«ᴏᴅɪᴜᴍ ᴀᴍᴏʀᴇ ᴏʙʟɪᴛᴏ ꜰᴏʀᴍᴀᴛᴜᴍ» 一 ненависть кована забытой любовью.

      Время шло незаметно. Стрелки часов летели с бешеной скоростью, сменяя ночи и дни, выходные и будни, недели и месяца, и вот уже первые холода ранних декабрьских дней тронули Хогвартс и его окрестности, а в расследовании Гермионы намечался простой. С того вечера в библиотеке она перерыла гору книг разной степени паршивости, часто засыпая над очередным пыльным томом, что не желал давать ей ровным счетом никаких ответов. Ключ к разгадке оставался все так же далек от нее, что выливалось в частые бессонные ночи и непреодолимое желание бросить все, податься в отшельники и ни о чем не думая дожить до конца года, пока чертова шайтан-машина не унесет ее обратно в будущее.       Дамблдор, чокнутый волшебник, ни в какую не желал четко отвечать на ее вопросы, бесконечно увиливая и кормя Гермиону всякими псевдо-заумными бреднями, которые на деле мало чем отличались от его знаменитого «олух, пузырь, остаток, уловка», торжественно произнесенного вместо вступительной речи на первом курсе. Он извивался, словно самый настоящий змей, хотя по идее должен был быть львом, и бесконечно зыркал на гриффиндорку этим своим фирменным “мне все о тебе известно” взглядом, хихикая и ухмыляясь.       Это сводило Гермиону с ума. Она чувствовала себя, словно была не взрослой состоявшейся женщиной, которая уже успела заграбастать себе кресло Министра, а вновь маленькой одиннадцатилетней девочкой, с которой директор разговаривал загадками и утайками, словно она все равно ничего не в состоянии была понять.       Всем, что ей удалось выбить из старика, была какая-то до ужаса туманно-размытая фраза, которая, по-видимому, должна была означать, что никакого рода магических артефактов, насчет силы и древности которых оставались сомнения, директор у себя не хранил. Но даже эта информация была столь расплывчата и неясна, что трактовать услышанное Гермиона могла как угодно.       Из хороших новостей - общение с Хагридом шло на ура. Узнав свою новую знакомую поближе, великан совсем размяк и расслабился, начал все меньше заливаться краской и все больше принимать активное участие в разговоре. Частенько он спрашивал у Гермионы, когда она зайдет к нему в гости, а вечера в маленькой хижине у камина стали для профессора личной отдушиной, спасением от школьных тревог и мрака собственных мыслей. Заглянув к нему после очередного неудавшегося штурма библиотеки, она всегда могла рассчитывать на горячий чай и теплую, умиротворяющую улыбку великана. Конечно, истинные причины своего неважного расположения духа приходилось держать в секрете, но Хагрид изредка о них спрашивал, стараясь не лезть в душу и просто-напросто поддержать коллегу.       Беллатрикс. О-о, эта юная леди была достойна отдельного упоминания. С того момента, как они заключили перемирие на пороге Большого Зала, девушка все чаще шокировала Гермиону совсем не свойственным ей поведением: ее вовлеченность в классе резко выросла, даже не смотря на то, что львиную долю изучаемого материала ведьма давно знала и разве что оттачивала навыки, стремясь довести их до абсолютного идеала. Она то и дело мелькала в поле зрения профессора, посылая той хищные ухмылки или выдавая какую-нибудь редкую колкость, совершенно беззлобную, надо отметить, видимо, просто чтобы держать преподавателя в тонусе. Скептические взгляды все чаще сменялись на заинтересованные и изучающие, и.. Мерлин, ей же не казалось? Ведьма действительно то и дело скользила по ней своими бесстыдными черными очами, когда думала, что Гермиона не смотрит?       Так или иначе, пока вспыльчивая студентка не доставляла ей особых проблем, Гермиона тихонько радовалась, стараясь не вдаваться в причины сего изменения.       — Сегодня по плану должна состояться первая зимняя вылазка в Хогсмид, — сообщила ей МакГонагалл, пока Гермиона накладывала себе завтрак за преподавательским столом, — ученики вне себя от восторга. Чтож, надеюсь, к вечеру нам не придется за них сильно краснеть, — как-то уж слишком безнадежно выдохнула она, как обычно в моменты негодования поджав губы. Кажется, не больно она верила в столь благоприятный исход сегодняшнего дня.       — Бросьте, Минерва, это же просто отличные новости! Пусть молодежь отдохнет, развлечется. Зато к понедельнику вернутся в класс с новыми силами, хоть не придется нам с вами с них очки драть, за засыпание на уроках, — Гермиона лучезарно улыбнулась воспоминаниям о собственных вылазках в Хогсмид с друзьями. Лучшее время.       МакГонагалл едва слышно хохотнула, прикрыв рот рукой.       — Может, вы и правы. И тем не менее, я не хочу, чтобы ко мне в кабинет нагрянули с жалобами, что мои ученики ведут себя как плоховоспитанные малосоображающие грубияны, — гаркнула профессор трансфигурации таким тоном, словно отчитывала саму Гермиону, при этом воинственно выпятив грудь.       — Этого не будет. Гриффиндорцы, пожалуй, последние о ком бы стоило переживать, — понизив голос заверила профессора Гермиона, красноречиво покосившись на Слизнорта. Впрочем, декан змеиного факультета с большим удовольствием уплетал свой завтрак, явно мало беспокоясь о последствиях знаменитой бравады своих учеников.       — О, как я могла забыть!, — воскликнула МакГонагалл, так резко хлопнув в ладоши, что Гермиона чуть не подпрыгнула, — мы с другими преподавателями решили не отставать от студентов, и планируем собраться сегодня в «Одном венике» - поболтать, выпить чего-нибудь. Присоединяйтесь, все будут очень рады!       Один Веник? Это что еще за заведение? Гермиона прикрыла глаза, смутно припоминая, что уже когда-то слышала это название..       1996 год. Шестой курс. Зима.       Гарри, по ему одному ведомым причинам, затащил их с Гермионой и Роном в три метлы, ошарашив друзей своим предложением ни с того ни с сего пропустить по кружечке сливочного пива. Впрочем, они всегда были только за согреться ароматным напитком, да и друга одного бы все равно не оставили.       Зайдя внутрь, они поспешили закрыть за собой дверь, чтобы не выпускать тепло из помещения и заняли какой-то столик, на который, опять же, указал им Гарри. Компашка избавилась от слоя верхней одежды, а Гермиона, как сейчас помнит, заказала тогда мальчикам два обычных пива, а себе выбрала имбирное. Рон тихо чертыхался себе под нос на тему того, что заняв укромный уголок паба, его сестра обжималась со своим тогдашним парнем - Дином Томасом. С барной стойки доносился воодушевленный рассказ явно подпитого Слизнорта о делах минувших дней.       Затеяв короткую перепалку с Роном на тему того, что его сестра может и не может делать в его присутствии, Гермиона и не заметила, как сзади к ним подплыл Гораций, приторно улыбаясь Поттеру и протягивая ему свою руку.       — Гарри, мальчик мой!, — проворковал он, отсалютовав Поттеру своей кружкой и как следует тряхнув его руку.       — Рад встрече, Сэр!, — ответил Гарри, как-то подозрительно оживившись.       — Я тоже, я тоже..       — Что привело вас сюда?       Гораций расплылся в мечтательной улыбке, погрузившись в воспоминания о юности и покачивая своим стаканом.       — У нас с «Тремя мётлами» настолько долгая история, что даже стыдно признаться. Я здесь бывал, когда заведение ещё звалось «Один веник», — объявил он, и уже в следующую секунду содержимое его стакана оказалось на свитере Гермионы.       Ну конечно! Те же три метлы, только под другим названием. Гермиона раскрыла глаза и вернула свое внимание к МакГонагалл, которая, видимо, поняв свою ошибку поспешила объясниться:       — О, ну конечно, для вас это все в новинку, — немного виноватым тоном произнесла она. Заваленная тонной работы, проверкой эссе и домашних заданий и до кучи еще своим тайным расследованием, Гермиона несколько раз отказывала себе в удовольствии навестить деревушку, а потому до сего момента там так ни разу и не побывала, — «Один веник» - паб в Хогсмиде, чудное местечко, вам точно понравится, — любовно проворковала она, — что касается самой деревни.. я вас проведу. Выйдем из замка ближе к обеду и я покажу вам дорогу.       — О, не стоит, правда!, — тут же среагировала Гермиона, за что МакГонагалл наградила ее вопросительным взглядом, — в этом нет необходимости. Я все равно хотела прогуляться по окрестностям.. развеяться, подышать свежим воздухом. А там глядишь и до Хогсмида добреду. Все в порядке, правда. Я найду дорогу.       На самом деле, Гермиона знала дорогу до Хогсмида как свои пять пальцев, сколько бы лет не прошло, тем более что редкие посиделки с друзьями, если по счастливому стечению обстоятельств они длились дольше обычного, даже во взрослом возрасте часто заканчивались в Трех Метлах, или накрайняк в Кабаньей Голове. Гермиона всей душой любила Хогсмид и его окрестности, а потому, раз уж выдалась такая возможность, хотела обойти их полностью, заглядывая даже в те места, которые явно не посещали новоприбывшие посетители деревни. Тем более, что пойди она с МакГонагалл, и пришлось бы как умалишенная крутить головой во все стороны и то и дело разевать рот, делая вид, что красоты этого места открываются для Гермионы впервые.       — Чтож, в таком случае, надеюсь увидеть вас сегодня в «Одном венике». Только не потеряйтесь, профессор Нюкт, — ухмыльнулась МакГонагалл, театрально добавляя к своей фразе капельку официоза.       Заблаговременно выдвинувшись в путь на час раньше обеда, Гермиона неспешной походкой брела по заснеженным тропинкам в направлении Хогсмида. Тогда, еще летом, люди в Косом Переулке были правы - холода в этом году пришли быстро, очень быстро. Едва минул ноябрь, но уже в первые дни наступившей зимы снег повалил крупными, тяжелыми хлопьями, застилая все вокруг и ложась на кровлю величественного замка. Снегопады стали обычным явлением, а вернувшийся с морозов лесничий все чаще жаловался Гермионе, что елку к рождеству будет найти крайне непросто - леса завалило до такой степени, что за объемными снежными шапками реального размера дерева было просто не разобрать.       Гермиона шла, подражая своим студентам, что посильнее кутались в свои мантии, пряча носы и щеки за плотной тканью облачения - применять согревающие чары не хотелось, уж больно сильно гриффиндорка желала уцепиться за то ощущение зимних прогулок в юности, когда с Гарри и Роном они старались не пользоваться магией вне замка, или хотя бы не попадаться учителям на глаза.       Почти дойдя до Хогсмида, Гермиона вдруг решила заглянуть еще кое-куда: она свернула с протоптанной тропинки, и направилась по склону вниз, заходя в небольшой лесок неподалеку. Бродя меж редких деревьев, гриффиндорка уже вскоре приблизилась к месту своего назначения - небольшая опушка, покрытая снегом, с которой открывался прекрасный вид на Визжащую хижину.       Однако ее планы были нарушены небольшой кучкой студентов, что заняли укромное местечко и устроили там кровавую баню игру в снежки, судя по всему, не на жизнь, а на смерть. Гермиона увидела зеленые нашивки, поблескивающие на мантиях учеников, и уж было собиралась уйти, оставив молодежь заниматься своим делом, как вдруг среди ватаги студентов на глаза ей попалась одна до боли знакомая копна угольно-черных волос.       Беллатрикс была там. И, надо признать, неплохо орудовала снежками отправляя их один за другим во врагов, и ловко уклоняясь от атак в ее сторону. На юном, бледном лице проступил легкий румянец, волосы при каждом движении диким вихрем уносились вслед за своей столь же дикой хозяйкой, которая то и дело издавала победоносный крик, впечатывая снежный ком прямо в лицо очередному противнику.       Гермиона, в целом мало осознавая свои действия, юркнула вглубь леса, скрываясь с самой очевидной тропы, по которой, судя по следам, и пришли студенты. Она подыскала себе поваленное дерево, на которое благополучно и опустилась, наплевав на свое нежелание накладывать согревающие чары и чувствуя, как тепло разливается по телу. Отсюда ей открывался прекрасный вид на снежную битву, но ученики вряд ли могли бы ее заметить, тем более, что каждый из них сейчас был занят более важным делом.       Ей не следовало здесь находиться. У студентов змеиного факультета наверняка появится тонна вопросов, застань они своего профессора ЗОТИ в лесу, в котором первопроходцы априори не должны были находиться, увлеченно подглядывающей за их игрой в снежки. В лучшем случае ее сочтут чокнутой и забудут, в худшем - новость об этом инциденте разнесется по всей школе.       И все же, она не могла оторвать глаз. Представьте себе, вы семь лет к ряду учитесь у на вид самого несносного, строгого и требовательного преподавателя в школе, считаете его чуть ли не вселенским злом и большой, нет, громадной занозой в заднице, и не можете понять, как вообще кто-то может быть настолько холодным и черствым, а затем наблюдаете своего профессора, заливающегося самым что ни на есть ребяческим смехом, за беззаботной игрой в снежки. Что бы вы испытали? А если этот самый профессор, помимо прочего, еще и дьявольски красив и в свободное время ему нравится подтрунивать над вами, вызывая лавину бурных ощущений? Чтож, примерно это испытывала сейчас Гермиона, любуясь отточенными (даже в этом деле) движениями своей профессоро-студентки.       Молодые люди были по-настоящему счастливы в этот момент. Гермиона смотрела на них, видя все эти детские улыбки, красные от холода носы, неуклюжие движения руками и с ужасом осознавала, что меньше чем через десять лет почти все эти руки будут сжимать волшебные палочки, из конца которых будут вылетать самые страшные на свете проклятья. Пытающие. Подчиняющие. Лишающие жизни.       Гермиона узнавала фамилии, знакомые черты лица своих подопечных - в ее реальности, большинство из них в последний раз являлись миру закованные в цепи, представ перед Визенгамотом. И все же, она старалась не быть предвзятой. Как бы не обливалось кровью ее сердце, она не могла себе позволить вмешиваться в ход истории - кто-то из ее друзей, родных и близких, кто-то из незнакомых ей волшебников, что доблестно сражались на стороне Света, должны будут пасть от руки служителей Тьмы, это необходимая жертва, и Гермиона обязана была обучать слизеринцев так же, как и учеников других факультетов, даже если ее же заклинания в будущем будут использованы против нее.       По сути, Блэк и Родольфус сейчас сражались с кучкой будущих Пожирателей Смерти, сами того не зная. Гермиона поежилась от одной только мысли об этом.       Меж тем, команда Беллатрикс выиграла, в пух и прах разгромив соперника: ребята из другой команды все до единого валялись в снегу, пытаясь избавиться от холодного снега на лице, за шиворотом, в рукавах и во всех других приличных и не очень местах. Беллатрикс и ее напарники громко гоготали, смакуя свою победу, но затем все же помогли проигравшим встать, и вместе все они направились к Хогсмиду, манившего их теплом пабов и сытным обедом.       Гермиона выдохнула, тщательно проследив за тем, чтобы остаться незамеченной, и наконец сама отправилась вниз, к опушке, напоминавшей сейчас место реального сражения - какого-нибудь ледового побоища или вроде того. Она подошла вплотную к колючей проволоке, отделявшей лесок от холмистой местности, где и нашла себе место Визжащая хижина.       Гриффиндорка глубоко втянула носом морозный воздух, с головой погружаясь в воспоминания. Сколько лет прошло с тех пор, как они стояли здесь с Роном и она толковала ему о призраках, водящихся внутри деревянной хибары на вершине холма? И не сосчитаешь. По сути, хижина еще и по-настоящему Визжащей-то не была, потому Люпину, ставшему, собственно говоря, источником этих слухов, было сейчас восемь лет отроду, до Хогвартса ему оставалось еще добрых три года. Хотя Сивый его уже укусил.. Гермиона тяжело вздохнула. Римус, Сириус, Северус.. все они были в хижине тогда, на третьем курсе, когда миру явился подлый лик маскировавшегося все это время Петтигрю. И никого из них в ее мире уже не было в живых..       БАМ! Из печальных раздумий ее резко вырвал неожиданный удар в спину. Кажется, ей только что прилетело снежком! Гермиона в шоке обернулась, метая взгляд по всей опушке в поисках нападавшего.       БАМ! Еще один удар, на этот раз точно в грудь. Среди деревьев послышалось проказливое хихиканье. Гриффиндорка вышла в самый центр заснеженной опушки, что было явно сомнительной стратегией, но вместо заслуженного комка снега в лицо она лицезрела темноволосую ведьму, с ехидной улыбкой показавшуюся из-за деревьев с очередным снежком в руке.       Беллатрикс чуть ли не вприпрыжку сократила между ними расстояние, оставив дистанцию в всего несколько шагов, ни на секунду не переставая самодовольно улыбаться и рассматривать своего нерасторопного профессора.       — Я сказала, что подслушивать нехорошо, и тогда вы решили подсматривать, профес-сор?, — Беллатрикс надменно выгнула бровь, а щеки Гермионы вспыхнули ярким пламенем. Мерлин, лишь бы эта вездесущая плутовка списала все на мороз.       — Блэк!, — нарочито возмущенным тоном воскликнула она, — это уже ни в какие ворота не лезет!, — бровь на чужом лице поползла только выше. Ее раскусили.       — Да что вы говорите, профессор. Вам лучше начать защищаться, иначе совсем скоро этот снежок окажется у вас за шиворотом, — она подкинула в руке снежный ком, демонстрируя Гермионе, — тем более, думаю, я задолжала вам это..       Гермиона не стала медлить. Пока ее студентка толкала речь, смотря скорее на снежок в своей руке, чем на соперника, гриффиндорка быстро склонилась к земле, схватив шмат снега, и не удосужившись даже скатать его как следует, отправила его прямо в слизеринскую грудь.       Беллатрикс застыла в секундном замешательстве, едва не выронив снежок. Затем осознание мелькнуло на ее лице, а когда она вновь подняла взгляд на профессора в черных, словно сама тьма, глазах горел огонь.       — Ах так, значит!       И началось сражение не на жизнь, а на смерть. Гермиона носилась по всей опушке, отчаянно вылепливая все новые и новые снежки, удирая и уклоняясь от своего противника и заваливая наглую слизеринку тоннами снега. В ход шло все - дерганье друг друга за мантии, попытки поставить подножку, залепить противнику глаза снегом и забросить обжигающие кожу комья за шиворот.       Кислорода критически не хватало. Обе девушки раскраснелись, гоняясь друг за другом, словно кошка с мышью, а Беллатрикс заливалась просто гомерическим хохотом, который при желании можно было услышать аж из самого Хогсмида. Зона сражения давно расширилась, и они прятались друг от друга за стволами мощных деревьев, выглядывая, чтобы обрушить на противника очередную пулеметную очередь из снежков.       Но младшая девушка обладала большей прытью. Выжив Гермиону из леса обратно на опушку, подводя ее туда в каком-то безумном снежном танце, Беллатрикс вдруг юркнула обратно в лес, моментально скрывшись из виду.       Гермиона хищно оглянулась по сторонам и уж было занесла руку со снежком над головой, готовая в любой момент атаковать противника, но вдруг ее просто снесло возникшим из неоткуда вихрем из черных волос, такого же цвета мантии и бледной, пусть и покрасневшей, кожи. Они свалились на землю, кубарем покатившись по всей поляне, ни на секунду не переставая бороться.       У Беллатрикс было преимущество - эффект неожиданности. И все же, Гермиона быстро пришла в себя и начала отчаянно отбиваться, стараясь взять верх и уже без разбору забрасывая сразившую ее наповал, в прямом смысле этого слова, слизеринку снегом. На секунду она даже поверила в свой успех, но силы противника таки превысили, и она оказалась уложенной на лопатки под весом чужого тела. Беллатрикс взмыла вверх, оказавшись сверху и издала поистине триумфальный крик, достойный викингов самой Вальгаллы.       Девушки тяжело дышали, стараясь восстановить сбившееся дыхание и набрать в грудь как можно больше воздуха. У обеих на лбу выступила испарина, мантии промокли от такого количества снега, а лица покраснели, как и руки, обожжённые холодом.       Немного придя в себя, Гермиона взглянула на свою ученицу и только сейчас осознала, в каком положении они находятся. Беллатрикс сидела сверху, буквально оседлав бедра профессора. Откинув голову назад, она жадно глотала ртом воздух, водопад угольно-черных кудрей ниспадал на ее спину, слегка подергиваясь вместе с телом хозяйки. Гриффиндорка видела, как вздымается пышная грудь ведьмы, видела испарину, выступившую на аристократичной белой шее, чувствовала чужой вес на своих бедрах и от всего этого в животе девушки завязался узел, природу которого она решительно не хотела узнавать.       Слегка отдышавшись, Блэк опустила голову, одаривая Гермиону самым самодовольным взглядом из всей своей коллекции. На губах ведьмы играла невыносимая триумфальная усмешка, а в глазах плясал дикий огонек. Слизеринка скользнула нарочито медленным, обжигающим взглядом по телу под ней, бесстыдно закусив губу, а в следующую секунду на живот Гермионы опустились холодные руки, заставив ту вздрогнуть. От этого действия гриффиндорка почувствовала непреодолимое желание положить собственные руки на чужие бедра, и едва смогла себя удержать, в последний момент в ужасе отдернув ладони.       — Сдавайтесь, Нюкт, — утробным голосом промурчала Блэк, — эта битва проиграна.       — Сдаюсь, сдаюсь, — выдохнула Гермиона, с легкостью признавая поражение. Беллатрикс была достойным противником, ей не было обидно проиграть. Тем более, что победив она окажется на тебе сверху, — а теперь скажи мне, что ты там такого мне задолжала, что ты посчитала хорошей идеей нападать на преподавателя?       Беллатрикс заговорщически хихикнула а затем наклонилась вперед, катастрофически сокращая расстояние между их лицами. Ее горячее дыхание обжигало щеки Гермионы.       — Вы шендарахнули меня оглушающим, профес-сор, — низким, хищным голосом прошептала она гриффиндорке почти в самые губы, — вы же не думали, что я оставлю это без внимания? Просто решила “заморозить” вас немного другим способом.       Гермиона ничего не ответила. Она затаила дыхание, глубоко дыша. Беллатрикс была близко, непозволительно, опасно близко. Улыбка вдруг резко сошла с молодого лица, а взгляд стал серьезным, как никогда раньше, без доли намека на игривость или что либо еще. Беллатрикс внимательно изучала лицо напротив, фиксируя малейшее изменение в мимике гриффиндорки.       Холодные, тонкие пальцы легки на лоб Гермионы и провели по нему, заправляя выбившуюся в пылу сражения влажную прядь волос за ухо. От этого действия Гермиона вздрогнула всем телом, что не утаилось от внимания слизеринки, и взгляд потемневших глаз моментально метнулся от подрагивающих тонких губ к карим глазам напротив. Гриффиндорка вцепилась пальцами в снег под ними, не доверяя более даже собственным рукам.       Беллатрикс сглотнула и наклонилась еще ближе, вернувшись обратно к манящим устам. Большой палец очертил линию подбородка и почти невесомо коснулся нижней губы, едва заметно оттягивая.       Их разделяли миллиметры. Слишком мало воздуха. Слишком мало расстояния. Слишком. Одно движение и она твоя.       — Блэк.., — едва слышно прошептала Гермиона. Ее голос охрип.       — Мм-м?..       — Нам нельзя-…       Беллатрикс томно сверлила ее взглядом еще несколько бесконечно долгих секунд, прежде, чем зажмурить глаза. Все ее тело напряглось, возвышаясь над гриффиндоркой, но уже в следующее мгновение она резко отпрянула. Расстояние между ними тут же заполнилось свежим воздухом, который неприятно обжигал лицо на контрасте с разгоряченным дыханием.       Блэк перекинула ногу обратно, ссаживаясь с чужих бедер и поднялась на ноги. Прокашлявшись и оправив сбившуюся мантию, она протянула руку все еще камнем лежавшей на земле профессору. Поколебавшись с секунду, Гермиона крепко ухватилась за чужое предплечье, взмывая вверх вслед за своей ученицей.       — Этот разговор не окончен, профес-сор, — прежде, чем между ними успело повиснуть неловкое молчание объявила Беллатрикс, горделиво задрав подбородок. Она держалась крайне высокомерно и уверенно, словно десять минут тому назад не каталась тут по земле в обнимку со своей собеседницей, — к нему мы еще вернемся.       Черные глаза опасно сверкнули, и с этими словами Блэк развернулась на пятках, стремительно зашагав в сторону тропы, ведущей в Хогсмид. Темная мантия развивалась на ветру, скрываясь из виду вместе со своей хозяйкой.       Гермиона застыла в ступоре, так никуда и не сдвинувшись с центра опушки. Что она там должна была сейчас делать? Идти в «Один веник», к МакГонагалл и остальным профессорам? Мерлин, как она надеялась, что среди них не найдется ни одного длинноносого легилимента. Если кто-нибудь сейчас залезет к ней в голову, то она вылетит из школы раньше, чем успеет сказать «чертова Блэк».       «Заморозить» ее, так она сказала? Гермиона сейчас испытывала буквально все, что угодно, но только не холод. Непереносимый жар обжигал ее щеки и, к превеликому несчастью и ужасу профессора, не только щеки.       Так какого это, раздевать неприступную профессора Блэк?