тупой & нетрогательный

      Вот, Димас говорит, что я Евке по пьянке звонил, чтоб её побесить. Эт не побесить, а так, о себе, красавчике, напомнить. А вот, чтоб реально кое-кого побесить, надо ещё постараться.       Дожидаюсь зэпэхи и иду покупать проходку в зал. А там меня прям как ждали: тёлочка-сосочка за стойкой, вся такая улыбчивая, «здрасти-здрасти, чем помочь?». Всё рассказала: про зал, тренажёры, абонементы, скидки. Я б, дурак, разовый дорогущий купил, а мне она всё по красоте оформила: до конца года, ещё и скидончик на второй, Димасовский, абон сделала. Выгодно, короче. Я, правда, без зэпэ остался, ещё и кредитку чуток распотрошил… Но абонемент я, считай, уже отбил тем, что походил, осмотрелся, освоился, пакетиков сахара у кофе-машины набрал. А чё? Там все фитоняшатся, так что я им ваще помог.       Я ещё думал, что, когда Юрец в зале будет, то можно и шмот из шкафчика спиздить. Ну не совсем спиздить, а попрятать, чтоб он поискал, понервичал. Типа как в школе, на физре. Но в зале замки все электронные, на браслете. Хер влезешь.

***

      Одубел уже ждать, пока Юрабас соизволит из дома выйти. Без него смысла-то нет по залу нам в двухе шоркаться. А Димасу и без меня там весело. Он вот только из толчка кружочки не записал. Халявщик хренов. Как мне за абонемент денег скинуть: «Не я покупал, мне это ваще не надо». А сам: «Ярик, смари, какие тут тёлки водятся», «Ярик, смари, я кофе халявный пью», «Ярик, смари, тёлочки жопами вверх стоят», «Ярик, смари, я тоже так могу», «Ярик, меня тёлки выгнали, я пойду кофе пить». И это он только полчаса назад зашёл.       Наконец-то Юрец выходит. С сумкой и к тачке. Пишу Димасу, чтоб не лез больше никуда, а то к херам выпрут, и двигаю дворами до ТЦшки. Юрец пока светофоры соберёт, пока припаркуется, я уже на месте буду.

***

      Чтоб время не терять, ещё утром в спортивное оделся. А в раздевалке термо не стал снимать — его ж под трениками не видно.       Смотрю по залу — Димас беговую дорожку подпирает и какую-то тёлку склеить пытается. Он в чёрную футболку и шорты вырядился. В кружочках нарядно, ебать, выглядел, не спорю. Но своим оверсайзом всё чё надо скрыл. А где не надо показал. В плечах-то он ещё ничё, а ноги как у тощей пятиклассницы, только волосатые.       Замечаю свою главную цель прямо по курсу. Раньше меня как-то успел прикатить. Тоже, как и Димас, в чёрном, только одежда ничё не скрывает, а даже наоборот. Ащ. Вот нахуя он такой пиздатый?       Обмахиваюсь майкой, лицо ей вытираю, типа давно уже тут упахиваюсь и ваще до него пришёл. Пока бежал, весь взмок, так что натурально всё выглядит. Маякую Димасу, чтоб от тёлки отстал. Рукой машу, потом двумя — он на кой-то хрен на лыжи прётся, в упор меня не видит.              Подхожу, лыжника в рясе по спине его хлопаю. Димас режим глухого и громкого деда подрубает:       — А? Чё сказал? — наушники ж, бля, снимать не обязательно, — Ты на жим, чтоль, хочешь? — вообще не собирался, но ты, бля, так громко орёшь, что теперь весь зал в курсе. И Юрка в нашу сторону смотрит… Кхм. Ну а чё б и не жим? Не буду ж я заднюю давать.       — Хех, штангу мне подержать хочешь? Ну, идём, — размахиваюсь, чтоб Димасу по жопе садануть, когда он с лыж слезает. Он увиливает, ржёт как гиена, мне ответку прописывает и убегает, ускоренный моим поджопником. Вот нормальная реакция у человека. Всем весело. Учись, Юрец.       Подхожу к лавке, прикидываю сколько блинов надо на гриф повесить. Я на пятый этаж затаскивал разом четыре пятюни воды. Вешаю плюс-минус столько же: я ж не дурак, убиваться не собираюсь.       Димас на это дело смотрит, смехом давится, глаза закатывает:       — Пфф, тут девочка одна больше тягала.       — Нехер меня на понт-то брать, — ну да, как-то совсем несолидно выглядит. — Я ещё не всё.       Пока пару кругляков докручиваю, палю, что Юрец в нашу сторону опять поглядывает. Решаю показать, кто тут сигма: медленно снимаю футболку и откидываю в сторону. Шею, плечи разминаю, в зеркало на себя, красивого, смотрю.       — Да давай уже! — Димас кофе перепил ему, бля, всё и побыстрее надо. — Ты ссышь, чтоль?       — Ща на тебя нассу, допиздишься.       Ложусь на лавку, потираю руки, хватаюсь за гриф покрепче. Первый раз от груди поднимаю: тяжеловато, но, вроде, ничё так. Ещё раз: нормас пошло, чувствую, как мышцы горят. Ещё. Тяжко, но терпимо. Димас надо мной нависает:       — Я ща, — и пропадает.        Хочу стопорнуть его, но выходит только тихое «ыть». И ладно хоть изо рта выходит, а не ещё откуда. Чувствую, что больше не подниму, отдохнуть надо. С грифом над грудаком отдыхается хуёво.       Над лицом появляется мой спаситель. Не тот, который упиздил, а Юрец. Поднимает штангу, вешает на крюки.       — Хух… — от лавки отлипаю, спотел весь. — Спасиб, но я б сам. У меня и этот есть… — смотрю вокруг, кидалу в костюме Уэнсдэй ищу.       — За девушкой твой друган ушёл.       — Не друган он, — особенно после такого, — не знаю я его ваще, — и знать не хочу.       — Окей, — и уходит. Ни привета, ни минета.       Зато кидок возвращается. Довольный. Прибил бы. Хвалится, что тёлку ту всё-таки склеил. Провожать собрался. Сказал ему валить, раз такое дело. Толку от него всё равно нихера. Я не злопамятный, а он — без пива обойдётся, пусть эта тёлка его и напаивает.              Поторчал у кулера, нахлебался воды, без палева позалипал, как Юрец платформу вверх ногами жмёт. В толчок сходил. Позалипал, как Юрка со штангой приседает. В зале пусто, почти все разошлись. Ничё путевого я больше не придумал. Да и не хочется уже как-то. Попозорился, и домой пора.       В раздевалке худак натягиваю, — я ж обсох, пока стоял, не продует. Юрец заходит, а я понимаю, что мне попёрло: в раздевалке никого, а он ща по-любому мыться пойдёт. Значит, и мне надо. А чё б нет? На него я уже и не злюсь. И он на меня, как я понял, тоже. Замяли типа. Только я полотенце не взял. Да и похер, так обсохну, феном обдуюсь.       Раздеваюсь обратно, путаюсь в худаке, слышу, что Юрка уже в душевую чешет. Снимаю по-быстрому всё чё не снял, комом вещи в шкафчик заталкиваю, хлопаю дверцей.       Прохожу в душевую. Палю Юркину классную задницу, охуенную спину. Когда по ним вода стекает, ваще кайфово выглядит. Юрка на меня оборачивается — я вид делаю, что только мыться пришёл. Ну привстал у меня, чё такого?       Встаю в соседнюю кабинку. Тут и мыло имеется. Заебок. Воду включаю… Не удерживаюсь: ещё раз к Юрке заглядываю. Прям быстро, только он меня палит:       — Если я поссать пойду, ты тоже ко мне притираться будешь? — Чё за вопросы такие извратские у него? Не пойду я ссать. Мне не надо. Уже.        — Ты ещё подержать предложи! — вообще, я больше выделываюсь, и не против подержать. Только чтобы и он мне. И не в толчке. А прям тут… Ебать, ну всё. Стоим. Под холодную надо. Блять, кому надо, тот пусть и лезет! Юрец мой стояк не видел, чтоль? Не только видел, но и в рот брал… А щас рядом моется. Такой натренированный, горячий, мокрый. Вот теперь точно всё. Правая быстрее мозга среагировала. Уже не моюсь, а дрочу. Губы зубами зажимаю, чтоб случайно лишний звук не выдать. Рукой в стену перед собой упираюсь, второй часто-часто передёргиваю. Глаза сами по себе закрываются. Сердце херачит от мыслей, что ещё кто-то в душевую зайдёт. Но как представляю, что Юрка из-за соседней стенки ко мне заглядывает, сзади прижимается, руку поверх моей… И потом… Пхах, да он душнила. И не сделает так никогда. Ещё и извратом меня посчитает. Да и не надо уже. Как бы всё.       Выключаю воду — в соседней кабинке уже тишина и никого. Шлёпаю обратно, прикрываюсь. Стрёмно теперь. Взял, в душевой накончал.       К шкафчику подхожу и осознаю, что я не только дрочер, но и ебанько. Браслет снял и вместе с одеждой закрыл.       Юрка одетый уже. А я голый стою и грустно своё хозяйство прикрываю, по сторонам смотрю, прикидываю чё дальше делать. Юра ко мне подходит, спиной на шкафчики опирается, руку из кармана достаёт:       — Ярик, ничего не терял? — болтает расстёгнутым браслетом перед моим охуевающим таблом, ухмыляется.       — Бля… Как? — пытаюсь выхватить, а он, гад такой, резко руку вверх поднимает. — Отдай ты, ёпт!       — Держи, не теряй.       Выдёргиваю браслет из рук, прислоняю к замку. Работает, хух… Пока раздевался, наверно, слетел.       — Спа… — давлюсь своими спасибами, потому что говорю их уже Юркиному затылку. Сука, он издевается?! — Да стой ты, а?       Юрец разворачивается, кивает типа «ну, чё надо?».       — Спасибо тебе, вообще-то, хотел сказать, — ага, Ярик, а звучит как наезд. И ты хоть трусами прикройся. — Не. Ну. Правда, спасибо, — тихонько тяну трусы из шкафчика, вываливая нахер всю остальную одежду. В пизду, пусть валяется, полы ж чистые.       — Пожалуйста. Веса только поменьше бери в другой раз. Лучше подходов побольше сделаешь.       — А? А… Ты всё про это… Да, понял я уже. Лишканул. И вообще, извини. Я реально тогда по херне завёлся, — сердце колотит, во рту сушит, я краснею и нитку от трусов на палец наматываю.       — Принято, — улыбается. — Тебе куда? Могу подкинуть, если по пути будет.       — Кхм… Может, к тебе?       — Сегодня только подвезти могу. Ко мне послезавтра давай.

***

      Сажусь на переднее, креслом туда-сюда тыркаюсь, чтоб удобнее сиделось. Приятную кожаную обивку трогаю, на спинку откидываюсь и сразу представляю, как Юрец у меня между ног ртом работает. Я не изврат, оно само в голову пришло, потому что машина у него — полный секс. И Юрка в ней… Ну пиздец, душа мне не хватило.       Не успеваем выехать с парковки, я его ляжку, обтянутую джинсами, уже наглаживаю. Намекаю, типа, что сейчас без продолжения оба обломаемся. Он меня игнорить пытается, на дорогу смотрит. Но молчит: не возражает и не брыкается и ноги шире разводит. Добиваю его тем, что прям в движении к его ширинке наклоняюсь, типа пример показать, что стрематься не надо. Ничё делать не собираюсь, просто взбордрить его хочу. Юрка сначала меня стопорит, а потом в ближайшие дворы заруливает и утягивает мою руку к себе, даже не на ляжку, а конкретно на член. Так с этого прусь, что с меня последний стрём слетает. Я даже на презик соглашаюсь. Даже на невкусный.       На Юркиным пахом нависаю, в рот член беру, рукой придерживаю, губами сжимаю и головой понемногу двигаю. Юрка мне руку на затылок кладёт, и я какой-то послушной шлюшкой себя чувствую, но с этого не обламываюсь, а только больше завожусь. С чего Юрец кайфует, очень понимаю: так ярче ощущаешь, как чей-то рот насаживаешь, и двигаешь как тебе надо. Поэтому совсем не возражаю, поддаюсь. Немного стрёмно, что на улице мы по факту: спешить начинаю, давлюсь, стопорюсь и опять продолжаю. Юрка не особо борзеет: сильно не давит, отдохнуть чутка даёт, если голову поднимаю, и параллельно очень кайфово меня между ног и за задницу лапает. С этого так ведёт, что дышу не просто часто, а ещё и с пошлятскими звуками.       Когда Юрка кончает и отпускает меня, то хочу его голову уже к себе между ног утянуть. Но он меня в губы засасывает, наваливается и так борзо рукой в треники лезет, что хер остановишь. А я уже и не могу. Так и спускаю ему в кулак, мыча в губы и держа за затылок.       Вытираюсь салфетками из здоровенной пачки. Я у него другой и не ожидал увидеть. Окна запотели, ваще прикол. Надышали мы неслабо.       — Кайф… — откидываюсь назад, смотрю между ног. — Уй, я тут это… — сидушку ему уделал, а он ничего не говорит, салфетку даёт. Всё никак не догоню, он душнила или больше придуривается.       Уже по-классике ашку у него стреляю. Юрец стекло с моей стороны немного опускает, движок заводит. Растекаюсь по сидению, парю, молча глядя в окно.       В мой двор заезжаем, я вспоминаю, чё ещё не спросил:       — Мне во сколько приходить? Послезавтра. Я выходной, могу и пораньше.       — Давай после трёх.       — Ага, — киваю, ручку двери дёргаю. — Блин, а номер дай? А то мало ли там не смогу. Отзвонюсь.       — Не сможешь — не придешь. — Вот это вообще обидно звучит. Как будто это только мне надо, а ему пофиг.       — Юр, не пойму, ну чего ты морозишься?       — В смысле?       — В коромысле, ёпт, — теперь я как мать говорить начал, довёл, бля.       — Ярик, ты что хочешь-то от меня?       — Да просто по-нормальному общаться. Ну и секса тоже. Всё вместе, короче. Чё такого сложного?       — Окей, — вздыхает, как будто я какую-то хуйню сказал, — Давай так поясню, для непонятливых. У нас секс без обязательств, без отношений, без мемчиков в телеге, — ждал, что он скажет, «и без гондонов», но хер там. Ну только что подрочил мне, и приятней было, и рука не отсохла. — Тебе ясно?       — Да, ясно, — хуясно. — Я ж сразу понял, что ты чел серьёзный, — не сразу, но понял. — Не буду я ничё присылать. Даже если попросишь — всё равно не буду.              Обмениваемся контактами, выхожу из тачки. Дверью по привычке херачу. Димасовская по-другому не закрывается, а Юркину даже жалко становится. Развожу руками, глядя в окно тачки, я ж не виноват. Само так вышло. Он, вроде, не злится.       Ашка Юркина тоже как-то сама ко мне в карман прыгнула. Ну, курить качкам ваще вредно.       К падику подхожу — меня Маринка, сеструха моя, нагоняет и поджопник отвешивает:       — Сиги есть? — гопница мелкая, как восемнадцать стукнуло, ваще страх потеряла. Ещё в карманы ко мне лезет.       — Чё? На свои не насосала? — торможу шмон, за руки её хватаю. — Отвали. Нет нихера.       — В уши не лей мне, — о, заебись, она ещё и бухая.       — Проспись иди, принцесса!       — Сам иди, уёба, — мне ногу своим мартинсом палёным оттаптывает, отпихивает и в падик вперёд меня ломится. Пиздюлина от часов. Эт её так мать называет, не я придумал. Но подходит.

***

      Уже через час опять стою на улице. Держу под мышкой свой убитый ноут. В ногах — пакет, а за спиной набитый как попало рюкзак. Поздно уже, но приходится звонить Димасу. Не на улице ж мне ночевать.       Димас, на самом деле, норм чел, как смог выручил. Дал ключи от своей бэйбы и даже одеяло вытащил. Домой к нему я б и сам не пошёл — с его батей я не особо…       Прогреваю салон пока допиваю вишнёвый Гаррет. У пиздюлины по имени Марина отжал. Нехуй ей пить, пусть, вон, матери внуков рожает. Овца, бля. И нашла же из-за чего завестись! По хуйне какой-то! Ашку я ей не отдал! Охуевшая.       Разоралась, матери начала в уши лить, что я из тачки дорогой вылезал при ней. Пятна какие-то на куртке увидела, ну и сказала, что я за деньги сосу какому-то мажору. А я как еблан последний: нет бы ответку кинуть, что это только она так делает, и ебало в ноль загасить. Нет, бля, я ж начал про презики чё-то орать, ещё и штаны свои уделанные показал, типа у нас всё взаимно. Ну, врасплох меня застала, растерялся. И всё: Ярик — хуесос, Ярик пусть на тот хуй, который сосал, и идёт. Не фрэндли у меня мать оказалась.       Контакт Юрки в телеге раз десятый открываю-закрываю. Фотки опять пролистываю и блокирую телефон. Он мемасы слать запретил, а уж за звонки ночью ваще к хуям блокнет. Чел он нормальный, но явно дал понять, что мы только развлекаемся.       Да и нафига ему мои проблемы?       Ну, ёпт. Разнылся, бля. Сопли распустил. Всё из-за печки в Димасовской тачиле. Воняет она, вот и глаза слезятся, не плачу я.