Отчет о буйстве духов: Синяя тюрьма

Глава 1 — Последние часы затишья

? июля 20**, Япония,

местонахождение неизвестно

Они бежали сквозь лес, крепко сцепив руки. Сумерки еще не опустились, оттого они хорошо видели путь. Мужчина в очках торопил свою спутницу, с тревогой вслушиваясь в лесные звуки. Но помимо их дыхания и шума шагов, лес молчал.

— Ие, дорогая, потерпи еще немного, мы почти достигли трассы, — молодая женщина поморщилась, прижав руку к груди. Она не была сложена как спортсменка: стройная, но не развитая, долгий бег по лесу давался ей с трудом. Остановившись передохнуть у молодой сосенки, она запрокинула голову. Сквозь разлапистые ветки слабо виднелось небо и тонкое очертание бледного полумесяца. Кора дерева немного корябала нежную кожу сквозь тонкую ткань футболки, а джинсы были тонковаты — лето этого года выдалось на редкость холодным. Мужчина оперся на колено, проверяя состояние раны на бедре. От долгого бега повязка пропиталась кровью, которая уже промочила серые штаны. Спешно стаскивая штаны и меняя бинты, он напряженно прислушивался к чему-то за пределами обычного слуха. Ие немного завидовала способностям Иссея — все его органы чувств были совершенны; безупречный слух мог уловить писк комара в паре километров. Сама Ие тоже была одарена, но увы, в отличие от прошедшего подготовку мужа, она не была бойцом, и оттого чувствовала себя не в своей тарелке: Иссей даже раненый двигался намного проворнее, чем она. Мужчина снял очки и протер их грязным подолом футболки:

— Я не слышу ничего, но нам следует бежать. Скоро стемнеет и лучше бы ночевать в помещении, — со стоном, женщина поднялась. Ее рука сжала амулет в кармане — холодное серебро на мгновение придало ей сил. Но крест не был щитом Господня. Иссей был прав. Стоило спешить укрыться. Они снова побежали медленной рысью. Как и сказал Иссей, лес становился все реже, они приближались к трассе, где их уже должны были ждать. Когда Ие приостановилась, жадно глотая воздух, ее бок обожгло огнем. Дернувшись, она сунула руку в карман — серебряный крест потяжелел и словно горел. Воздух пронзил тихий, на грани слышимости хлопок.

Синие глаза Иссея расширились от ужаса:

— Скорее, Ие! Это они!

17 лет спустя.

1 июля 20**, Япония, регион Канто, префектура Сайтама. Город N

— Исаги Йоичи! — Я! — парень вытянулся как по струнке. Ощущение сна пропадало, и перемогавшись, перед глазами все снова стало четко. 2А класс в едином порыве смотрел на него, а пожилой сенсей устало постукивал указкой по доске: — Снова спишь на занятиях. Какой здесь ответ, Исаги? — Йоичи поджал губы, вглядываясь в доску. В математике он не был бездарностью, но и не гением, и Дубороку-сенсей это знал. И раз Йоичи очередной раз заснул на его занятиях, следовало хотя бы правильно ответить. Проблема вставала очевидная — из-за своего сладкого сна, он полностью пропустил объяснения сенсея, и понятия не имел, как именно решить пример. А если он промолчит, то на очередном собрании школьного комитета его успеваемость поднимут на обсуждение, и тогда прощай стипендия за хорошую учебу. Тогда стоило прибегнуть к последнему средству. Глаза защипало, но белые цифры примера ожили и начали меняться. Крупный почерк сенсея сменился мелким, как у их отличницы Сакурадзимы, и он увидел ответ, которого секунду назад не было на доске. — Тринадцать, — сенсей скептически приподнял кустистую бровь: — Ты это сейчас наугад сказал? Напиши на доске решение, — вставая с места Иоичи, чуть не споткнулся о вытянутую ногу местного задиры Икимото из баскетбольного клуба, но ловко перешагнул, не удостоив парня взглядом. Проигнорировав его цыкание, на тихий шепот «Удачи» от Сакурадзимы, сидевшей слева, он еле заметно кивнул. Йоичи иногда подозревал, что ее расположенность к нему напрямую связана с ненавистью глупого спортсмена Икимото, но не собирался относиться к ней иначе. Большое спасибо, что ей математика давалась куда лучше, и он мог выкрутиться.       Йоичи знал, что нельзя открыто пользоваться способностями — никто не должен был о них знать. Называть Мистические глаза Метавидением было идеей дурацкой, но название прижилось. К сожалению, Метавидение проявлялось с физическом аспектом — его голубые радужки меняли цвет. Если бы кто-то внимательный это подметил, то точно пошли бы вопросы, почему у неодаренного Исаги Йоичи иногда внезапно меняется цвет глаз. Самым простым решением было отращивать длинную челку, чтобы не привлекать к ним внимание. Этот дар он перенял от матери, и все еще не раскрыл его на должном уровне. Логически мысля, пользоваться Метавидением на уровне подсмотреть решение примера было глупым разбазариванием его потенциала. Но у него не всегда выходило сдержать Метавидение. И не всегда хотелось.       Стуча мелом по доске, он равнодушно замечал, как кривится лицо Дубороку-сенсея, не находя ошибок в его решении. Он понимал, как должно быть он его раздражает — невзрачный парень, который то и дело засыпал на занятиях, не особо блиставший в кружках и клубах, налегке решает сложные примеры. Если с очкастой Сакурадзимой все понятно — староста класса, отличница, которая всегда и для всех была примером, то по Йоичи нельзя было сказать, что он стипендиат школы и почетный второй в общем рейтинге школы. Но Дубороку-сенсею хватало чести никогда не портить ему оценки на тестах, пусть он и всегда пытался подловить на списывании или незнании предмета на уроке. А оценки были важны. Йоичи не мог рассчитывать на родителей вечно, а они не были богаты настолько, чтобы позволить ему учиться платно. Старшая Ичинан не была примечательна своими спортивными достижениями, но вот в учебной деятельности занимала одно из высоких мест в префектуре, и учиться здесь было престижно. Школа славилась своими выпускниками, достигшими Тодая, Васеды и других престижных университетов.       Разумеется, одаренным подросткам был открыт еще один путь, помимо учебы в старшей школе. Если бы только Йоичи мог поступить в одно из агентств по сдерживанию сверхъявственной активности… Тогда папе не пришлось бы трудиться допоздна на нелюбимых работах, а мама могла позволить тратить больше на себя и на дом. Однако у его родителей имелась мрачная история с ЯКС (Японский комитет по сверхъестественному), а все записи про агентов, включали их семейные дела. Если бы он попал в систему, вскрылись бы смена имен, фамилий, дат рождения и постоянные переезды. Тогда бы они докопались и до истории его родителей. Йоичи нельзя было выделяться. Боясь преследований, его родители нигде не оставались подолгу, и он не мог их подвести. Поэтому оставалось только просматривать газеты и книги охотников за монстрами. Следовало смириться и взяться за ум. Йоичи было предначертано вести мирную жизнь какого-нибудь учителя, художника или фармацевта, а мечта должна была остаться мечтой. Йоичи Исаги никогда не стать кем-то вроде легендарного Ноэля Ноа — потому что любая организация по борьбе с паранормальной активностью обязана была подчиняться ЯКС, а вигилантов преследовали по закону.       Йоичи громко скрипнул мелом по доске, вызывая у одноклассников и учителя мурашки. Дубороку-сенсей с поверженным лицом отпустил его на место.

***

      Внеучебная активность не приносила Йоичи какого-то удовольствия. Однако в Старшей Ичинан для сохранения стипендии, обязательным условием было вступление в какой-либо клуб или кружок. Со спортивными секциями Йоичи было тяжелее из-за особых обстоятельств, поэтому единственным кружком, куда он смог прибиться, был художественный. Народу было немного, и это помогало. Возможно, он смог бы проявить себя и в музыкальном кружке, но все его члены были обязаны участвовать в оркестровой деятельности — поддерживать спортивные клубы и играть на мероприятиях, а это означало толпы народа и еще больше шума. Унаследовав и способность отца — 6 чувств — Йоичи подписался на изощренную пытку. Ведя кистью по холсту, он старательно пытался насладиться тишиной. Ну, ее подобием. Шорох кистей, всплески воды, скрип карандашей, ерзание ткани по древесине стульев — если бы он хоть слегка прислушивался. Однако Йоичи еще не в полной мере контролировал себя. Попытка воспользоваться обычным слухом могла активировать улучшенный слух, а в школе, где пять сотен подростков ежесекундно издавали столько шума, означало провести целый день с мигренью. Мигрени бывали у Йоичи почти каждую неделю, но это все равно было лучше, чем в детстве, когда гиперчувствительность выводила его из себя. От мыслей его отвлек стук каблуков: — Иса-ги-кууун! Какая красотища! — их сенсей по искусству восторженно похлопала, вглядываясь в его холст. Йоичи вздохнул. Сенсей была слишком экспрессивной, для его интровертной натуры, но она ему нравилась. Среди всего преподавательского состава Старшей Ичинан, Ханекава Сатоко была самой молодой, самой активной и яркой. Ее стиль выражался в ярких серьгах в стиле бохо, красной подводке под темно-зелеными глазами, жизнерадостных платьях пестрых цветов, многочисленных браслетах на руках и ярких ногтях. Йоичи никогда бы в этом не признался, но двадцати четырехлетняя Ханекава-сенсей почти могла зваться его другом. С ней было легче, чем с одноклассниками, и тяжелее одновременно. — Спасибо, сенсей, но картина еще не закончена, — пейзаж храма Кита-ин ранней весной был еще не окончен, но уже прекрасно передавал атмосферу возвышенности. Казалось еще немного, и бело-розовые лепестки сакуры полетят по картине. Йоичи всегда последними дорисовывал людей. Пожилой монах в коричневом самуэ с веником в руках лишь угадывался в коричневых мазках. — Я могу определить шедевр даже в твоем черновике, Исаги-кун. Возможно однажды, я всем буду рассказывать, как была одним из первых сенсеев великого художника Исаги Йоичи. Или мангаки? Я видела тебя в книжном недавно, интересуешься мангой? — Йоичи слабо улыбнулся. Ему льстила ее похвала, тем более что для него рисование всегда было лишь средством снятие стресса, чем серьезным занятием. — Не думаю, что путь мангаки для меня, но ваша похвала очень приятна, Ханекава-сенсей. Вы ведь и сами рисовали мангу, когда были в моем возрасте, — смуглые щеки женщины тронул румянец. Ей нравилось, когда о ней говорили как о мангаке, хотя она уже оставила эту нишу. За ее спиной раздался легкое покашливание, и Ханекава-сенсей поспешила к высокой блондинке в угла класса. Йоичи вернулся к рисунку.

***

      Внеклассные занятия у их клуба закончились, и Ханекава-сенсей всех отпустила по домам, объявив, что им пора начинать готовиться к отрисовке плакатов и стендов. Работа перед летними каникулами предстояла большая: украсить школьные стены мотивирующими плакатами и изображениям их спортивных клубов, которые должны были отправиться на соревнования префектуры. И все это нужно было успеть за три недели. На каникулах Ханекава-сенсей планировала для них посещение художественной галереи в Токио, и им следовало спросить разрешение у родителей — Йоичи знал, что мама ему разрешит, но бумажную форму ему все равно выдали.       Запихав бумагу внутрь сумки, Йоичи начал спускаться к выходу в компании смутно знакомых ребят. Кажется они учились в параллельном классе, но не разговаривали друг с другом. Толи они стеснялись спросить его по поводу рисунков, толи считали его неподходящим для общения. Может быть, играла роль его внешность — он был полукровкой. Япония сильно пострадала во время Происшествия, и до сих пор не могла восстановить позиции в изрядно изменившейся мировой политике. Во время и десятки лет после Происшествия, в страну хлынули европейские, русские, китайские агенты, политики, врачи, миротворцы. Так, вымирающая нация японцев была вынуждена принять новый порядок вещей и японцы сильно перемешались с европейцами. Рождаемость в стране заметно выросла, но у некоторых «чистокровных японцев» все еще оставалось отторжение к ребятам с другими чертами лица. Йоичи считал все это глупостью. Не то чтобы одиночество тяготило его — с их частыми разъездами было сложно завести постоянных друзей. Но иногда хотелось иметь кого-то, с кем можно обсудить новости или посплетничать об оценках, учителях и одноклассниках. К счастью, Ханекава-сенсей решила взять эту роль на себя, и частенько болтала с ним о разных вещах после занятий. Но видимо, сегодня она торопилась на свидание: Йоичи отметил ее аккуратно уложенные волосы и непривычный запах дорогих духов.       Пропустив парочку мимо себя, Йоичи замер на лестничном пролете. Его взгляд как магнитом притянул голубой огонек в кустах бузины. Как и все другие здания, школа пострадала во время Происшествия и смутных лет, но с тех прошло сорок лет, и Старшая Ичинан снова принимала в своих стенах детей. Запечатав в стенах артефакты, наняв вооруженных агентов, отремонтировав помещения, здесь, как и прежде гомонили школьники. О четырехсот погибших школьниках и преподавателей напоминало маленькое святилище - хокора — позади школы, где ежегодно буддийские монахи проводили церемонии очищения, обновляя ритуалы. Каменный постамент украшали вазы со свежими цветами, фигурки оригами птиц и животных. Маленький голубой огонек в лампочке продолжал гореть и в буйный дождь, и в снег — души погибших все еще хранили школу от вторжения злых сил. Выходя из школы, Йоичи чуть поклонился около святилища. Еще один день был окончен.       Стоя на велосипедной парковке, Йоичи неторопливо отвязывал свой старенький боевой конь. Поднявшийся ветер трепал его черные пряди, задирал пиджак. Темные тучи собирались на горизонте, и следовало ускориться. Эта мысль пришла не одному ему в голову, поскольку на площадке было полно школьников. Торопливо садясь в седло, Йоичи закрутил педали, выезжая к воротам, где уже красовалась стандартная табличка с предупреждением не шатать по улицам после комендантского часа. В регионе Канто, в летнее время, комендантский час начинался в десять часов. Школы закрывались после восьми, и даже рьяные спортсмены, чьи клубы завершали занятия последними, обязаны были идти домой. Магазины и заведения так же были вынуждены подстраиваться под эти требования. С принятием в Японии комендантских часов, все люди, оказавшиеся на улицах, попадали в большие неприятности, и только полиция, ночная стража, агенты ЯКС и специально уполномоченные лица с разрешением могли нарушать установленные часы. Но Йоичи слышал, что в крупных городах продолжали работать ночные клубы, отели любви и другие заведения для отдыха. Главным мотиватором введения таких часов служила усиливающая активность сверхъестественных сил после заката солнца. Даже в защищенных местах, никто не мог гарантировать полную безопасность от чудищ ранга B или A. Даже спустя сорок лет, для людей все еще оставалось тайной, почему нежить продолжала плодиться и проникать вроде бы защищенные места, истощая силы защитных барьеров. Хотя вряд ли это останавливало золотую молодежь и элиту страны, да и преступники продолжали проворачивать свои дела под покровом ночи.       Солнце медленно катилось к горизонту, пока Йоичи неспешно крутил педали велосипеда по пустынной дороге. Теплый оранжевый свет окутывал все в красное и золото, узкая лента местной реки отсвечивала багрянцем. По дороге Йоичи почти не встречались люди — в это время народ предпочитал закончить все свои дела и ждать заката. В такой глуши как N, люди все-таки стремились соблюдать правила, и каждое небольшое дело с нежитью служило поводом ткнуть в правила безопасности и устроить очередной школьный час бесед с агентами ЯКС. Месяца три назад, молодая девушка задержавшись у молодого человека, столкнулась с Бетобето-сан. Видимо совсем забыв, что это дух F ранга, девушка чуть не умерла от усталости, пытаясь оторваться от шагов позади, благо наткнулась на патруль. Йоичи еле сдерживал смех, когда об этом услышал. В глубинке по-настоящему опасные места все знали, и предпочитали просто не посещать, уезжая и прокладывая другие дороги. Так многие города не стали возрождать после Происшествия, и они стали домами преступников и чудовищ.       Их дом располагался за небольшим холмом, в тихом спальном районе. Провожая глазами толстые столбы электропередач, заклеенные защитными заклинаниями, своим особым взглядом Йоичи видел нити защитных формаций. Их город не обошло нашествие нечисти, и регулярные наплывы слабых чудовищ продолжались по сей день. Мало кто мог объяснить, чего не хватало заклинаниям и артефактам, чтобы раз и навсегда сдержать чудовищ. Йоичи читал, что в Европе города почти полностью были защищены. Такова ли разница в подходе агентов или японцам не хватало силы дара, он не знал. Однако недостаток силы, ЯКС компенсировали количеством и старанием. Спустя десятки лет после трагедии, по всей Японии были принятые единые меры защиты от нечистых сил. Защитные линии талисманов, артефакты по границам городов и посланий, поезда и дирижабли, заменившие самолеты, были созданы с помощью магических артефактов и управлялись агентами ЯКС. Комитет полностью контролировал жизнь японских граждан, и в их компетенцию входил отбор новых агентов. Для этого в школах проводились тестирования, одаренных завлекали в агентства большими зарплатами, славой и властью. А живым примером стали они — «молодые самураи» агенты до двадцати лет, элита и гордость нации, красовались на всех брошюрах, граффити и газетах. Йоичи проводил очередное граффити равнодушным взглядом и быстрее закрутил педали.       Отец уже был дома, рассеяно ковыряясь в тарелке с ужином. Мама читала газету, свернувшись калачиком на диване, небрежно гладя их кошку. Их радостное «Добро пожаловать домой!» согрело его сердце. Разуваясь в генкане, он чувствовал, как напряжение дня уходило с его плеч. Дома можно было быть самим собой. Не прятаться от взглядов. У Йоичи в голове раздался тихий стук — он уже слышал его не раз. Равномерное постукивание кончиком пальца по деревянной поверхности стола. Старая-добрая морзянка. Йоичи глупо улыбнулся. С возвращением, сын.

***

      Замерев возле матери, Йоичи рассеянно буравил бубнящий телевизор пустым взглядом, легко поглаживая светлую шерсть Саны. От новостей никогда не стоило ждать чего-то хорошего. Но у Ие Исаги была привычка, которая была явно старше чем сам Йоичи, каждый вечер просматривать новости. Мать рассеянно перебирала спицами, формируя синюю пятку у носка. Ей нравилось вязать, как она сама говорила, это здорово отвлекало ее от мыслей. Йоичи догадывался, что среди них мало позитивных — пусть внешне он и походил больше на отца, характер и привычки у него были от нее, оттого они всегда прекрасно друг друга понимали. Но у него не было привычки лезть к ней в душу, даже если мог чувствовать ее тревогу. Мама бы все равно поделилась с ним своими тревогами, когда была к этому готова. — К сегодняшним новостям. Японский комитет по сверхъестественному открывает новый проект «Blue Lock» под началом Анри Тэйэри и Эго Джинпачи, — спицы в руках его матери застыли. Йоичи недоуменно перевел на нее взгляд. Карие глаза Ие не отрывались от экрана, где молодая ведущая рассказывала о новом проекте ЯКС, показывая изображения гигантского здания в форме синего пятиугольника и разделённого на пять различных секций среди верхушек деревьев. — Для чего они построили такую громадину? — недоуменно пробормотал Йоичи. — Что за Blue Lock? Неужели их не устраивают их «молодые самураи»? — О боже. Иссей, они наконец-то запустили этот проект! — мама встала с места и взволнованно заходила по комнате, вспугнув мирно спящую Сану — ее голубые глаза осуждающе уставились на мать, но та совсем этого не заметила. Йоичи не привык видеть выражение мрачной решимости на лице своей матери — она всегда старалась держаться невозмутимо, но при этом добродушно и сдержанно. — Да, я вижу. Крошка Анри здорово постаралась, — Йоичи дернулся, не замечая как отец вошел в комнату. Лоб папы разделила задумчивая складка, а глаза под очками потемнели. — Иссей, но это же хорошо! Они наконец-то решились на перемены! — Да, но поставить во главу проекта Джинпачи? — С тех пор прошло семнадцать лет, Иссей! Джин-чан вырос, как и Анри-чан. Они уже не те дети, которых мы оставили в Зоне 7, — Зона 7? Отец и мать знали руководителей проекта с ЯКС? Йоичи с недоумением переводил взгляд с матери на отца. Ему не нравилось быть не в курсе происходящего, но казалось, никто не спешил рассказать ему, что черт возьми, происходило. Застыв друг напротив друга, они словно забыли о его присутствии, перебрасываясь странными словами: — Ие, не будь наивной. Неужели ты веришь, что ЯКС позволит им вмешиваться в их работу? Сколько они продержатся? Год, два? Проект слишком амбициозен, — мама рассерженно поджала губы и возразила: — Ты уже семнадцать лет как не агент, Иссей. С тех пор поменялось слишком многое, чтобы так слепо утверждать, что Джин-чан не справится, — отец примирительно поднял руки, обняв ее за плечи, хотя было видно, что он так и не согласился с ней. Замерев в объятиях друг друга, они застыли в своем пузыре, который резко отрезал их от всего остального мира. Йоичи прикусил губу и перевел взгляд на телевизор, где взволнованная ведущая продолжала вещать про новый проект.       Blue Lock, ЯКС, родители. Он знал, что до его рождения, отец работал на правительство и познакомился там с мамой, после чего они оба спешно оставили свои посты, когда мама забеременела. С тех пор они были в бегах, меняя имена и фамилии, переезжая с места на место. Йоичи знал, что их семья была под угрозой, потому что родители знали слишком много секретов внутренней кухни комитета. Разумеется, мать хотела, чтобы однажды он смог жить без постоянной паранои, ходя в школу под своим именем, а не под сотней выдуманных. Но так или иначе, переезды продолжались. Возможно, было бы проще покинуть Японию, но друзья родителей не могли помочь им пересечь границу — в ЯКС прекрасно знали, что семья отца жила в Австрии, и блокировали попытки уехать. Они не задерживались особо надолго нигде, и этот городок в Сайтаме стал их домом полтора года назад. Йоичи бы хотел закончить здесь школу, хотя бы чтобы не запоминать новые имена, но если родители почувствуют слежку, то им придется снова уехать. Потерявшись в своих мыслях, он не заметил, как мать снова вернулась к нему на диван. — Прости нас милый. Ты наверное ничего не понял, но Blue Lock — важный проект для нас, — теплая и сухая рука матери нежно коснулась его щеки. Йоичи поднял глаза на нее, пытливо изучая знакомые морщинки и ямочки на лице. Она виновато улыбнулась, продолжая свою нехитрую ласку: — Когда-то Blue Lock была лишь утопией, мечтой. Проект, который позволил бы воспитывать лучших агентов для борьбы с нечестью. За границей — в Германии, Франции и Испании давно функционируют такие зоны. Но когда мы с твоим отцом еще работали, о Синей тюрьме не было и речи. Япония все еще поднималась из руин, тратить миллиарды иен на что-то подобное, когда города не функционировали, а между одним концом страны и другим не было связи, казалось глупостью. К тому же, — морщины на ее лбу стали глубже, — В Комитет пришло новое руководство. Наступили тяжелые времена диктатуры и тоталитаризма. Думаю, вы проходили премьерство Ямады Эйдзи? ЯКС тогда стал настоящим оружием в руках политиков. Силы агентов шли не на защиту населения от нечисти, а на внутренние разборки, шпионаж и многое другое. В общем, проект был заморожен до лучших времен. Постепенно, общество снова стало возвращаться к корням демократии и равенства, но только не ЯКС, хотя ты сам понимаешь, что без жесткого руководства и единых требований к подготовке, нашим агентам никогда не сравняться с европейскими. А между тем, Северная Америка нуждается в колонизаторских вылазках… И наконец, наступило время изменений, — она мягко поцеловала его в щеку, но Йоичи понял: последние слова она сказала больше для себя, чем ему.       Он задумчиво обдумывал услышанное. Огромный континент с самыми высокоразвитыми странами — Канадой и Америкой — оказался самым неподготовленным к Пришествию, и шестьсот миллионов человек были уничтожены или пропали без вести. Связь была оборвана, многочисленные экспедиции просто исчезали. Многие страны пытались проникнуть туда, но тщетно. Южная Америка понесла меньший ущерб, но и к ним перелеты были доступны с огромным трудом. Что-то в воздухе и воде тех мест блокировало суда и дирижабли, оттого многие страны оказались почти отрезаны от мира. И теперь, Япония, сорок лет прожившая под протекторатом Китая, России и Европы, готовилась встать на ноги. Какой же шанс появился у трехсот молодых агентов до восемнадцати! С тихим щелчком отец выключил телевизор, прервав мысли Йоичи. Тихо шаркая тапочками, он медленно вышел из комнаты. «Ушел на кухню, делать чай», — догадался Йоичи. Он всегда пил чай, когда нуждался в успокоении нервов. Мама проводила его взглядом, но вновь повернулась к Йоичи и улыбнулась, обнимая его за плечи: — Поэтому хорошо, что Blue Lock наконец-то готов принимать агентов. Когда-то Эго Джинпачи был моим самым молодым стажером, но прошло очень много времени, думаю, он даже не узнает меня сейчас… А эта молодая женщина, была одной из дочерей руководителя отдела артефакторики ЯКС. Она и ее сестры выросли у нас на глазах. Именно поэтому, я так рада, что эти дети наконец-то встали на ноги и сделали себе имена. Может быть, под их началом и сам комитет наконец-то изменится к лучшему. Ты еще о многом не знаешь, Йо-чан, но в те тяжелые годы организация шла на ужасные поступки. Я не горжусь тем, что участвовала в некоторых из них… И никогда не забуду, что пришлось мне сотворить. Я хочу надеяться, что тебе никогда не придется пересечься с теми, кто стоит в руководстве. Это страшные люди, Йо-чан, — Йоичи кивнул, мягко отстраняясь от нее. Конечно, он хотел бы услышать больше про прошлое матери и отца, но знал, что они берегут его из любви. Может быть, они думали что он будет хуже относиться к ним, когда узнает всю правду, но это было не так. Они всегда были бы его мамой и папой, самыми близкими людьми. Чтобы они не сделали.

***

      Двадцать минут спустя Йоичи стоял в своей комнате, зачеркивая красным маркером прошедший день в перекидном календаре. Еще две недели до начала экзаменов. И три полные — до каникул. Ему стоило начать готовиться к экзаменам, если он хотел сохранить за собой место в числе стипендиатов и место в А классе. Взгляд Йоичи упал на стопку газет, сложенных аккуратной стопкой на столе для учебы. «Происшествие в городе N», «Вторжение монстров в больницу А», «ЯКС бездействует?». Медленно, коснувшись пальцем смазанных заголовков, Йоичи снова бегло пробежался по строчкам иероглифов. Токио, Йокогама, Осака, Кобе, Киото… Крупнейшие города привлекали нечисть, словно мед пчел. Именно там располагались крупнейшие агентства ЯКС. Где-то в Японии теперь готова функционировать Blue Lock. А он… Что ж, он никто. Последний человек, которому светило место в крупном проекте типа Синей тюрьмы. Все, что его ждало — годы тихой жизни, постоянных смен имени и тоски по собственным мечтам. Исаги Йоичи, Изумо Йо или кто-нибудь еще — что было настоящего в его жизни? Мечты. Мечты о том, как он впишет свое имя в историю. Как Принс, Ноа, Лавиньо, Локи и другие.       Крепко сжав пальцы в кулак, Йоичи задышал ровнее и упал на кровать. Поджав ноги под себя, он свернулся клубочком и прикрыл глаза. Пролежав так минут пять или десять, он снова открыл глаза, таращась в белый потолок. Для него было естественно чувствовать себя жалким, но следовало собрать небрежно сброшенную школьную форму и повесить в шкаф. Да и домашнее задание за него никто не сделает. Уговаривая себя, он опустил голые ноги на пушистый ковер и начал подбирать скомканные вещи. Бросив случайный взгляд на в зеркале, он устало выдохнул. Да уж. Куда тощему созданию в серой домашней футболке и шортах до мировых легенд? Ни спереди, ни сзади ничего выдающегося, тонкие руки, узкие плечи, никаких кубиков на животе или мощных бедер — последнее вообще сильнее всего расстраивало Йоичи. Пубертат открыл, что сильнее всего его заводили не мышцы на руках, кубики пресса или волосы на теле, а бедра. Ноги тоже нравились ему, но куда больше Йоичи залипал на бедрах Принса и Лавиньо, чувствуя себя похотливым извращенцам. Смутившись, он легко похлопал себя по щекам. Стоило браться за учебу, а не думать о всяком.       Он закончил около десяти часов. Услышав слабый треск сигнальных ракет, Йоичи подошел ближе к окну, и распахнул его, впуская прохладный вечерний воздух. Дождь окончился, пахло петрикором и свежестью. Над городом серебрился полумесяц. Загорались сигнальные ракеты — защитное плетение над городом было прочно натянуто. Закрыв глаза, он прислушался к звукам. Топот мягких кошачьих лапок в гостиной, стук сердца его матери на кухне, сонные вздохи отца в спальне. Ветер в листьях деревьев, топот ног в туго затянутых кроссовках. Легкое бряцание амуниции. Патрульные мотоциклы, переклички агентов. Открыв глаза, Йоичи потер переносицу. Все было как обычно… Но что-то его тревожило. Неясный звоночек интуиции пытался обратить его внимание на что-то, что вскоре обрушится на их головы. Но он не знал, где искать угрозу. Школа? ЯКС? Нежить? Если бы Йоичи лучше бы владел своим даром, может быть он и нашел причину тревоги, но сейчас это было бесполезно. Вряд ли он многого бы добился. Стоило ложиться спять. Но кого он обманывал? Йоичи был типичной совой, и ночью его голова работала куда яснее дня. Однако даже после Происшествия, школ для сов не придумали. Вот почему работа ночного стражника или агента ЯКС могла ему подойти. Нежить становилась активнее в ночное время, но это правило касалось не всех тварей. Судный день пришел в ясный августовский полдень. И жизнь изменилась, вселив в людей отчаянный страх к ночи и ее созданиям.       Пожалуй хватит с него свежего воздуха. Закрыв окно, он отошёл к небольшому книжному шкафу. Пробежавшись пальцами по корешкам, он задумчиво вытащил толстый фолиант с нижней полки. «Большая энциклопедия паранормального» за авторством А. Дж. Луна — деда Леонарда Луна, который был одной из звезд Реала… Разумеется книга была перечитана им не один раз. Одно из его книжных сокровищ, ведь перевод на японский был сделан с большим трудом и выпустили книгу ограниченным тиражом. Пусть раздел японских паранормальных явлений был не очень подробным — писатель был в Японии не так часто и всего три раза в жизни, собирая материал через помощников, книга все еще была ценным помощником для любого агента ЯКС. В самых смелых мечтах, Йоичи хотел бы выпустить дополнение к Большой энциклопедии, с учетом азиатского колорита сверхъестественного, но и эта мечта была глупа. Только агенты могли изучать тварей без риска быть уничтоженным, и даже так был большой риск получить травму или лишиться жизни. Устраиваясь на стуле удобнее, Йоичи открыл книгу на листе с закладкой:

Татаригами —(проклятие бога, проклятие духа) могущественные духи в японской мифологии, которые приносят смерть и разрушения, огонь и голод, чуму, войну и все виды бедствий. К татаригами относят как древних богов, так и духи падших исторических личностей, которые умерли в муках. Татаригами сеют хаос среди тех, кто причинил им зло. Чтобы умилостивить их, по всей Японии были построены святилища в их честь. Путем надлежащего умиротворения их проклятия можно снять или, по крайней мере, ослабить.

Согласно исследованиям, некоторые души погибших во время Черного дня могли стать татаригами. Для обеспечения безопасности, рекомендуется поддерживать святилища погибшим в надлежащем состоянии. Ритуалы и молебны буддийских монахов обычно сдерживают их агрессию. При постоянном обновлении защиты святилища, татаригами может превратиться в ками (духа/бога) места, где был упокоен. Но непочтительно отношение с их святилищами способны развратить ками и превратить его в татаригами.

Буддийские сутры сдерживают ярость проклятого духа. Не было подтверждений эффективности католических обрядов.

      Устало вздохнув, Йоичи с удивлением понял, что его клонит в сон. Для него это было странно, но возможно, организму требовалось больше сил. Он утешил себя мыслью, что по понедельникам всегда было тяжело. Оставалось понадеяться, что завтра неясное беспокойство станет яснее. Не с его удачей считать, что гроза пройдет мимо. Скорее, он наслаждался последними часами затишья.

***

2 июля 20**, Япония, регион Канто, префектура Сайтама. Город N

      Неясная тревога мешала ему есть и собираться в школу. Этой ночью ему снились странные сны, но на утро он не запомнил что видел. Отец уже был на работе, пока мама суетилась по кухне. Утро выдалось прекрасным: небо было голубым и прозрачным, навевающим мысли о летних каникулах и безделье. Йоичи лениво ковырялся в чашке с рисом, не пытаясь заставить себя проглотить все полностью. Неясный узел в животе мешал ему есть, поэтому он оставил эту затею. Мать, заметив, что он почти ничего не съел, устало вздохнула. Йоичи почувствовал призрак раскаяния и вины перед ней — она всегда старалась накормить его так, чтобы вес наконец-то перешел в нужную категорию, но мясо и мускулы не особо прилипали к его костям. В шестнадцать лет он напоминал палку, хотя исправно крутил педали велосипеда и бегал в свободное время, не избегая спортзала и других активностей. Роста природа ему тоже пожалела, так что хвастаться ему было нечем.       Закончив терзать рис, он поднял сумку и пошел обуваться, однако окрик матери догнал его: — Подожди немного, Йо-чан! — Йоичи замер, не опустив вторую ногу в кроссовок. Мама скрылась за дверью спальни и вернулась, крепко держа небольшую черную бархатную коробочку. В таких обычно хранили драгоценности, но у матери их было совсем немного, и Йоичи недоуменно склонил голову на плечо. — Понимаю, время не очень подходящее, но мне так будет спокойнее. Я давно хотела отдать это тебе, — Ие остановилась перед ним, и приоткрыла крышку. Внутри лежал тонкий серебряный готический крестик на крепкой цепочке. Йоичи аккуратно подцепил его и поднял на уровень глаз: — Я не знал, что ты религиозна, — мать лишь покачала головой, рассыпав на плечи каштановые кудри. В них уже начинали появляться тонкие белые нити седины. — Нет, я не особо верю в христианское божество. Это… Подарок от того, кто верил. Его единственная реликвия. И хочешь верь, хочешь нет — этот крест всегда спасал меня. Думаю, он все-таки обладает какой-то силой, хотя я ни разу не делала анализ этого артефакта, — тонкие пальцы качнули крест. — Теперь он твой. Я хочу чтобы ты носил его. Считай, это запоздалый подарок на шестнадцатое день рождение, Йо-чан, — в карих глазах матери мелькнула какая-то ностальгия. Она подняла руки: — Повернись ко мне? — Йоичи слабо выдохнул тихое «Спасибо» и повернулся. Холодная цепочка обвила его шею, и крест лег на рубашку. Легкое чувство тепла ему определенно почудилось, но Йоичи крепко обнял маму, зарываясь в ее волосы, сладко пахнувшие лавандой. — Спасибо тебе большое. Я буду носить его, не снимая, — ее руки, обнявшие его с силой, которой сложно было ожидать от женщины за сорок, прижали его к себе. — Мой малыш… Береги себя. Сегодня что-то случится. Я еще не понимаю что конкретно случится, но ты должен быть очень осторожен сегодня в школе. Не задерживайся, хорошо? — он кивнул, спрятав крест за рубашкой. — Буду беречь себя. Спасибо, мама.       Крутя педали в привычном темпе, Йоичи вздыхал свежий воздух. Глубокие лужи отражали небо; ливень был довольно силен, и они еще не успели просохнуть. Проезжая по ним, колесо создавало глубокую рябь. Йоичи казалась, что скоро подобная рябь накроет и его, всколыхнув прежде спокойное течение жизни.       Он не собирался сбегать.