оборачиваясь и сталкиваясь с недоумением на лице Зины.       一 Что открыто? 一 не поняла она, подняв брови.       一 Дверь в детскую! Ну, в которой гобелены! Тамара закрыла ее на ключ, она не могла сама отвориться!       一 Может, плохо закрыла? Давай проверим.       Обойдя его, Зина первой вошла в детскую. По сравнению с теперь убранным домом, эта комната выглядела заброшенной, такой, в которой обычно в фильмах ужасов или детективах хозяева хранили старые секреты. Все находилось в том же виде и на тех же местах, каким запомнил эту комнату с прошлого раза Матвей. Сквозь запыленные окна пробивался свет, отбрасывая на старый паркет мягкие блики. В дальнем углу стоял стол с разложенными на нем инструментами и клубками нитей, рядом находилась едва заметная в полумраке доисторическая прялка и резным колесом и веретеном. Повсюду все так же были вывешены тканные панно, а в центре стоял все тот же незаконченный гобелен.       一 Какие интересные ножницы, 一 заметила Зина, поднимая со стола фигурный инструмент с острыми как иголка зубцами, рукоять же была выполнена в виде двух целующихся птиц с переходящими в два овальных ушка хвостами.       Матвею показалось это необычным. Обычно портные и мастера декоративного искусства пользовались большими портновскими ножницами, удобными и мощными, но никак не миниатюрными, с виду будто выполненными в девятнадцатом веке. Он прошелся по комнате, внимательно рассматривая каждую картину, пока не наткнулся на ту, что одним своим видом взбудоражила и встревожила все его естество. Рисунок на этом гобелене был не такой, как на других, в нем не было остроугольной геометрии, зверей и птиц, его не делили линии и не украшали своеобразные цветы. Во весь тканный холст расходились, словно пошедшая рябью от капли вода в озере, разноцветные круги. Это не было спиралью, каждая линия закольцовывалась, так же происходило и с соседними. В отличие от остальных работ, у этого гобелена не было явного сюжета, словно изображенная на нем жизнь застряла в вечном цикле, отчаянно стремящаяся к своему завершению, чтобы неизбежно оказаться в начале своего пути. Было в этом гобелене что-то необычайно печальное и депрессивное, отчего у Матвея засвербило в носу. Шмыгнув, он присмотрелся и заметил выпущенную у самого края красную нить, которая повисла над полом и скреплялась узелком с другой, такого же цвета. Проследив путь, Матвей с изумлением заметил, что вторая ниточка вела к тому самому загадочную, незаконченному гобелену, стоящему посередине комнаты. Прикоснувшись к узелку, Матвей слегка сжал его и помял подушечками пальцев. Узелок был тугой и, если бы кому-то пришло в голову его развязать, то он бы промучился часа два, не меньше, а потом, разозлившись, схватил бы со стола ножницы и в сердцах рассек нити.       一 Единственное незаконченное полотно, 一 снова подала голос Зина, зайдя Матвею за спину, и он вздрогнул от неожиданности, 一 сразу в голове возникает так много вопросов: почему Тамара не смогла его закончить и почему именно его? Какой здесь все-таки должен был быть сюжет? Сколько лет стоит здесь этот гобелен? Судя по накопившейся пыли, несколько лет точно.       Матвей молчал, продолжая катать между пальцами узелок.       一 Матвей, знаешь, я по образованию историк, так что мне много пришлось в свое время посвятить изучению древнего быта славян. И все этой комнате мне сейчас вдруг напомнило обо одном поверье, как рожаницы или еще их называли суженицы, это такие существа женского пола в славянской мифологии, так вот, как они на своей прялке времени пряли нити судьбы, из которых потом шили полотна с определенным орнаментом, чтобы предначертать будущего новорожденному. Судьбу они также могли и изменить в моменты так называемой ритуальной смерти, например, это мог быть обряд инициации, брак и прочее. Кстати, знаешь, как они ее изменяли? Завязывали узелки.       一 Завязывали узелки? 一 переспросил Матвей, почувствовав за сердцем необъяснимую тревогу.       Всякая мистика, дома с привидениями, заговоры и магия вызывали в нем только тревогу и страх, он не хотел с этим связываться и очень надеялся, что тугой узелок, который он еще держал в ладони, служил для какой-то иной цели, нежели магической.        一 Ага, 一 ответила Зина, еще раз внимательно оглядывая всю комнату, 一 вся эта комната вызывает у меня такие ассоциации. Думаю, что это из-за того, что интерьер старый, а на полотнах используются старинные славянские символы. Да, вот, например, и эта самая рожаница, смотри!       Она пальцем указала ему в сторону одного из тканых панно, на котором на белом полотне красными нитями была вышита геометрическая женщина с ромбовидной головой, сложенными по бокам руками и длинной треугольной юбкой, в которой была изображена еще одна такая же женщина, только поменьше.       一 Интересно, 一 задумался Матвей.       一 Я говорю тебе, 一 подтвердила Зина, 一 это как у пишущих иконы, понимаешь, заходишь к ним в мастерскую, ощущения такие, словно оказываешься в одухотворенной священной обители.       一 Понимаю, 一 соврал Матвей, потому как никогда не бывал в иконописных мастерских.       Зина выглядела очень заинтересованной, она коснулась кончиками пальцев незаконченного гобелена, невесомо погладила его и ухватилась за одну из свисающих красных нитей, приблизившись и прищурившись, чтобы получше разглядеть.       一 Материалы тоже очень качественные. Думаю, что Тамара занималась этим профессионально. Возможно, даже продавала свои работы коллекционерам. И что заставило такого творца надолго забросить свое ремесло? Может, у нее кто-то умер?       Матвей пожал плечами, вздыхая и, наконец, выпуская из пальцев узелок.       一 Давай пойдем вниз, 一 предложил он, 一 кажется, здесь и правда нет ничего сверхъестественного, должно быть, Тамара плохо закрыла эту дверь, вот она и распахнулась от сквозняка.       Они вышли. До конца дня в доме ничего не пугающего происходило, и Матвей, успокоившись, приготовил коки́ль с судаком и креветками (то, что Тамара купила и закинула в морозилку перед своим отъездом, чтобы он не скучал). Попробовав, Зина осыпала его комплиментами.       一 Ты всего лишь тридцать минут повозился на кухне и на скорую руку представил такой шедевр, что же будет, если ты решишь взяться за ужин всерьез? 一 искренне удивилась она.       Раскрасневшись, Матвей улыбнулся и сел за стол, попробовав свою порцию. Кокиль действительно получился вкусным, нежным и сочным. Взяв лимонную дольку, он выдавил сверху еще несколько капель для свежести.       一 Кулинария – это одно из немногих дел, что у меня действительно получается, 一 смущенно признался он.       一 Лучше быть экспертом в одной области, чем везде нахвататься по верхам, 一 сказала Зина, съев уже половину.       一 Кстати... Зина, я все давно хотел спросить... 一 замявшись, начал Матвей.       Она подняла на него глаза.       一 Спрашивай.       一 А что ты делаешь в таком месте? Извини, если вопрос прозвучал бестактно, просто... ну...       Зина усмехнулась, слушая его упорные попытки корректно обозвать ту беспросветную глушь посреди ничего, в которой они находились. В Горном Алтае. В поселке под названием Арты.       一 Это длинная история, 一 решив не дожидаться, пока он кончит, ответила она, 一 раньше я очень много работала, была руководителем закупок на металлургических заводах в одной крупной компании. На автоматизацию этого процесса головное руководство выделяло средства неохотно, поэтому мне приходилось вручную заходить на сайты наших поставщиков, сравнивать цены, обзванивать и подтверждать наличие, затем согласовывать эту заявку и потом также отдельно со всеми рассчитываться. Конечно, если говорить о серьезных крупногабаритных вещах, то работать еще можно, сравнить два-три предложения, выбрать лучшее, заключить договор на поставку и расплатиться. Головная боль начиналась тогда, когда требовалась мелочевка: защитные костюмы, молотки... и сотни поставщиков этого дерьма.       Зина тут же ойкнула и извинилась за сквернословие. Матвей вежливо сделал вид, что не расслышал.       一 В общем, 一 продолжила она, 一 засиживалась я с этим до самой ночи. Бросить все не могла, если бы не успела закупиться вовремя, весь завод бы встал, а это для компании потеря огромной прибыли. Ну, платили мне правда тоже очень хорошо.       一 То есть ты пошла работать не по профессии? Ты говорила, что ты историк, 一 уточнил Матвей.       一 Ага.       一 Наверное, тяжело было обучиться всему с нуля.       一 Не то слово. Когда я пришла в эту сферу, я даже не понимала, как работает бизнес, представляешь? Не знала даже, как договоры подписываются. Надо мной весь завод смеялся, считали глупой, но я быстро всему научилась и уже через три года сама отчитывала за косяки. Но потом в один момент мне все осточертело.       一 Выгорела? 一 догадался Матвей.       一 Да, 一 призналась Зина, как-то резко погрустнев и вцепившись пальцами в край столешницы, 一 очень сильно, сама не заметила, как дошла до последней стадии. Мне не хотелось даже вставать с кровати, но в какой-то момент я заставила себя, поднялась, написала заявление на увольнение и уехала в пустующий дом своих бабушки с дедушкой по отцовской линии, то есть сюда.       一 И как ты сейчас живешь?       一 У меня есть финансовая подушка, 一 пожала плечами она, 一 и проценты с инвестиций. Это позволило мне сделать ремонт и жить припеваючи, заботясь только о своих комнатных растениях.       一 Невероятно! 一 восхитился Матвей. 一 Ну, что ты нашла в себе силы справиться с выгоранием и вырваться оттуда.       一 Н-да, 一 задумчиво согласилась она, теребя пальцы, 一 такая она, Москва, современный мир и современные люди. Я рада, что больше не кручусь в этом колесе хомяка, настолько глупого, что он думает, будто куда-то и вправду бежит, по факту оставаясь на месте.       Услышав это, Матвей ощутил, как по коже рук его пробежали мурашки.       Остаток вечера они провели в беседе, обсуждая просмотренные фильмы, прочитанные книги и многое другое. Оказалось, у них были схожие вкусы: они вместе любили морские приключения с исследованием новых земель и проживающих на них дикарях, терпеть не могли ужасы, плохо играли в игры на геймпаде и решительно не понимали текущий курс страны. Обменялись контактами и поделились друг с другом любимыми стикерпаками.       Когда стрелка на настенных часах стала указывать на одиннадцать вечера, Зина спохватилась и засобиралась домой. Матвей испуганно встал, боясь, что как только ее нога ступит за порог, вся необъяснимая чертовщина вновь вернется в этот дом и будет мучить его до тех пор, пока его сердце окончательно не выдержит и не остановится.       一 Выпей снотворное, могу дать свое, оно сильное, 一 предложила Зина, вытащив из кармана брюк блистер с таблетками, 一 тебе хватит и четвертинки.       Матвей неуверенно кивнул, в глубине души сильно сомневаясь, стоило ли ему принимать чужие лекарства без назначения врача и как это скажется на его организме, но он так сильно боялся оказаться один на один с этим мрачным домом, что просто не увидел другого спасения.       一 Можешь посидеть со мной и подождать, пока я не усну? 一 попросил он, практически умоляя.       Улыбнувшись, Зина назвала его ребенком, но согласилась.       Уже сидя у изголовья его кровати, она мягко рассматривала его заплетенные в косу волосы (Матвей побоялся уснуть в платке, чтобы ненароком не удавиться во сне), изящные тонкие запястья и пижаму с цыплятами. Это была его новая, он купил ее перед самым отъездом, Тамара еще не успела ее заценить. Зина погладила его по голове, и, закрыв глаза, Матвей второй раз за последнее время почувствовал себя спокойно, скрученная в узел тревога спряталась по углам его сознания, чтобы подло вылезти только завтра, а сегодня позволить ему провалиться в крепкий сон и хорошенько отдохнуть.       Засыпал Матвей с мыслями, что ему нравится находиться в компании Зины, как хорошо, что он встретил такую хорошую и добрую подругу, не оттолкнувшую, а наоборот протянувшую ему руку помощи, приютившую и развеявшую хоть и ненамного, но все его беспокойства. Зина помогла избавиться ему от самого главного, опустошающего чувства, которого он особенно боялся, а именно – одиночества. И за это Матвей ощущал по отношению к ней искреннюю благодарность.       Утро встретило Матвея холодной приветливостью, он сонно поднялся, потягиваясь и ощущая после выпитого на ночь снотворного сильную тяжесть в голове. Во рту уже собрался неприятный налет, поэтому Матвей спустил ноги на холодный пол, поднялся и вышел в холл. Обоняние тут же уловило тянущийся аромат свежезаваренного кофе, притягательный и аппетитный, от которого у любого только что проснувшегося человека непременно пробудится аппетит.       Шестеренки завертелись в голове, в мыслях возникла догадка, и Матвей, забыв, что собирался почистить зубы, вмиг слетел с лестницы и понесся в сторону кухни. Там, скрестив ноги и закинув их на стол, сидела его долгожданная Тамара и пила кофе. Выглядела она сильно уставшей с дороги, волосы были еще блестящими от кожного сала, а лицо – осунувшимся, с залегшими под глазами синяками, глаза болезненно сияли. Матвей заметил в ее выражении еще нечто, что невозможно было выразить словами, но что заставило его сердце сжаться. Была во взгляде Тамары какая-то мрачная тень, на которую, по-хорошему, Матвею стоило обратить внимание, но он был слишком обрадован неожиданному приезду жены, что сорвался с места и побежал к ней, обнимая и прижимаясь щекой к ее макушке.       一 Я так счастлив, что ты вернулась! 一 воскликнул он, приседая на корточки рядом с ее стулом и заглядывая ей в глаза. 一 Я ждал тебя каждый день, ты даже не представляешь!       一 Привет, Матя, 一 плоско ответила Тамара, и ее голос прозвучал без прежней теплоты.       Матвей непонимающе нахмурился.       一 Что-то случилось?       Пожав плечами, она отвела взгляд и убрала со стола ноги, принимая обычную, но слегка напряженную позу. Матвею показалось, что между ними будто выросла невидимая стена. Тамара даже не желала объяснить, в чем дело.       一 Будешь кофе? 一 предложила она.       Матвей неуверенно кивнул, наблюдая, как Тамара перед ним встала, оставляя его сидеть на корточках, обошла сзади и направилась к турке.       一 Милая пижама, 一 бросила она из-за спины.       一 Спасибо, 一 тихо ответил Матвей, поднимаясь и садясь на соседний стул.       Он вдруг почувствовал обиду. Мало того, что он провел в одиноком ожидании больше недели, мало того, что вытерпел в этом доме небывалый ужас, так теперь он еще и столкнулся с холодным отчуждением собственной жены, не соизволившей даже ответить на его телефонный звонок.       一 Как командировка? 一 спросил он, когда Тамара подала ему кофе со сливками и села обратно.       一 Нормально, 一 отмахнулась она, 一 а ты как провел эти дни, не скучал?       一 Ужасно, 一 признался он, потупив взгляд, 一 мне не нравится здесь жить.       一 Почему?       一 Мне кажется, здесь что-то не так.       Тамара промолчала, ни согласившись с ним, но и не опровергнув. Хлебнув кофе, она она задрала правую ногу на стул и согнула в колене.       一 И где же ты хочешь жить? 一 только и спросила она.       一 Не знаю, может быть, где-нибудь с тобой, только не здесь, 一 напрягся Матвей, обхватив кружку двумя руками. Горячая поверхность приятно грела ладони. 一 Если бы не Зина, я бы один не справился.       一 Зина? 一 переспросила Тамара.       一 Да, наша соседка, 一 ответил Матвей, стараясь скрыть нарастающее беспокойство в голосе, но все равно начал немного заикаться, 一 я... я з-звонил тебе и п-писал, ты не отвечала!       Нахмурившись, Тамара достала телефон и сняла блокировку. Напряженно вглядываясь в ее лицо, он заметил, как ее брови поползли вверх.       一 Ох, прости, у меня все это время стоял режим «Не беспокоить», и мне не приходили твои сообщения или звонки. Просто я для работы использую другой телефон.       Матвей почувствовал больной укол.       一 И ты сама не хотела мне позвонить?       Тамара ответила не сразу, подбирая слова секунд пять.       一 Зачем? Я и так знала, что с тобой все будет в порядке.       «Но ведь не было» 一 с горечью подумал Матвей, а вслух сказал:       一 Мне было бы приятно услышать твой голос и узнать, как у тебя дела.       Тамара резко встала, чтобы помыть свою кружку.              Весь день они провели как чужие: Тамара сходила в душ, разобрала чемодан и немного вздремнула на диване в гостиной. Чувствуя себя не в своей тарелке, Матвей же слонялся по дому в тревоге. Сначала он не понял поведение своей жены, затем разозлился и обиделся, ведь он ее ждал, а теперь и вовсе ощущал давящее чувство вины, хотя и сам не знал за что. Ему думалось, что Тамара им огорчена, что она злится на какой-то его поступок или действие, но совсем не понимал, на что. Неужели она каким-то образом прознала, что они с Зиной побывали в детской комнате и видели ее гобелены? Она явно дала Матвею понять, что не желала никого там видеть, однако в то же время, неужели этот маленький проступок мог стать причиной такого неприятного отчуждения?       Тяжело выдохнув, Матвей достал из морозилки стейки и бросил в холодную воду размораживаться. Хоть Тамара и зла, он хотя бы порадует ее вкусным ужином. Авось после этого ее настроение распогодится и посветлеет как небо после проливного дождя.       一 Пригласим Зину? 一 огорошила его Тамара, появившись в дверном проеме, когда Матвей уже готовил салат из свежих овощей, а замаринованное мясо ждало своей очереди поджариться.       一 Зачем? 一 не понял Матвей, обернувшись.       一 Ты сам сказал, что без нее бы здесь не справился, а я не брала трубку, 一 ровно ответила она, 一 хочу поблагодарить ее. Закинь в холодильник красное вино и позвони ей. Зина все же наша соседка, а с соседями стоит дружить, не правда ли?       Тамара, должно быть, хотела звучать непринужденно, однако от ее тона у Матвея все же пробежал по спине холодок. Вытерев руки о фартук, он вытащил из кармана телефон и набрал Зину. Она ответила через два гудка, дружелюбно поприветствовала и справилась о том, как ему спалось прошлой ночью. Улыбнувшись, Матвей поблагодарил ее за снотворное и перешел к цели звонка. Искренне надеявшись, что Зина откажется, сославшись на занятость с цветами, Матвей чуть не цокнул, когда та согласилась. От предстоящего вечера у него было нехорошее предчувствие.       Оно оправдалось. Зина вошла в дом спокойно, но уверенно, одетая в хлопковую белую рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами, поверх которой она надела свободный вязаный жилет благородного коричневого оттенка, в какой обычно облачались итальянские модели. Рубашка была на выправку и доставала до середины бедра черных классических джинс. Матвей заметил на руках у нее золотые кольца, а открытая шея была украшена золотыми цепочками. Подведенные глаза Зины теперь казались еще более выразительными и пронзительными.       Матвей понял все без слов. Она щеголяла, только вот он не мог догадаться перед кем конкретно: ним или Тамарой? Если второе, то цели своей Зина определенно добилась. Окинув ее с ног до головы ледяным взглядом, Тамара презрительно хмыкнула. Она-то сама не заморачивалась с одеждой, в последний момент натянув обычные джинсы карго и майку.       一 Ну, ты и нарядилась сегодня, соседка, 一 неискренне улыбнувшись, процедила она. 一 Слушай, может, мы тебя отвлекли, и ты на самом деле собиралась в театр? Если так, то поезжай, завтра зайдешь.       Зина слегка улыбнулась ответ, явно отыгрывая роль мудрой и знающей себе цену женщины, которая ни за что не опустится до низкой колкости в ответ.       一 Благодарю за комплимент, я старалась, соседка, 一 ответила она, 一 кроме того, я не могу показаться в неподобающем виде перед Матвеем, иначе испорчу репутацию нашего приличного поселка.       «Что за чушь?» 一 чуть не рассмеялся Матвей.       Они прошли к уже накрытому столу. Зина с Тамарой заняли конфронтационные позиции друг напротив друга, Матвей оказался сбоку, находясь аккурат как между двух, готовых разорваться, снарядов. Ерзая на своем стуле, он чувствовал, будто даже воздух на кухне потяжелел. Наложив себе салат и разрезав стейк на части, он чуть не подпрыгнул от возгласа Тамары:       一 Погоди, Матя! 一 воскликнула она, откупоривая бутылку вина, 一 сначала нужно сказать тост.       Встав, она быстро взяла со стола их бокалы и плеснула всем алой, густой жидкости, издалека так похожей на кровь. У Матвея возникли дурные ассоциации, будто в бутылке плескалась сейчас его кровь, которую они все сейчас со смаком будут распивать.       一 Зина, я хочу поблагодарить тебя, что не бросила Матвея здесь одного и составила ему компанию, 一 громко сказала она, поднимая бокал.       Зина в ответ тоже поднялась, что обязало встать и Матвея. Они звонко чокнулись, и он увидел, что Тамара опрокинула вино в горло залпом, а Зина пила медленно, небольшими глотками, но тоже полностью осушила свой бокал. Один он, не чувствуя настроения напиваться, лишь немного пригубил и отложил. Никто на этом, благо, внимания не заострил.       一 Матвей просто наслушался историй от Кергиловых, сильно испугался, поэтому ему и стало здесь не по себе, 一 рассказала Зина, приступая к еде.       一 Что за истории? 一 заинтересовалась Тамара.       Тон ее все еще был резковат, Матвей видел, как она остервенело разрезала мясо. Съев кусочек, она все же застыла, глаза ее снова покраснели, и она чуть не расплакалась от радости, но все же быстро справилась с собой, и этот миг просветления на ее лицо померк.       一 Этот дом в округе считают гнилым, 一 тихо признался Матвей, 一 много всякого рассказывали.       一 О чем? 一 повторила Тамара.       一 Ну, 一 замялся он, 一 про ведьму, про ее призрак на лестнице в полнолуние. Еще говорили, что дом четыре раза горел и что алкаши хотели вас обокрасть, но вернулись, чего-то испугавшись и скоро умерли.       Услышав раскатистый, до неприличия громкий хохот, Матвей поднял на Тамару напряженный взгляд. Зина сидела спокойная, и, кажется, относилась к поведению женщины как к чему-то самому собой разумеющимся. Закончив смеяться, Тамара утерла проступившие в глазах слезинки и выдала:       一 Это все правда. До последнего слова.       一 Что? 一 опешил Матвей.       一 Особенно про призрака в полнолуние, я сама лично видела. Стоит, глядит на меня в белом свете, ну я ей один раз сказала: раз живешь под этой крышей, то должна подчиняться правилам этого дома. Во-первых, после захода солнца не шуметь и не доставать меня, я очень устаю после работы и хочу нормально поспать. Во-вторых, раз уж тебе так нравится бодрствовать именно в ночное время суток, то тогда охраняй этот дом от воров. Пугай всех, кто явится сюда, пока я сплю или отсутствую. Вот она и исполняла.       Тамара закончила, довольная своим рассказом, взяла бутылку, поднялась и снова всем разлила.       一 Ты сейчас серьезно? 一 не понял Матвей.       Ему подумалось, что Тамара напилась с одного бокала и сейчас несла несусветную ересь, но он точно знал, что один бокал точно не мог ее пробрать. Тогда, может, она просто решила пошутить? Но теперь Матвей чувствовал себя сконфуженно и не знал, что она хотела этим сказать. Что все эти рассказы являются не более, чем глупостью, а он дурак, что впечатлился? Но ведь все те произошедшие с ним странности показались Матвею вполне реальными, и он решительно не хотел верить в то, что все это ему почудилось.       一 Серьезнее некуда, 一 ответила Тамара, снова опрокидывая бокал.       Медленно выдохнув, Матвей сделал два больших глотка и снова вернулся к еде.       一 Я бы так на твоем месте над своим мужем не издевалась, 一 ровно и немного надменно вмешалась Зина, 一 когда он прибежал ко мне ночью, на нем не было лица. Он был так перепуган, что мне пришлось накапать ему успокоительное и постелить у себя в гостиной. На следующий день мы ходили в этот дом вместе, чтобы убедиться, что здесь все в порядке.       一 Убедились? 一 спросила Тамара, звонко цокнув вилкой по тарелке.       一 Не без оговорок, но да. Честно говоря, завидую я тебе, соседка, белой завистью, 一 улыбнулась Зина, 一 Матвей так вкусно готовит, ела бы и ела его изыски каждый день, никуда бы его не оставляла. Тебе несказанно повезло ухватить такого мужа, а уж его роскошные волосы... честно говоря, я давно не видела таких красивых парней.       Матвей застыл, чувствуя, как его вмиг прошибло ледяным потом. Пораженный до глубины души ее заявлением, он медленно перевел взгляд на Тамару. У той заходили желваки. Она сидела неподвижно, смотря куда-то на стол и минуту ничего не говорила. На кухне воцарилась страшная тишина. Матвей боялся хоть что-то из себя вымолвить, что уж там, он даже боялся громко вдохнуть.       «Зачем Зина решила сообщить об этом Тамаре?» 一 молнией пронеслось у него в голове.       Конечно, она хотела побольнее уколоть ее, но зачем, какой ей был от этого прок? Своими словами сейчас она лишь только опозорила порядочный образ самого Матвея, ее слова были слишком откровенны и могли быть неправильно поняты. Он обязательно выяснит это позже, не забыв упрекнуть Зину и попросить больше никогда такого не говорить.       一 Спасибо за комплимент, соседка, 一 с огромной силой воли подавляя рвущийся наружу гнев, натянуто улыбнулась Тамара, 一 ты права, мне очень повезло.       Когда дверь за Зиной захлопнулась, Матвей еще сидел на кухне и ожидал дальнейших действий. Тамара вернулась обратно, медленно пройдя вдоль стола, касаясь и поглаживая пальцами столешницу. Матвей наблюдал за ней, затаив дыхание.       一 Это вышло с-случайно, когда я бежал к-к ней, платок слетел с г-головы, или я забыл его н-надеть, 一 заикаясь, залепетал он, 一 я... я буду проверять в следующий раз, правда!       Тамара молчала, медленно вышагивая по кухне и направляясь аккурат в его сторону. У Матвея сердце ухнуло в пятки. Он поднялся, чтобы еще что-то сказать, но резко вскрикнул от боли, потому что Тамара с силой сорвала с него платок и схватила его волосы, нагибая ниже, так, что его голова оказалась на уровне ее живота.       一 Что ты делаешь?! 一 завопил Матвей.       Она продолжала больно оттягивать его волосы, пока, наконец, с размаху не отшвырнула его в угол к кухонному гарнитуру. Упав и больно ударившись запястьями, Матвей быстро отполз подальше, спиной упираясь в дверь шкафчика. Он не заметил, как по щекам уже заструились слезы, пока жалобно, надрывным голосом не промолвил:       一 П-прости... не надо!       一 Роскошные волосы?! 一 вдруг закричала Тамара, беря в руки еще оставленную на столе тарелку. 一 Ела бы его изыски каждый день, никуда бы его не оставляла?!       Тарелка с керамическим звоном разбилась прямо у него над головой, осколки ощутимо упали ему на голову и скатились по бокам. Мигом прикрыв руками голову и спрятав лицо в коленях, от испуга он громко заплакал.       一 Что вы делали в детской?! 一 заорала Тамара.       Матвей услышал, как над ним разбилась еще одна тарелка. Ему стало очень страшно, что следующая может попасть ему прямиком в голову. Он посильнее сжался, боясь даже шевельнуться. От рыданий сбилось дыхание, и он потихоньку стал ощущать, как начинал задыхаться.       一 Что вы делали в детской, я спрашиваю?! 一 грозно повторила она.       一 Н-ничег-го, 一 сквозь слезы выдавил из себя Матвей.       一 Тогда какого хрена эта сука увивается за тобой? 一 ядовито процедила Тамара.       一 Н-не знаю!       Он охнул, когда прямо рядом с его ухом разбился бокал.       一 Правда! 一 завопил он, не зная, куда себя деть. 一 Клянусь тебе! Мы ничего не делали, просто посмотрели гобелены!       一 Она касалась его?       一 Кого? 一 не понял он.       一 Не притворяйся дураком, Матвей, 一 жестко ответила Тамара, 一 эта сука трогала тот незаконченный гобелен?       一 Не помню, 一 выдавил из себя он, 一 наверное, да...       Рядом с ним больше ничего не разбилось. Осторожно подняв голову, Матвей увидел, как его жена взяла со стола бутылку вина и допивала ее прямо из горлышка. С ударом поставив бутылку на место, она бросила на Матвея злой взгляд. Линия губ ее после вина окрасилась в алый, кровавый цвет. Было видно, что Тамара хотела вцепиться ему в шею и перегрызть ее собственными зубами, но сдерживалась, ограничившись битьем посуды.       Однако Матвею и этого было достаточно. С ним никогда в жизни так не обращались.       一 Хватит жаться. Убери здесь все, 一 бросила она напоследок и вышла из кухни.       Оставшись один, Матвей вновь разрыдался и еще долго плакал, не находя силы прийти в себя. Постепенно, однако, истерика его прекращалась, он даже смог налить себе стакан воды и выпить. Трясущиеся от пережитого стресса руки его оказались в порезах, неглубоких, кроме одного, который неприятно кровоточил. Собрав осколки, он умудрился еще пару раз неудачно порезаться, но не обратил на это внимание, сложил все в мешок, вымыл руки и ушел в гостиную, чувствуя себя опустошенным.       Он думал о том, что не сможет подняться в эту ночь наверх и лечь рядом с Тамарой в одну постель, поэтому собирался провести ночь на диване. Подойдя ближе, нашел на нем ключи от арендованной машины и пачку сигарет с зажигалкой. Поколебавшись с минуту, взял второе и вышел из дома.       «Яра всегда курила, когда в ее жизни происходили тяжелые моменты» 一 вспомнил он.       Когда рассталась с парнем, когда провалила свой первый экзамен, когда попала в аварию, после тяжелых рабочих будней и особенно, когда заболела бабушка Катя. Матвей вышел на мороз, присев на крыльцо, вытащил из пачки сигарету, сунул между губ и прикурил. Едкий, очень крепкий табачный дым тут же обжег горло, отчего Матвей сильно закашлялся, но все равно продолжил. От никотина у него быстро закружилась голова, и в какой-то момент он и правда ощутил облегчение. Матвей так и сидел, прислушиваясь к ночной тишине, рассматривая горящие окна в далеких домах и чувствуя, как мороз пробирается под тонкий свитер, а руки уже замерзли и становились малоподвижными, словно деревянными.       Четвертая затяжка пошла легче. Совершенно выпотрошенный душой и утомленный произошедшим, он не находил в себе сил осознать происходящее, не желал обдумывать действия Тамары, не хотел оправдывать ее. Не хотелось ему сейчас и видеть ее, разговаривать с ней. Потушив бычок, Матвей встал, заходя внутрь.       «Может, собрать вещи, взять ключи от машины и сбежать?» 一 промелькнула страшная мысль.       «И попросить развод».       Испугавшись, Матвей поджал губы и пошел в сторону гостиной, коря себя за страх и нерешительность. Войдя в комнату, он столкнулся со стоящей там Тамарой, которая держала в руках ключи от машины. Склонив голову, она недоуменно на него посмотрела.       一 Ты, что, сейчас покурил? 一 удивленно спросила она.