Одно и тоже/Same:LogicTeethDemons

Питер не смог сдержать лёгкой улыбки при последней части вопроса Клинта. — Это песня AC/DC? — спросил он, слегка наклонив голову и с любопытством указывая на телефон. На самом деле он не так уж хорошо знал эту группу, просто знал, что Тони её любил, особенно одну конкретную песню. Хэппи включал её несколько раз, пока Питер, в конце концов, не поинтересовался, что это за группа. Но Уэйд, похоже, сразу узнал и песню, и группу, когда в последний раз услышал, как у Питера зазвонил телефон. А теперь он поставил на рингтон песню этой группы. Значит, Уэйд тоже их любит? — Ты что, не знаешь эту... — Клинт замолчал, когда звонок закончился, а музыка прекратилась. Он ещё на секунду задержал взгляд на телефоне, затем посмотрел на Питера и спросил: — Он что, оставил тебе свой номер? — в его голосе звучало лёгкое беспокойство. Но тут же его лицо стало скорее недоумённым и подозрительным — возможно, из-за того, что Питер выглядел совсем не растерянным и не обеспокоенным. — Ты позволил ему оставить тебе свой номер? Питер моргнул, открыл рот, наклонил голову, снова закрыл рот и, в конце концов, просто кивнул. Он понятия не имел, как вести себя в этой ситуации. Логически он понимал, что почти все, кого он знал, будут не в восторге от Уэйда, учитывая, что тот наёмник. Но пока ему хотелось избежать этой темы. Ему было куда интереснее, что Клинт, похоже, знает Уэйда. Поэтому он спросил: — Откуда ты узнал, что это Дэдпул? Одновременно с этим Клинт задал свой вопрос: — Какого чёрта ты вообще знаешь Дэдпула? А затем, говоря одновременно, они оба ответили друг другу: — “Уэйд У.” с этими эмодзи... — Мы просто случайно встретились... И оба замолчали. Но Питер, не выдержав, уточнил: — Что не так с эмодзи? Он никак не мог понять, что означают череп, какашка и буква "L". Клинт вздохнул. По-настоящему, тяжело вздохнул, словно вопрос его раздражал, и выглядел так, будто собирался потереть переносицу от усталости. — Череп — это "dead", потом какашка "poo" и "L". — Он сделал жест, намекая, что Питер сам должен был догадаться. — Dead, poo и "L". Дэдпул. — Он поднял бровь с выражением «ну ты серьезно?». — А-а-а. — Да, в этот момент до Питера дошло. Несмотря на всю свою сообразительность, он ни разу не задумался, почему Уэйд использовал такие эмодзи. — Питер, — сказал Клинт его имя чуть более строго. — Почему ты вообще знаком с Дэдпулом? Ты знаешь, кто он такой? — спросил он уже серьезным тоном. В этот момент телефон Питера завибрировал у Клинта в руках, и прежде чем тот успел посмотреть на сообщение, Питер быстро выстрелил тонкой паутиной, выхватив телефон из руки мужчины. Ловко поймав его, он стряхнул паутину, которая вскоре всё равно бы распалась. — Э-э, да, я знаю, кто он такой, — ответил он, склонив голову и явно неискренне улыбнувшись, извиняясь за то, что столь откровенно забрал свой телефон. Клинт вновь стал непроницаемо-спокойным. — Он наёмник, Питер. Питер взглянул в сторону, а затем снова на Клинта, кивнув дважды, медленно. — Да, я в курсе. — Он убивает людей за деньги, — Клинт прищурился. — Ага, — снова кивнул Питер. — Я знаю, чем занимаются наёмники. Короткая пауза, затем: — Он безжалостный, безумный, непредсказуемый, бессовестный убийца по контракту. Питер моргнул, чуть приподняв бровь, когда Клинт так тщательно выделил каждое прилагательное. И, намеренно безразлично, ответил: — Да, слышал. — А потом с любопытной гримасой добавил: — Эм, а откуда ты его знаешь? — Он указал на Клинта. Глаза Клинта остались прищуренными, а челюсти — сжатыми. Похоже, его не впечатляло, что Питер столь невозмутим к тому, на что он пытался обратить внимание. Тем не менее он ответил: — Во время щелчка я пару раз пересекался с ним, когда работал. — О-о-о, точно, ты же в то время был Ронином, да? — И затем, потому что Питер не мог удержаться от своей язвительности, он добавил с наигранной невинностью: — Убивал плохих парней. — И тут же уточнил: — Уэйд, ну, он занимается тем же самым. — Он хотел это подчеркнуть. — Так вы так и познакомились? Да, Питер уже догадывался, что именно так Клинт знал Уэйда, но хотел, чтобы тот сам это озвучил, ведь про время щелчка и Ронина особо не распространялись. По крайней мере, ему об этом никто не рассказывал. Клинт, конечно, всё понял и усмехнулся безрадостно, уловив то, что Питер пытался подчеркнуть. — Уэйд? — спросил он, подметив слишком личный тон, которым Питер произнёс имя, но тот сумел не показать, что его промах заметили. После короткой паузы Клинт кивнул, с саркастической гримасой добавив: — Дэдпул убивает плохих парней? — интонация превращала это в сомнительный вопрос. Питер старался сохранять видимое спокойствие, даже когда тон Клинта начинал вызывать у него беспокойство. Лучник склонил голову из стороны в сторону. — Ладно-ооо, — нарочито протянул он. — Не могу сказать, что этого не было. Он действительно убрал несколько настоящих отбросов за эти годы. — Питер чувствовал, что дальше последует "но". — Но Уэйд также устраняет, хм, — Клинт сделал задумчивое выражение лица, словно подбирая слова, — мелких пособников, случайных соучастников, персонал. И всегда, всегда оставляет за собой горы трупов. Иногда среди них оказываются те, кто просто оказался не в том месте и не в то время. — Он закончил с поднятыми бровями, пристально глядя на Питера. И Питер не смог удержаться от воспоминаний о шоссе и Кони-Айленд, которые тут же всплыли в его голове. С того момента он даже не пытался искать какие-либо другие инциденты, связанные с Уэйдом... Подсознательно он избегал узнавать что-либо о Дэдпуле. И поскольку контролировать выражение лица у него не получалось, Клинт наверняка заметил, что его слова заставляют Питера задуматься, потому что он продолжил, чуть кивая: — Кроме того, я лично видел, как он застрелил другого наёмника возле бара, просто за то, что тот его чем-то взбесил. Даже не помню, что было сказано. — Клинт скрестил руки на груди и облокотился на стойку. — Когда Дэдпул убивает, он кровожаден, беспощаден и, честно говоря, наслаждается этим хаосом и насилием. Чем больше крови и оторванных конечностей — тем счастливее этот ублюдок, даже если это его собственные конечности. Выражение слегка расширенных глаз Питера сменилось нахмуренными бровями, когда он переваривал последние слова. — Я даже слышал, что он иногда смеётся и шутит, пока убивает людей, — добавил Клинт, пожав плечами. — Короче говоря, Питер, ты его не знаешь. Ты ничего о нём не знаешь. И всё, что он мог тебе рассказать — если он вообще хоть что-то рассказывал, — даже близко не раскрывает того, кто он такой. То, кем и чем он является, выходит далеко за пределы твоего обычного круга. Нахмуренное лицо Питера снова изменилось, потому что, хотя Уэйд не вдавался в кровавые подробности, он не лгал о том, кем был. — Другие наёмники и те преступники, с которыми ты обычно сталкиваешься, стараются держаться от него подальше. Он очень опасен и, — Клинт тяжело вздохнул, — он не в своём уме. У Питера буквально скручивало живот от того, что говорил Клинт. Каждое слово напрягало его всё сильнее. Потому что, хотя Питер и не чувствовал, что Уэйд откровенно ему лгал, слова Клинта заставляли его осознать, что он давно закрывал глаза на то, насколько глубока могла быть жестокость Уэйда. Он вспомнил, как Уэйд сам удивлялся, почему Питеру никто прямо не сказал держаться от него подальше. В конце концов, оказалось, что Мстители поступили ещё хитрее: они просто никогда не упоминали наёмника перед Питером. А когда Клинт заговорил о том, как даже преступники и наёмники избегают Уэйда, Питер невольно вспомнил недавнюю ночь, когда Уэйд помог ему во время одного из патрулей. Преступники тогда выглядели по-настоящему напуганными. Клинт также упомянул, что Уэйд совершенно не заботится о «сопутствующем ущербе», и Питер уже давно старался не думать о том, что их представления о «плохих парнях» наверняка сильно различаются. Для Уэйда «сопутствующий ущерб» вполне мог включать людей, причинение вреда которым для Питера было бы абсолютно недопустимо. А ещё было это замечание о расчленённых конечностях. Сколько раз Уэйд отмахивался от мысли о боли или ранении? Он даже говорил Питеру, что тот может сбросить его с крыши. Он утверждал, что убил бы Мистерио хоть сто раз, если бы понадобилось. Питер притворялся, что эти комментарии не намекали на очевидное, хотя Уэйд открыто рассказывал о своём ускоренном исцелении и том, что он вообще не стареет. Теперь это стало слишком явным, чтобы игнорировать. Да, возможно, Уэйд и не лгал. Но он явно не был предельно честен. А ещё Питер сам виноват в том, что избегал правды и закрывал глаза на некоторые вещи. Теперь всё это складывалось в единую картину, наваливаясь на него. И ему предстояло разобраться, как он на самом деле относится ко всем этим тревожным звоночкам, особенно учитывая, насколько сильно он уже начал привязываться к Уэйду. — Постигаешь истину? — Клинт звучал достаточно самодовольно, чтобы это начало раздражать Питера. Мстители всегда вели себя так, словно он не знает, что делает. Каждый из них в своей манере говорил с ним свысока. И да, иногда он действительно не мог разобраться в ситуации или импровизировал, но постоянное подчёркивание этого ничем не помогало. Несмотря на то, что слова Клинта задевали его, Питер не хотел продолжать разговор. И поскольку он не мог придумать ничего, что не прозвучало бы грубо (а вести себя так было не в его стиле), он просто слабой улыбкой ответил на слова Клинта и промолчал. Клинт снова тяжело вздохнул, прежде чем кивнуть и разомкнуть руки, направляясь к Питеру. — Не знаю, как ты в это ввязался, но с Дэдпулом тяжело иметь дело. Лучше, чтобы его никто не видел и не слышал, — он твёрдо похлопал Питера по плечу, проходя мимо, и тот лишь стиснул зубы, молча проглатывая раздражение. А затем Клинт добавил: — И ты мне должен «Монстр». С этими словами он исчез за углом, оставив Питера стоять в напряжённой тишине. Несколько секунд он стискивал зубы, сдерживая раздражение, а затем шумно выдохнул, выпуская накопившееся негодование. Питер чувствовал себя мелочным, но всё же решил, что не станет покупать Клинту этот «Монстр». Он стоил всего два доллара, а Клинт только что испортил ему весь день. Решив это, Питер шагнул вперёд, чтобы забрать свою маску с кухни, и отправился прочь. Он прошёл по длинному коридору, обогнул угол, радуясь, что не встретил Клинта или кого-то ещё, и наконец добрался до своей комнаты. Введя код, а затем пройдя сканирование сетчатки, он услышал щелчок замка и зашёл внутрь, закрыв за собой дверь. Уединившись в своей аккуратной, но почти неиспользуемой комнате, Питер глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Он не хотел позволить смешанным эмоциям и неотвеченным вопросам окончательно выбить его из колеи. Он сосредоточился на том, зачем он вообще пришёл сюда. Питер использовал комнату в особняке Мстителей всего пару раз, и только один из них он провёл там ночь. Поскольку уборка комнат была полностью на их ответственности, его комната была чуть душной из-за закрытых окон, но в остальном оставалась идеально чистой. Чтобы проветрить, он открыл оба больших окна, затем бросил маску и телефон на голую кровать и подошёл к платяному шкафу с двустворчатыми дверцами. Внутри находился сейф. Введя ещё один код, он открыл его и достал очки — устройство для доступа к сети оборонного интеллекта Тони Старка. Питер на мгновение задержал взгляд на очках, испытывая смешанные чувства ностальгии, грусти и сожаления, а затем разложил их и надел, произнеся: — Э.Д.И.Т. Система активировалась, завершив процедуру проверки безопасности. Пока он подходил к своему столу, Питер достал небольшой флеш-накопитель с технологией Старка из потайного кармана в своём костюме. Затем он включил голографическую компьютерную систему, которая почти мгновенно запустилась и поприветствовала его. Подключив флешку и убедившись, что всё настроено и защищено, он дал Э.Д.И.Т. команду загрузить комплексную базу данных системы безопасности на устройство. На какое-то время Питер погрузился в работу, разбирая, что ещё необходимо для его нового костюма. Он также потратил немного времени на кодирование новых обновлений, используя оригинальные наработки Тони и свои собственные. Небольшие, но полезные модификации. Эта работа была для него как терапия, полностью отвлекая его от тяжёлых мыслей.

***

Через час, закончив всё, что только пришло ему в голову, Питер довольно взъерошил волосы, отключил флешку и потянулся. Затем убрал её в скрытый карман, поднялся на ноги с лёгкой пружинистой походкой и направился к кровати, чтобы проверить телефон на наличие сообщений. Разблокировав экран, он увидел ранее пришедшее сообщение от Уэйда. Оно всё ещё висело перед глазами, прямо под уведомлением о пропущенном звонке. Питер совсем забыл, что Уэйд ему звонил, а потом ещё и написал! Он раздражённо застонал, открывая сообщение, ненавидя свою рассеянность. Текст от Уэйда гласил: Пытался позвонить, вряд ли получится ещё раз в ближайшее время. Буду думать о тебе, малыш (очень неприлично). А следом — куча эмодзи с поцелуями, плюс неизменные череп, какашка и заглавная L. — Дэдпул, — пробормотал Питер с улыбкой. Он ничего не мог поделать с тем, как Уэйд заставлял его улыбаться, с тем, что этот человек заставлял его чувствовать. Даже после всего, что говорил Клинт, Питер не мог не испытывать к нему привязанность. Не раздумывая, он нажал кнопку вызова, но, как и ожидалось, звонок сразу перекинуло на автоответчик. Это всё равно неприятно кольнуло, но Питер знал, что не может точно представить, с чем приходится сталкиваться Уэйду на заданиях, так что он не стал расстраиваться и просто сбросил вызов, не оставляя сообщения. Вместо этого он отправил ответ:

Позвони или напиши, когда сможешь.

А после небольшой паузы и явного покраснения ушей добавил эмодзи с поцелуем. Он уже собирался нажать «отправить», но вдруг задумался: может, стоит написать, чтобы Уэйд был осторожен? Но тут же вспомнил слова Клинта о том, что Уэйд даже не заботится о своих собственных оторванных конечностях. Питер моргнул, глядя сквозь слегка затемнённые линзы Э.Д.И.Т. Всё это время он хотел узнать о Уэйде больше, задавал вопросы самому мужчине… но сейчас ему вдруг пришло в голову кое-что ещё. Сжав губы в раздумьях, он отправил сообщение в изначальном виде, затем отбросил телефон на матрас и произнёс: — Э.Д.И.Т., покажи мне всю информацию о специальных объектах Щ.И.Т.а. Искусственный интеллект мгновенно начал фильтровать и составлять список. Питер почувствовал, как в животе неприятно сжалось. В конце концов, список оказался не таким уж длинным, и почти все имена были ему незнакомы… кроме одного. Объект: УИЛСОН, УЭЙД [ДЭДПУЛ]. Питер почувствовал, как его желудок перевернулся от беспокойства, пока он перечитывал это снова и снова. Более того, Уэйд находился в числе первых в списке «особых случаев». Единственное имя в первой четвёрке, которое Питер знал, принадлежало знаменитому мутанту Людей Икс — Росомахе. Тихо вздохнув, он скрестил руки на груди, стоя рядом с кроватью. — Открой файл Уэйда Уилсона, — напряжённо сказал он. На экране сразу появилось полное досье, и первым, что бросилось Питеру в глаза, были фотографии. Обе — явно сделаны без ведома Уэйда: на обеих он был в костюме и с оружием. Питер нахмурился и начал читать… Больше всего раздражало то, что большая часть документов была засекречена. Все последующие подробные отчёты в прикреплённых файлах оказались такими же: одни сплошные вычеркнутые строки. Судя по всему, для доступа требовался восьмой уровень допуска Щ.И.Т.а. Питер не знал, какой уровень был у него благодаря Тони, но явно не восьмой. Хотя, пролистывая страницу за страницей с чёрными полосами вместо текста, он начал подозревать, что уровень допуска был специально скорректирован для него лично. Это имело смысл. Даже Тони всегда относился к нему как к ребёнку в той или иной степени. Так что, вероятно, именно Питеру закрыли доступ к этим данным. Это даже не просто предупреждение, а сплошная цензура. Он не мог узнать ни о том, кто такой Джек Хаммер, ни о Кейбле. — Дерьмо, — пробормотал он раздражённо. Ну, по крайней мере, он уже знал кое-какую информацию. Даже больше, чем было в базовом файле. Значит, Уэйд действительно не врал ему, когда тот задавал вопросы. Более того, он сам рассказал некоторые вещи. Это немного успокаивало. Щ.И.Т., который, по идее, должен знать всё, сам, похоже, не обладал достаточными сведениями о Дэдпуле. Вопрос был в том, они просто не смогли их добыть или просто не сочли важными? Фьюри как-то сказал Питеру, что раньше знал всё, но, насколько он слышал, в последнее время Фьюри почти не было видно. Может, Щ.И.Т. действительно начал сдавать позиции? Снова раздражённо вздохнув, Питер пробежался взглядом по отчётам, в которых едва ли можно было прочитать хоть что-то. Одна папка с засекреченным названием была полностью затемнена — бесполезна. В файле Джека Хаммера упоминалось лишь то, что он мужчина, какой-то технический гений и разбирается в оружии. Всё остальное было засекречено. Даже фотографий не было. В файле Кейбла оказалось ещё меньше информации — практически везде стояло «неизвестно», и, конечно, ни одной фотографии. Питер вернулся к файлам Уэйда. Судя по всему, узнать что-то полезное можно было только по уцелевшим словам и фразам. Но даже среди этого попадалось кое-что любопытное. Он перечитал: «[засекречено] признан крайне опасным. Обладает мутацией регенерации, теоретически делающей его бессмертным [A1132-N]. Отмечено, что [засекречено]». Питер заставил себя осмыслить это. Он слышал нечто подобное от Уэйда и Клинта, но увидеть слово «бессмертный» в официальном файле Щ.И.Т.а… это вбило это знание ему в голову окончательно. Хэппи как-то говорил, что среди «особых объектов» есть практически бессмертные, и Уэйд оказался одним из них. Слегка нахмурившись, Питер перешёл к источнику цитаты, где находились отчёты очевидцев, вероятно, подробно описывающие, как именно Уэйд регенерирует. Конечно же, они тоже были наполовину вычеркнуты. Как же ожидаемо. Продолжая бегло просматривать видимый текст, он наткнулся на ещё один фрагмент: «Внешность после мутации описывается как неузнаваемая, [засекречено] предполагает, что субъект может не быть Уэйдом Уилсоном [A732-RT] [засекречено]». У Питера неприятно сжался желудок. Он открыл источник, но там было лишь: «Расследование продолжается». И всё. Как вообще Щ.И.Т. или кто-то ещё мог прийти к такому выводу? Они серьёзно думают, что кожа Уэйда настолько испорчена, что исказила его черты до неузнаваемости? Хотя, если подумать… Питер сам не мог сказать наверняка. Он видел лицо Уэйда лишь наполовину. Но Уэйд есть Уэйд. Он бы не стал лгать о таком. Питер покачал головой, нахмурившись, и прочитал последний открытый фрагмент: «Точные описания внешности субъекта не подтверждены. Документация спецподразделений США [засекречено]. Однако внешность субъекта неоднократно описывалась следующими характеристиками: [засекречено]». Щ.И.Т. засекретил даже описание внешности? Питер снова покачал головой, разочарованный этим потоком скрытой информации. Он проверил все доступные ссылки в файле. Почти все они были затемнены полностью, за исключением одной: «Люди Икс отказались предоставлять полную информацию о Дэдпуле». В отчёте также указано, что Люди Икс в целом признаны лишь частично сотрудничающими со Щ.И.Т.ом в вопросе, касающемся Дэдпула. Питер лишь тихо выдохнул. Люди Икс знали больше, но не хотели делиться. Что же, это многое объясняло. Питер понятия не имел, какие у Уэйда отношения с Людьми Икс. Почему они вообще защищали информацию о нём? Насколько он знал, Люди Икс занимались мутантами — рекрутировали их, признавали, защищали невинных. Они никогда особо не вмешивались в дела других супергероев, мутантов, пришельцев и мутатов. Это казалось странным. Но он, по крайней мере, был рад, что не все были готовы вот так просто сдать Уэйда. И да, он понимал, что не в том положении, чтобы защищать Уэйда. Он знал его недостаточно хорошо. Но всё равно хотел. Хотел узнать его лучше, быть ближе, продолжить развивать их… отношения? Они вообще встречались? Он и Уэйд были парой? Они же даже не обсуждали это. Чёрт. К тому моменту он уже порядком раздражился. Во-первых, из-за того, что во всех направлениях упирался в глухие стены. Во-вторых, из-за кучи запутанных чувств к Уэйду — к тому, что он наёмник, к тому, что он делал и продолжал делать, и к тому, чем он, вероятно, занимался прямо сейчас. Он уже перешёл черту, так что, решив довести начатое до конца, он выдохнул и велел Э.Д.И.Т. закрыть все файлы с засекреченной информацией. И, если честно, ожидал, что ничего не останется. Но он ошибался. Перед его глазами в голографическом виде зависли два оставшихся файла. Один назывался «Список вооружения» — судя по всему, там содержалась информация обо всех известных Щ.И.Т.у видах оружия, которыми пользовался Дэдпул. А другой… другой назывался «Фотоматериалы». Питер сразу отмёл первый файл. В оружии он не разбирался, да и не особо хотел. А вот фотоотчёт… он открыл слишком быстро. Определённо слишком поспешно. Он думал, там будут фотографии Уэйда без маски — либо до мутации, либо после. Но он сильно ошибся. Первое же изображение оказалось снимком обезглавленного тела без одной руки. Картинка была слишком высокого качества. Слишком много крови. Питер скривился и автоматически пролистнул дальше, лишь чтобы увидеть нечто ещё худшее. Это были уже не один, а несколько мёртвых мужчин. Судя по головам, они были азиатами. Их тела были разбросаны по… банному комплексу? Отрубленные торсы, конечности, головы, мечи, валяющиеся повсюду, кровь на плитке, кровь в воде. Это было… ужасно. Грязно. Мерзко. Моргнув несколько раз, он снова перелистнул. Уже заранее скривившись, прежде чем полностью осознал, на что смотрит. Опять мёртвые тела, но уже в другой обстановке. Одно выделялось сильнее остальных: его будто намеренно изуродовали — в нём торчали десятки острых предметов. Остальные тела тоже представляли собой кровавое месиво. Следующее фото — ещё больше убитых. На этот раз среди них были и женщины. Судя по всему, в этот раз кто-то решил отрубать руки. Наряду с брызгами крови, мозговым веществом и огнестрельными ранениями. Потом… отрезанные руки. Их будто коллекционировали. Некоторые до сих пор сжимали оружие в мёртвых пальцах. Питер быстро листал дальше, но фотографии всё не заканчивались. Обугленные тела, оторванные конечности, утопленный в баке с бензином мужчина — тоже без руки. Куча наркотиков, раскиданных среди ещё большего количества трупов. Одно и то же. Кровь. Части тел. Пули. Ножевые раны. Уничтожение. Пока всё не слилось в сплошной поток насилия, и Питер наконец выдохнул: — Закрой файл. Э.Д.И.Т. мгновенно очистила экран. Питер сглотнул, глядя в одну точку сквозь тёмные стёкла. Клинт не шутил. Уэйд действительно был… творческим. И, похоже, с особым энтузиазмом относился к своей работе. Но… он и сам это говорил. Он любил свою работу. Любил убивать преступников. Никогда этого не скрывал. Уэйд был честен в том, кем он был. Он убивал людей… преступников. Питер заставил себя напомнить об этом, хотя в голове всё ещё мелькали кровавые образы с фотографий. И, возможно, он не должен был оправдывать то, что делал Уэйд, но… он видел слишком многое. Особенно жертв тех, кого убивал Уэйд. Они уже причинили боль. Уже совершили преступления. Он не мог изменить прошлого для их жертв. Но, по крайней мере, после Уэйда… они больше никому не сделают больно. Питера мутило. Сильно. И на этом фоне ещё добавлялась тревожность. Ему было тяжело, слишком много информации за раз, особенно после увиденного. Теперь у всего этого были не просто слова, а реальные, слишком чёткие образы. Он понимал, чем занимался Уэйд, но ни не одобрял это полностью, ни мог осудить безоговорочно. Он старался сохранять нейтралитет, но даже это было непросто, когда видишь такое. Он снял очки. Система мгновенно заблокировалась и отключилась ещё до того, как он полностью убрал их с лица. Питер положил их рядом с собой на матрас и сел, переваривая. Осознавая, что именно он чувствует. И чего не чувствует. Так значит, Уэйд… Дэдпул… действительно был способен на такое? Питер уже подозревал. Но одно дело — понимать, а другое — видеть в таких деталях. Тошнота была не от шока. Питер видел слишком много дерьма на улицах Нью-Йорка, и насилие с кровью сопровождали его как минимум в 80% случаев. Он не стал полностью бесчувственным к этому, но, после стольких лет, был менее восприимчив, чем раньше. Особенно если сравнивать с тем, каким он был до щелчка… или сразу после него. Но всё же. Он никогда не видел столько крови в одном кадре. Встречи с Уэйдом всплыли в памяти. Их первая ночь после щелчка. Те тёплые, поддерживающие объятия. А потом… потом кровь. Тогда это было стрессово. Но он… он был в порядке. Ему было мерзко, и он определённо не хотел повторять этот опыт, но он был в порядке. Он тогда плакал, да. Но не из-за крови на костюме. Может, с его мышлением и правда что-то было не так. Но если он решил сохранять нейтралитет по поводу наёмничества Уэйда, это не значило, что он должен молчать о его… склонности к излишнему насилию. — Может, мне стоит поговорить с ним? — пробормотал Питер, раздумывая вслух. — Не сказать ему «перестань быть наёмником», но… ну, может, типа «попробуй быть поменьше жестоким» или что-то такое?.. Он тут же нахмурился. Звучало глупо. И вообще, мог ли новоиспечённый парень-супергерой разумно просить у своего новоиспечённого парня-наёмника быть менее жестоким? Вздохнув, Питер вспомнил, как однажды предложил Эм-Джей пить меньше кофе. Он просто имел в виду: не шесть чашек в день, а хотя бы три. Выражение её лица в тот момент он запомнил на всю жизнь. И понял тогда, что нет такого момента, когда можно просто порекомендовать партнёру сменить привычки. — Блин, — буркнул он, потирая лицо. Краем глаза он взглянул в окно и понял, что уже стемнело. — Ох, ну конечно. Типичный день. Сглотнув раздражённый вздох, он поднялся, быстро навёл порядок на столе, положил Э.Д.И.Т. в сейф, надел маску и закрыл окно. Затем выбрался наружу через другое, закрыв его за собой, зная, что оно заблокируется автоматически. А потом полез вверх. Перепрыгивал, карабкался, пока не выбрался за территорию особняка. И только потом начал раскачиваться на паутине в сторону центра Манхэттена, решив начать патруль оттуда и продвигаться в сторону дома.

***

Понедельник, вторник и среда у Питера были загружены: занятия, домашка, патрулирование. В оставшееся время он работал над улучшением защитной системы нового костюма и начал разрабатывать запасной костюм — такой же, как новый, на случай форс-мажора. Он даже прибрался в квартире, выкинул старую еду и наконец-то купил продукты. На патрулировании тоже случалось всякое. Он предотвратил поножовщину, остановил несколько краж со взломом, разнял парочку драк у ночных клубов, вмешался в семейную ссору, которая переросла в насилие. Ещё поймал угонщика на бегу — пока полиция пыталась не отставать от него по улицам. Помог людям выбраться из машины после аварии, предотвратил другую аварию, помог пожарным разобраться с горящим зданием — к счастью, обошлось без жертв. И даже успел остановить попытку сексуального насилия. Короче говоря, неделя была продуктивной. Но легче от этого не становилось. Потому что Уэйд не выходил на связь. Уже три дня. Никаких сообщений. Никаких звонков. Вообще ничего. И вот, наступил четверг. Как он старался делать хотя бы раз в неделю, Питер пришёл на ужин к Мэй и Хэппи. Но, видимо, его хреновое настроение было слишком очевидным, потому что Хэппи спросил: — Ты в порядке, Пит? Не голоден? — Он накручивал на вилку кусок каннеллони с говядиной — на удивление удачный эксперимент Мэй. Питер успел съесть всего два кусочка, но не потому, что ему не понравилось. Было вкусно. Просто аппетита не было. И вопрос застал его врасплох. Он резко поднял голову, немного ошарашенно посмотрел на Хэппи, а потом перевёл взгляд на Мэй. Она теперь тоже смотрела на него с любопытством. — Что, невкусно? Пересолила? — нахмурилась она, бросила взгляд на его тарелку, потом на свою, потом на Хэппи. — Может, заказать что-то другое? — Нет-нет-нет! — Питер тут же замотал головой и заставил себя улыбнуться. — Всё вкусно, правда, Мэй. Очень вкусно. Чтобы доказать это, он тут же взял вилку, подцепил кусок и быстро его съел. — Видишь? — сказал он с набитым ртом. Мэй приподняла бровь, потом кивнула, но нахмурилась ещё сильнее. — Ладно, спасибо, Пит. Но, — она махнула рукой в его сторону, — не разговаривай с набитым ртом. Он замер, закрыл рот, просто кивнул и продолжил жевать. Наступила тишина, все снова занялись едой, а Питер попытался сосредоточиться на том, чтобы доесть свою порцию. Но затем Хэппи прочистил горло и, словно невзначай, спросил: — Ну, и как там дела с твоим парнем? Питер чуть не подавился. Мэй тоже. Они синхронно уставились на Хэппи с выражением «какого чёрта?». Потом Питер посмотрел на Мэй с тем же выражением, но она только покачала головой и сказала: — Это не я ему сказала. Она даже демонстративно подняла руки — в одной была вилка, в другой ничего. Потом посмотрела на Хэппи с явным ожиданием, и Питер тоже перевёл на него взгляд. Хэппи пожал плечами. — А что? Вы забыли, что я тоже был там, когда Питер сказал, что его свидание не с девушкой? — Он оглядел их обоих. Питер моргнул, вспомнил. Внутренне застонал. Вот же блин. — Я не понимаю, почему вы так секретничаете, — продолжил Хэппи. — Думаете, меня это не устраивает? Конечно, меня это устраивает… — Мы знаем, дорогой. — Всё нормально, Хэппи. — Я вообще-то очень прогрессивный и поддерживаю ЛГБТ и всякое такое… — Да, да, мы знаем, знаем, — Мэй похлопала его по руке, чтобы он заткнулся. После поражённого вздоха он, к счастью, замолк. Питер был очень ему за это благодарен. Но всё равно пробормотал: — Ага, спасибо, Хэппи. И, наивно полагая, что на этом всё, продолжил ужинать. Но потом Мэй спросила: — У вас что-то случилось? Ты выглядишь расстроенным. Хэппи тут же закивал. — Вот! Я тоже это заметил! — Он посмотрел на Мэй, а потом ткнул вилкой в сторону Питера. Питер приложил немало усилий, чтобы не закатить глаза и не застонать вслух. Поэтому сделал глубокий, ровный вдох. Выдохнул через нос. — Всё в порядке. Правда. Ничего особенного. — Питер, — тон у Мэй был скептический. — Когда люди говорят, что ничего особенного, — добавил Хэппи, покачав головой, — это почти всегда что-то особенное. Питер устало вздохнул. Они не отстанут. На секунду он даже задумался — отпустил бы Тони эту тему? Но тут же осознал: нет, Тони сделал бы вид, что отпустил. А потом просто использовал бы другие методы, чтобы выяснить, в чём дело. И всё это точно закончилось бы тем, что Железный Человек и Дэдпул устроили бы грандиозную разборку. Потому что Тони однозначно не одобрил бы присутствие Дэдпула в его жизни. Тем более в отношениях с ним. Было бы жутко. Сплошной хаос. Хотя, глядя на обеспокоенное выражение лица Мэй, Питер не был уверен, что в итоге всё равно не выйдет большой бардак. Потому что он знал: если бы она узнала, чем зарабатывает на жизнь Уэйд, она бы тоже не одобрила его. И он до сих пор не придумал, как, когда придёт время, сказать Мэй, что встречается с наёмником. Он вообще старался об этом не думать… — Питер, что происходит? — снова спросила Мэй, на этот раз настойчивее. Он моргнул, вынырнув из собственных мыслей, и сдержал очередной тяжёлый вздох, затем слегка покачал головой: — Правда, ничего. Но они просто смотрели на него. Ожидающе. Он всё-таки вздохнул, сдаваясь. — Просто… ну, он работает. И иногда уезжает в командировки. И я не слышал от него ничего уже… несколько дней. Питер попытался изобразить беззаботный жест плечами. И слишком поздно понял, что только что наступил на минное поле. — А чем он занимается? — невозмутимо спросил Хэппи. — Ты пробовал ему звонить? — одновременно задала свой вопрос Мэй. А потом: — Ты думаешь, он тебе изменяет? Даже Хэппи удивлённо на неё посмотрел. А Питер... Питер мысленно застонал. Он ужасно врал, и они бы сразу это поняли, так что ему нужно было потянуть время, чтобы придумать что-нибудь... правдоподобное. Поэтому он решил ответить в обратном порядке, изо всех сил стараясь не нервничать. — Эм, нет, нет, я не думаю, что он мне изменяет. — Он взглянул на Мэй, затем продолжил: — И да, я пытался ему звонить, но у него сразу автоответчик. Потом перевёл взгляд на Хэппи: — А насчёт работы… я не знаю точно, чем он занимается. И, пока говорил, заставлял себя смотреть прямо на Хэппи. Потому что у него появилась идея. — Эм, что-то вроде… спе-специалиста, может быть. На пару секунд повисло молчание, пока они обменивались вопросительными взглядами. Потом: — Специалиста, — повторил Хэппи с лёгким скепсисом. — Ты до сих пор не знаешь, кем он работает? — с неодобрением спросила Мэй. А затем: — «Специалист» — это слишком расплывчато, Питер. И почему его телефон не отвечает? Он не хотел, чтобы они начали гадать. Поэтому, самым оптимистичным тоном, на который был способен, сказал: — Раньше он служил в спецназе армии США. Думаю, его работа может быть как-то с этим связана. И, возможно… — Ну, может, там, где он сейчас, просто нет связи, — сказал максимально ровно. И надеялся, что фраза про военную службу вызовет у Мэй положительную реакцию. И это сработало: её хмурое лицо немного смягчилось, она выглядела чуть менее обеспокоенной. Но теперь сам Питер начинал паниковать. Что он вообще делает? Зачем врёт? Потому что, как ни крути, правду всё равно придётся сказать, если он и Уэйд решат, что у них всё серьёзно. Но правду о Уэйде, любую правду о нём, люди в жизни Питера никогда не примут. И это… это реально удручало. — Он служил в армии, да? — Хэппи взглянул на Питера, отпивая вино. — А сколько ему лет? И в этот момент у Питера лопнуло терпение. — Можем мы прекратить? — Голос прозвучал громче, чем он планировал. Даже немного сорвался. — Ладно? Пожалуйста? — Хэппи нахмурился. Мэй странно на него посмотрела. Питер поспешно сглотнул и уже тише добавил: — Я просто… не хочу сейчас об этом говорить. Он посмотрел на Мэй, потом на Хэппи. И что-то в его голосе или лице заставило их сдаться. Мэй приподняла брови и кивнула. Хэппи пожал плечами и сделал ещё один глоток вина. Повисло неловкое молчание. Питер тут же почувствовал себя виноватым. Но прежде чем он успел извиниться, Мэй вдруг бодро сказала: — Кто хочет мороженого? И она правда выглядела так, будто собиралась закрыть эту тему. Так что Питер просто улыбнулся, кивнул и передал ей свою почти пустую тарелку. Хэппи тоже кивнул и встал помочь с посудой. А вот Питер остался сидеть. Глядя в стол. С ощущением тяжести в груди и комком тревоги в животе. Уэйд не выходил на связь. Это раздражало. Это тревожило. Какая у него на этот раз отговорка? Питер ненавидел врать Мэй. Но как, как он мог сказать ей, что Уэйд «специализируется» на убийствах? Какие у него вообще есть варианты? Он снова вздохнул. И едва удержался, чтобы не опустить голову в ладони. Он в последнее время слишком часто так делал. Вместо этого он сделал ещё одну вещь, ставшую раздражающей привычкой. Вытащил телефон из кармана. Посмотрел на экран. Ничего.

***

На пятый день Питер наконец получил сообщение. С незнакомого номера. Но это очевидно был Уэйд. :Фон сломлся оять. Но я зписал тьоб номр шоб не забть. Прсть млыш. И ещ я н вернс на эт нделе, рботу продлили. А следом — привычный хаос из целующихся эмодзи, черепа, какахи и L. Питер усмехнулся безрадостно. Честно, он был уверен: единственная причина, по которой после точек слова в этом месиве из опечаток, жуткой грамматики и дурацкого сокращения слов вообще написаны с заглавной буквы — это автозамена после пробела. Сейчас он устроился на парапете одного из довольно высоких зданий в Квинсе. Было уже час ночи. Пятница. А по пятницам и субботам он обычно оставался на улицах дольше. Так, чтобы если вдруг не выйти в ночь на воскресенье, не корить себя потом за это. Хотя он всё равно обычно чувствовал себя немного виноватым. Он выпрямился, поднявшись с корточек, и медленно зашагал по узкому парапету, обдумывая сообщение. Слегка поджал губы под маской, вчитался снова. Дело было не в том, что он не верил в оправдание, особенно после того, как увидел фотографии того, как обычно выглядели последствия работы Уэйда: не может быть, чтобы подобные неприятности проходили бесследно. Нет, он думал о том, часто ли так будет происходить с Уэйдом. Они будут видеться несколько часов — а потом не встречаться неделю или дольше? Это было намного меньше, чем он виделся с Эм-Джей, когда они встречались. И намного меньше, чем в любых нормальных отношениях. И если даже его нормальные отношения с Эм-Джей не выдержали, то как выживет этот... полунамёк на отношения с Уэйдом? Питер остановился. Уставился в экран. Потом просто выбрал смайлик с грустным лицом. Тихо вздохнул. Отправил. Оставил так. Он не хотел сдаваться, несмотря ни на что. Но сейчас он чувствовал себя... подавленно. Безнадёжно. Отношения с обычными людьми уже были сложными. Да, он определенно понятия не имел, что сказать в текстовом сообщении, чтобы это не прозвучало навязчиво, осуждающе или пренебрежительно. Грустный смайлик — лучшее, что он мог придумать. Он просто ждал их следующей встречи. Ждать — это единственное, что он мог делать. Потому что в жизни они понимали друг друга намного лучше. Потому что в жизни с Уэйдом... всё казалось не таким безнадёжным, негативным. Он не знал, когда увидит его снова. Но ждал, и ему было грустно от этого. Потому что Уэйд опять вернётся... из бойни, а Питер слишком хорошо помнил те фотографии. Яркие, как наяву. И всё ещё не знал, собирается ли поднимать этот разговор.

***

Уэйд соврал Питеру. Это было неизбежно. Но он не соврал насчет того, что его телефон сломался, или что он записал номер Питера. На самом деле его телефон был настолько поломан после взрыва, в который он попал, что не выдержал и полностью вышел из строя. И да, он записал номер Питера, он использовал свою гребаную кровь, чтобы переписать его с телефона до того, как поврежденное устройство окончательно отключилось. Так что здесь не было лжи. Что он соврал, так это насчет продления работы. На самом деле работа заняла у него всего четыре дня... а все последующие дни были совершенно другой поеботой.

***

Давайте перемотаем и вернемся к тому солнечному четвергу, когда, после успешно выполненной работы, все было просто замечательно, как мать его пина-колада в форме желейной конфеты...

***

«♪ If you like piña coladas and gettin' caught in the rain! If you're not into yoga, if you have half a brain...♪»   Уэйд закончил свою работу и был в отличном настроении, потому что он опережал график на день и мог вернуться в Нью-Йорк раньше, чем думал, а это означало, что он сможет увидеться с Питером! Конечно, он был разъебанный в хлам, поэтому нужно было избавиться от костюма и привести себя в порядок, и он вернулся в свой безопасный дом в Сан-Франциско поздним днем в четверг. У него был план. Сначала он проверит расписание рейсов, чтобы купить ближайший доступный билет в Нью-Йорк, а как только узнает время рейса, примет душ, соберет вещи и отправится в аэропорт. Да, у него был план! И он напевал: — «♪ If you like makin' love at midnight, in the duuuunes on the cape! Thenm hm hm, hmmm hm hm hm hm, hm hm hm...♪», — когда подошел к двери своего безопасного дома, чувствуя себя ебически круто и с нетерпением ожидая встречи с Питером... Но как только он вошел в дом... он взорвался.

***

Взрыв был мощным — он разрушил большую часть полуотдельного двухэтажного дома, вероятно, серьезно повредил соседние здания и, возможно, задел машины, припаркованные на улице или проезжавшие мимо. Это точно был не какой-то жалкий «бум». Но тот, кто все это устроил, явно был дилетантом. Если они рассчитывали, что взрыв его впиздячит, то совершенно не подготовились. А может, их цель была всего лишь вывести его из строя на время? В любом случае, они явно не понимали, с кем связались, если думали, что этого будет достаточно. Его взрывали уже не раз — и по чужой вине, и по собственной, как намеренно, так и случайно. И никогда ему не требовалось много времени, чтобы прийти в себя, даже если его буквально разрывало на куски. Да и терял ли он сознание вообще? В этот раз точно нет. Он даже не получил серьезных повреждений — по крайней мере, по его меркам. Ожоги третьей степени? Да похуй. Переломы, пропавшие куски плоти, осколочные ранения? Уже начали заживать, пока он с усилием выбирался из-под руин дома, рухнувшего на него. С раздраженным ворчанием он двинулся сквозь обугленные, осыпающиеся, горящие обломки, слегка прихрамывая, пока сломанная нога срасталась. Огонь все еще лизал его кожу, а расплавленные остатки костюма впивались в обожженное тело. Он не обращал внимания на языки пламени, новые мелкие взрывы и осыпающиеся обломки, которые сопровождали его путь сквозь хаос. Просто шел вперед, направляясь туда, где когда-то была его дверь. Полусломанная, она все еще висела на петлях, несмотря на отсутствие стен. Уэйд открыл её, вышел наружу и, словно по привычке, захлопнул за собой. Когда он спустился по четырем уцелевшим ступенькам, оставляя за собой кровавый след, дверная рама за его спиной рухнула. Он остановился на краю бетонного тротуара. Толпа, собравшаяся на безопасном расстоянии, смотрела на огонь и разрушения, перешёптывалась, показывала пальцами. Кто-то ахнул, а кто-то закричал, увидев его. Уэйд проигнорировал их, как и тот факт, что у него была серьезная травма головы. Теперь, когда он выбрался из огня и перестал гореть, она медленно заживала. Конечно, боль была адская, но он привык к боли. Даже с дымом в легких он просто дышал сквозь неё. Правда, сделал ошибку, когда тряхнул головой, пытаясь избавиться от пятен перед глазами — резкая пульсация в черепе едва не отправила его в нокаут. Он пошатнулся вправо, но удержался на ногах, крепко зажмурился, заставляя себя сосредоточиться. Ему некогда было валяться в мучениях. Он не думал о том, сколько крови теряет, что его кожа обнажена, обожжена и в ранах, а костюм превращен в лохмотья. Ему было плевать на людей, которые пялились. Важно было только одно: что-то найти. Что-то важное. Что-то о Питере. Питер. Питер. Ему нужно было сказать Питеру… Черт возьми, что именно?! Ах, конечно. Телефон! Его мозг наконец восстановился настолько, что мысли вновь обрели последовательность, а тело начало слушаться. Он с трудом расстегнул карман, цепляясь за застежку расплавленными перчатками и липкими от крови пальцами. Карманы были изрядно повреждены, так что неудивительно, что телефон едва работал. Экран мерцал мертвыми пикселями, клавиатура не открывалась, а сигнал сотовой связи пропадал каждые несколько секунд. Но, несмотря на это, Уэйду удалось пробраться в список контактов, где, к счастью, он увидел то, что искал. Сознание наконец полностью прояснилось, и теперь его главной задачей стало найти кусок бумаги. Подняв взгляд от разбитого телефона, он быстро осмотрелся — люди, машины, дома… Где-то здесь должно быть что-то подходящее. Через пару секунд он заметил нужное и, не раздумывая, направился к соседнему дому, вызывая новый всплеск шёпота и указаний пальцем. Мужчина во дворе — судя по всему, пострадавший от взрыва сосед — отшатнулся так резко, что чуть не упал с крыльца, когда Уэйд подошёл к его почтовому ящику. Но Уэйду было похуй на него. Всё его внимание было приковано к кучке скопившейся почты и рекламных листовок, застрявших в ящике. Он вытащил всю стопку, позволив большей части рассыпаться по земле, пока не нашел один флаер. Перевернув его, убедился, что задняя сторона пустая, и снова взглянул на телефон. С разбитым экраном и грязными пальцами это было непросто, но он всё же нашел номер Питера в контактах. А затем, используя свежую кровь с раны на руке, аккуратно вывел цифры на бумаге. Он не стал анализировать, почему записать номер Питера стало для него таким приоритетом в тот момент, когда кто-то только что попытался его убить. Не хотел задумываться о том, что это говорит о его мыслях и чувствах. Он просто знал, что не может позволить себе снова потерять связь. Особенно когда не знал, когда вернётся в Нью-Йорк. Потому что его вторая задача — это выяснить, кто, нахуй, пытался его ёбнуть После того как он - в основном разборчиво - записал номер на задней стороне флаера, Уэйд выбросил поврежденный телефон и раздавил его злым, твердым ударом ногой, прежде чем начать уходить с места взрыва. Он продолжал игнорировать людей, которые ахали и отшатывались от него. Когда он проходил мимо них на обочине, все давали ему широкий коридор. Он также игнорировал звуки сирен полиции и скорой помощи вдали. Он все еще мог вернуться в Нью-Йорк в течение недели, все, что ему нужно было сделать — закончить дела как можно быстрее.

***

У Ласки был экстренный номер для связи — специально настроенный для общения с Уэйдом, потому что его телефоны постоянно ломались во время заданий. Эта система существовала ещё до щелчка, но после Ласка восстановил её, когда несколько миссий закончились потерей связи, а Уэйд приходил в ярость, не имея возможности быстро дозвониться и получить нужное. Сразу после того, как он добрался до второго, более скрытного безопасного дома в Сан-Франциско, Уэйд воспользовался этим номером. Он позвонил Ласке с одного из своих «горячих» телефонов, а затем, ни секунды не теряя, начал рычать и угрожать, требуя выяснить, кто, чёрт возьми, стоит за взрывом. Было очевидно: на Дэдпула открыли заказ. И кто бы за этим ни стоял, у него были хорошие связи и отличная разведка, раз уж он смог вычислить его основной безопасный дом в Сан-Франциско. Конечно, потеря одного из главных укрытий была неприятной, но Уэйд знал, как искать их. И если этот наёмник или кто-то ещё смог найти его здесь, то, скорее всего, знал и о других, особенно о том, что в Нью-Йорке. Все знали: если ищешь Дэдпула, девять из десяти раз он будет именно в Нью-Йорке. Значит, там его и будут выслеживать. И именно там он собирался найти их. Но даже если бы ему не удалось узнать больше о том, кто это сделал, он всё равно нашёл бы способ встретиться с этим ублюдком. А перед тем как бросить трубку, он оставил Ласке одну финальную инструкцию: — И найди мне ёбаный джет! После завершения звонка, Уэйд открыл ноутбук, который хранил в безопасном доме, и перевел Ласке достаточно денег, чтобы срочно заказать самолет — арендованный или купленный, ему было насрать. После того как деньги были отправлены, он занялся собой, пока ждал обратного звонка. Он принялся снимать остатки своего костюма и морщился каждый раз, когда вырывал части, которые ещё не полностью оттолкнулись от его восстанавливающейся кожи, снова заставляя себя истекать кровью по плитке и столешнице ванной. Текущий безопасный дом был частично подземным, так что Уэйду не приходилось переживать по поводу окон и возможных наблюдателей, а зеркала он давно убрал. Поэтому, приняв душ, он остался голым, пока его кожа окончательно не зажила и не высохла. Он пытался не сосредотачиваться на ярости, пульсирующей в груди, ему нужно было сохранять ясность мыслей, и честно говоря, боль, до сих пор пронизывающая нервные окончания, немного помогала отвлечься. Пока он ждал звонка от Ласки, он подготовил оружие, которое ему может понадобиться — и которое он хотел использовать — из того, что было в безопасном доме, который был хорошо снабжен. Когда Ласка всё ещё не позвонил, как только Уэйд почти полностью исцелился, он решил одеться. Но так как он почти не использовал этот безопасный дом за годы, в шкафу он нашел только два костюма в альтернативном стиле, отличном от того, что он обычно носил. Он иногда пробовал пару разных вариантов в эпоху щелчка, чтобы развлечься, и его костюмщик был вполне сговорчив, даже присылал ему несколько предложений по электронной почте. Но ни один из вариантов не прижился, и Уэйд отклонил их, решив придерживаться оригинала. Единственный другой костюм, который ему понравился, был почти как его оригинальный, только черная кожа и прокладки были почти такими же, как красный спандекс. Черная кожа охватывала не только стороны его бедер, но и полностью покрывала его ноги от колен вниз, что делало красные тактические налокотники и подушечки на стопах более заметными. Кроме того, черные боевые ботинки имели красные подошвы, что тоже привлекало внимание. Одевая его, Уэйд вспомнил, что ему он даже понравился, но не было времени думать о том, чтобы заказать еще такие костюмы, так как Ласка наконец-то перезвонил. Зная Уэйда достаточно хорошо, чтобы понимать его образ мыслей, он первым делом сообщил ему место, где он найдет частный джет вторичной продажи, который удалось урвать за короткое время, и Уэйд немедленно выехал из безопасного дома, вооружённый и готовый к действию. А затем Ласка сообщил, что ему удалось выяснить о заказе на его жизнь. Оказалось, это был не столько заказ, сколько охота за сокровищем! Ласка предположил, что у Уэйда может быть что-то, что им нужно. И, знаете что, Уэйд примерно догадывался, что именно. И он был готов это обсудить.

***

А под «обсудить» он, конечно, имел в виду прикончить этого ублюдка.

***

Через шесть часов, с почти пустыми баками, Уэйд приземлился — абсолютно нелегально — в глуши Нью-Джерси, на открытом пространстве, едва достаточном для безопасной посадки. Главное, он был близко к Нью-Йорку. Ему было плевать, где именно он приземлился, что будет с джетом и кто за это расплатится. У него были дела поважнее. В конце концов, пройдя немного и воспользовавшись гугл-картой с одноразового телефона, он добрался до дороги и стал ждать первую машину. Водитель оказался достаточно вежливым, чтобы затормозить, когда Уэйд вышел прямо перед капотом. А потом, ещё более вежливо, он вышел из машины, когда Уэйд наставил на него пистолет. Даже предохранитель снимать не пришлось. Уэйд отдал ему несколько сотен баксов и наполовину съеденную пачку просроченной вишнёвой жвачки, найденную в подсумке костюма, и завладел Subaru Forester, помчавшись в Нью-Йорк. Его путь лежал в основной безопасный дом в Бруклине.

***

Через час, мчась по шоссе, он добрался до промышленного района на юге Бруклина, где и располагалось его убежище. Ярость, сдерживаемая несколько часов, уже кипела. Он не просто был готов убить тех, кто пытался его достать — он хотел их уничтожить. Тихие широкие проулки между старыми, обшарпанными кирпичными зданиями были пусты. В такую рань промышленный район вымер, создавая идеальную атмосферу для резни. Скрытая ухмылка проступала под маской, когда он, шагая по тротуару, вытянул катану из-за спины. Звук клинка, разрезающего воздух, эхом разнесся по ночной тишине, сопровождаясь низким гулом. Улыбка стала шире. Катаны, которые он прихватил из редко используемого сан-францисского убежища, были такими же первоклассными, как и остальные. Однако эта пара была особенной — в комплекте шла модифицированная портативная зарядная система, создающая вокруг лезвий энергетическое поле, делая их ещё прочнее и смертоноснее. Уэйд даже забыл о них — последний раз он пользовался ими, когда охотился на грёбаного Фрэнсиса. Так что эта встреча с оружием из прошлого обещала быть приятной. Приближаясь к своему убежищу — выглядевшему снаружи как убогое одноэтажное кирпичное хранилище, — он начал насвистывать тему из «Кошмара на улице Вязов». Весьма уместно, учитывая его внешность. Пару шагов спустя он остановился перед входом, но не торопился заходить. Если его основное убежище в Сан-Франциско взорвали, то кто сказал, что это не заминировано? Прекратив насвистывать, он перешел к импровизированной версии песни: — Раз, два, Дэдпула в гости жди… Три, четыре, твоя кровь польётся, просто подожди… Пять, шес… — он замер, пытаясь подобрать рифму к «шесть», — Пять, шесть… блядь, что вообще рифмуется с шес… И тут с крыши здания кто-то спрыгнул прямо перед ним. Уэйд посмотрел на незваного гостя, затем, не успев договорить, на второго, приземлившегося позади него. Он медленно перевёл взгляд с одного на другого, потом ещё раз… а затем несколько раз быстро дёрнул головой из стороны в сторону, будто просчитывая ситуацию. Два ублюдка. Не один, а два. Но не убийцы. Нет. Они не собирались его убивать. Они охотились за ним, потому что им было нужно что-то, что было у него. Вероятно, их работа заключалась не в убийстве — что, кстати, всё равно было бы бесполезно. За пару секунд он их оценил: типичные наёмники, солдафоны его же комплекции. Но тут же на его лице под маской появилась широкая ухмылка. В голову пришла идея. — Ооо, меня осенило, — он вытащил вторую катану и, понизив голос до мрачного тона, протянул: — Пять, шесть… я вам яйца пришпилю на крест. Они рванули одновременно, но тут же вынуждены были отшатнуться, когда Уэйд, развернувшись на пятке, подпрыгнул и, крутанувшись в воздухе, нанёс удары под разными углами. Оба чудом не оказались рассечены пополам, но кончики его катан всё же зацепили их: одному лезвие распороло плотную ткань на груди, второму — плечо, откуда тут же потекла кровь. Приземлившись в боевой стойке, Уэйд лениво окинул их взглядом, держа катаны вытянутыми в стороны. — Вы, ребята, здорово меня разозлили, когда взорвали тот дом. Там было дохрена памятных вещей из «Сплетницы». Возможно, когда я закончу, я посмотрю, какие органы останутся целыми, и обменяю почку на… Оба синхронно выхватили оружие и направили на него. И пушки… они были гораздо меньше, но Уэйд их узнал. «Я так и знал», — промелькнуло в голове. Но вслух он сказал: — А-а-а, теперь всё ясно! Вы хотите вернуть свою пушку! — Судя по самодовольным ухмылкам, он попал в точку. — Так бы сразу и сказали, парни, — вздохнул он наигранно укоризненно, убирая катаны. В их глазах мелькнуло замешательство, уверенность слегка пошатнулась. Чуть-чуть, но достаточно. Идиоты. — Серьёзно, если бы вы просто спросили с самого начала… — он поставил руки на бёдра, — я бы послал вас нахуй гораздо раньше. И с этими словами он выхватил пистолеты и открыл огонь в обе стороны, одновременно бросаясь прочь. Сражаться на пистолетах? Не проблема. Но не тогда, когда он не знает, на что способно оружие противника. А эту «спецпушку» он ещё не успел протестировать. Но эти двое явно почувствовали себя увереннее, как только достали её. И на то была причина. Примерно в тот момент, когда он опустошил первый магазин в сторону левого противника, раздался приглушённый крик и сдавленный мат на незнакомом языке. Боковым зрением и по траектории выстрела Уэйд прикинул, что попал куда-то в колено. Что, собственно, и было его целью. Потому что теперь второй должен был открыть огонь из той самой пушки. Один выстрел — самое то для начала, чтобы понять, с чем он имеет дело. Уэйд как раз приземлился на крышу противоположного здания, ловко перепрыгнув с одного на другое, как вдруг этот уцелевший ублюдок выстрелил в него. Он услышал резкий звук заряжающейся энергии, затем странное искажение пространства, а после — жар, окативший его со спины. — Чтобтвоюматьчтобтвоюмать! — затараторил он, не прекращая бежать. Но ничего его не задело. Промах? Правда? В воздухе вдруг появилось странное ощущение сдвига, и через мгновение ударная волна энергии сотрясла пространство. Причем прямо у него под ногами. — Чтобтвоюууууу...! Он несся вверх по наклонной крыше, но внезапно крыша закончилась. Точнее, она буквально исчезала у него на глазах, рассыпаясь в пыль. А потом он падал. Высота была небольшой, два этажа, но он шмякнулся знатно. Правда, это не замедлило его, он тут же вскочил, резко обернулся, чтобы оценить ситуацию. Преследователи были уже в нескольких метрах, один ближе, другой дальше. Уэйд мгновенно вскинул оружие и выстрелил, по привычке закидывая опустевший ствол в кобуру. Первая пуля ушла в никуда, вторая попала — снова в того же, что и раньше, прямо в грудь. Один из них двигался быстрее, чем другой? Уэйду надо было за ним следить. Но он тут же отвлекся, потому что наконец увидел, что стало с зданием, на крыше которого он был всего секунду назад. От него почти ничего не осталось. Ни развалин, ни кусков бетона — просто пустота, стены растворились. Крыша? Забудьте, там теперь открытое небо. Он судорожно вдохнул. — Охуеть! Это что, блядь, дезинтегратор?! Это ж так охуе- ААА! Он взвизгнул и рванул дальше, потому что оба ублюдка снова целились в него. Он всегда был быстрым, и теперь использовал это на полную, лавируя между складами, зданиями и всем, что могло служить укрытием. Они преследовали его, но, к счастью, не отличались ни быстротой в беге, ни в стрельбе. К тому же их оружие, похоже, имело долгий заряд. Это было его преимуществом. Через пятнадцать секунд снова раздался выстрел — здание содрогнулось, воздух наполнился жаром и электрическим разрядом. Уэйд прикинул, откуда идет атака, и рванул в другую сторону. Заметив складские контейнеры, он запрыгнул на них, резко развернулся в воздухе и приземлился, сразу уходя в низкий присед за укрытие. Автоматически вытащил пустой пистолет, сбросил магазины, вставил новые из подсумков на бедре. Но мысли были совсем не о том. Он все еще видел, как крыша превращается в пыль. Как во время… блядь… щелчка. Когда люди рассыпались в воздухе. Исчезали. Не оставляя ни следа, ни даже одежды. Сколько раз он мечтал, чтобы его тоже стёрло к чертям? Тысячу? Сто тысяч? Сколько раз убивал себя, жалея, что остался? Бесчисленное множество. И вот теперь эта пушка… Часть его искренне задавалась вопросом: а сможет ли она убить его по-настоящему? Если его дезинтегрирует, будет ли он… исчезнувшим? Он смотрел в землю, тяжело дышал, ощущал вес оружия в руках, слышал отдалённые звуки разрушений. И вдруг поймал себя на мысли, что, может, стоит просто попробовать. Просто встать под прицел и закончить это. Наконец-то. Но… но он ведь больше не был несчастным. Питер. Питер изменил это. Питер был в его жизни. И Питер был… блядь… просто… охуенным. До сих пор у Уэйда перехватывало дыхание от одной мысли, что у него снова может быть кто-то. Кто-то, кто, похоже, реально, искренне хочет его. Кому плевать на весь его ебаный ад в голове. У него был смысл жить. Питер был этим смыслом. Чёрт, да он был всем, что могло когда-либо иметь смысл. И это было страшно. Потому что означало, что теперь он снова уязвим. И не только эмоционально, что само по себе уже хреново, но и физически. Потому что если раньше он бы просто рискнул и рванул в ближний бой, полагаясь на ловкость, то сейчас… теперь он не мог позволить себе быть безрассудным. Он не мог просто словить пулю, если эта пуля действительно могла его убить. Но! Это было так, сука, заебись! Он снова хотел жить. Хотел победить. Хотел выжить и снова увидеть Питера. И снова. И снова. Под маской он криво ухмыльнулся, сглотнул плотный ком в горле, сжал пальцы на рукоятях пистолетов. Звуки приближались. Он резко выдохнул: — Блядь, да. Яйца в кулак. И снова рванул с места, за секунду до того, как энергия разнесла контейнеры за его спиной в никуда. Как символично. Только Уэйду мог попасться ебаный дезинтегратор в тот самый день, когда он вдруг, сука, решил не умирать. Прекрасно. Просто охуительно. Затормозив у угла склада, он на секунду затаился, проверяя патроны и прокручивая в голове десяток быстрых планов. Катаны были отличные, но раз он решил осторожничать, лучше всего их использовать в ближнем бою. Поэтому сначала надо было избавиться от пушек. Получается, весь его фирменный стиль «а похуй, я бессмертный» уходил в задницу. — Ладно, ладно… возможно… — облизнув губы под маской, Уэйд снова сузил глаза, размышляя. В его убежище был целый гребаный арсенал. Там нашлось бы кое-что полезное. Надо было только добраться до него. Быстро. Рискованная идея сформировалась в его голове, и, поскольку он был запрограммирован на безрассудство, не стал её особо обдумывать. Просто рванул вперед, прямиком на ублюдков, с оружием наготове. Пули причиняли им вред, а значит, они их боялись. А страх мешал стрелять. Они не были быстрее его. Их оружие не могло стрелять без перерыва, требовалась подзарядка. Эти преимущества он мог использовать. Первым делом — разоружить их. В буквальном смысле, если получится. Когда магазин опустел, Уэйд швырнул пистолет в сторону и рванул в бешеный спринт прямо на того, кто еще не был ранен. Врезался ему в лицо ногой с такой силой, что отправил на жопу. В воздухе, используя инерцию, он развернулся и выстрелил в второго — попал в бок, тот застонал, пошатнулся. Приземлившись, Уэйд моментально выхватил катану и быстро оценил обстановку. Оба ублюдка выглядели недовольными. Тот, кого он только что уложил, уже поднимался, злобно сверкая глазами и все еще сжимая в руках оружие. Тот, что получил уже не одну пулю, хоть и истекал кровью, тоже был на ногах, и, что самое херовое, не выглядел особо потрепанным. Это было… не к добру. Уэйд склонил голову, разглядывая их обоих. Они явно были не особо умными и не особо быстрыми, но либо обладали суперсилой, либо могли не реагировать на боль и повреждения. В любом случае, перед ним были суперспособные ублюдки. Мутанты или мутаты — хрен его знал, но бой только что усложнился в разы. Когда тот, кого он пнул, снова поднял на него пушку, теперь уже в куда более близком радиусе, Уэйд среагировал мгновенно. И понял, что этот урод и впрямь обладал суперсилой. Потому что когда Уэйд ударил его снова, на этот раз прямо в висок, тот едва ли пошатнулся. Просто обнажил окровавленные зубы и даже не выглядел так, как должен был выглядеть человек с проломленной челюстью. — Да вы, блядь, издеваетесь, — только и успел сказать Уэйд, прежде чем его швырнуло на несколько метров. Суперсилы у него не было. Да, он был сильнее обычного человека, но далеко не настолько. Сражаться с ебучими силачами всегда было больно. В прямом и переносном смысле. Но скорость у него была, и она окупилась — ему удалось услышать, как этот хер выругался, осознав, что Уэйд рассек его оружие катаной прямо в тот момент, когда сам был отброшен. Он любил свои заряженные энергией катаны. Но его преимущества на этом заканчивались. С тяжелым вздохом он перекатился и поднялся на ноги, ощущая, как под маской снова формируется скуловая кость. — Почему, блядь, у всех есть суперсила, а у меня нет? Ну, по крайней мере, драчуны они были так себе — не особо умели защищаться и не торопились атаковать врукопашную. Да и боль они все же чувствовали. К тому же никакой суперрегенерации, раз тот, в которого он стрелял, продолжал хреново выглядеть. А значит, их можно было убить. Нужно было только хорошенько подумать. Хуево. Он был уёбищным стратегом. — Семь, восемь, — процедил он, сплевывая кровь в маску. — Убивать вас, уебков, кайф приносит. Тот, у кого все еще оставался дезинтегратор, уже зарядил выстрел и целился прямо в него. Уэйд быстро подумал и решил, что лучше воспользоваться их же оружием. Это было бы быстрее, чем возиться с ними в рукопашную, при этом умудряясь не попасть под выстрел. Так что он снова рванул вперед, теперь уже в сторону своего убежища. Лавируя между зданиями, чтобы затруднить прицеливание, он следил за тем, что они делают. Те не стреляли. Просто преследовали его. И это было идеально. Впереди он заметил нужное здание. Тогда он резко сменил тактику. Вышел в открытое пространство, встал так, чтобы его можно было подстрелить. План был рискованным и продуманным за три с половиной секунды. И он не смог полностью избежать попадания в зону поражения.

***

Почти вся левая рука стала непреднамеренной жертвой его плана. Но это было неважно. Главное — расчистить себе путь. Уэйд использовал дезинтеграционный выстрел, перекатился, прыгнул, пробрался в темноте и скользнул в убежище через разрушенную стену соседнего здания. Вот что ему действительно было нужно. Одна рука? Хрен с ней. Зато теперь у него была пушка Кейбла. Охрененная пушка, оставленная ему много лет назад в качестве прощального подарка. Времени возиться с кодовым замком не было, поэтому он просто вскрыл сейф катаной, убрал клинок обратно и, как только рука освободилась, ухватился за оружие. Включить его и выкрутить мощность на максимум оказалось адски сложно, но он справился. И это того стоило. Потому что два ублюдка даже не успели сообразить, что их ждет. Как только они вбежали, Уэйд выстрелил. Им удалось отпрыгнуть, но заряд пушки Кейбла разнес фасад здания, раздолбал кусок асфальта и даже задел постройку дальше по улице. А Уэйд вышел следом, истекая кровью из культи и держа пушку в другой руке. Оба ублюдка медленно поднимались на ноги, синхронно морщась. Но лучшая часть всего этого? Время зарядки пушки Кейбла было куда меньше. И, конечно же, Уэйд не мог не заполнить паузу: — Девять, десять… Мой член больше вашего раз в десять. Они нахмурились, слегка озадаченные. То ли оружием, то ли словами, то ли обоим сразу — хер их разберёт. Но, будучи человеком с прекрасными манерами, Уэйд уточнил: — В этом предложении "член" — это и про мой ствол… и про мой ствол. А потом снова выстрелил.

***

Драка была охрененно зрелищной. И ещё более охрененно жестокой. Уэйду пришлось сражаться одной рукой, что напрочь сбивало баланс. Пользоваться пушкой Кейбла, которая сама по себе была тяжёлой и неудобной, оказалось ещё той задачкой. Но оно того стоило — в итоге он избавился от второго дезинтегратора и, в придачу, от половины руки одного из ублюдков. Бонус приятный. Правда, за время перестрелки индустриальный район превратился в разнесённую в хлам пустошь. Один дезинтегратор расчистил значительную часть территории ещё до того, как Уэйд выбил его из рук владельца, а пушка Кейбла в процессе уничтожила, ну, практически всё, что вообще оставалось вокруг. Пиздос. Когда у них закончились пушки, уроды пошли врукопашную. И тогда пушка Кейбла перестала быть полезной — ему нужна была свободная рука, чтобы драться. В итоге они втроём остались без огнестрела, размахивая ножами и подручными обломками, уклоняясь, атакуя и отбиваясь в хаотичном, кровавом месиве. В боевых навыках Уэйд без вопросов превосходил обоих, но, чёрт возьми, он был один, с одной рукой, против двоих ублюдков с суперсилой. Нихрена весёлого. Тем не менее, он их неплохо изрезал. Его единственная рука с катаной работала исправно, и теперь они оба истекали кровью, выглядели измотанными и — что важнее — немного побаивались его. Но даже в таком состоянии суперсила оставалась суперсилой. И Уэйду каждый раз напоминали об этом их удары: один промах — и тебе ломают кости, разрушают органы, отправляют в затяжной полёт. Он был в невыгодном положении, и все это понимали. Они получали урон, но Уэйд — в разы больше. Его реген сосредоточился на восстановлении отсутствующей руки, а ещё ему приходилось иметь дело с привычным уровнем онкологии, так что все прочие травмы заживали медленнее обычного. Каждый перелом, каждый удар, каждый сраный бросок на землю — всё это медленно, но верно изматывало его. Но как и во всех случаях, ситуация в конце концов достигла апогея. Где-то в процессе он потерял катану, а теперь снова растянулся на залитой кровью земле среди разрушенных зданий. Челюсть медленно срасталась, и он очень чётко осознавал, что находится на грани отключки. И, возможно, смерти. Не навсегда, конечно, но если он позволит этим двум мразям прикончить себя, они сбегут, а потом, вполне вероятно, пойдут искать свой драгоценный ствол. А значит, и Питера. Или, точнее, Человека-паука. Уэйд не мог этого допустить. Шанс представился, когда более израненный ублюдок схватил его за воротник, рывком приподнял и явно собирался снова сломать ему челюсть. Но этот идиот сам подставил ногу, и Уэйд, не раздумывая, выхватил тактический нож из ремешка на лодыжке и вогнал его прямо в бедренную артерию. Он широко ухмыльнулся: — Упс. — И с диким удовольствием выдернул нож обратно, заставив кровь хлынуть потоком. — Это часть с «три-четыре», — проворчал он себе под нос, отваливаясь назад, когда мужик с воплем разжал хватку. Скрипя зубами, Уэйд медленно поднялся, наблюдая, как тот корчится, хватается за рану, почти скользя в собственной крови, безуспешно пытаясь остановить кровотечение. Он усмехнулся, но насладиться зрелищем не успел — за спиной послышалось движение. Он развернулся и уставился прямо в лицо другому уроду. Который, к его великому неудовольствию, держал его катану. Боль пронзила живот, когда клинок вогнали насквозь. Уэйд привык к ножевым ранениям, мог вынести с десяток за раз, не поморщившись. Но когда ты и так на последнем издыхании, а клинок ещё и заряженный — блятьблятьблять, это адски больно. А потом второй, всё ещё бледный, но не желающий сдохнуть ублюдок выдернул вторую катану из его же ножен и воткнул её в спину. На этот раз Уэйд почти не издал звука — только судорожно захрипел, когда кровь хлынула в горло. Под маской её уже было столько, что ткань прилипла к лицу, а при каждом выдохе на ней лопались маленькие багровые пузыри. Ебучий ад. Две катаны торчали у него из груди. Одна, судя по всему, пронзила лёгкое. Дышать вокруг лезвий оказалось неприятно. Судорожный вдох. Пальцы подрагивают. Он поднимает взгляд на раскрасневшееся, покрытое порезами лицо ублюдка перед ним. Даже сраная агония не могла заставить его заткнуться. — Кинк для меня, — хрипло произнёс он, не отрывая взгляда от яростных глаз ублюдка, уставившегося на него. — Признаюсь, это не мой первый раз, — с трудом добавил Уэйд, схватив его за плечо и подтянув ближе, заставляя углубить клинок ещё сильнее. Мужик замер, потрясённый и отвратительно взволнованный, кровь капала с его губ. А Уэйд едва сдержал прерывистый, почти смехотворный стон боли, глотая кровь, что скапливалась на языке. — Но серьёзно, ДП не значит «двойное проникновение». Он закашлялся. Потом попытался снова не закашляться. Как всегда, ебаную боль надо было игнорировать. Нужно было сосредоточиться. Он должен был убить этих сраных пидорасов, чтобы они не добрались до Питера. Стиснув зубы, Уэйд добавил, хрипло глядя на свой живот: — Ну, по крайней мере, не такого рода двойное проникновение. Нужно сосредоточиться. За ним, тяжело дыша, стоял второй ублюдок, явно ослабевая. Катана, что торчала у Уэйда, дрожала в его руках, и он ощущал, как лезвие вибрирует вдоль позвоночника. Этот долго не протянет. А вот первый выглядел дохуя недовольным тем, что его напарник медленно отправляется на тот свет. Наконец, он заговорил — раздражённо, с отчётливым чувством неотложности: — Где оружие, ты, сраный клоун? Уэйд уловил в голосе акцент — что-то европейское, возможно, северное. Он понял язык, на котором те ругались раньше, но точно определить, откуда они, не мог. Прищурившись, он заметил, что обе катаны оказались слева. Отлично. Прикинув план, Уэйд кивнул, как будто сдаваясь: — Ладно-ладно, Иисус, я скажу, — его голос прозвучал так, будто всё происходящее — просто огромное раздражение. А затем, сверкая глазами из-за маски, он спокойно добавил: — Оружие в ящике с секс-игрушками у твоей мамочки. Один из членоголовых издал яростный звук, и Уэйд тоже, потому что почему бы и нет? Но одновременно с этим он рванулся в сторону, схватившись за плечо противника и развернувшись, вытаскивая из себя клинки с жутким скрежетом. Лезвия прорезали органы и мышцы, кровь брызнула на пол. — Сука! — выкрикнул он, потому что иногда ругань — лучший способ справиться с болью. Но даже не замедлился. Не дав врагам опомниться, Уэйд вложил всё, что у него оставалось, в силовой вращающийся удар и пнул второго, полуживого ублюдка в спину. Тот, ослабевший, не смог удержаться. Они столкнулись, и катаны, всё ещё в руках, идеально пронзили обоих. Полуживой рухнул первым, потащив за собой оружие и проткнув кишки второго. Из его рта хлынула кровь. Красота. Просто красота. Приятно, когда тебя обнимают перед ебучей смертью. Они задыхались, стонали, барахтались в крови, а Уэйд просто стоял и наблюдал. Видимо, они не так часто сталкивались с ранами, пробивающими жизненно важные органы, как он. Это было забавно. Он хихикнул сквозь боль, пошатнулся, но удержался на ногах, сжимая рану, чтобы не потерять ещё больше крови. Когда он поднял ногу, чтобы подтолкнуть полуживого к другому, тот рухнул на землю, и Уэйд едва не поскользнулся в луже крови. С трудом удерживая равновесие, он вытащил маленький скрытый пистолет — единственное оружие, которое не использовал в бою. — Обожаю тройничок! — объявил он громким, безразличным голосом, сжимая и разжимая челюсть. Направил дуло на того, кто был ближе к смерти, и добавил: — Потому что трахают всех. И прежде чем они успели хоть слово вымолвить, Уэйд выстрелил обоим в голову. Но, как это обычно бывает с его удачей, пальцы менее повреждённого ублюдка разжались прямо в момент смерти. А в его ладони оказался маленький… детонатор. Уэйд сузил глаза под маской, вздохнул и, с лёгким раздражением, произнёс: — Ну, меня трахнули. А потом раздался взрыв.

***

Взрыв был вроде последней отчаянной попытки достать Уэйда. Честно говоря, не то чтобы это было чем-то сверхъестественным для него. По ощущениям — примерно как если бы рядом рванула палка динамита. Конечно, мощности хватило, чтобы убить того, кто его держал, но Уэйда просто швырнуло назад, и во второй раз за день он получил серьёзные ожоги. Ему стоило ожидать больше взрывчатки. Эти ублюдки уже подорвали его другое укрытие — и, оглядываясь назад, он понял, что это, скорее всего, было сделано специально, чтобы привлечь его внимание, заставить его прийти сюда, в Нью-Йорк, где находилась та дурацкая пушка. Ну, похоже, план сработал. Для всех. Этот взрыв нельзя было просто проигнорировать. Он только усугубил его ранения. Уэйд и так был изрядно побит в бою, а его регенерация, хоть и работала, в основном сосредоточилась на руке. Остальные раны заживали куда медленнее. По крайней мере, он почти перестал кровоточить. Это значило, что он вряд ли отключится в ближайшее время, а это уже хорошо, потому что ему ещё предстояло добраться до остатков его укрытия, найти новый телефон, залечь на дно. Но двигаться он пока не мог. Даже с замедлившимся кровотечением тело было слишком сильно повреждено. Он даже не чувствовал ног. Так что он просто лежал. Холодный бетон приятно охлаждал спину даже сквозь костюм. Рядом валялись два взорвавшихся трупа, вокруг — лужи крови, куски плоти, битое стекло, обломки. Для Уэйда это было нечто привычное. Поэтому он решил немного подождать. Дождаться, пока вернётся чувствительность, пока перестанет мутить, пока он станет хотя бы чуть менее израненным и немного более вменяемым. Тогда поползёт в укрытие. А пока было слишком тихо. И он начал напевать в ночной воздух — что-то бодрое, ободряющее: — «♪ Хм, хм, хм, на-на-на... всё в порядке, в порядке... всё в порядке. ♪» Голос постепенно стал слабее, выше, и наконец он перешёл на фальцет: — «♪ Пусть этот ритм заставит тебя двигаться, всё в порядке, всё в порядке. Пусть этот ритм почувствуется в твоих туфлях, встань! Всё в порядке! ♪»

***

Примерно через полчаса Уэйд всё ещё был далёк от полного исцеления, но, по крайней мере, смог снова почувствовать ноги и встать. Он поднялся, немного прихрамывая, зажимая зубы от боли, пока обходил беспорядок и обломки вокруг укрытия. Сначала наклонился, чтобы подобрать свои катаны, затем — пистолет Кейбла. В тот же момент ещё одна кость в его ноге наконец-то встала на место, и Уэйд сдавленно заскрипел зубами, но, выпрямившись, почувствовал, что ходить стало чуть легче, и это облегчило ему последние несколько шагов по обломкам, прежде чем добраться до убежища. Наконец, оказавшись внутри полуразрушенного помещения, Уэйд бросил оружие на уродливый секонд-хенд диван, мимо которого проходил. Заметив, что менее пострадавшая часть помещения выглядела обшарпанной, будто кто-то что-то искал, он не особо переживал. Кто и что именно — гадать не приходилось. Они не смогли попасть в основную часть, где хранился его арсенал, иначе давно бы нашли достаточно оружия, чтобы использовать его против него. И он не особо волновался, что кто-то вот-вот появится. Секрет приватности в районе промышленного парка был прост: выкупить несколько соседних заброшенных зданий и участок земли, чтобы сюда никто не совался. Теперь, конечно, местоположение было испорчено, но оружие и кое-какие вещи ещё можно было спасти. Уэйд мог бы попросить Ласку перевезти их в новое место. Но нахрен Ласку. Прежде чем с ним связываться, нужно было связаться с Питером. Сжав зубы от боли, Уэйд опёрся на металлические ящики у целой стены и с некоторым усилием открыл второй сверху, оставляя на поверхности пятна полусухой крови. Вытащил одну из множества дешёвых мобилок, включил её и принялся ждать. Нетерпеливо. Наблюдая за экраном с раздражением, он втянул в себя ещё порцию густой крови, скривился под маской и пробормотал: — Так отвратительно. Он взглянул на телефон, внезапно ощутив лёгкую ностальгию по старым кнопочным трубкам. Сейчас все его телефоны были смартфонами — технологии развиваются в одном направлении, хочешь ты этого или нет, — и ему приходилось ставить в них «призрачные чипы», чтобы их нельзя было отследить. А ещё теперь ему приходилось ждать, пока эти грёбаные штуки включатся. Внезапно он снова закашлялся, выплюнув кровь и зуб, который, видимо, случайно проглотил. Скривившись, он приподнял маску, сплюнул всё изо рта, вместо того чтобы снова глотать, и глубоко вздохнул от разочарования. Затем опустил взгляд на свою сторону, где сам себя разрубил катанами. Костюм был разорван, а кожа под ним медленно затягивалась. Боль была адской. Сосредоточиться становилось всё труднее. Он знал, что со временем она утихнет, пока не останется только привычная боль от рака, но даже это было ничто по сравнению с возможностью заглушить её перкосетом и тонной кокаина. Но сначала Питер. Потом уже боль. Телефон наконец включился, и Уэйд открыл мессенджер. В первый раз за долгое время он попытался вспомнить номер, который написал кровью на том флаере. Обычно с памятью у него было получше, но сейчас мозг был перегружен болью, а регенерация работала на полную катушку, замедляя все процессы. Он нахмурился, затем решил просто отправить достаточно расплывчатое сообщение, чтобы никто, кроме нужного человека, не понял, о чём речь. Его кровавые перчатки слегка дрожали, пока он пытался напечатать текст. Экран был скользким, пальцы соскальзывали, но он всё-таки справился и, более-менее довольный написанным, отправил сообщение сразу на три варианта номера, которые смог припомнить. Уэйд задержал дыхание, выжидая. Через пару секунд два номера не приняли сообщение. Зато одно успешно доставилось. Он выдохнул с облегчением. Уэйд очень надеялся, что это досталось Питеру, ведь тот решит, что Уэйд просто забыл о нём. Или снова проигнорировал. Закончив с этим, он решил не думать о Ласке. Сейчас ему просто хотелось рухнуть куда-нибудь и дать телу время регенерировать. Уэйд прошёл в скромную спальную зону укрытия, где в углу стояла большая кровать без покрывал. Уже подходя, он внезапно осознал, что не был в этом месте довольно давно. Когда он вошёл в грязную ванную, его посетила новая мысль: а работает ли здесь вообще хоть что-то? По идее, должно. Ласка должен был позаботиться обо всём, когда Уэйд взял его на работу после инцидента с щелчком. Он вздохнул, опёрся бедром на один из умывальников в ряду — все зеркала давно были либо разбиты, либо убраны — и проверил кран. — Блядь, спасибо, — выдохнул он, когда вода, пусть и с трудом, но всё же потекла. Сперва мутная, затем постепенно очистилась. Уэйд стянул маску, пропитанную кровью, и одной перчаткой стёр засохшие пятна с лица, позволив воде смыть остатки крови из уже заживших ран, оставив лишь следы. С мокрым и кровавым лицом он выключил кран и опёрся на край раковины, пытаясь перевести дыхание. В голове всё ещё шумело от боли и усталости, но мысли о произошедшем роились в хаотичном беспорядке. Эти ублюдки хотели тот пистолет. Но зачем? Оружия у них и так хватало. Или же в этом пистолете было что-то особенное, что делало его важнее всех остальных? Хорошо, что Питер запретил ему взять себе оружие. Иначе Уэйд, скорее всего, спрятал бы его именно в этом укрытии. А так он оставил пистолет у себя в квартире, и вряд ли эти кретины знали о её существовании. А вот об этом месте — знали. В принципе, ничего удивительного. В мире наёмников существовало несколько человек, которым были известны некоторые его укрытия, так же как он знал об их. Укрытие – слишком относительное понятие. Укрытие может быть секретным, но это не делает его безопасным. Но откуда именно они узнали? Единственное логичное объяснение — Ласка. Мысль о предательстве заставила Уэйда стиснуть зубы. Он не был уверен, что это разозлило его. Ласка вполне мог продать его не из злого умысла, а чтобы самому не попасть под удар. Вполне в его духе. Но если бы кто-то начал давить на него, Ласка, скорее всего, тут же позвонил бы Уэйду и предупредил. А он был удивлён взрывом в Сан-Франциско. И помог Уэйду вернуться в Нью-Йорк быстрее, чем следовало. Так что это было? Двуличие? Или просто нежелание быть честным? Или же попытка искупить вину за предательство? Уэйд был в ебаном замешательстве, не зная, как ему вести себя с Лаской, если действительно тот оказался предателем. — Блядь! — вырвалось у него, и он сразу же поморщился от боли в ещё не зажившей ране. Он упал на колени, усилив боль, и вырвал плитку, под которой скрывался его запас болеутоляющего кокаина. Схватив пакетик, он надеялся, что его хватит, чтобы передозировать, и подложил его под раненую руку. Затем, хватая спрятанный пистолет, он поднялся и, покачиваясь, направился к душевым кабинкам. Выбрав одну, он рухнул в неё, прислонившись к стене. С зубами разорвав пакетик, он поднёс порошок к лицу и вдохнул, снова и снова, пока его разум не начал приятно покалывать. Он не был в таком состоянии уже долгое время. В драке, подобной той, с которой он только что столкнулся, он обычно отступал, если дело становилось слишком серьезным, и ждал следующего раза, чтобы отомстить. Или, в случае с дезинтеграционными пушками, он бы позволил им попытаться убить его раз и навсегда. Уэйд обычно ничего не терял, а если ему не платили, то и не выигрывал. Долгое время он смотрел на мир именно так. Но теперь в поле зрения был Питер. И он должен был вскоре отдать это оружие Питеру, но не хотел, чтобы такие придурки, как эти придурки-придурки, преследовали из-за него Человека-паука. Независимо от того, смог бы Питер с этим справиться или нет, был ли он Мстителем или кем там еще, Уэйд не хотел отдавать ему этот пистолет, зная, что к нему прилагается такая хуйня. Так что ему придется найти людей, ответственных за попытку вернуть пушку, и убить их нахер. Но до тех пор ему придется оставить ее у себя. Он не знал, как будет удерживать ее (вероятно, Питер настоятельно потребует обратно), но Уэйд просто придумает отговорки. После того как он всосал остатки кокаина, застрявшего в носу, он глубоко вздохнул, позволяя глазам закрыться. Боль начала утихать, погружая его в полусознательное состояние. Кокаин мог убить его, но если не убьёт, то хотя бы снимет боль и даст ему возможность погрузиться в кому на некоторое время. А потом, когда его тело завершит регенерацию, он проснётся и окатит себя холодной водой. Он давно не следовал такой рутине, но помнил эти моменты, когда просто не хотел просыпаться. Но теперь… теперь он хотел проснуться. Он хотел проснуться и пойти к Питеру. Это была последняя мысль, которая пришла ему в голову, прежде чем его разум поглотила тьма.

***

Когда Уэйд наконец очнулся от своей травмированной наркотиками комы, прошло около двенадцати часов и после 13:00 следующего дня, он был полностью исцелен… за исключением того, что его рука всё ещё не была до конца восстановлена. От плеча до локтя она оставалась повреждённой, и он понял, что регенерация наконец вступила в полную силу только после того, как остальные повреждения затянулись. Он всё чаще удивлялся, как его исцеляющая способность справлялась с его ебанцой, безумными поступками и херней, которую он творил годами. Но теперь, начав думать о своих отношениях, Уэйд понимал, что больше не может продолжать такую саморазрушительную привычку. Даже Ванесса ругалась на него за то, что он позволял себе рисковать жизнью просто потому, что мог исцелиться. И несмотря на это, он продолжал это делать — только она об этом не знала. По понятным причинам Питер тоже не мог знать. А частично отсутствующая конечность? Нет, слишком рано, слишком непозволительно для Питера. Он не хотел, чтобы Питер увидел это, и уж тем более не хотел, чтобы тот почувствовал отвращение. Уэйд знал, как это бывает: когда Допиндер впервые увидел, как он отрастал ноги, тот был в шоке. И Питер мог отреагировать точно так же. В конце концов, одно дело — быть уродливый, а совсем другое — быть уродливым с отрастающей конечностью. Грустный смайлик от Питера, который он получил после того, как отправил своё сообщение с нового телефона, заставил его почувствовать себя ещё хуже. Он не мог избавиться от мысли, что Питер, возможно, устал от его ненадёжности, от всей этой ебаной ситуации. Этот один эмодзи реально повлиял на его настроение. Однако он старался не реагировать на это, сохраняя спокойствие и патетически пытаясь сохранять надежду на лучшее. Он принял холодный душ, чтобы привести себя в порядок, и переодевшись в привычную одежду, наконец связался с Лаской, чтобы переместить свои вещи и очистить место. Но когда это было сделано, и Уэйд оказался в одиночестве, он почувствовал себя потерянным. Его мысли снова вернулись к Питеру, к тому, что может быть, он не будет таким терпеливым, как раньше. Каждый раз, когда он думал об этом, его грудная клетка сжималась, и Уэйд подозревал, что момент, когда Питер скажет ему «уходи», будет намного болезненней, чем любые физические страдания, которые он пережил. Он пытался отогнать эту негативную волну, потому что знал, как начинается спираль, и понимал, что ему нужно постараться не думать об этом. Он не знал, что произойдет. Он просто встретится с Питером лицом к лицу, когда придется. Когда у него будут все четыре функционирующие конечности, а до тех пор нужно не паниковать. Вскоре Ласка перезвонил, и Уэйд смог переключиться на что-то другое. Однако ему показалось подозрительным, что Ласка легко и без насмешек или вздохов согласился перевезти его вещи. Но Уэйд не стал задавать лишних вопросов, не сейчас. Он просто повесил трубку и собрал самое важное оружие и вещи, которые хотел забрать лично, такие как пистолет Кейбла и его энергетические катаны с бронёй. Закончив, он натянул худи на голову и вышел через роллетную дверь укрытия, несмотря на то что половина передней стены отсутствовала. Он даже закрыл дверь и направился к общему выходу из промышленного парка, чтобы встретить такси, которое вызвал.

***

Через двадцать минут Уэйд снова оказался в своём здании. У него была квартира под фальшивым именем, а ещё две в этом же доме, зарегистрированные на другие имена — на всякий случай. Ну, вы понимаете, на всякий случай. Он ехал в лифте на седьмой этаж, где и находилась его квартира. По пути он полностью игнорировал одну из соседок, которая стояла рядом и не сводила с него взгляда. Уэйд часто становился объектом таких взглядов, независимо от того, в маске или без неё, в костюме или в обычной одежде. Но когда он был в маске, взгляды людей не вызывали у него такого сильного желания выстрелить кому-то прямо в глазницу. К счастью для этой дамы, маска была на нём. Она вышла на четвёртом этаже, и лифт оставался пустым до его этажа. Когда лифт остановился на седьмом, Уэйд с усилием подбросил тяжёлую сумку на плечо и вышел, направляясь по коридору к своей квартире 701. Он вошёл, не утруждая себя даже запиранием двери. Соседи обычно не беспокоили его без причины, так что замок не имел смысла. Уэйд сбросил сумку прямо у двери и пнул её ногой, закрывая дверь за собой. Он постоял немного, осматривая квартиру, которая была тихой и беспорядочной, как и оставил её. Затем, слегка двигая ещё не до конца восстановленную руку, он вытянул её так, чтобы пустой рукав худи высвободился из кармана. Он смотрел на недавно отросшую костную ткань и плоть, которые появились с последней проверки. Он понял, что через пять-шесть часов, вероятно, рука восстановится полностью. Кожа всё ещё будет чувствовать себя раздражённой, но перчатки помогут, и тогда он сможет отправиться к Питеру, что оставалось на вершине его списка дел. Он тяжело вздохнул от разочарования, что нужно ждать, затем ещё раз вздохнул, ощутив странную тревогу. Это была не та тревога, что обычно заставляет его хотеть покончить с собой, а та, которая приходит от неизвестности, от того, что он не знал, чего ожидать от Питера, что было даже хуже. Это напоминало то беспокойство, которое он ощущал в те первые недели после побега из Оружия Икс, когда он не знал, стоит ли сообщать Ванессе, что он жив. Ситуации были настолько разными, как и Ванесса с Питером, и Уэйд понятия не имел, чего ожидать, всё, что он знал, — это что чувствует себя полным идиотом и что невольно портит всё с Питером, и это его дико злило. — Ебаное тело, — сказал он, глядя на пустой рукав своей неполной конечности, и немного подёргал его, как будто так будет проще. — Похоже, придется заказать мексиканскую еду и посмотреть какое-то дерьмовое ТВ, пока эта хрень не отрастет. Решение было принято, и Уэйд сделал именно так. Он заказал мексиканскую еду примерно в четыре часа дня, и она пришла достаточно быстро. Уэйд, не раздумывая, швырнул сотку в лицо доставщику, назвав его Джереми — почему-то он никак не мог вспомнить, почему именно так, — и резко захлопнул дверь перед его подростковым лицом с прыщами. Скинув кроссовки, он прошёл в ванную, чтобы принять четыре Перкоцета, частично из-за болей, а в основном — чтобы немного кайфануть. Затем он вернулся в гостиную, достал бутылку виски из шкафа с алкоголем и устроился на своём захламленном диване перед необоснованно большим телевизором, включая какой-то корейский сериал, но не включив субтитры. Устроившись, он поднял маску до носа и схватил буррито из пакета, что лежал рядом на диване. Он начал есть и смотреть, всё время улыбаясь, когда ему удавалось понять отдельные части. Сука, его мозг такой спонтанный. Пробив два буррито, три тако и одну тортилью, он почувствовал лёгкую дурманящую эйфорию, ощущая лёгкое покалывание в руке и замутнение в голове, что означало, что лекарства и алкоголь действуют, а еда и расслабление помогли ускорить его регенерацию. Он моргал под маской, слегка глупо улыбаясь, когда думал о том, как скоро будет снова здоров и сможет пойти к Питеру. Вспоминая Питера — милого, сексуального, сильного, неловкого Питера, который стонал так высоко и едва слышно, но Уэйд мог чётко вспомнить это, как будто звук был на полной громкости. Питера, который был таким сладким, честным и обаятельным, и как идеально он подходил под его более крупное тело. Питера, который поцеловал его в ответ, Питера, который пытался подстроиться под то, как Уэйд сосал его язык, Питера, который выгибался от его прикосновений и кончил в его руку. Уэйд попробовал это, когда был один в ванной у Питера, прежде чем смыть... и блядь, наверное, это было жутко, да? Ого, как же он поехал. Но Питер был таким хорошим, и он так увлекся, и Уэйд так хотел его вкусить, но в присутствии Питера ему показалось это чересчур. Поэтому он сделал это один, пока его стояк всё ещё не спал, вкушая семя Питера на своих пальцах, всего лишь маленький вкус. Оно было таким солёным и приятно горьким. Он такой чертовски чистый. Уэйд чувствовал, как он оскверняет Питера, даже просто думая о нём. Бляяядь. Он вытащил свой временный телефон и отправил сообщение, которое не имело смысла, а было просто эмоциями, выплеснутыми на фоне наркоза. Затем он бросил телефон на диван рядом с собой и доел ещё один тако, после чего вскоре заснул.