i want to be good // я хочу стать лучше

Андромеда ответила уже на следующий день. Она написала, что наследство его и он не должен чувствовать себя обязанным с ней делиться, но Сириус не оценил этот её жест. Особенно учитывая то, что именно она ухаживала за Альфардом, а Тед бросил работу, чтобы помогать Дамблдору — по крайней мере, они заслужили хоть что-то. От одного созерцания всех документов у Сириуса неизбежно начиналась головная боль, поэтому он решил отложить всё это до Рождества и, возможно, даже попросить Монти о помощи. К тому же октябрьское полнолуние оказалось непростым. Сама ночь прошла нормально, мародёры в своих анимагических обличиях набегались по лесу, а вот утром в газетах сообщалось об очередной серии нападений оборотней. Очевидно, они были организованными, поскольку на этот раз пострадали преимущественно дети. И «пострадали» — это не совсем верное слово, потому что оно подразумевало возможность исцеления, а оно не было возможно. У жертв осталось два варианта — умереть или попасть в реестр оборотней. На первой же странице «Пророка» красовалась ужасная колдография растерзанного ребёнка, на вид ему было лет шесть или семь. Над ним склонились целители, проводящие какие-то лечебные манипуляции. Казалось дико странным, как репортёрам удалось запечатлеть такой кадр и почему редактор счёл нужной публикацию, но в замке не было человека, который бы её не видел. После новостей Римус отстранился. Он пытался справиться с ситуацией точно так же, как Сириус делал примерно всегда, но именно сейчас ему было странно это видеть; как никто другой, он прекрасно знал, что это не работает, это лишь отрицание проблемы. Римус с головой ушёл в учёбу, часами просиживал в библиотеке и поднимался в башню только после её закрытия. Он говорил, что с ним всё в норме, но больше ничего не удавалось из него вытянуть, как бы Сириус не старался. Это было сложно, запутанно до невозможности и связано со множеством чувств, накладывающихся друг на друга. Сириус даже не мог определиться, за какую проблему браться в первую очередь. Было ли самым важным, что на данный момент практически все оборотни оказались на стороне Волан-де-Морта? Или то, что они объявили охоту на детей? Все эти дети были приблизительно того же возраста, что и Лунатик, когда его укусили. Сириус не мог знать, что сильнее всего тяготит Римуса и поэтому просто не знал, что ему говорить. Полнолуние было в среду, а в субботу вечером Сириус решился. Всю неделю он пытался дать Римусу пространство, но это явно не работало. Ему было достаточно бросить всего один взгляд на Римуса, чтобы понять, насколько ему тяжело. Под его глазами залегли синяки, всё время он был напряжён — Сириус видел это всё как на ладони. И это причиняло невыносимую боль, потому что помочь он никак не мог. Это всегда было самой большой проблемой с Лунатиком. А Сириус помнил то, что в детстве он слышал постоянно. Нет такой проблемы, с которой не способен разобраться Блэк. Только теперь Сириус понимал, что это неправда. Разбираться как Блэк — это значило манипулировать, шантажировать, истреблять источник самой проблемы. А Сириус не мог сделать ничего из этого, поэтому теперь перед ним постоянно возникали проблемы, которые он не мог разрешить. И суть в том, что ради Лунатика он бы сделал всё то, что для него находилось за гранью приемлемого. Он бы не был в восторге, но он бы сделал это, не задумываясь. Не моргнув глазом. Но это ничего не изменит, ни на что не повлияет. Он не мог запретить оборотням сражаться на стороне Волан-де-Морта, не мог обратить время вспять и спасти маленького Лунатика. Он хотел бы это сделать, он бы сделал что угодно ради этого, если бы оно было возможным. Ему бы не помешали моральные принципы, он бы не пожалел денег, он бы нашёл в себе силы. Так уж сложились обстоятельства, это всё, чего он хотел, — чтобы у Лунатика всё было хорошо. Лишь бы Лунатик был счастлив. Это стало его мантрой. Поэтому в последнюю субботу октября вечером он пробрался в кровать Римуса, когда все заснули. Они не засыпали вместе с полнолуния, и Сириусу это не нравилось, даже если он понимал, что Римус просто хочет побыть один. По какой-то причине — то ли по своей природе, то ли из-за того, что с ним сделала Вальбурга — Сириус не мог выдержать, когда Римус его отталкивал. Это трепало его нервы, и он хотел остановить это как можно скорее. — Лунатик? — нерешительно прошептал он, открывая полог. — Да? — вздохнул Римус. Он лежал, повернувшись лицом в другую сторону, и даже не стал разворачиваться, чтобы посмотреть на Сириуса. — Я... я... Между нами всё нормально? Только сейчас Римус решил перевернуться. — А с чего между нами что-то может быть не нормально? — Ты... мы... Ты с полнолуния меня игнорируешь. Лицо Римуса опустело, и Сириус тут почувствовал себя виноватым. Он не хотел делать хуже. — Между нами всё нормально, — медленно произнёс Римус. — Мы... Ты не должен волноваться, Сириус. Проблема не в нас, а только во мне. — Лунатик, — прошептал Сириус и залез к нему в кровать, ложась рядом и протягивая ладонь к его лицу. — Я... я не... это ничего, — сказал Римус, отводя взгляд. — Не суетись, у меня просто нет настроения. Сириус посмотрел на него. Такой уставший, такой подавленный. Это попросту несправедливо. Сириус хотел знать, как утешить его, но не мог заставить молчать эту зудящую ноющую часть себя. Тот голос, который уверял, что всё обязательно рухнет. И Сириус не мог утешить Римуса, потому что он не мог заставить себя самого замолчать. И он понимал, как это эгоистично, он понимал, что вести себя так — это унизительно. Но он должен был убедиться прямо сейчас. — Ты все еще любишь меня? — спросил он, и жгущее смущение затопило изнутри. Римус нахмурился. — Конечно, — сказал он. — Почему ты спрашиваешь? — Я не знаю... Я просто... — Сириус пожал плечами, опустив взгляд. — Я понимаю, что я никак не могу тебе помочь. — И из-за этого я должен перестать тебя любить? Сириус напрягся. — Просто проверяю, — пробормотал он. — Сириус, ты... ты не можешь сомневаться во всём, если хоть что-то не идеально, — сурово продолжил Римус, глядя прямо ему в глаза. — Это нечестно. — Я... я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Лунатик, — тихо сказал Сириус. — Но я понимаю, что у меня никак не получается это обеспечить. — Это не твоя вина. — Что мне делать? — спросил Сириус. — Как я могу тебе помочь? — Ты и так помогаешь, — сказал Римус и протянул руку к лицу Сириуса, теперь они лежали, зеркально отражая позы друг друга. — Просто ты не можешь сделать так, чтобы всё было хорошо всегда. Никто не может. Это не твоя работа. Да и ничья вообще. Это невозможно. — Но я хочу, чтобы так было, — прошептал Сириус. — Ты такой замечательный, Лунатик. Всегда. Я хочу, чтобы у тебя всегда всё было хорошо. Так бы и было, если бы существовала хоть какая-то справедливость. Римус грустно улыбнулся ему, в его глазах заблестели слёзы. — Спасибо, — тихо сказал он. — Я... я очень стараюсь, понимаешь? Всегда поступать правильно. — Я знаю. Но даже если бы ты не старался, Лунатик, ты бы всё равно не смог по-другому. Ты удивительный. Ты просто такой. Это у тебя в крови. Долго-долго они молча смотрели друг на друга. — Я... — Римус сглотнул, сдерживая слезы. — Я всё время думаю о тех детях. Какой теперь будет их жизнь. Какой была моя. Сириус провел кончиками пальцев по шраму на лице Римуса. — Ты думаешь о шрамах? Римус кивнул. — О шрамах... и о боли. Тайне. Обо всём этом. Я... я не помню, как это было после укуса. Помню только, что было страшно, что я ничего не понимал. Я понятия не имел, что со мной, я просто хотел, чтобы это закончилось. — Это слишком для пятилетнего ребёнка, Лунатик. И даже для любого взрослого. — Да, — прошептал Римус, его голос сорвался. — Да. Это... это так. Сириус перевернулся на спину и притянул Римуса к себе так, чтобы уложить его голову себе на грудь. Римус не плакал, он никогда не плакал, но он изо всех сил прижался к Сириусу. И тот мог думать только о том, как же несправедлива жизнь. Лунатик был таким потрясающим, он заслуживал чего-то гораздо лучше, чем та жизнь, которая ему досталась. — Мы должны остановить их, — решительно прошептал Римус, уткнувшись в грудь Сириуса. — Волан-де-Морта, пожирателей, оборотней, которые переметнулись к ним. Мы должны остановить их всех. Сириус покорно кивнул. — Мы все этого хотим, Лунатик. — И мы это сделаем. С Дамблдором, — продолжил Римус, и в его голове задребезжали нотки отчаяния. — Мне плевать, насколько это опасно. Мы должны сделать хоть что-то. Я должен сделать хоть что-то. Я не хочу, чтобы другим детям пришлось жить мою жизнь. — Я понимаю, — вздохнул Сириус, он уже давно понимал, что именно в эту точку Римус и придёт. — И я буду рядом. Обещаю, я буду рядом с тобой. Римус удивлённо поднял на него глаза, уязвимость считывалась в его взгляде. — Будешь? — Буду, — повторил Сириус. — Мне не нравится Дамблдор, но он меньшее из двух зол. И ты прав, Волан-де-Морта надо остановить. — Я... Он причинил столько вреда, Бродяга. Эти дети. Они вырастут такими, как я. Если я могу попытаться это остановить, я должен, чтобы ни с кем больше такого не произошло. Но я не хочу принуждать тебя... В смысле, я не хочу тащить тебя за собой в ад, ты никогда не хотел... — Мы остановим его, — твёрдо перебил его Сириус. — У тебя с ним свои счёты, но у меня есть свои. Я никогда не говорил, что не хочу с ними покончить. — А Дамблдор? — колеблясь, спросил Римус. — После всего... ты всё равно снова вернёшься к нему? — Я в любом случае вернусь к нему, — признался Сириус. — Если это поможет остановить Волан-де-Морта. Я просто не доверяю ему жизни Хвоста, Сохатого и твою жизнь. Римус сократил то небольшое расстояние, которое между ними осталось, и невесомо поцеловал Сириуса. — Прости, — пробормотал он, — прости, что втягиваю тебя во всё, от чего ты пытался сбежать. Ты и так сделал достаточно. Прости. — Всё нормально, — прошептал Сириус. — Куда бы ты не пошёл, Лунатик, я буду рядом. Так что после Хогвартса мы в Орден. А когда всё закончится, ты найдёшь себе нормальную работу, и тебе будут дохера платить за то, что ты весь из себя такой умный. А я сделаю что-нибудь охуительное, например, изобрету новое проклятие. И мы найдём себе дом где-нибудь в глуши, закроемся там и будем трахаться, как кролики. Римус рассмеялся, его лицо просветлело — впервые за все эти дни. Он снова поцеловал Сириуса. — Так получается, ты уже всё спланировал? — Ага, — улыбнулся Сириус, — конечно. В конце недели мы будем собираться мародёрами где-нибудь в пабе, а по воскресеньям будем ужинать с Юфимией и Монти. Разумеется, Эванс и Сохатый с нами. А я буду везде разъезжать на своём мотоцикле. А, кстати, я уже говорил, что мы будем трахаться, как кролики? Потому что это важная часть. Я бы даже сказал — решающая. Римус прижал Сириуса к себе, не переставая улыбаться. — Ну, — поддразнивающе прошептал он, — звучит многообещающе. Сириус потянулся к нему, чтобы поцеловаться, но Римус с силой остановил его, удерживая за подбородок. Сириус застонал от разочарования. — Лунатик, пожалуйста. Губы Римуса разъехались в ещё более широкой улыбке. — Что случилось? — невинно прошептал он. — Ты, — оскалился Сириус. — Не переживай так, — ответил Римус и склонился, проходясь поцелуями по его шее, избегая лица. — Тебе понравился. Сириус вздохнул, откидывая голову назад и обнажая шею. — Мне всегда нравится, — прошептал он. Римус продолжил молча и неторопливо исследовать языком его шею — целовать, облизывать и покусывать. Дыхание Сириуса становилось всё более тяжёлым, в животе разгорался пожар. Наконец, спустя тысячу лет, Римус принялся целовать его челюсть — мучительно медленно. И только потом добрался до рта. Сириус приподнялся на локтях и поцеловал его, долго, мокро, цепляясь зубами за нижнюю губу. В какой-то момент он оторвал руки от кровати, чтобы притянуть Римуса ещё ближе, пока они оказались настолько близко, насколько физически это было возможно. Римус первым отстранился, хватая воздух ртом, красный и запыхавшийся. Он стянул с Сириуса футболку и провёл пальцами по его груди. — Какой же ты, блять, красивый, — прошептал он Сириусу на ухо. Сириус кивнул, с трудом удерживая голову, и быстро потянул его обратно вниз.

;; ;;;

Хэллоуин наступил быстро, но увы, он выпал на понедельник, а по понедельникам мало у кого есть силы на грандиозную тусовку. Гриффиндорцы всё равно закупились огневиски и устроились вечером на диванах перед камином. — Ну и как дела с Аристоном, Мэри? — спросил Джеймс, когда Эванс прижалась к нему и положила голову ему на плечо. — Прекрасно, — усмехнулась Мэри, — правда он собирается сдавать тысячу предметов на ЖАБА, но это типично для когтевранца. — Фу, — простонал Пит, — пожалуйста, давайте не будем про экзамены хотя бы сегодня. Я не могу, я еле пережил СОВ. — Тебе просто нужна более эффективная стратегия подготовки, — по-доброму заулыбалась Эванс. — Тебе так сложно, потому что оставляешь всё на последний момент. Питер пожал плечами, но всё же перестал выглядеть таким отчаявшимся. В другом конце комнаты раздались радостные возгласы, когда компашка второкурсников успешно наколдовала огонь на шахматной доске. Лили застонала. — Эй, чуваки! — заорал Джеймс. — Вы знаете правила! Никаких огнеопасных пранков, пока у вас не начнут расти волосы на лице! Лили закатила глаза и быстро наколдовала мощную струю воды, которая, вырвавшись из её палочки, стремительно настигла шахматистов и обрушилась на их импровизированный костёр, не затронув никого из рядом стоящих. Джеймс на этом не успокоился и наколдовал ещё одну струйку воды, которая облила их всех сверху, так что они, недовольные и уязвлённые, потащились к лестнице. — Волосы на лице? — ухмыльнулась Марлин, приподняв бровь. Джеймс кивнул. — Я староста, значит я устанавливаю правила. По-моему, справедливо. Римус фыркнул, покачав головой. — А Макгонагалл в курсе твоих новых правил? — Макгонагалл будет гораздо спокойнее чего-то не знать, Лунатик. — А как быть с девчонками? — продолжила Марлин. — Когда им можно играться с огнём? — Ну, Маккиннон, — важно начал отвечать Джеймс, — опытным путём я выяснил, что девчонки не особо любят поджигать вещи, это первое. А даже если им вдруг и захотелось чего-нибудь поджечь, обычно у них присутствует некая доля здравого смысла, чтобы не делать этого в комнате с двумя старостами, это второе. — Это ваша общая философия, Эванс? — спросил Сириус. Лили терпеливо вздохнула. — Я бы предпочла исключить вообще все игры с огнём, — сказала она. — Но это слишком новаторская идея для гриффиндора. Пришлось искать компромисс. — Разве вы не слышали? Мэри только что сказала, что когтевранцы уже готовятся к ЖАБА, — задумчиво заговорил Римус. — Пока мы разрабатываем свой собственный план пожарной безопасности. Я начинаю понимать, откуда корни нашей сомнительной репутации. Сириус глотнул огневиски. — Плевать на репутацию, Лунатик, мы хотя бы умеем веселиться! Все согласно загудели, и под шумок Марлин выхватила у Сириуса бутылку и большими глотками допила огневиски. — Так и есть, — засмеялась она, — так и есть.