Незаконченный гобелен

      Имение в Горном Алтае, на словах создавшее в голове у Матвея иллюзию большого и величественного замка с собственным парком-лабиринтом, в действительности оказалось старым домом. Да, безусловно большим, но таким заброшенным, что Матвей чуть не развернулся на пороге. С мрачным недоверием и тревогой зашел он внутрь, застав везде мусор и пыль. Мебель была обернута в защитные чехлы, свернутые ковры лежали у стены, угол был полностью заставлен коробками, и Матвей подозревал, что в них лежали книги, статуэтки и другие украшения интерьера, потому как стоящий поблизости книжный шкаф пустовал.       一 Мы закажем клининг, ведь правда? 一 с надеждой спросил он Тамару.       一 Клининг? В такой глуши? 一 горько усмехнулась она.       Матвей чуть не заплакал. В Горном Алтае погода в конце ноября совсем отличалась от его родного города, из-за снегопадов была чаще пасмурной, температура ночью могла опуститься чуть ли не до минус двадцати. И они в это неприветливое, темное и холодное время года оказались в небольшом поселке с амбициозной целью обжить целую усадьбу.       一 Тамара, я не буду все это убирать. Это неподъемный пласт работы, а мы ведь с тобой еще даже не спали.       Она рассмеялась, ставя сумки на пол.       一 Твоя шпилька засчитана, но ты прав. Я позову всех своих друзей, кого ты видел на свадьбе. Нам действительно понадобится помощь. Предлагаю сегодня вычистить только хозяйскую спальню, потому что ближайшая гостиница в двух часах езды, сам знаешь.       一 Этот дом похож на дом с привидениями, 一 поморщился Матвей, вздрогнув.       一 Я жила тут много лет, никаких призраков тут нет, можешь быть спокоен.       Матвею хотелось ей поверить. Однако усадьба по классике жанра стояла на окраине поселка, удаленная от остальных жителей несколькими заброшенными домами, а также небольшим полем. Дом был старым еще хотя бы потому, что в отличие от современных проектов усадеб, которые предполагали деление на небольшие комнаты, он повиновался традиции единого, нерасчлененного пространства. Сейчас уже редко располагали кухню с общей комнатой в одной части усадьбы и делали их большими по площади, скорее отводя внимание количеству спален, ванных и коридорчиков. Матвей сильно удивился, заметив, что окна в доме располагались по всему периметру, создавая двустороннее освещение, чтобы задержать внутри солнечные лучи. Основную теплую часть дома защищали сени, а все остальные холодные помещения были построены с подветренной стороны. В доме было очень холодно, поэтому Тамара поспешила найти в чулане неотсыревшие поленья и растопить керамическую печь с хитрым дымоходом, где горячий воздух должен был пройти через все комнаты прежде, чем вырваться наружу.       В нежилых комнатах первого этажа Матвей нашел коробки с кухонной утварью и старой техникой, огромные багетные рамы, полный фарфоровый сервиз на восемь персон с клеймом императорского завода, одну европейскую чеканку, несколько очень изящных ваз, штофов, живописных картин и фотографий. Старые черно-белые фотографии с изображенными на них неизвестными людьми наполняли три пухлых бумажных альбома с резиновыми обложками. Половина последнего альбома составляли пленочные фотографии полей, деревенских домов, заливов, винограда и яблонь. Матвей такое любил. Старая черно-белая пленка 135mm придавала снимкам ощущение недосказанности и романтики, вызывая необъяснимое чувство ностальгии. Каждое фото полнилось тишиной, изредка – легким ветром, словно колышущим ветви фруктовых деревьев. В черно-белом все казалось спокойным и размеренным, созерцательным и вневременным.        «Должно быть, это дом родителей Тамары, 一 подумал Матвей, 一 все эти вещи несомненно принадлежали им.»       Матвей поднялся на второй этаж. Там располагались две спальни и одна детская, заглянув в которую, он вдруг ужаснулся и застыл. Вся комната была заставлена пылящимися гобеленами. Ни на одном полотне не было привычного рисунка – ни пейзажа, ни портрета, ни натюрморта – орнамент больше напоминал старые шерстяные ковры с причудливыми рисунками и геометрией, в которых, будучи ребенком, можно было разглядеть что угодно. Или мезéнскую роспись с ее причудливыми лошадьми и оленями.       Посередине детской, прикрепленная к станку, стояла еще не законченная работа. Когда к ней в последний раз прикасались, Матвей не знал. Подойдя ближе, он присмотрелся, вглядываясь в интересное переплетение красных, коричневых, желтых и зеленых нитей. Орнамент должен был получиться летним и ярким.       Коснувшись нитей, Матвей вдруг неожиданно почувствовал укол в сердце.       一 Что ты здесь делаешь?! 一 строго спросила за спиной Тамара.       Вздрогнув, Матвей быстро обернулся, застав жену стоящей в дверном проеме.       一 Я искал спальню, 一 попытался оправдаться он, 一 это все твое?       Оглядев комнату, Тамара раздраженно фыркнула.       一 Мне бы очень хотелось сказать, что нет. Я поковырялась в щитке и включила свет, пойдем, а эту комнату я закрою.       一 Можно мне будет посмотреть твои работы? Мне очень интересно.       一 Я бы очень этого не хотела.       一 Но почему?       一 Матвей! 一 вдруг повысила голос Тамара.       Ей совсем не хотелось об этом говорить, и ему пришлось смириться. С другой стороны, если бы Тамара просто потеряла вдохновение, ей бы легко было об этом сообщить. Происшествие, из-за которого она напрочь отказалась закончить даже свой последний гобелен, должно быть, сильно ее ранило. Выдохнув, Матвей направился к выходу, осторожно проходя мимо Тамары и позволяя ей остервенело закрыть комнату. Дверь жалобно и немного жутко скрипнула прежде, чем захлопнуться.       一 Значит, у нас не будет детской? 一 только и спросил он.       一 Об этом еще слишком рано говорить, 一 ровно ответила она, направляясь в нужную спальню, 一 время уже одиннадцать утра, давай поспешим, работы полно.       Убирались они долго и муторно, Матвею пришлось бегать к скважине на улицу (воду еще не подключили) раз десять или двенадцать. Вода была ледяной, и под конец он уже еле разгибал покрасневшие пальцы.       Матрас на кровати вконец испортился, они поняли это, когда сели на него, и все пружины отвратительно заскрипели.       一 Ну как так можно, 一 ругалась Тамара, 一 здесь не жили всего пять лет, а все успело уже так захудать!       «Всего пять лет!» 一 внутренне рассмеялся Матвей, но вслух ничего не сказал.       За время перелета и пяти часов в машине он успел привыкнуть к жене, потому что ничто не сближает двух людей сильнее, чем совместный поход в туалет посреди трассы и плотный обед в дешевой придорожной забегаловке. Хотя, наверное, только совместный короткий сон на сложенных задних сидениях пятиместного ларгуса, который они взяли через каршеринг. Матвей терпеть не мог такие путешествия, не понимал эту дорожную романтику, страдая от стресса, недосыпа, отсутствия должной гигиены и нормального питания. От долгого сидения у него начинали ломить колени, и он умолял Тамару делать остановки, чтобы выйти на улицу и сделать небольшую зарядку.       Перекусив подогретой у печки гречкой с котлетами, купленными накануне в магазине, они продолжили драить комод и шкафы, пол, люстру, окна, напольное зеркало и саму кровать. Более того, Матвей решил еще заодно вымыть полы в коридоре между комнатами, поэтому управились они только к десятому часу вечера. Водопровод по-прежнему не работал, что очень злило Матвея, и, сжалившись, Тамара при помощи портативного водонагревателя вскипятила в бане несколько ведер воды.       一 Давай я помогу тебе помыться, полью из ковша.       Матвей согласился, чувствуя себя настолько уставшим, что с радостью согласился бы, если бы Тамара предложила даже самостоятельно его помыть. Тамара нагрела ему большой таз и, раздевшись, Матвей с приятным блаженством погрузился внутрь. Обнажая при Тамаре голову, он все еще чувствовал себя немного неловко. Она была первой женщиной не из его семьи, кому теперь дозволялось видеть его без платка и даже одежды.       Матвей хмыкнул. Теперь он часть ее семьи. После свадьбы он официально сменил фамилию со Свиридова на Вознесенского.       В ноябре он переродился новым человеком – Матвеем Вознесенским.       Присев рядом на колени, Тамара вытащила из сумки шампунь, гель для душа и мочалку. Облокотившись о бортики оцинкованного таза, она принялась блаженно наблюдать, как он старательно намыливал плечи и руки. Протянув руку, она мягкими пальцами коснулась его груди и слегка погладила. Матвей замер, прислушиваясь к приятным ощущениям.       一 Ты сделал лазерную эпиляцию? 一 спросила Тамара, большим пальцем мягко надавливая на розовый сосок.       一 Да.       一 Зачем?       一 Захотел, 一 ответил Матвей, внимательно наблюдая за ее движениями, 一 мне так больше нравится.       С усилием воли он заставил себя встать, чтобы намылить остальное тело. Он повернулся боком, чувствуя сильное смущение и не позволяя Тамаре рассматривать его ни спереди, ни, тем более, сзади. В ответ на его действие она лишь улыбнулась.       一 Если ты так и будешь меня стесняться, мы никогда не займемся сексом.       Матвей тут же вспыхнул, не зная, куда себя деть. Он был весь в мыле и не мог стыдливо ретироваться прочь.       一 Тебе не кажется, что вот так вот меня рассматривать – это извращение? 一 возмутился он.       一 Ни в коем случае, 一 возразила Тамара, 一 у тебя очень красивое тело. Вот если бы ты был уродливым, косым и кривым, и я бы глядя на тебя испытывала сексуальное возбуждение, тогда да, тут уже можно говорить о каком-то извращении.       Матвей не нашелся с ответом. Зачерпнув из другого ведра полный ковш, Тамара встала и помогла ему ополоснуться.       一 Голову мыть будешь?       一 Ага.       一 Хорошо.       Протянув ему шампунь и дождавшись, когда он развернется, чтобы принять его, она неожиданно нагнулась и укусила его внизу живота. Матвей ахнул, отшатнувшись, и чуть не опрокинул таз.       一 Что ты делаешь?! 一 завопил он.       一 Дразню тебя. Мой уже голову.       Стремительно вернувшись в исходную позицию, Матвей намылил голову и позволил Тамаре вновь его ополоснуть. Она помогла ему обернуться в теплое полотенце, укутала голову в смешной тюрбан и поднесла под ноги мягкие тапочки. Баня была соединена с домом, поэтому можно было не волноваться о том, чтобы подхватить воспаление легких, но простудиться все же было возможно. Дымоход здесь не проходил, поэтому в бане было довольно холодно.       一 Иди в дом, просушись у печки, а я пока помоюсь, 一 сказала Тамара, 一 иначе простудишься.       Но у Матвея был совсем другой настрой.       一 Нет, я хочу тоже тебе помочь.       一 Хочешь посмотреть на меня совсем голой? 一 усмехнулась она, разгадав его замысел.       Он не стал отпираться, смущенно улыбнувшись и кивнув.       一 Ну, смотри.       Тамара быстро скинула с себя пыльную одежду, и, ничуть не стесняясь, нагнулась, выливая на деревянный пол грязную воду из таза. Матвей немедленно зарделся, увидев вблизи то, что видел до этого только на специальных сайтах для взрослых. У его жены тоже было красивое тело. Андрогинность присутствовала и здесь, выражаясь в прямоугольной фигуре и слабо выраженной талии, спортивных ногах и небольшой груди.       Наполнив таз заново и усевшись в него, Тамара быстро намылилась.       一 Хочешь потереть мне спину?       Приняв мочалку, Матвей осторожно заелозил ей вдоль позвоночника. Кожа на спине у Тамары была светлая и ровная, без единого прыщика, что вообще было редкостью в современном мире. Самому Матвею стоило один раз вспотеть, как всю его спину тут же обсыпало, и приходилось спасаться только энзимной пудрой. Ему вдруг захотелось откинуть мочалку и погладить Тамару голыми руками. Словно прочитав его мысли, она резко повернулась к нему лицом, пальцами легко касаясь своей груди.       一 Потрогай меня, 一 бесцеремонно предложила она, смотря Матвею прямо в глаза.       Опешив, он так и застыл с мочалкой в ладони.       一 Что? 一 растерялся Матвей.       一 Ты слышал. Повторять не буду.       Схватив его за свободную руку, она положила ее на свою грудь, накрывая сверху и чуть сжимая. Матвей вновь вспыхнул, ощутив под собой горячую и скользкую выпуклость. Он немного провел рукой, поглаживая и чуть не отпрянул, почувствовав, как под ладонью напрягся сосок. Место соприкосновения тут же зазудело. Взволнованно выдохнув, Матвей так и остался недвижимым, не зная, что делать дальше. Он боялся повести себя как-то не так, попасть впросак, позволив себе лишнего.       一 Ладно, 一 сжалилась Тамара, вставая на ноги, 一 хватит с тебя на сегодня, иначе кровь из носа польется. Набирай ковш.       Вымывшись, они вернулись в спальню и легли на скрипучий матрас, предварительно положив на него несколько одеял и новое, привезенное с собой, постельное белье. Матвею казалось, что он уснет сразу же, как только его голова коснется подушки. С огромной силой воли он заставил себя кое-как просушить волосы, переодеться в пижаму и улечься рядом с Тамарой. Забывшись, он потерся холодным носом о ее горячее плечо, чем вызвал неожиданное удивление с ее стороны.       一 Что это за котенок тычется в меня? 一 спросила она, стараясь лечь поудобнее.       Матвей довольно хихикнул.       一 Это я.       Притянув его к себе, Тамара быстро чмокнула его в лоб. Немного осмелев, Матвей улыбнулся и потянулся к ней губами, за что был приятно вознагражден. Уснули они, лежа на боку, повернутые лицом друг к другу.       А на следующее утро Матвей проснулся с саднящим горлом и температурой. После всего, что он делал накануне, простуда была практически гарантирована, но он все равно удивился и неприятно расстроился. Сидящая на кровати с градусником в руках Тамара только качала головой.       一 Прости, что заморозила тебя. Надо было отвезти тебя в гостиницу, а самой остаться и убираться самой.       一 Все нормально, поболею и пройдет, 一 просипел Матвей, прикрывая тыльной стороной ладони глаза, которые болели и слезились от яркого солнечного света.       Тамара не была с ним согласна.       一 Ты взял с собой лекарства?       Он кивнул в сторону своего рюкзака.       一 Я достану их и принесу тебе теплой воды. Схожу еще к соседям за молоком, медом и вареньем. Отдыхай, лежи в постели, если я буду тебе срочно нужна, просто напиши мне в мессенджер, договорились?       Неожиданно для Матвея его жена проявила себя с очень заботливой стороны. Это казалось ему очень необычным, особенно, если брать во внимание, как она вела себя на собственной свадьбе. Приняв таблетки и решив пока отказаться от жаропонижающего, он заставил себя встать на ноги, чтобы прополоскать горло, еле-еле вернулся, чувствуя сильную ломоту во всем теле, и быстро провалился в сон. Спалось плохо, Матвей постоянно просыпался, балансируя где-то на грани реальности и бреда, постоянно глотал слюни, пытаясь хоть немного успокоить воспаленное горло.       Должно быть, он провалялся в постели весь день, потому что Тамара будила и поднимала его с кровати почти каждый час, чтобы полоскать горло, перед этим почти силой заставляя пить чай с малиной или молоко с медом. Матвей не любил как малину с медом, так и молоко, поэтому эти процедуры считал настоящей пыткой.       一 Я бы и рада дать тебе отдохнуть, Матя, 一 сказала Тамара, целуя его в лоб, 一 но тебе надо пить как можно больше жидкости, иначе начнется интоксикация, и тебе станет еще хуже. Малина нужна, чтобы сбить жар, а мед – для горла.       Матвей не отвечал, лишь хмурился, чувствуя во рту неприятный сладко-молочный привкус, ложился обратно в скрипучую кровать и отворачивался.       «Лучше закидываться таблетками, чем пить это, 一 морщился он, 一 и плевать, что посажу желудочно-кишечный тракт».       Матвей не знал, что делала Тамара, пока он валялся в лихорадке. Судя по доносящемуся снизу шуму и грохоту, она продолжала убираться в усадьбе. Он немного чувствовал свою вину, потому как считал, что как супруг обязан был ей помочь, но с другой стороны его одолевала и темная радость.       «Она должна была подготовить дом заранее, 一 недовольно размышлял он, 一 мои родители подготовили огромное денежное приданое, а их семья не смогла даже убраться в будущем семейном гнезде.»       Более того, Матвей пока не разделял желания жить в этом имении. Находящийся в глуши клок земли, где ему придется заниматься огородом, садом и целой парковой зоной, не говоря уже о самом доме, приводил его в настоящий ужас. В чем гордость жить в большом имении, если не можешь с ним управиться? Матвей считал себя жителем хоть и провинциального, но крупного города и совсем не представлял себя в роли сельского жителя.       К вечеру у него поднялась сильная температура, он понял это по тому, как в голове помутилось, и он лежал на спине без чувств, испытывая практически психоделический опыт. Ему казалось, что он сидит у ткацкого станка и, обладая навыком плетения, доделывает тот гобелен. Получалось у него на удивление сносно, хотя он и сам не понимал каким образом. Вошедшая в комнату Тамара ужаснулась, подбегая ближе и стягивая с него одеяло, чтобы остудить.       一 Как ты себя чувствуешь? Выпьешь парацетамол или ибупрофен? Может, сразу в комбинации?       Матвей отвернулся, сжимаясь в комок и чувствуя раздражение от яркого света. Тамара нагнулась и чмокнула его в щеку. Из-за болезни поцелуй вышел болезненным, и он в спешке прикрыл это место ладонью.       一 Тогда парацетамол. Матвей, поднимешься? Или мне помочь тебе?       Пересилив себя, он с трудом разлепил слезящиеся глаза и принял из рук Тамары кружку с таблеткой. Горло продолжало страшно болеть.       一 Боже, да у тебя наверное больше, чем 38,5, 一 погладив его по волосам, тихо сказала она, 一 глаза очень сильно блестят.       Матвей не знал, сколько времени прошло после того, как он принял парацетамол, но жар так и не спадал. В какой-то момент он услышал плеск – Тамара принесла таз с водой и тряпкой.       一 Не пугайся, я просто сниму твою пижаму, 一 предупредила она, касаясь его.       Он позволил ей это сделать, но тут же вскрикнул и запротестовал, когда холодная тряпка коснулась его бедра.       一 Не надо! Не делай этого, холодно! 一 извивался он.       一 Матя, держись, 一 Тамара мягко чмокнула его в губы, 一 я всего лишь тебя оботру, и тебе станет легче.       Холодные, слегка шершавые, прикосновения к чувствительной коже вызывали у Матвея волны мурашек. Тамара аккуратно прошлась по его ногам, животу, спине и рукам. Затем, не дав одеться, оставила так и лежать на кровати в одних трусах. Матвей извивался, переворачиваясь с одного бока на другой, чтобы согреться. Как только кожа обсохла, он вновь ощутил сильнейший жар, и на краткий миг прояснившееся сознание вновь заполнила пелена беспокойного беспамятства.       Краем уха он услышал, как Тамара шумно выдохнула. Кровать рядом с ним примялась, и он почувствовал, как ее прохладные руки поднимают его и усаживают рядом. Открыв глаза, Матвей увидел, что за окном уже была ночь. Вдруг он неожиданно почувствовал на своей спине мягкие, влажные прикосновения, места после которых тут же начинали холодеть и зудеть. Тамара целовала его, поднимаясь вдоль позвоночника выше, теперь уже покрывая шею, мягко касаясь ушей и щек.       一 Все будет хорошо, Матвей, 一 прошептала она, касаясь губами его век, лба и, наконец, губ, 一 спи.       Мгновенно почувствовав себя лучше и уже через десять минут получив долгожданное облегчение, Матвей очнулся, увидев, что его голова покоится на руке Тамары, ее прохладное тело прижимается к его спине, а ее другая рука – обнимает его за живот. Шум в ушах уступил место долгожданной ночной тишине, вся обстановка вокруг наполнилась резкостью и запахом старой мебели. Все казалось таким реальным и конкретным, словно Матвей вывалился из тернистого наркотического путешествия. Прикрыв глаза, он потихоньку заснул, только теперь уже нормальным, человеческим сном.       На следующий день Матвей чувствовал себя уже гораздо лучше, горло почти не болело, зато появились сопли и проснулся кашель. Позвонивший справиться как дела отец тут же раскусил его состояние.       一 Матенька, не запускай, усиленно лечись, полощи и брызгай в горло, нос, пей циклоферон.       一 Да знаю я, 一 отмахнулся Матвей, хмурясь.       一 У тебя слабое здоровье, не дай бог опять пневмония, в прошлом году тебе мало было в больнице две недели пролежать? Кашель опустится, и все, опять ничего помогать не будет.       Матвей разозлился.       一 Я в курсе, пап, хватит.       У него действительно были слабые легкие, из-за чего он никогда не отделывался легким недомоганием, проходя полный цикл острого респираторного заболевания. А в прошлом году под новый год он неожиданно схватил вирус и провалялся до самого конца января. Болезнь затянулась, состояние не улучшалось две недели, пока томография легких не показала правостороннюю пневмонию. Тогда-то все и схватились за голову, Матвея срочно усадили в машину и повезли в больницу. Лечение оказалось тяжелым, домой он вернулся бледным, похудевшим и с синяками на сгибах рук после систем. После этого проблемы не закончились: антибиотики так посадили его организм, что аппетит пропал еще недели на три, и он мучился с болями в животе, заставляя себя хоть что-то поесть за день.       Матвей ненавидел тот период и, особенно, когда отец ему о нем напоминал.       一 Помимо простуды у тебя все хорошо? 一 заволновался он.       一 Да, я же тебе писал.       一 Дом хороший, Тамара тебя не обижает? Что делали все эти дни?       一 Все отлично, обустраиваемся, 一 раздраженно бросил Матвей, не желая посвящать родителей в подробности.       一 Ладно, ты нас не забывай, пиши и звони. Авось в гости к тебе приедем скоро.       一 Я подумаю. Все, давай, пока.       Закинув телефон под подушку, Матвей смачно высморкался в салфетку и чихнул. Он женился, а значит официально стал взрослым и независимым от своих родителей, ему больше не требовалась необходимость в их опеке. Тем более, он не собирался посвящать отца в детали своей жизни и свои проблемы. Он давно хотел съехать от родителей и теперь уж точно не позволит им пересечь границы своей новой семьи.       一 Доброе утро, больной! 一 в дверях показалась Тамара, одетая в серые домашние штаны и спортивную куртку. 一 Тебе уже лучше?       一 Намного, 一 улыбнулся Матвей, поднимаясь с кровати и надевая приготовленные для него чистые кофту со штанами.       一 Я приготовила для тебя блины и заварила чай с твоей любимой малиной, нужно позавтракать.       一 Ты приготовила для меня завтрак? 一 опешил Матвей, чувствуя, как в нем проснулся притупляемый болезнью аппетит.       一 Ну, ты больших ожиданий не строй, 一 рассмеялась она, 一 блины это все, что я умею, и последний раз я их готовила месяца два назад. Просто надеюсь, что получилось сносно.       Вдруг подскочив ближе, Тамара обхватила его и оторвала от земли, перекидывая через плечо, словно он был свернутым в рулон ковром. Испугавшийся Матвей тут же заверещал, теряя из носа вязкие струйки соплей.       一 Что ты делаешь?! Я же тяжелый! И боле..кха-кха...ю... болею!       Он сильно закашлялся, но Тамара и не думала возвращать его на ноги. Вместо этого, она, шлепнув его по пятой точке, вынесла в коридор и спустила на кухню, усаживая прямо за стол. Несмотря на то, что у Матвея был забит нос, он все равно уловил этот возбуждающий в человеческом сердце теплоту запах домашних блинов. Он заметил, что за вчерашний день Тамара одна смогла расчистить и отмыть всю кухню, подключить холодильник с плитой, а также наполнить шкафы посудой.       Он вдруг почувствовал себя странно.       Вчера она что-то сделала с ним, отчего ему тут же полегчало, еще никогда температура не спадала так быстро, более того, его сильно воспаленное горло больше не болело! Также, продолжая заботиться о нем и поднимая его каждый час, она умудрилась в одиночку проделать такую большую работу. У них день ушел только на то, чтобы прибраться в одной спальне, а тут кухня.       И сегодня... Тамаре, не шибко накаченной женщине, удалось поднять рослого мужчину под метр семьдесят и спуститься с ним на плече по лестнице. Она могла запросто надорваться и затем иметь проблемы с вынашиванием детей. Взглянув на нее, Матвей постарался выхватить признаки усталости или боли.       一 Как ты смогла поднять меня? 一 спросил он.       一 Ты легкий как пушинка, Матвей, 一 улыбнулась Тамара, ставя перед ним тарелку и хрустальную вазочку с медом, 一 а теперь бегом завтракать, скоро тебя иначе одним мизинцем смогу удержать.       Свернув блин треугольником и обмакнув его в мед, Матвей сунул его в рот и чуть не умер от вкусовых ощущений.       一 Это очень вкусно, 一 честно признался он.       Тамара улыбнулась.       一 Я рада, что получилось. Я совсем не готовлю, правда.       一 А ты есть не будешь? 一 спросил Матвей, видя, что она не налила себе даже чай.       一 Я уже поела. Кстати, к обеду должны приехать Ксюша с Гордеем и Демьян. Филимончик будет только к вечеру. Вообще, он должен приехать вместе со всеми, но этот мальчишка еще ни разу не являлся вовремя.       Матвей хмыкнул, выпивая ненавистный малиновый чай.       一 Они помогут нам привести дом в порядок?       一 Ага, нужно все успеть перед моим отъездом.       一 Отъездом? 一 не понял Матвей. 一 Куда ты поедешь?       Тамара удивленно на него взглянула, как будто он задал глупый очевидный вопрос.       一 На работу. Я и так уже слишком долго отлыниваю.       С трудом проглотив чай, Матвей так и остался сидеть с кружкой в руках. Внутри у него все опустилось. Тамара собирается бросить его одного в этой глуши и уехать заниматься своим агентством.