тупой & нетрогательный

      Сажусь к Юрцу в тачку, телефон уже наготове. Разворачиваю к нему экраном и прям сразу поясняю:       — Это не я, если чё. Ну там я, но это Марина виновата. Сразу палю, чтоб без вопросов ко мне, а то вдруг тебе кто сольёт, — хух, сказал. Только Юрец нихера не понял. Ага, Ярик. Поймёшь, бля, тебя. — Пф… Ща… Поехали, по пути расскажу.       Потягивая Юркину ашку, собираюсь с мыслями и уже нормально рассказываю про то, как я пришёл на свой диван, а проснулся в крепких граблях Димаса.       Ваще, если не думать про Димаса, то было удобно: я так крепко спал, что чуть не пересрался, когда одеяло начало сопротивляться да ещё и замычало на меня. Я ж просто укрыться хотел, а оно брыкается. Одеялу по имени Димас, кстати, тоже удобно было. Было б неудобно — не спал бы. Но вот он только глаза открыл, сразу увидел охуеть какую проблему в том, что его не гейский стояк об мою, по его мнению, пиздец гейскую спину трётся.       Я ваще в Димасовские предъявы так и не въехал: на моём диване вырубился он, из-за того что голову долго мыла Марина. Но пидор почему-то всё равно я.       Юрка это всё слушает и только хмыкает:       — А ты точно им там не помешал?       — Кому? Им?! Бля, я им мог помешать только пиздить друг друга. И то они ща уже так не делают, — ну, Димас не делает. Про Маришины припиздоны я на сотку не уверен.       — Ну, окей, — так. Не, нихуя не «окей».       — Юр, тебе типа норм? Ну, ничё не это? Не, я не про то, что ты меня подозревать в чём-то должен, — я ж не для этого всё со всеми подробностями рассказал. — Я больше, ну… Короче, если б ты мне такую фотку с кем-то показал, то я б с таким лицом как у тебя б не сидел.       — Окей, буду знать. Но вообще от меня такого можешь и не ждать.       — Да это заебись, просто даже как-то обидно. Меня пацан обнимает, а ты типа «окей». А вот если я скажу, что мне хорошо было, ну пока не понял, что это Димас? С ним не стрёмно, но лучше б не с ним, а с тобой.       — Ты специально мне фотку показал?       — Ну ваще, да… — как-то мне казалось, что бодрее будет, когда представлял, что он фотку увидит. Вроде: словами говорю — не понимает. Значит, в картинках надо. Не котиков же с вопросом «Мы?» скидывать. — Если чё, это не постанова. И я ваще не знал, что Марина фоткала! В лифте ехал — скинула. И чёт подумал, тебе показать… Типа так же вечером сегодня хочу.       — С Димасом?       — Бля, да ты издеваешься? — издевается, ещё и лыбится. — С тобой, ёп.       — Приехали, «ёп». Идём.       Мне, конечно, нихера не нравится, что Юрец так с темы сливается, даже из тачки выходить не хочется. Но он же меня с собой так ваще никуда потом не позовёт, если сейчас как еблан себя вести буду. Да и успею за сегодня эту тему дожать.       Первым делом забираю у Юрца тележку. Не, ну, он тоже может её везти, но я на ней ещё и кататься умею. Даже не врезаюсь никуда. И так веселее: у Юрки в его душнильском списке смотрю чё надо и «у-и-и» по гиперу это искать.       В рядах с порошками вижу братанов нашего. Только они на полках с яркими картинками, а наш — бледный. Теперь ещё и как наказанный в мусорном пакете в углу сидит. Потому что сыпаться откуда-то начал и все полы нам уделал.       А, кстати! Веник новый нужен. Ваще б робота, как у Юрки, чтоб сам по полу пыль гонял. А то этой хернёй пиздец как влом заниматься. И мне, и Димасу. Ему настолько влом, что он даже Марину вчера пустил. Типа за то, что она поможет с уборкой. Ну, как поможет… Больше чем уверен, что Димас максимум мусор выкинет, а на Маришу остальное спихнёт. Я немного в ахуе с того, что она ваще согласилась. Но, видимо, полы мыть проще, чем голову из чайника.       Торможу около швабр и веников. Тележка тормозит так же хуёво как и вел, поэтому останавливаюсь уже в кастрюльном. Прикатываюсь назад и пытаюсь понять, где какой ценник на какой веник. Понаписали названий: «Комфорт», «Дуэт», «Тандем», а ты, Ярик, разбирайся, какое имя вот у этого с синим совком.       Юрка меня нагоняет, ставит в тележку капсулы для стирки:       — Идём? — по руке, которой я за тележку держусь, своей проводит, крепко сжимает.       Неожиданно и приятно. Ащщ, прям как приятно. Я назад, на Юрца, немного откидываюсь — вот так совсем хорошо. Бля, я ж хотел чё-то. А, да.       — Ща, погодь. Веник надо… — только тут «веников» нет. Есть «Комфорт» и «Альтернатива».       — Тебе? Был же в коридоре.       — Ну… Нет его уже. Точнее есть, но сломал…ся, — да, сам сломался. Взял и в руках развалился на палку и подметалку. Я реально тут не при делах.       Юрка берёт один, серый, и в тележку его укладывает. Я этот движ останавливаю:       — Да погоди ты. Я ж, ну… Это… Короче… Не ебу сколько стоит… Ну и… — и пу-пу-пу? Да, Яр? Пизда как сложно говорить, что бабла лишнего у меня, как бы, не много. Даже на сраный кусок пластика на палке. На «Дуэт» хватит, а на «Комфорт» уже как-то не особо хочу тратиться.       — Яр, ты совсем с ума не сходи. В квартиру же.       — А ну, если так, то… — смотрю на тот что Юрка взял, потом на синий. В итоге, беру светло-серый у которого совок так «тыньк» и складывается. Не робот, конечно, но пока пойдёт.       В мясном узнаю, что Юрец фарш ваще не берёт, сам делает. Даже не фарш, а прям те котлеты. Говорит, что по идее лучше свежак, но лень каждый раз комбайн туда-сюда складывать-раскладывать, поэтому покупает мяса побольше и морозилку забивает. Идея здравая, но у меня ещё лучше появляется: я комбайн ваще ворочать не собираюсь. Юрца напрягу. Он мне накрутит, налепит, а я на готовом буду.       Только индейка на хер идёт. А вот свинка и курятина сю-да.       Юрка гречку выбирает, а мне вот к ней молоко само по себе просится. Типа на завтрак. Сухую жрать невозможно, а с молоком — заебись.       Юрцу домой колбасы берём. Не целую палку, нарезку. Зато всю мне… И нихера я не одной колбасой питаюсь, пусть не пиздит. Гречка ж будет. И котлеты. И овощи с рисом, которые из заморозки. И орешки ещё. Только солёные, а не эти, безвкусные, которые Юрка берёт. А вот зелени не будет. Не, вот, Юрка пусть покупает, раз ему надо. А я сырков возьму. На них ещё и акция. Можно и побольше их тогда.       На кассе то ли я объёбываюсь с пакетами, пачками и веником, то ли чё, но мороженые овощи Юрка в своём чеке пробивает. Не, там точно не спецом получается, потому что спецом Юрка уже после оплаты мне несколько пингви в пакет подкидывает. С одной стороны стрём: он своей мелкой их же берёт, а с другой — ну пиздец вкусно же. И не только детям вкусно, если чё.

***

      Около дома понимаю, что тот объёб на кассе это так, объёбушек. А вот объёб побольше в том, что всё чё накупили придётся к Юрцу переть. Димас не в сети, звонки не берёт. И на домофон не реагирует. Ну понятно, что он там, ебать как, занят. Так-то мы и договаривались, что я не появляюсь до утра, но когда закупался, я об этом что-то и не подумал.

***

      Нет, ну не объёб, так наёб. Я, оказывается, тоже участвую в заготовке мяса. Юрец прям издевается: сытно кормит, а потом толком полежать и переварить не даёт.       Даже отмазка, что у меня одежда неподходящая не прокатывает — Юрка предлагает голыми готовить. И я, бля, ведусь же, соглашаюсь! А этот наёбщик в трусах остаётся. А я — голый. Разговор же про это был! Юрец ухмыляется, предлагает мне фартуком прикрыться. А я беру и не отказываюсь. Теперь я голый секси-повар. А Юрка просто в трусах. Но, бля, всё равно секс ходячий. Так ему и говорю. И по его сочной ляжке пару раз хлопаю, за что оказываюсь жопой на столешнице и с Юркиным языком во рту.       Ногам-руками Юрку обхватываю, волосы на затылке ему шебуршу. Юрец с выдохом отстраняется, расправляет на мне скомканный фартук:       — Давай с мясом сначала закончим, — ещё раз целует.       Угукаю, типа «да-да, с мясом», а сам к нему в трусы лезу. Резинку вниз оттягиваю, член сжимаю — он у меня в руке приятно плотнеет и тяжелеет. Пару раз вниз-вверх передёргиваю, а второй рукой ниже забираюсь, чтобы пальцами там поперебирать и пожамкать. Юра чё-то вдруг и про комбайн, и про фарш забывает. Ладно, бля, не «вдруг». Я ж такой горячий на столе и его за член и яйца держу. Юрка ещё горячее делает: за губу прикусывает, глубже целует, фартук обратно задирает и резко меня к себе за бёдра подтягивает. Столешница гладкая, но голой жопой по ней ну не очень. Сбиваюсь, но ненадолго. Юрка прям кайфово отвлекает: одной рукой меня приобнимает и крепко держит, второй по члену гоняет, пальцем по головке то и дело скользит. Я не считаю, что дрочить не умею, но у Юрца явно лучше получается. Не типа быстрее, а охуительнее, кайфовее и… Блять, прям на фартук. Выглядит порнушно, особенно, когда ещё и Юрка на меня спускает. Но фартук теперь снять придётся.       Одеваемся оба уже в Юркин оверсайз и всё-таки возвращаемся к мясу, а Юра всё-таки вручает мне нож. И доску. И как «правильно» резать учит. Типа в мясорубку надо длинным и узкими кусками, а не такими как я рубить начал. Ой ёп, полоски, кубики, главное, что протолкнулось же…       Но смотреть, как мясорубка сама затягивает длинный кусок прикольно. Хрен с ним. Полоски так полоски.        А вот внезапно меня за жопу трогать, пока я режу, оказывается, не особо хорошая идея. Не, Юрец жамкнул кайфово, но «ножом по пальцу» я не заказывал. Ощущения ноль из десяти. На добивку я узнаю, что в этом доме к такому ваще не готов никто: ни йода, ни зелёнки, ни спирта.       Юрец стремается, извиняется и кринжа наваливает, говоря, что с меня «кровищи как с барана натекло». Потом всё-таки даёт чем промыть и помогает нормально залепить пластырем. Только у меня ощущения нет, что микробов там всех убило. Не щипало же.       Да знаю, что не помру я ни от какого свиного столбняка! Поворчать уже нельзя.       Я догадывался, что Юрец странноватый. Спать вместе ни в какую не хочет, зелёнку хэйтит. А теперь ещё узнаю, что он лук не ест! Про варёный могу понять, да даже про сырой, но в котлеты-то… Чеснок, перец, соль и даже, бля, петрушку в фарш херачит, а лук — нет. Вот что за человек? Знал бы заранее, что он такой «особенный» хоть бы в гипере пару луковиц взял. Как-то я и не думал, что лук тоже, как масло, надо прям специально купить. Он же всегда есть. Хотя бы дохлый и проросший.       Зато теперь понимаю тех людей, которые заказывают в доставке сетку лука и два йогурта.

***

      Ну, котлетами я доволен. Ровненькие, рядами и по пакетикам. Вот хоть маме фотку отправляй. Не, ну я и отправлю. Только через Маришу. Она всё равно проболтается, а мне не придётся на всякие вопросы отвечать. Хватило уже маминого: «Яйца хоть мыл?» — в ответ на фотку офигенски-идеальной яичницы. Мать, вот, о своём думает, когда пишет, а то, что я могу о другом подумать ваще не соображает.       Беру телефон для котлетного фотосета: оказывается, мне Димас звонил прям недавно. И… Ебать кружочков он нахуярил.       На первых, в принципе, ничё он такой. Ром бухает. Они должны были типа пина коладу пить, но чё-то пошло не так. Поэтому, ананасовым соком он только закусывает. А не, ещё и сливками прям из баллона. И у него всё более-менее бодро: все бабы — бляди, а он — свободный человек, у него есть бухло и пиздатая колонка. Дальше Димас петь начинает. А хули нет, колонка ж пиздатая. Но через пару треков уже в тильт уходит. И звук куда-то проёбывается: Димас или забывает, куда говорить, или микрофон чем-то заливает.       Включаю на максимум, но разбираю меньше половины. Хуй пойми чё бубнит: Анжела, Марина… Я, блять, ещё в его спич как-то попадаю. А. Я на хуй должен пойти, потому что я пидор. Или нет. Уже норм чел. А бабы — всё ещё бляди, но Димаса это уже не радует.       И да: на последних Димас в говнину. В адеквате он бы так не ныл.       Димасовский невнятный вой и бубнёж Юрец тоже слышит:       — Яр, там что-то серьёзное случилось?       — Ага. Серьёзные пиздострадания.       Перезваниваю Димасу. Димас заявляет, что я кидок, а он идёт за бухлом. И скидывает меня.       Стою над котлетами. А по-хорошему мне б уже в кроссы прыгать и идти Димаса ловить, пока его не приняли или он какой-нибудь хуйни не натворил.       — Юр, мне, короче, надо, — дохуя понятно объясняю и иду одеваться.       Путаюсь в штанинах, Юрка рядом стоит:       — Чем-то помочь?       — Димасу мозги поищи на авито, или яйца хотя бы, — огрызаюсь нисхера, Юрка-то тут ваще не виноват. — Бля, Юр, сорян. Нажрался он в свинину. Давай завтра заберу всё.       — Завтра я со Златой.       — А-а, понял… — киваю, флиску поплотнее застёгиваю. — Ну, потом.       — Отзвонись, как дома будете.       

***

      Синее тело по имени Димас отлавливаю у подъезда. Димас очень рад меня видеть:       — Чё? Эт… Ты чё припёрся?       — Бухло принёс, пошли, — тяну за рукав к падику.       Димас отшатывается назад:       — Пакажи, — так, наёб не прокатил. Ну да, я даже без рюкзака, в кармане только телефон, ключи и Юркина ашка.       — Бля… У Юрки оставил. Домой давай провожу и сгоняю.       — Нихуя-а. Вместе пшли. Или в магаз, — хренов алко-манипулятор.       — Идём…       Прёмся к Юрцу. Димас посасывает ашку, а я по-быстрому пишу войс:       «Мы за коньяком. Нам О-ОЧЕНЬ НАДО».       «Ок. Понял», — отвечает текстом и никаких «Зачем?», «Ярик, ты охуел?». Блять, он лучший.        Коньяк мы забираем. Димас косит глазом, бухтит, что мало. Я делаю очень понимащий вид и обещаю, что если не хватит, то сгоняем ещё.       До коньяка дело не доходит. Я и не сомневался. Обратная прогулка с ашкой и покатушки на лифте меняют желание Димаса с «догнаться» на «срочно поорать на унитаз».       

***

      Ставлю рядом с храпящим Димасом воду. Ваще на него вылить хочется, если по-честному. Но так не делаю.       Набираю Юрке. Ну, типа договорились, что позвоню. Да, договаривались ещё до коньяка. Но позвонить всё равно хочу:       — Не спишь?       — Лёг уже. Нормально всё?       — У Димаса? Да заебись ему, дрыхнет, похрюкивает.       — А у тебя?       — У меня-то чё? Коньяк я не пил, если чё. Так взял, чтоб за догоном этот не рвался. Говнюк, бля. Настрой только весь запорол. Без обид, надеюсь?       — Да какие обиды? Понял я, что ты не бухать сорвался.       — Бля, ты реально лучший ваще, — я ещё бы заобнимал за такое, если б рядом был. — Эт самое… Спит он, я, если чё, типа могу, ну, до тебя дойти.       — Давай завтра уже.       — А ты ж завтра с дочкой, не?       — Ну, не весь день. В батутном центре будем, часов до трёх максимум. В зал схожу — потом свободен.       — Батуты? Кайфово. Ты тоже прыгать будешь?       — Ты как себе это представляешь?       — Как? Да заебись ваще. Прыгнул, так прыгнул. И я б тоже попрыгал.       — Не сомневаюсь. Если будет желание, лучше в зал подходи.       — Ну, забились. Приду.              Лежу довольный, почти засыпаю. Димас ворочаться начинает. По коридору шлёпает. Сука, да-а. Димасовское журчание в полной тишине — это то что я хотел послушать перед сном.       Димас уже опять сопит и похрюкивает. А я лежу. Уже не сплю нихера. Завтра утром точно, бля, встану и буду ложкой кружку размешивать, чтоб этому хуиле не слишком кайфово похрюкивалось. Прибил бы придурка.       Туплю в телефон. Ну, заснуть пытаюсь. Марина тоже нихера не спит. Хуйню мне всякую шлёт. Потом ваще звонит. С видео опять. Зато я знаю, что она дома, на подушке плющится. С какого-то хера на моей кровати. Выяснить про рокировочку не успеваю, Марина первая рот открывает, ещё прям с наездом:       — Чё там у Димаса?       — Бухой, спит. А… А чё вдруг за вопросы?       — Ну ты в сети, всё читаешь, значит не у Юрки.       — И чё?       — Шиза недавно пост дропнула со всякой токсично-позитивной хуйнёй про «новый этап» и бла-бла, — и нахуя мне вот эта информация? И нахер она Марине?       — Ты же от неё отписалась?       — В архив кинула. Так чё? Опять у них по пизде всё пошло? Угадала?       — Ты завязывай вот так всё угадывать. Крипово ж, сука, — рил мурашки, когда она так нисхера делает. — Или ты… Ну, ёп, Марина. Ты опять у нас чё-то забыла? — сама стопроц накосячила, а теперь вид делает, что «догадалась».       — Это ты забыл. Мозги. Ещё в песочнице. Грузовик зелёный забрал, а мозги оставил, — не грузовик, а самосвал, коза злопамятная. Нехер меня было тогда песком обсыпать. Может, и поиграть бы дал.       — Марин, вот честно. Ты, блин, фотку, может, слила? Нашу, с Димасом.       — Кому? Пизде этой? Ничё не сливала. Да даже если б слила, то чё там такого? Вы ж не в очечело долбитесь, — бля-я, Мариша, в рот тебе б мыла. Пиздец сеструха у меня.       — Ну а чё они тогда посрались?       — Я ебу, чтоль? — цыкает, глаза закатывает. — Яр, я рил ничё такого не делала. Мы с Димасом пенную вечеринку загасили, и я свалила.       — Марин, я не в тренде или ты чем-то закинулась? Какая, нахер, пенная вечеринка?       — Ага, закинулась… Порошком ебучим, который у вас по всему полу. Опездол сказал, что подмёл, но ещё больше растащил. А я, овца, как путёвая, воды нахерачила. Скользко, пены до пизды. Еле убрали. Ну и, пока мыли, про пенную вечеринку разгоняли… Колонку даже включили. Ну и, бля, вот, — мне средний палец без ногтя, с пластырем, показывает. — Димас теперь мне ещё и маник торчит, — вот ему щас только твоего маника не хватает.       — А говоришь не оставила. У нас же похерила, да?       — Да ты заебёшь. Я же говорю всё убрали. Реально. Чё ж я сука какая-то пацану всё портить? Он с коктейлями заморочился, даже букет ранункулюсов нарыл, — а Мариша даже язык не сломала названием того веника, на который Димас херову тучу денег слил. Точно ведьма.

***

      Утром мне и ложкой скрести не надо. Я даже дышу слишком громко. Сочувствую Димасу, вижу как ему хуёво:       — Коньяк будешь? Или мне ещё за ромом сгонять?       — Фубля… Сам пей.       — На, лечись, — даю полторашку минералки. Солёной, как этот изврат любит.

***

      Собираюсь собираться в зал. Ну, сижу в одном носке и трусах, видосы скролю. Димас оживает уже второй раз. Уже реально оживает: слышу, что холодос открыл и чё пожрать ищет.       — Я дошик взял!       — Уй… Не ори. Где?       Подхожу на кухню, тыкаю в пакет на столе.       — А… Спасибо, — щурится на меня. — А чё ты вчера припёрся?       — За коньяком же вместе ходили.       — Фу… Ещё и коньяк… Сколько должен?       — У Юрика спроси.       Судя по роже Димаса, эта инфа совсем ему мозг оплавляет. Рассказываю болезному ещё и про то, как мы вчера от падика до падика гуляли. И про кружочки, и про толчок с пина коладой. Кружочки Димас, есесно, удалил. У себя. Смотреть их отказывается. Даже под дошик. А чё? Нормально же пел.       — Чё у вас типа всё? Или ты извиняться будешь?       — Соси, а? Заёб издеваться. Нихера ничё не буду, — ваще я рад это слышать, но делаю вид, что как бы просто «ну, херово, но ок, понимаю». — Пизда эта нормально ничё объяснить не может, догадываться я, бля, должен был. Про цветы бы не узнал, если б они с Маришей не пиздели. Марина же тогда меня попустила, что я как лошара со своими розами, а пиздень вот эту ёбань, не помню как её, любит. Ну, я и купил… У Марины фотку правильных попросил и купил. А то что у нас дома не по кайфу — ваще ни слова.       — В смысле? Она ж сказала чё-то вроде: «У вас охуенно, зовите в гости».       — Ну! И я то же самое слышал. А она в рестик хотела.       — А чё не отвёл? — и меня б из дома не гонял.       — Яр, бля, говорю же: не знал, что она хочет. Она мне только фотки коктейлей кидала, на которых я, ебать, должен был разглядеть название рестика.       — Хуета какая-то. С квартирой тебя всего выдрочила, а тут чё? Сказать нормально не могла?       — Яр, чё полегче спроси… Бля, не. Ваще ничё не спрашивай.              У Димаса чё-то приходит на телефон. Открывает, закатывает глаза, пишет войс:       «Марина, да ты заебёшь! Скину я, ски-ну тебе на маник. Сказал же, ну, ёпт».