i want to be good // я хочу стать лучше

Следующие несколько дней были утомительными и неловкими, Сириус начал чувствовать, как всё это давит на него. Компания разделилась пополам: он с Лили против Джеймса, Римуса и Питера. Хуже всего было то, что каждый понимал — ссориться бесполезно, поэтому они просто игнорировали друг друга. С того самого вечера Сириус не сказал ни Джеймсу, ни Римусу больше нескольких слов. Зато он стал проводить много времени с Лили. Они садились вместе в классе, а после занятий вместе шли в библиотеку. Так Сириус занял место Римуса, а Римус — его место. Теперь Джеймс обсуждал квиддич с ним. Всё это казалось до абсурдности неправильным, но Сириус понятия не имел, как исправить ситуацию. Оставался единственный выход — рассказать им всё, вернуться к воспоминаниям, и на этот раз прихватить с собой друзей. Но он всё ещё упирался в свой эгоизм и нежелание вмешивать других во всё это. Общаться с Эванс было нормально, но они с трудом могли состыковаться друг с другом настолько, чтобы проводить вообще всё время вместе. Она хотела успевать как можно больше всего сделать, а Сириус зачастую хотел просто расслабиться. Ему был жизненно необходим Джеймс, чтобы как-то развлекаться, и Хвост, чтобы не делать вообще ничего. И он видел, что Эванс тоже приходится несладко — очевидно, она скучала по посиделкам в библиотеке с Римусом. И по Джеймсу. Через неделю пришёл ответ от Бенджи. В прошлый раз они переписывались после беспорядков Бирмингеме, тогда Сириус написал, чтобы узнать, как обстановка и всё ли в порядке с самими Бенджи, но в ответ получил две строчки, нацарапанные будто бы на бегу. В этот раз он надеялся на более конструктивный разговор. Сириус, Как всегда, рад, что ты написал, даже несмотря на причину. Сразу к делу — если вы сможете не перессориться, попытайтесь. Попытайтесь вообще не ссориться из-за этого. Когда меня сделали старостой, я тоже думал, что я теперь официально взрослый и во всём шарю. Но это не так. До сих пор. Боже, я рассуждаю, как старый хер, это даже звучит нелепо. Есть ощущение, что я сильно постарел за последний год. Война — дело такое. Это... реально мрачно. Если Лили и Джеймс будут тебя слушать, скажи, чтоб держались как можно дальше от войны. Даже не смейте вмешиваться. Она вас сожрёт и не подавится. Если у них будет хоть грамм здравого смысла (у меня не было), они прислушаются. Карадок просит передать тебе привет. Мы оба сейчас на конспиративной квартире. Мне раздробило ребра в дуэли с Пожирателями, но идти в Св. Мунго нам нельзя, чтобы не ставить мишень на больнице. У Пожирателей нет никакого представления о чести, ну, ты понимаешь. Но с нами Тед Тонкс, это тот парень, который женился на твоей кузине, да? Он помогает подлечить меня и ещё парочку бедолаг. Зато появилось хоть немного свободного времени. Я изо всех сил пытаются написать настолько честно, насколько могу. Сейчас мне кажется, что абстрактные рассуждения ничего не стоят. Легко говорить, что ты-то уж точно поступишь правильно. Но реально понять, что и как правильно — это совсем другое, это гораздо сложнее. Скажу как есть, дуэли на уроках и дуэли в реальности... Несопоставимые вещи. В Хогвартсе ты не трясёшься из-за того, что твоих друзей могут прикончить. Это... та причина, которая вынуждает меня слишком много думать обо всём этом. Прости, что письмо вышло таким мрачным. Я не планировал этого. Я реально обрадовался, что ты написал, это лучшее событие за день! И я скучаю по тебе, мне сильно не хватает наших разговоров. Но я не хочу, чтобы через год ты оказался на моём месте. Может быть, тебе придётся, но точно не сейчас. Ещё слишком рано делать этот выбор. С любовью, Бенджи Сириус читал письмо за столом во время завтрака, сжимая его с такой силой, что костяшки пальцев побелели. С каждым предложением он волновался всё больше. Он знал совсем другого Бенджи — жизнерадостного, шутливого, позитивного. Сейчас он не был на себя похож. Эти мрачные усмешки не подходили ему — тому, кто должен был навсегда остаться обаятельным и лёгким на подъём. И он ничего не сказал про ранение, Сириусу это особенно не понравилось. Ему хотелось знать, насколько всё плохо. Потому что звучало всё так... как будто всё очень плохо. Хорошо, что хотя бы Тед был рядом. И Карадок. Оставалось надеяться, что он присматривает за Бенджи, как и обещал, но, если уж на то пошло, хотя бы упоминание Карадока в письме ощущалось чем-то светлым. И то, что написал Бенджи, только укрепило Сириуса в уверенности, что они с Эванс правы. Но это никак не меняло того, что он скучал по Римусу, Джеймсу и даже Питеру с его излишним желанием угодить. И Лили не становилось лучше, Сириус поглядывал на неё и с тревогой отмечал, что она всё больше переживает — синяки под глазами становились всё темнее. Через две недели она сломалась. — Я хочу поговорить с Джеймсом, — сказала она, когда они в очередной раз сидели вдвоём в библиотеке. — Сдаёшься? — спросил Сириус. Она вздохнула. — Нет, я... я не передумала. Но я не могу так больше. У нас... у нас было достаточно времени, чтобы успокоиться, и сейчас я просто хочу поговорить. Я не хочу, чтобы он ненавидел меня, — её голос дрогнул, когда она договаривала, а глаза начали наполняться слезами, впервые за эти две недели стойкости. — Он не ненавидит тебя, Эванс. — Он считает, что я эгоистка! Он сам так сказал! Он думает, что я абсолютное зло. Сириус сжал губы и нерешительно приобнял её за плечи. — Джеймс тогда злился, — медленно заговорил он. — А ты его знаешь. Для него всё чёрно-белое. Он может не понимать твою точку зрения, но он никогда не сможет тебя ненавидеть. Лили посмотрела на него с надеждой. — Спасибо, — тихо сказала она. — Не за что. — Я поговорю с ним, — решительно сказала она, будто бы самой себе. — И мы сможем всё это уладить. — Конечно, сможете. — А что с Римусом? Сириус отвёл взгляд. — Не знаю, — пробормотал он, — я не уверен, что мы уже готовы к разговору. — Не затягивай, — сказала она. — Оно того не стоит. Мы оба скучаем по ним. — Ага.  

;; ;;;

  Вечером Сириус поднялся в гриффиндорскую башню с Эванс, и вместе они зашли в комнату мальчиков — все моментально обернулись к двери. — Джеймс? — спокойно позвала Лили, словно не тряслась всю дорогу от тревоги и волнения. — Ты... мы можем поговорить? — Конечно, — Джеймс моментально вскочил со своего места. — Да. Давай... давай в гостиной, хорошо? Где-нибудь, где потише. Лили кивнула, натянуто улыбаясь, и Джеймс точно так же улыбнулся в ответ, и они ушли. Когда дверь закрылась за ними, Сириус наконец посмотрел на Римуса, и выражение его лица было страдальческим. Сириус вздохнул, но молча пошёл к своей кровати. — Пит? — вежливо сказал Римус. — Не мог бы ты оставить нас с Бродягой на минутку? Пожалуйста? — Да, — пробормотал Пит, его глаза метались между ними двумя. — Я просто... пойду посижу в гостиной. — Спасибо. — Это ещё зачем? — резко спросил Сириус, как только тот вышел. Римус посмотрел на него. — Мне кажется, нам тоже стоит поговорить. — Ты передумал? — Нет. Сириус фыркнул. — Я просто... я просто не понимаю, Сириус! — воскликнул Римус. — Как ты можешь быть против борьбы с пожирателями? — Я и не против! Я против того, чтобы работать на того, на кого вы собираетесь! — И что, блять, это значит? — Я не доверяю Дамблдору! — рявкнул Сириус, и это прорвало плотину. — Он годами держал меня на Гриммо, потому что я был удобным шпионом! Я не собираюсь снова быть удобным для него, и тебе я не позволю. Римус посмотрел на него в замешательстве. — Бродяга, ты вообще о чём? — Он использовал меня, Лунатик! — выпалил Сириус, впервые произнося это вслух. — Снова и снова я возвращался в Хогвартс и докладывал ему всё, что смог разнюхать про свою семью! Мне было двенадцать! И он ничего не сделал, чтобы вытащить меня оттуда! — Я... Я... — ошарашенно пролепетал Римус. — Слушай, если бы он мог чем-то помочь, он бы сделал это. Я знаю Дамблдора, он пустил меня сюда, хоть это и незаконно. Он рисковал всем, чтобы я смог учиться, он единственный посчитал, что я этого заслужил. — Он разрушил моё детство! — Но он спас моё. Они стояли и смотрели друг на друга, тяжело дыша. — Послушай, — вздохнул Римус, — мне жаль, что тебе пришлось пережить всё это, мне правда очень жаль. Я знаю, что это было нелегко... — Ты ничего не знаешь, — выплюнул Сириус. — Думаешь, если я поплакался тебе разок, ты всё сразу понял, Люпин? Ничего подобного. — Я пытаюсь сказать... — А я хочу, чтобы ты замолчал, — они снова говорили на повышенных тонах. — И не смей делать вид, что ты хоть что-то понял! Ты можешь сколько угодно думать, что ты понимаешь, но давай вспомним, насколько хуёвая у тебя семья. А, точно. Твоя мама просто ангел во плоти, а отец слегка жестковат! Бедный-несчастный Римус, родители его любят и не хотят, чтобы он подвергал себя опасности, какой же пиздец! — Это... это несправедливо, — тихо сказал Римус. — Я никогда не сравнивал своих родителей с твоими. — Ты слишком доверчивый, — прошипел Сириус. — Вот в чём проблема твоей семьи. Они вырастили тебя слабым и наивным, они заставили тебя думать, что всем вокруг есть до тебя дело. — Закрой рот, — огрызнулся Римус. — Вспомни, о ком ты говоришь. Большинство людей попытались бы меня убить, как только узнали бы, кто я. И я в курсе! Я в курсе с самого детства. — Ну, давай, разыграй ещё раз эту ёбаную карту оборотня! — На себя посмотри. Снова ты жертва, потому что ты Блэк! Напомни, а разве не благодаря тому, что ты Блэк, тебя с пеленок уважали и боялись? Разве не в этом твоя главная привилегия? — усмехнулся Римус. — Естественно, тебе плевать на правильные поступки. Ты как обычно хочешь поступить так, как хочешь ты, потому что ты наследник! — Да я нихуя не хочу! Я пытаюсь заботиться о тебе, тупой ты кретин! Я хочу, чтобы ты был в безопасности, потому что ты сам ни за что не додумаешься до этого, — Сириус со злостью потёр глаза, чтобы позорно не расплакаться, пока Римус не отводил от него взгляда. — Я... я пытался поступить так, как надо! Правильно. И меня чуть не прикончили в моём же доме. И об этом меня тоже попросил Дамблдор. Римус провёл ладонью по лицу, сжимая переносицу. — Не плачь, пожалуйста, Бродяга, — прошептал он. — Я оставался там годами, потому что он попросил. — Иди сюда. Сириус недоверчиво посмотрел на него. — Давай, — мягко сказал Римус. С неохотой Сириус подошёл, позволил Римусу усадить себя на кровать и взять за руки. — Если бы Дамблдор мог помочь тебе, он бы помог, — с уверенностью сказал Римус. — Это ужасно несправедливо, что тебе пришлось это пережить. Так не должно было быть. — Он знал, что происходит, — пробормотал Сириус. — Он знал всё. С самого начала. — Я уверен, что он сделал всё возможное. Сириус мрачно рассмеялся. — Да он вообще ничего не делал. Может, он реально не смог бы помочь, но суть в том, что он даже не пытался. Римус крепче сжал его руку. — Сириус, — медленно произнёс он, — у тебя не получится переубедить меня, ясно? Я обязан Дамблдору своей жизнью, я обязан ему всем, что у меня есть. Если он попросит меня о помощи, я не смогу ему отказать. Сириус тяжело вздохнул. — Я знаю, — глухо сказал он. — Прости. — Вряд ли это поможет. — Я знаю. Римус поцеловал его в макушку. — Но я люблю тебя. И я не хочу, чтобы мы ссорились. — Ты хочешь, чтобы я тоже согласился? — Конечно, нет. Я думаю, что ты и сам захочешь, но я точно ничего от тебя не жду. — Ладно. — Ты хочешь согласиться? Сириус пожал плечами. — Понятия не имею, как я буду жить, если откажусь, а вы с Джеймсом согласитесь. —  Не то чтобы я мечтаю оказаться на войне, — тоскливо улыбнулся Римус. — Я просто должен, я не могу отказаться. — Прости. За всё, что я наговорил. Римус вздохнул. — Всё нормально. — Правда? — Конечно. Ты прощён. И ты тоже меня прости. Сириусу казалось, что всё это не может решиться вот так просто, но у него не осталось сил, чтобы переубеждать Римуса и сопротивляться. — Мы можем на время попытаться забыть об этом? Я скучал по тебе. — А я по тебе. Останешься сегодня? Сириус улыбнулся. — Конечно, Лунатик. — Хорошо. Римус забрался под одеяло и задёрнул полог, а Сириус забрался на него сверху, обнимая и руками, и ногами. Так они и заснули — полностью одетые. Даже свет не потушили.