Одно и тоже/Same:LogicTeethDemons

Ты — тот занавес, который я хотел бы отодвинуть... но я не могу быть уверен, что ты действительно реален.

***

Кожа Уэйда была... ну, мягко говоря, в плохом состоянии. Гораздо хуже, чем Питер мог предположить. Хотя, если быть честным, он и сам толком не знал, чего ожидал. Ещё минуту назад его пальцы скользили по участкам слишком нежной, чувствительной кожи, и он задавался вопросом, болит ли это. Он ассоциировал её с чем-то, что ещё не до конца зажило. Он почувствовал неровности, так что теперь, глядя на шероховатую поверхность, всё казалось логичным. А ещё он ощущал запах крови и её привкус каждый раз, когда был рядом с Уэйдом, поэтому в глубине души ожидал чего-то, что выглядело как открытая рана. И теперь он смотрел прямо на… — Питер? — голос Уэйда звучал так же напряжённо, как зажатая линия его губ и стиснутая челюсть. Питер, до этого настолько сосредоточенный на внешнем виде кожи, вдруг опомнился и понял, что нужно что-то сказать. Но сначала ему нужно было узнать одно: — Это правда не болит? — спросил он тихо, с лёгким любопытством, продолжая рассматривать нижнюю часть лица Уэйда — чёткую линию челюсти и натянутую на ней кожу. Она выглядела болезненной, будто действительно болела. Кожа Уэйда была заметно более воспалённой в некоторых углублениях. Краснее и темнее, как будто кровь была слишком близко к поверхности, словно касаться её было бы больно. В других местах она находилась на различных стадиях заживления. Цвет кожи варьировался от красного до светло-коричневого, а на многих воспалённых участках были видны петехии. Питер мог бы принять это за обычные рубцы, если бы не явная краснота, говорящая о свежести повреждений. И кожа Уэйда была очень тёплой на ощупь вокруг этих областей, когда Питер прикасался к ней рукой, словно там шёл процесс заживления, вызванный работой лейкоцитов. Значит, всё дело было в мутации Уэйда. Что-то, что, вероятно, происходило постоянно, заставляя одни участки выглядеть зажившими, а другие — нет. Что-то, с чем ему приходилось жить — Это... неконкретный вопрос, — наконец ответил Уэйд, звуча неуверенно и немного растерянно. Питер нахмурился: — Значит, всё-таки болит, — сказал он и почувствовал, как в груди сдавило от боли. Ответ Уэйда, хоть и уклончивый, был косвенным подтверждением того, что что-то причиняет ему боль. Но тот лишь пожал плечами и добавил: — Ничего, к чему я не привык. Питер продолжал хмуриться, не отводя взгляда от его рта. Но когда Уэйд заговорил, он успел заметить мелькнувшие зубы, и это заставило его моргнуть, нахмуренность сменилась лёгкой улыбкой. Он тут же решил, что видеть рот Уэйда — куда лучше, чем не видеть. На правой стороне нижней губы Уэйда был участок, выглядевший особенно воспалённым, а между более сухими частями губ виднелись ещё несколько неровных линий. Питер сосредоточился на этом. Всё выглядело примерно так, как ощущалось на вкус, когда он целовал его, и так же, как чувствовалось, когда губы Уэйда касались его шеи. Чёрт, ему хотелось снять всю маску, но он знал, что лучше проявить терпение. Теперь, когда он немного собрался с мыслями и наконец увидел лицо Уэйда, он понял, что не чувствует страха, разочарования или отвращения — ничего из того, чего Уэйд, видимо, ожидал. Да, изуродованная кожа была связана с его мутацией, и, честно говоря, выглядела не очень. Но это не меняло того, что он чувствовал к Уэйду как к человеку. А эстетические пропорции лица, то, что Питер успел разглядеть, а также то, что он мог вообразить по форме маски, всё ещё оставались неизменными. Черты лица не были обезображены, только кожа. Те фотографии в телефоне — Уэйд до мутации, его черты, его костная структура... всё это всё ещё было здесь, видно даже сквозь изменённую кожу. Питер чувствовал себя спокойно. Он чувствовал принятие. И когда спросил себя, хочет ли он всё ещё быть рядом с Уэйдом, хочет ли он целовать его, ответ был однозначным: да. Да, даже несмотря на то, что краснота выглядела странно и, скорее всего, будет иметь металлический привкус. Он всё равно хотел поцеловать Уэйда. Итак, он сделал это, преодолев расстояние, которое Уэйд создал, когда немного отступил назад. Уэйд не стал отходить, лишь напряжённо наклонил голову и громко сглотнул, глядя на него сверху вниз. Тогда Питер поднялся на носки, потянулся и снова быстро поцеловал Уэйда в губы, прямо в то красное пятно. Он задержался на мгновение, а затем опустился обратно. Губы Уэйда медленно приоткрылись от удивления, а глаза на его маске расширились. Питер лишь улыбнулся ему снизу вверх. Он слегка вскинул брови, довольный тем, что мог показать Уэйду: с ним всё в порядке. Всё нормально. Ему было всё равно на этот «ужасный» вид кожи, которого тот так опасался. Он хотел, чтобы Уэйд знал: он по-прежнему испытывает к нему влечение. В надежде сделать ситуацию ещё более комфортной для Уэйда, Питер решил сменить тему. Подняв перед собой вантон, который успел схватить до того, как обернулся, он поднёс его к приоткрытым губам Уэйда, слегка подтолкнув внутрь. Уэйд машинально пошёл ему навстречу, просто чуть шире раскрыв рот. — Отлично, теперь можем поесть вместе, — сказал Питер, аккуратно закрывая рот Уэйда пальцами под его подбородком, когда вонтон оказался внутри. — Я голоден. Давай поедим, пока всё совсем не остыло. — Он сказал это как можно более непринуждённо, затем развернулся и схватил несколько коробок с едой. — Забери остальное, Уэйд, вон в том пакете есть газировка, — он кивнул в сторону упомянутого пакета и вышел из кухни. Только когда Уэйд больше не мог его видеть, Питер поджал губы, показывая свою нервозность. Он мог лишь надеяться, что показал Уэйду: всё в порядке, и ему действительно всё равно. Надеялся, что Уэйд не сочтёт его безразличным. Было сложно понять, как лучше себя вести дальше, но Питер решил, что скоро узнает. Либо Уэйд вынесет еду и присоединится к нему, либо, возможно, просто решит уйти. В животе Питера начало скапливаться нервное напряжение из-за всей этой неопределённости. Питер поставил коробки с едой на журнальный столик, который заранее расчистил — ну, почти расчистил, так как все его научные записи теперь громоздились в неаккуратной куче в углу. Обернувшись, он с облегчением заметил, что Уэйд направляется к нему, неся остальную еду. Несмотря на то, что Уэйд не улыбался, его губы оставались сомкнутыми в прямую линию, маска всё ещё была задрана вверх. И это был хороший знак! Питер решил придерживаться выбранной тактики — не акцентировать внимание на маске или проблеме с кожей, раз уж это, кажется, работает. — Я просто заказал кучу разного, надеюсь, угадал с тем, что ты ешь, — сказал он, усаживаясь на двухместный диван как раз в тот момент, когда Уэйд поставил коробки на столик. Пока Питер начинал разбирать оставшуюся еду и напитки, Уэйд коротко ответил: — Всё нормально, Пит, — немного натянуто, садясь на диван, но дальше, чем было нужно. Питер разломил свои одноразовые палочки и заметил, как далеко Уэйд сел. Он сдержал вздох, вместо этого взял ещё одну пару палочек и протянул их Уэйду. — Сначала хотя бы поешь, ладно? А потом можешь снова натянуть маску, если так тебе будет спокойнее. Ему было немного грустно, но он решил не настаивать. Он не хотел, чтобы Уэйду было некомфортно. Уэйд взглянул на него краем глаза, его челюсть оставалась напряжённой, прежде чем он коротко кивнул и взял палочки. Питер всё равно сумел улыбнуться, потому что ему казалось, что они всё-таки сделали шаг вперёд, а не назад. Уэйд взял коробку с лапшой первым делом и, похоже, сосредоточился на ней, избегая смотреть на Питера. Однако он ел вовсе не так, будто был напряжён: ловко управляясь с палочками, он умудрялся затягивать в рот огромные порции лапши, явно не беспокоясь о том, чтобы выглядеть аккуратно или вежливо. Жевал он, правда, резко, почти злобно, и вдруг громко вздохнул… и тут Питер осознал, что всё это время смотрел на него! — П-прости, прости, я не, то есть я… — Привык, что на меня пялятся, — холодно проговорил Уэйд, едва разжёвывая свою порцию. — Нет, Уэйд, клянусь, я не смотрел на тебя из-за твоей ко… — Просто забудь, Питер, — перебил Уэйд, затолкав в рот ещё одну огромную порцию лапши и продолжая жевать всё так же резко. Питер почувствовал, как у него потяжелело на душе. Сначала «Пит»... а теперь — «Питер». Никаких милых прозвищ, только холодный, отстранённый голос. Он понятия не имел, что сказать или сделать, поэтому, посидев несколько секунд и уставившись на колено Уэйда, просто развернулся вперёд, взял свою коробку с лапшой и тоже начал есть. Они молчали какое-то время. Уэйд первым закончил свою лапшу и поставил пустую коробку обратно на стол. Питер едва взглянул на него, боясь, что тот опять решит, будто он пялится. Он ожидал, что Уэйд снова натянет маску, но вместо этого тот облизал губы от соуса, прочистил горло и сказал: — Никогда не извиняйся передо мной. В этом нет необходимости. Питер моргнул и уставился на Уэйда, сжав губами кусочек курицы, глаза расширились. — На самом деле, лучше, если ты будешь смотреть, — продолжил Уэйд. — Это не станет менее уродливым, но, может, ты быстрее привыкнешь. Он потянулся за банкой "Доктор Пеппер", открыл её с хрустом и сделал глоток, не меняя холодного выражения голоса. Питер смотрел, как горло Уэйда движется, как его кадык поднимается и опускается, когда он пьёт. Без костюма его горло и часть шеи были видны, несмотря на толстовку и пальто, сбившиеся на плечах. Это было чем-то новым для Питера, и он хотел рассмотреть. Когда Уэйд, наконец, опустил наполовину опустевшую банку, Питер прожевал и проглотил свою еду, а затем сказал: — Я не пялюсь на твою кожу, Уэйд. — Он облизнул губы, потом поджал их и слегка повернулся на диване, подогнув одну ногу. — Просто... я впервые вижу какую-то настоящую часть тебя под костюмом. Так что да, мне хочется на тебя посмотреть, — признался он тихо. Уэйд явно нахмурился, и его маска это выражала очень отчётливо — что до сих пор поражало Питера. — Ты не можешь всерьёз ожидать, что я поверю, будто моя рожа-пицца тебя совсем не смущает, — раздражённо отозвался Уэйд. — Мне нравится пицца, — парировал Питер, открывая банку с пепси. Уэйд фыркнул, и его губы, наконец, дрогнули в слабой улыбке. Питер продолжал наблюдать за ним, наслаждаясь возможностью видеть настоящие эмоции хотя бы на части его лица. — Я серьёзно, — веселье на лице Уэйда исчезло. — Я тоже, — без паузы ответил Питер, отпив из банки. Уэйд снова тяжело вздохнул. Тогда Питер поставил свою банку на стол, посмотрел на Уэйда и серьёзно сказал: — Я вижу твою кожу, Уэйд, вижу... её состояние. Челюсть Уэйда напряглась, уголки его губ опустились. Питер придвинулся ближе, так, что его колено и голень коснулись бедра Уэйда. — Но меня это не пугает, не отталкивает… — Ха! — Уэйд резко перебил его, издав звук без малейшего намёка на смех, почти грубо. Он отвернулся от Питера. — Ты сейчас так говоришь, но это не только моё лицо. Это везде. От макушки до сраной кожи между пальцами ног. Даже мой хер так выглядит, — он жестом указал на пах, а затем резко встал и махнул рукой на себя целиком. — Под этим ни хуя не весело, Питер. Питер наблюдал, как Уэйд раздражённо начал расхаживать туда-сюда, его высокая фигура буквально вибрировала от напряжения и подавленной ярости. Казалось, он вот-вот что-то разнесёт, но явно сдерживался. Тем не менее, как обычно, чутье Питера оставалось спокойным: Уэйд не представлял угрозы для него. Питер рассеянно кивнул, чувствуя себя совершенно беспомощным. Он не знал, как доказать Уэйду, что говорит серьёзно, не скатываясь в банальные слова утешения. Поэтому он просто сказал: — Я понимаю. И отчасти он действительно понимал. Уэйду приходилось жить с этим дерьмом каждый день, и, наверняка, ему было нелегко, потому что люди могут быть настоящими придурками. — Но ты не можешь просто поверить мне, когда я говорю, что меня все устраивает? — Я верю, что ты думаешь, будто тебя это устраивает, — зло пробормотал Уэйд. Питер тихо вздохнул и упёрся локтями в колени. — Что мне сделать или сказать, Уэйд? — Уэйд повернулся к нему. — Что я могу сделать, чтобы ты мне поверил? Чтобы убедить тебя, что меня не пугает твоя кожа? Он действительно хотел знать. Реакция Уэйда оказалась настолько неожиданной, что Питер вздрогнул. Мужчина закричал: — Блядь! Он схватился за голову и начал бормотать что-то о том, какой он, сука, идиот и что должен был быть лучше. Питер вскочил на ноги, и вовремя, потому что Уэйд вдруг стал бить себя по голове сжатыми кулаками, продолжая яростно ругать себя. — Эй! Нет-нет-нет... — Питер легко перемахнул через стол и оказался прямо перед Уэйдом, схватив его за запястья. На этот раз он использовал достаточно своей силы, чтобы сразу остановить Уэйда. — Н-не надо... — Еб-а-ать, какой же ты сильный, — вдруг прошептал Уэйд, уставившись на руки Питера. Питер моргнул и бросил взгляд на то, как он держал запястья Уэйда. Он хотел уже отпустить и извиниться, но тут Уэйд добавил робким голосом, в котором постоянно звучали самоуничижительные нотки: — Я только всё порчу, да? Показываю тебе своё безумие в реальном времени. Питер ослабил хватку, но полностью руки Уэйда не отпустил. — Ничего не стало хуже, даже ничего плохого нет, Уэйд, просто... просто поверь мне, ладно? — Питеру было больно даже думать о том, через что пришлось пройти Уэйду, чтобы он так ненавидел себя и был так уверен в том, что его отвергнут. Но он хотел, чтобы Уэйд поверил в искренность его слов. — Я не вру тебе, — сказал он твёрдо. — Я не буду лгать тебе. И ты мне всё равно нравишься. Я всё ещё этого хочу. — Но почему я? — снова тот же вопрос. Питер начал чувствовать, как его самого начинает расстраивать боль Уэйда. — Я не такой идеальный, как ты думаешь, ладно? — выпалил он громко, и брови Уэйда под маской нахмурились, его губы сложились так, будто он хотел возразить. Питер не дал ему заговорить: — В последний раз, когда я ослабил защиту, в последний раз, когда я доверился кому-то, кто казался праведным и честным, называл себя героем, хорошим парнем, другом... я ошибся. Ошибся так сильно. Я был идиотом, и из-за этого люди пострадали, люди погибли, а я... я тоже пострадал. — Я убью его нахрен, — прорычал Уэйд, сжав зубы и обнажив их на мгновение. Питер не смог удержаться от смешка, наполовину грустного, наполовину польщенного. — Он уже мёртв, — сообщил он Уэйду, его руки соскользнули на предплечья Уэйда, и Питер вдруг осознал, как близко они стоят друг к другу. — Кто это был? — спросил Уэйд, прищурившись. Питер сглотнул, его горло словно сжалось — он ненавидел даже произносить это имя. — М-Мистерио. Уэйд изогнул бровь, наклонил голову и прошептал: — Джейк Джилленхол. Питер нахмурился: — Кто? Н-нет, Мистерио, эм, Квентин Бек. — Тот придурок с аквариумом на голове? Питер улыбнулся: — Да, тот самый. — Грусть всё ещё сквозила в его голосе, но, когда Уэйд начал понемногу расслабляться, его тон стал легче, напряжение ушло, и Питер почувствовал себя лучше. — И с плащом, — добавил он. — О, Божечки, плащ. Ха! Какой, блядь, дебил носит плащ! — Уэйд действительно рассмеялся. Питер тоже засмеялся. Уэйд был прав, но вслух он не согласился, ведь Тор всё ещё носил плащ, и Питеру было неловко смеяться над этим. Видеть улыбку Уэйда было так здорово. Настолько, что, даже несмотря на эмоциональные перепады — от низкого к высокому, потом снова вверх — и на то, что Уэйд истощал его эмоции, Питер не считал это чем-то плохим. Отсутствие эмоциональной открытости было одной из причин, по которой Питер не замечал, что отношения с Эм-Джей рушатся, пока не стало слишком поздно. Она всегда с трудом подпускала людей ближе, и их общение никогда не было хорошим, особенно после того, как Питер начал скрывать от неё свои проблемы Человека-Паука ещё на ранних стадиях их отношений. Эмоциональная нестабильность Уэйда была изматывающей, но его честность, моментальные всплески, странные комментарии, раскрывающие его мысли и чувства, всё это было тем, в чём Питер нуждался. Ему нужно было знать, что происходит, чтобы не повторять старых ошибок. Но сейчас Уэйд улыбался, и это полностью захватило внимание Питера, потому что, несмотря на обезображенную кожу, у него была прекрасная улыбка. Та же, что и у человека с фотографии, но немного другая — это был нынешний Уэйд, а не прошлый. Питер искренне надеялся, что скоро он увидит всё лицо Уэйда. — Малыш, если бы я мог вернуть этого мудака, я бы вернул. И я бы так его выебал, что неважно, насколько он был силён. И если он убил бы меня сотню раз, я бы возвращался снова и снова, пока не заставил бы его жрать своё собственное гов-нмм... — Питер уже смеялся, прикрывая рот Уэйда рукой, чтобы не дать ему закончить эту отвратительную фразу. Продолжая тихо смеяться, он наклонился вперёд, уткнувшись лбом в грудь Уэйда. И ему стало спокойно и хорошо, когда руки Уэйда автоматически обняли его. Смех Питера постепенно стих, и он произнёс: — У него не было никаких способностей, — его рука скользнула вниз к ключице Уэйда, которую он ощущал даже через слои одежды, а другая рука легонько ухватилась за карман толстовки. — Он использовал дроны и технологии, чтобы казаться чуваком с суперсилами, и… ууф, — Питер закрыл глаза и слегка покачал головой. — Он был обычным, мерзким кретином. Это даже не важно. — Он вздохнул, а потом вдохнул запах Уэйда, стоя так близко. Этот запах его успокаивал. Его мысли прервал Уэйд, когда тот поднял руку, коснулся его лица и чуть наклонил его голову, чтобы их взгляды встретились. — Это, блядь, важно, — тихо, но с убийственной серьёзностью произнёс Уэйд, большим пальцем своей перчатки поглаживая уголок глаза Питера. — Он ранил тебя, он оставил шрамы. Я слышал это в твоём голосе несколько раз, и слышу сейчас. Этот ублюдок подорвал твоё доверие, оставил след, малыш. Тебе не нужно делать вид, что ничего не было. Это важно. Питер сжал пальцы на кармане худи Уэйда, другой рукой ухватился за его грудь. От его слов стало тепло на душе, глаза немного защипало, а в горле образовался комок. — Вот почему ты мне нравишься, — честно сказал он, голос слегка осипший, на лице улыбка. — С тобой я чувствую себя лучше, как будто я не такой уж и измученный. Не одинокий, — он уже приподнимался на носках, добавив: — Ты заставляешь дерьмо, через которое я прошёл, не казаться таким уж дерьмовым. Уэйд склонил голову, когда Питер поднялся, и их второй поцелуй — хотя в ту ночь, на крыше iHop, их было много — всё равно казался значимым. На этот раз всё было иначе. Их губы встретились мягко, идеально подходя друг другу, прежде чем медленно разойтись — сначала Уэйда, затем Питера. Их языки соприкоснулись одновременно, как будто они точно знали, чего хочет другой. Этот поцелуй был другим. Он не был страстным или поспешным, он был осознанным, глубоким и наполненным близостью. Их губы двигались в медленном ритме, то соединяясь, то размыкаясь, каждое движение пронизано тихой нежностью. Когда они наконец отстранились, их носы слегка коснулись друг друга, дыхание смешалось — у Питера оно было быстрым и сбивчивым, у Уэйда — спокойным и глубоким. И затем, как будто это было совершенно естественно, оба улыбнулись. И да, целовать Уэйда всё ещё было прекрасно, его кожа вообще ничего не меняла. — На всякий случай, — сказал Уэйд игриво, — ты мне тоже нравишься. Прямо пиздец как. Питер сдержал улыбку, а затем поднял вторую руку, добавив её к той, что уже лежала на груди Уэйда. Он сделал лицо в духе «да неужели» и ответил: — Приятно знать. — Его голос звучал одновременно весело и довольным, и Уэйд тут же наклонился к нему и поцеловал снова — коротко и нежно, прежде чем отстраниться и добавить: — Но серьёзно, когда устанешь от меня, не стесняйся послать меня на хуй. — Его маска поднялась на бровях, показывая притворную серьёзность. Питер закатил глаза, но едва заметно, затем опустился обратно на пятки и, крепко ухватившись за капюшон Уэйда, потянул его вниз за собой. Глаза Уэйда расширились, ведь он не смог сопротивляться этому движению. — Если я скажу «хорошо», ты перестанешь болтать об этом? — спросил Питер с притворной угрозой. — Да, сэр, малыш. — Уэйд мгновенно ответил, звуча скорее возбуждённо, чем испуганно. Питер лишь улыбнулся, наслаждаясь тем, как Уэйд ценит его силу. — Отлично. — Он отпустил капюшон Уэйда, но Уэйд и не думал отпускать свои руки, лежавшие довольно низко на талии Питера. Питеру пришлось напомнить себе, чтобы сосредоточиться. — Еда, наверное, уже совсем остыла, — заметил он. — Определённо, — рассеянно согласился Уэйд, его руки раздвинулись шире, пальцы едва заметно задели изгиб задницы Питера. Питер изо всех сил старался не ухмыльнуться. — Нам стоит её подогреть. А ещё... я думал, мы могли бы посмотреть фильм, — он не остановил руки Уэйда, которые двигались всё ниже, но его слова, похоже, всё же привлекли его внимание. — Никаких паучьих обязанностей? Питер пожал плечами: — Если что-то серьезное и случится, то только ближе к ночи. Уэйд наклонил голову набок: — Нетфликс и чилл? Питер быстро покраснел и прикусил нижнюю губу: — Давай начнем с Нетфликс, а там, надеюсь, ничего или никто не встанет между нами, — сказал Питер, вырвавшись из объятий Уэйда, наклоняясь, чтобы забрать контейнеры с едой. Он бы соврал, если бы сказал, что не надеется на «чилл». Уэйд, несмотря на всю свою неуверенность в коже, был куда прямолинейнее: — Уверен, кое-что обязательно встанет, — сказал он игриво, но совершенно уверенно, и Питер, всё ещё краснея, обернулся, чтобы найти Уэйда, бесстыдно рассматривающего его зад. Питер продолжал краснеть, и он определённо не был таким опытным в игре слов, как Уэйд, но он гордился собой, когда, после того как бросил взгляд на пах Уэйда, прошёл мимо него и сказал: — Будем надеяться, что ничего плохого не встанет, — направляясь в кухню. Его обострённый слух был достаточно хорош, чтобы даже из кухни услышать, как Уэйд тихо паникует себе под нос. Но паника эта была хорошей, и Питер остался доволен собой, широко улыбаясь, пока начинал разогревать еду.

***

Уэйд уже давно понял, что вряд ли можно назвать себя полностью вменяемым. Но тот факт, что Питер действительно был в нём заинтересован, действительно терпел его, так сильно имел мозг Уэйда. Он знал, просто знал, что рано или поздно Питер дойдёт до предела. Так должно было быть, потому что всё это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Но пока этого не случилось, Уэйд должен был постараться сдерживать случайные всплески своей неуверенности. Особенно потому, что Питер, кажется, действительно считал его человеком, которому можно доверять. Блядь. Уэйду одновременно было хреново и чертовски приятно от осознания того, что Питер ему доверяет. Он хотел сбежать от этого доверия так же сильно, как хотел ему соответствовать, но ему казалось, что ни то, ни другое не получится без того, чтобы всё испортить, без того, чтобы ранить Питера. А он не хотел причинять ему боль или разочаровывать его, не так, как, возможно, делали другие. Узнав, наконец, имя человека, из-за которого тот оттенок боли иногда звучал в голосе Питера, Уэйд пришёл в ярость. Сначала он не сразу вспомнил, кто такой Мистерио, но через мгновение всё прояснилось. Он вспомнил какой-то громкий скандал про первую угрозу уровня Мстителей после щелчка. Это произошло не в Нью-Йорке, поэтому Уэйду было похуй. Да что уж там, ему, вероятно, было бы похуй, даже если бы это случилось в Нью-Йорке. Напомнил ему, кто такой Мистерио, тот факт, что всё это произошло примерно в то же время, когда эта сраная газета начала поливать Человека-Паука грязью. Если он правильно вспоминал хронологию, то всё это произошло, когда он только начинал выходить из своего добровольного года изоляции. Это, вроде как, было большим событием, и, насколько помнил Уэйд, единственным Мстителем, который хоть что-то сделал по этому поводу, был Человек-Паук. Питер. Питер прошёл через столько всего, и при этом он был таким молодым. Уэйду нужно было не забывать об этом. Он действительно хотел быть той причиной, по которой Питер улыбается, и ничем больше. А это означало, что нужно было срочно сбавить обороты с этими паниками и самобичеванием в присутствии младшего героя. Похоже, Питер плохо на них реагировал — каждый раз, когда Уэйд начинал терять контроль, тот выглядел встревоженным и растерянным. Зато ему явно нравилось, когда Уэйд флиртовал или подшучивал над ним. Тогда он краснел, и его чёртова улыбка становилась такой идеальной и милой, что сводила Уэйда с ума. А потом Питер поцеловал его, даже после того, как увидел его изуродованную кожу! И, чёрт, этот поцелуй... Он был чем-то совсем другим, не похожим на то, что произошло тогда на крыше iHop. Это было как... как будто они заключили какую-то сделку. Как будто тот поцелуй был чем-то вроде «теперь официально». Уэйд по-прежнему осознавал, что, когда всё это закончится — а оно неизбежно закончится, — это уничтожит его. Но пока... — А как насчёт этого? — спросил Питер, когда трейлер к очередному фильму начал проигрываться. Уэйд наклонил голову, наблюдая, как на экране разворачивался какой-то банальный сюжет очередной комедии. Они закончили ужинать где-то полчаса назад, а всё это время после просматривали трейлеры. Начали с того, что высмеивали трейлеры на Netflix, и до сих пор не выбрали, что смотреть. Они просто продолжали указывать друг другу на странности в фильмах или смеяться над какой-то нелепостью. Уэйд не делал ничего подобного — с кем-то — уже много лет. И, чёрт, это было весело. — Чёрта с два, малыш, — поморщился Уэйд. — Добавь туда Джейсона Ли и парочку обдолбанных наркоманов, и получишь ремейк «Джея и Молчаливого Боба». — Он замялся. — Ремейк? Перезапуск? — Уэйд никогда не мог запомнить разницу. Прости, Джейсон Ли. — Да какая разница, в любом случае, это никому не нужно. — «Джей и Молчаливый Боб»? — переспросил Питер, чуть поджав губы, будто хотел засмеяться. Он был таким милым, сидя рядом с Уэйдом на диване, совсем близко. Его ноги были подогнуты, пока Уэйд вальяжно расселся, широко раздвинув ноги. Питер выглядел таким расслабленным, а его волосы казались мягкими и взъерошенными — волнистая каштановая копна, идеально сочетающаяся с его красивыми карими глазами. Уэйд театрально ахнул в ответ на вопрос, хотя тот имел смысл, учитывая, что упоминание Джея и Молчаливого Боба было, по сути, нарушением четвёртой стены. — «Клерки 1 и 2», «Лоботрясы», «В погоне за Эми», «Догма»? Питер выглядел одновременно забавленным и озадаченным. — Нет, я ничего из этого не знаю, — он покачал головой. Уэйд кивнул. — И правильно, что не знаешь, — он не собирался уточнять, что именно имел в виду, даже когда Питер нахмурился в немом вопросе. — Ну, это такие... довольно паршивые фильмы, но из тех, которые все должны хотя бы раз посмотреть и посмеяться над тем, насколько они бредовые. — Это что-то вроде комедии про друзей? Я не особо люблю такие, — Питер слегка поморщился. Уэйд был уверен, что «Джей и Молчаливый Боб» не совсем подходят под категорию «бадди-муви». — Я больше предпочитаю научную фантастику. — Потому что ты милый, умный, сообразительный ботан в больших штанишках, — сказал Уэйд с максимальной теплотой, на которую был способен, и Питер улыбнулся. Эта улыбка… Уэйд таял от неё. Безнадёжно. Питер собирался что-то сказать, и Уэйд уже наполовину улыбался, просто ожидая, как его прекрасный рот начнёт произносить новые слова. Но тут зазвонил телефон. Уэйд ещё не успел установить какую-нибудь смешную персонализированную мелодию, поэтому понятия не имел, что это звонит Ласка, пока не вытащил новый телефон из кармана джинсов и не увидел на экране имя "ЛАСКА". Уэйд сбросил вызов. — Ты можешь ответить, если хочешь, — предложил Питер, слегка нахмурившись и глядя на телефон Уэйда, который теперь снова показывал чёрный экран. — Не хочу, — легко ответил Уэйд, потому что действительно не хотел говорить с Лаской. Почти никогда, а уж тем более сейчас. — Ладно... та-а-ак, а кто такой Ласка? — спросил Питер, звуча искренне любопытно, даже немного задумчиво. Уэйд подумал было соврать, но, учитывая, что Питер уже знал, что он наёмник, смысла скрывать правду не было. — Хендлер. Находит мне работу. — А, понятно, — отозвался Питер без каких-либо эмоций, а потом вдруг оживился: — Эй, я должен снова дать тебе свой номер, — сказал он, отложив пульт в сторону и потянувшись за своим телефоном, лежавшим на столе. Уэйд смотрел, как он разблокировал его отпечатком большого пальца, прежде чем протянуть его Уэйду. Так просто, так легко и доверчиво. — Да, конечно, — без колебаний согласился Уэйд, набрав код, чтобы разблокировать свой телефон, прежде чем передать его Питеру. Первое, что Уэйд увидел, — это обои Питера. Это была фотография Нью-Йорка днём, снятая с очень большой высоты под углом, который вряд ли можно было бы достичь даже с крыши высокого здания. Наверняка Питер сделал этот снимок во время одного из своих патрулей в роли Человека-Паука. — Крутая фотка, — прокомментировал Уэйд. — Ты сам её сделал, да? — спросил он, пока заходил в контакты Питера, чтобы добавить свой номер. — Ага. Спасибо. Я её сделал, — Питер усмехнулся. — Вообще-то я подумываю купить камеру и попробовать себя в качестве фотографа, — сказал он с энтузиазмом. — Чтобы было чем заняться, кроме паучьих дел и биохимии. Он уже вводил своё имя и номер в телефон Уэйда. Уэйд тоже закончил, но не торопился возвращать телефон, вместо этого снова вышел на главный экран, чтобы ещё раз посмотреть на фотографию. Это был действительно классный снимок, и он уже собирался поддержать Питера — ведь он заслуживает всяческого поощрения, — как вдруг его телефон снова издал сигнал, оповещая о новом сообщении. Телефон всё ещё был у Питера в руках, и тот посмотрел на всплывшее сообщение. Уэйд был уверен, что это, скорее всего, от Ласки, и очень надеялся, что этот придурок не написал ничего идиотского. — Ласка? — спросил Уэйд, протягивая руку за телефоном и не выхватывая его, как того требовали инстинкты. Питер кивнул: — Да. Он оторвал взгляд от экрана и посмотрел прямо в маскированные глаза Уэйда. — И что там? — Уэйд старался не скрипеть зубами и не раздавить телефон Питера в руке. Питер, казалось, удивился, что Уэйд спросил его об этом, возможно, он ожидал, что Уэйд просто выхватит телефон обратно. — Я, эм, кажется, ему нужна помощь, — нахмурившись, сказал Питер, протягивая телефон Уэйду. Уэйд с досадой простонал и забрал телефон, машинально вернув Питеру его собственный. Он открыл сообщение от Уизела, чтобы прочитать его целиком: :Можешь занять мне немного денег, я нуждаюсь в деньгах для прачечной, потому что в моей корзине для белья растёт экосистема злого имперского масштаба. Уэйду захотелось запустить телефон через всю комнату. Каким-то образом просьба Ласки о деньгах на прачечную раздражала его сильнее, чем если бы тот попросил денег на проститутку или наркотики. И Уэйд знал почему. Потому что в глубине души его грызло чувство вины — за то, как мало он платил Ласке, за то, как плохо с ним обращался. Он не был уверен, хорошо это или плохо, что его совесть начала просыпаться, но как бы то ни было, этот укол вины заставил его открыть Venmo… и тут же закрыть его. Вместо этого Уэйд открыл приложение своего банка. К тому моменту, как он закончил перевод денег Ласке, щедро добавив несколько комплиментарных нулей к сумме, он почувствовал себя немного лучше. И это его разозлило. Так что он вернулся к сообщению от Хаммера и ответил:

:Купи себе, мать твою, стиральную

машину, ебаный придурок.

Питер тихо фыркнул от смеха, и Уэйд резко повернул голову, обнаружив, что лицо Питера оказалось очень близко к его собственному. На самом деле, весь Питер был гораздо ближе, чем раньше. Будто находиться рядом с Уэйдом и его уродливой кожей, даже без какого-либо близкого контакта, было для Питера чем-то настолько естественным и добровольным. Он был настолько близко, что Уэйд, при дневном свете, смог разглядеть лёгкое рассыпание веснушек на лице младшего супергероя, и не удержался, чтобы не взглянуть на его губы, когда тот спросил: — Ты только что отправил ему 10 тысяч долларов на покупку стиральной машины? Уэйд почувствовал, как у него сжался желудок, сам не зная почему. Он злился на себя за то, что испытывал вину перед Хаммером, но при этом чувствовал облегчение от того, что помог ему. А голос Питера звучал… удивлённо, но в хорошем смысле, как будто он считал, что поступок Уэйда был… хорошим? — Ему всё равно полагался бонус за помощь с последним делом, — соврал Уэйд. На самом деле Ласка никак не помогал. — Он дебил, но очень умный и хорош в своей работе. Это была правда. Ласка действительно был сообразительным, когда дело доходило до определённых вещей. Он знал, какие заказы предпочитал Уэйд, знал, насколько тщательно нужно проверять цели, знал, как управляться с критериями Уэйда при выборе работы. Они работали вместе так много лет до щелчка. Они были друзьями. Блядь. Уэйд заблокировал телефон и, с трудом вспомнив, что его больше нельзя бросать где попало, просто аккуратно уронил его рядом с собой на диван. Ему нужно было время, чтобы привыкнуть к тому, что теперь телефон нельзя швырять. Питер кивнул, задумчиво уставившись на Уэйда, и тот почувствовал себя настолько неуютно из-за обнажённой части своего лица, что с трудом сдерживался, чтобы не натянуть маску обратно. Питер просто смотрел на него, погружённый в свои мысли, и эта близость нервировала Уэйда. — Сто баксов за твои мысли? — спросил Уэйд, чтобы разорвать тишину и отвлечь его от этого взгляда. Он вытащил из кармана пачку наличных и поднял её, глянув на сумму. — Или пять тысяч? Питер уставился на деньги, а потом бросил на Уэйда взгляд из серии «Ты вообще нормальный?». — Ты серьёзно просто таскаешь с собой пять тысяч долларов? — спросил он риторически, даже не дождавшись ответа, прежде чем мягко опустил руку Уэйда, давая понять, чтобы тот убрал деньги. — Я просто думал о том, что хочу узнать о тебе больше, — честно ответил он на первоначальный вопрос Уэйда. Уэйд бросил деньги на диван, как и телефон, совсем не придавая им значения. Ему было гораздо важнее то, что Питер сидел так близко, что его колено частично лежало на бедре Уэйда, а их плечи соприкасались. И то, что Питер на самом деле хотел узнать его лучше. Если он действительно хотел быть лучше для Питера, он должен был стараться быть честным. Меньше уходов от ответа, больше открытости. — Не могу обещать, что тебе понравятся ответы, малыш, — честно сказал Уэйд, — но я постараюсь ответить на любые твои вопросы. Питер улыбнулся. — Это уже достаточно. Я тоже могу ответить на любые твои вопросы. — Какое на тебе бельё? — выпалил Уэйд без промедления, и его сердце пропустило удар, когда Питер начал смеяться. Его красивая улыбка была полностью видна, прежде чем он опустил голову и рассмеялся прямо на плече Уэйда. Уэйд почувствовал лёгкое головокружение. Когда Питер поднял голову, отдышавшись после смеха, он прочистил горло и… — Просто боксёры, эм, — он действительно ответил, а потом, невероятно мило, приподнял футболку, чтобы показать край своих боксёров, выглядывающих из-под джинсов, — тёмно-синие с белым. — Секси, — сказал Уэйд, больше поддразнивая, но на самом деле искренне. Он очень хотел увидеть Питера только в этих боксёрах… а потом и вообще без ничего. Питер снова рассмеялся, слегка покачав головой. — Ладно, теперь моя очередь. — Угу, — Уэйд поджал губы, готовясь к чему-то серьёзному. — Так вот… Ты когда-нибудь был женат? Или у тебя есть дети? Ух ты, он сразу пошёл с тяжёлыми вопросами. Но Уэйд счёл их вполне справедливыми, учитывая разницу в их возрасте. — Нет, на первый вопрос. И пиздец как надеюсь, нет, на второй, — честно ответил он. Питер сделал своё милое озадаченное выражение лица, когда он выглядел одновременно растерянным и обеспокоенным. — Ты не знаешь, есть ли у тебя дети? Уэйд поднял бровь, его маска передала скепсис. — Ну, знаешь, были подростковые утехи, потом десять лет службы в спецназе, где секса было значительно меньше, потом увольнение с позором и жизнь наёмника, где секса было много, а потом... — он осёкся, потому что упоминать Ванессу он пока не был готов. — А потом несколько лет никакого секса, — вздохнул он. — И пока что ко мне не подходил никто с заявлениями о том, что я чей-то папочка, несмотря на мою известность, так что, думаю, детей у меня нет. Питер уставился на него, Уэйд смотрел в ответ, пока не услышал, как Питер сглотнул. — Много секса. Это... сколько это «много»? Уэйд наклонил голову, немного не зная, как не выставить себя абсолютной шлюхой. — Точной цифры не скажу, — признался он, ведь на самом деле не имел понятия. В молодости он был красивым, одиноким и особо не задумывался ни о здоровье, ни о безопасности. Но, может, Питер задумывается! — Обещаю одно: моя мутация обнулила всё, и ты ничего от меня не подхватишь. И да, это звучало совсем не сексуально, но честность в вопросах здоровья с партнёром была важна... Или что-то в этом духе. Уэйд когда-то видел брошюры об этом. Питер кивнул, хотя выглядел немного озадаченным. — Ага, хорошо, понял… — Он немного сдвинулся на диване, их плечи слегка коснулись, колено Питера прижалось к бедру Уэйда. — То есть, у тебя не было секса после мутации? Так, кажется, упомянуть Ванессу в какой-то момент придётся. Уэйд немного замедлил свой ответ, позволяя Питеру догадаться. Он ничего не сказал вслух, но Уэйд видел, что Питер уже всё понял. Наверное, тот подумал, что Уэйд платил за это, и не ошибался, потому что после смерти Ванессы, до щелчка, было несколько попыток с проститутками. Невыразительные попытки, но секс был, с разной степенью неудачи. — Эм… — снова зазвонил его телефон, но он проигнорировал его, тщательно подбирая слова. — У меня было пару отношений до мутации, одно продолжалось ещё какое-то время после. Он потянулся за телефоном, не глядя, отключил звонок и кинул его обратно на диван. — Ага. — Питер сказал это без особой интонации, но по его взгляду было видно, что он о чём-то задумался. Затем Уэйд спросил: — А у тебя? Питер моргнул, затем нахмурился и покачал головой. — Эм, только одни отношения, вообще, одна девушка. Серьёзные отношения. Мы были вместе несколько лет. — Он произнёс это тихо, почти шёпотом. Уэйд не удивился, ведь Питер ещё совсем молодой, а из-за жизни супергероя и щелчка у него, скорее всего, не было времени на нормальные отношения. Он вспомнил фото этой девушки, которое висело на стене у Питера над его столом. Одна девушка... фото которой он до сих пор хранит. Уэйд не считал хорошей идеей спрашивать какие-либо подробности, и Питер тоже не задал никаких вопросов, поэтому он вместо этого задал совершенно другой: — Так почему же перескочил "с цыпочек до хера"? Питер чуть-чуть потускнел, но мгновенно его настроение улучшилось, когда он посмотрел на Уэйда таким взглядом, который на самом деле говорил, что он не понимает, как Уэйд может говорить такие вещи. Уэйд не обратил внимания на этот взгляд и продолжил: — Это всегда было на повестке дня или тебе просто стало любопытно? Питер сделал такую губастую, недовольную гримасу, глядя то на телевизор, то на Уэйда. — Не знаю. — Лжец, лжец, штаны горят! — поддразнил его Уэйд. Питер кинул на него более уничтожающий взгляд, но Уэйд наслаждался тем, как у Питера начали краснеть кончики ушей, так что не мог не продолжить: — Признайся, малыш, одного твоего взгляда хватила на эти пушки, — он поднял руку и немного напряг бицепс, который, несмотря на два слоя одежды, был довольно заметен, натягивая ткань, — чтобы ты решил, что хочешь мой ч... Питер тут же ударил его в лицо подушкой с дивана, чего Уэйд не ожидал. Уэйд захохотал, наклоняясь в сторону дивана, подальше от Питера, при этом удерживая подушку, которой Питер его ударил. Питер улыбался, покачивая головой, его выражение было немного игривым: — Думаешь, ты смешной, да? — сказал он, подняв бровь. Уэйд всё ещё улыбался, на мгновение забыв про кожу вокруг рта, на лице и шее, всё ещё видную: — Извини, Питер, просто ты такой милый, когда краснеешь, — он вытер воображаемую слезу с глаза под маской, всё ещё улыбаясь. — Ну… — Питер сидел, с тем же озорным выражением лица, повернувшись вперёд. Его ноги были согнуты, и он положил руки за голову, добавив: — ты не совсем ошибаешься. Уэйд только уставился, улыбка не сходила с лица, глаза под маской немного расширились от недоумения, пока он слушал. — Я же говорил, что ты единственный парень, которым я когда-либо интересовался. И да, это как-то связано с тем, как круто выглядит твой костюм, и как ты в нём выглядишь. Он улыбался слегка криво, глядя в телевизор. Улыбка Уэйда медленно превращалась в ухмылку. — И, возможно, это определенно как-то связано с тем, что я почувствовал, когда ты... — голос его стал менее уверенным, вся шея покраснела, — обнимал меня на той крыше в Бронксе. Это было... — Питер, — сказал Уэйд, голос выдавал его радость от того, что он слышал. — Да? — Питер спросил, его тон немного повысился, лицо покраснело, но выражение всё ещё оставалось игривым. — Кажется, между нами что-то встало, — уверенно сказал Уэйд, хотя на самом деле он всё ещё немного сомневался, стоит ли продолжать подкаты, или Питер будет против, если он решит сделать шаг дальше. Чёрт, ему правда хотелось сделать этот шаг. Питер остался в той же позе, но его взгляд опустился на промежность Уэйда, где тот знал, что контуры его наполовину отвердевшего члена почти наверняка видны. Питер опустил руки, затем взглянул на лицо Уэйда. — Хм, не думаю, что это настолько серьёзно, чтобы Человек-Паук вмешивался, — он пытался не улыбаться. Уэйд вздохнул, а затем переместился, чтобы сесть как следует, отбросив подушку в сторону, и приблизился к Питеру ближе, протянув руку через спинку дивана позади него. — Если я продолжу в этом духе, малыш, мой член станет угрозой уровня Мстителей, — Уэйд замолк, потому что Питер начал смеяться, всё ещё с согнутыми ногами, обвивая руками свои голени. Голова опустилась, он смеялся, прижимая лоб к колену. Уэйд вздохнул от удовольствия, а Питер повернул голову, чтобы взглянуть на него, опершись лбом на колено. — Блядь, я люблю твою улыбку, — сказал Уэйд, голос наполнялся искренностью. И тут взгляд Питера стал таким тёплым, что Уэйд почувствовал, как тает, перед тем как Питер сел и наклонился вбок, положив руку на внутреннюю часть бедра Уэйда, и затем поцеловал его с той самой улыбкой, говоря: — Я тоже люблю твою улыбку. Уэйд на мгновение потерял способность дышать, потому что Питер ни на секунду не колебался, прежде чем поцеловать его. Этот поцелуй был настойчивым, уверенным, и сразу же Питер притянул его ещё ближе. Не было ни капли нерешительности, когда Питер поднял руки и коснулся его изуродованного лица, ни тени сомнений, когда он слегка приоткрыл губы, давая Уэйду возможность медленно и глубоко вторгнуться своим языком в этот совершенный, манящий рот. Уэйд не упустил шанса — он жадно воспользовался приглашением, наслаждаясь каждым мгновением. Он втягивал его язык, слегка покусывал мягкие, податливые губы, вновь и вновь покрывая их поцелуями. Когда Уэйд наконец вспомнил, как дышать, это случилось лишь потому, что почувствовал дрожащий вдох Питера. Воздух, вырвавшийся из его ноздрей, коснулся лица Уэйда, сопровождаясь едва слышным, но до невозможности чувственным звуком, который разлился теплом прямо на его губах. Этот звук лишил Уэйда последнего самоконтроля — он ответил ещё более страстным поцелуем, глубже, насыщеннее, наслаждаясь сладким вкусом и жаром мягкого рта Питера. В такие моменты, когда Питер с такой готовностью отдавался ему, Уэйд почти забывал, каким чудовищем он себя считал. Потому что Питер заставлял его чувствовать себя иначе. Его руки скользили по лицу Уэйда, вниз по шее, и, ухватившись за воротник пальто и толстовки, он притянул его ближе. Питер наклонил голову, чтобы Уэйду было удобнее, полностью поддаваясь его доминирующим поцелуям, позволяя тому медленно опустить его на диван. Чёрт. Может, это и Питер тянул его вниз, но Уэйд был настолько поглощён, что уже не различал, кто задаёт ритм. Когда Питер вытянул ноги, давая Уэйду возможность лечь сверху, и издал тихий, едва слышный вздох, когда их губы на мгновение разомкнулись, это было невыносимо соблазнительно. Уэйд замер, чтобы взглянуть на него — Питер лежал под ним, его лицо отражало смесь желания и лёгкого беспокойства, кожа пылала, их ноги переплетались, пока они устраивались удобнее. Уэйд держал себя на руках, не позволяя весу полностью придавить Питера, но их близость всё равно была обжигающей. Джинсы Уэйда стали его пыткой — напряжение было таким сильным, что казалось нелепым. Лежать на Питере, ощущать его под собой — это было новым, захватывающим чувством, от которого кружилась голова. А лицо Питера… Это нервное, но одновременно исполненное желания выражение — Уэйд вдруг задумался, выглядел ли Питер так же той ночью на iHop? Возможно, тогда его лицо было даже более нервным? Уэйд не мог этого увидеть тогда, но сейчас ему хотелось быть осторожным, чтобы Питер не чувствовал себя неловко. — Что случилось? — голос Питера был тихим, мягким, а его волосы беспорядочно раскинулись на фоне простого серого дивана. Полуопущенные веки, глаза, полные страсти, но с оттенком той невинности, которая всё ещё оставалась в нём. Хотя Питер уже давно не был тем наивным мальчишкой с Кони-Айленда, он всё же был куда невиннее, чем Уэйд в его возрасте. А теперь Уэйд здесь, касаясь его своими грязными, израненными руками. — Уэйд? — Пит, ты должен сказать мне, если я зайду слишком... — слова застряли в горле, потому что Питер вдруг притянул его к себе, обвив шею руками, и страстно поцеловал. Его губы были горячими, требовательными, а между поцелуями, едва отрываясь, он прошептал: — Я скажу тебе. — Или ты можешь просто пнуть меня через всю комнату. — Или ты можешь заткнуться и продолжить целовать меня. — Или я могу заткнуться и… Питер снова притянул его вниз, обдавая своей обжигающей уверенностью. Его поцелуи были настойчивыми, язык смело вторгался в рот Уэйда, заставляя того медленно расслабиться и чуть больше прижаться к его гибкому телу. Уэйд отвечал с такой же страстью, но в его голове всё плыло: кружилось от возбуждения, от ощущения Питера под собой, от того, как каждый поцелуй казался ещё более откровенным. Его тело было на пределе, напряжение в джинсах стало почти болезненным, а каждое движение Питера только усиливало это ощущение. Но, несмотря на страсть, которая разгоралось между ними, Уэйд чувствовал дрожь, проходившую по телу младшего. Она не была случайной — она была постоянной, ощутимой. Уэйд знал, что Питер никогда раньше не был с мужчиной. Это было чем-то огромным, почти пугающим, но он понимал, как важен этот момент. Ответственность была подавляющей, но Уэйд готов был сделать всё, чтобы не разрушить доверие, которое Питер ему подарил. Если Питер хотел просто целоваться, Уэйд мог бы... хотя бы попытаться сдержаться. Мог бы быть осторожнее, внимательнее. Он решил, что его руки не должны торопиться — ничего лишнего, пока Питер не будет готов. Он опёрся на одно предплечье, свободной рукой сжав диван рядом с боком Питера. Всё его внимание было сосредоточено на том, чтобы не дать страсти взять верх, не поддаться буре, которая бушевала в его теле. Он следил за каждым выражением лица Питера, за его дыханием, за тем, как его губы порой приоткрывались в коротких вдохах между поцелуями. Если в Питере и был страх, то это не был страх отторжения или желания остановиться. Это был трепет перед неизведанным, перед чем-то новым, волнующим, что полностью поглощало его. Питер наслаждался моментом, хоть и был немного перегружен этой новой близостью. Его возбуждение было явным: он периодически поднимал бедра навстречу Уэйду, а его руки становились всё смелее. Они скользили с шеи Уэйда к его плечам, задерживались на спине, затем мягко пробирались ниже, между лопаток. — Какой... ммм... какой цвет у твоих глаз? — Питер прервал поцелуй, тяжело дыша, его голос был чуть хриплым, но полный нежности и любопытства. Уэйд почувствовал резкую, болезненную тоску в груди, когда осознал, почему Питер задал этот вопрос. Конечно, из-за маски. Но он ответил сразу, без промедления: — Карие. Ну, большую часть времени... Питер издал короткий, заинтересованный звук, и Уэйд с мягким чмоком прервал поцелуй, чтобы взглянуть на него сверху, наклонив голову. — Ты правда хочешь, чтобы я объяснял это сейчас? — спросил он, тяжело выдыхая, его голос был низким, хриплым от напряжения. Питер задумался лишь на мгновение, прежде чем покачать головой: — Нет. Он снова притянул Уэйда вниз для поцелуя, но на этот раз всё стало ещё более необузданным, почти агрессивным. Его губы широко раскрылись, язык уверенно вторгался в рот Уэйда, требуя ещё, не оставляя ни малейшего пространства. Его руки были везде — скользили по лопаткам, возвращались к шее, касались челюсти, как будто грубая, изуродованная кожа Уэйда не имела никакого значения. Уэйд не мог в это поверить. Он не сдержался и простонал в губы Питера, позволяя себе утонуть в этом неистовом поцелуе. Все его разрушенные, хаотичные эмоции вспыхнули и поглотили его целиком. Он наклонился ниже, чуть сильнее прижался к Питеру, и наконец позволил своему бедру скользнуть между разведённых ног младшего, чувствуя, как Питер напрягся и приподнял бёдра навстречу. Дыхание Питера сбилось, его слегка раздвинутые ноги напряглись, упираясь в бедра Уэйда, когда он изогнулся, отвечая на его движения. Уэйд жадно впился в его рот, засосал его язык, целовал жестко, ненасытно, настолько сильно, что голова Питера вдавилась в спинку дивана. Это вырвало из него стон, а тупые ногти вонзились в кожу на шее Уэйда. Боль была еле заметной, но Уэйд был слишком увлечен, чтобы обращать внимание. Они начали двигаться в унисон, настойчиво терлись друг о друга, всё глубже погружаясь в поцелуй. Сухое трение сводило с ума, чертовски горячо, до невозможности. Диван, по сути, был слишком коротким для роста Уэйда, но он нашел подходящее положение: одно колено вдавлено в мягкую обивку, другая нога согнута, ступня стоит на полу. Это давало ему достаточно рычагов, чтобы двигать бедрами против Питера. А Питер был полностью в игре — его ноги медленно раздвигались всё шире, поднимались, и это сводило Уэйда с ума. Молодой супергерой цеплялся за него, одна нога перекинута через бедро, другая упирается в заднюю часть его бедра. Питер был таким гибким, таким пластичным, что всё его тело идеально двигалось в такт движениям Уэйда. Ни капли невинности. Или, может, он даже не осознавал, насколько чертовски сексуален? И, несмотря на усилия, рука Уэйда соскользнула. Теперь она скользила вниз, исследуя бок Питера, его бедро, обтянутое джинсами, перекинутое через бедро Уэйда. Питер, тем временем, поднял руку к верхушке маски, ногти скребли по спандексу. Он оторвался от поцелуя, запрокинул голову назад, шумно выдохнул и, едва переводя дыхание, выдавил: — Цвет твоих волос? Голос дрожал, был хриплым от возбуждения. Уэйд тут же вернулся к его шее, целуя и мягко посасывая. — Нет волос, — пробормотал он, лизнул вверх и прикусил мочку уха Питера. Его рука, почти предательски, скользнула дальше вниз по внутренней стороне бедра, раздвигая его ногу чуть шире. Его бедра двигались идеально, создавая нужное трение, от которого обоим было чертовски хорошо даже сквозь одежду. — Черт… — выдохнул Питер, голос сорвался на стон. Потом добавил, уже с ноткой смешка: — Ну да, логично. Логично? Уэйд издал вопросительный звук, уткнувшись в его кадык. Питер с трудом удерживал смех, объясняя: — Шампунь… Шампунь мне ни к чему. Уэйд фыркнул, а Питер рассмеялся — возможно, потому что это щекотало его шею. Рука Уэйда продолжала своё путешествие вниз, пока он не провел ладонью между ними, обхватывая член Питера через джинсы, придавая достаточно давления. Звук, который Питер издал в ответ, и то, как он толкнулся в его руку, серьёзно испытывали выдержку Уэйда. Он не удержался: — Пит, насколько далеко мне можно зайти? — Его голос звучал низко, срываясь на страсть. Почему-то Питер выглядел не только возбуждённым, но и слегка забавлялся. В его голосе звучала насмешка, но она была чертовски сексуальной: — Если снимешь перчатки, можешь дойти до третьей фазы. Блядь. Уэйд быстро прикинул все «за» и «против» и бросил: — К чёрту. Он приподнялся, встав на колени между широко разведённых ног Питера. Но стоило ему опустить взгляд, как слова тут же вылетели из головы. Питер лежал перед ним — возбужденный, его футболка задралась, открывая кусочек пресса, а на шее ещё виднелись следы от недавних поцелуев Уэйда. Всё, что он смог выдавить из себя, это: — Ладно, малыш, без перчаток так без перчаток. Голос Уэйда был напряжён до предела. Другого ответа просто не существовало. — Может, и пальто снимешь? — игриво добавил Питер. — Слишком уж много слоёв. Неудобно как-то. Он приподнял одну бровь, губы были припухшими и покрасневшими, а лёгкая усмешка только добавляла огня. Чертов говнюк! Самое худшее (или лучшее?) заключалось в том, что Питер, кажется, даже не старался быть милым и сексуальным. Он просто был. Уэйд замер, остановившись на полпути, стягивая одну перчатку. Пальто было его барьером — специально надетым, чтобы затруднить доступ к телу и скрыть его от чужих взглядов. Снять его? Это казалось… необязательным. Питер явно заметил его замешательство, потому что мягко предложил: — Хорошо, остаюсь на второй фазе. Просто сними пальто. Чёрт возьми, он был идеален. Уэйд не мог отказать ему, особенно когда тот был настолько терпеливым и понимающим, хотя совершенно не обязан. С тяжёлым вздохом он кивнул, решительно снял перчатки и отбросил их в сторону. Затем он с дёрганым движением стащил пальто, бросив его туда же. Теперь он стоял на коленях перед Питером в одних джинсах и тонком худи, которое так и норовило задраться вверх… — Наконец-то, — выдохнул Питер с искренним интересом, пробегая взглядом по его телу. — Знаешь, хоть костюм на тебе и облегает всё, но видеть тебя в обычной одежде… это, черт возьми, чертовски горячо. Он потянулся вперёд, кончиками пальцев касаясь напряжённой мышцы на бедре Уэйда. — Я прекрасно тебя понимаю, — буркнул Уэйд, специально оглядывая всклокоченный, слегка растрепанный вид Питера. Питер широко улыбнулся, потом поджал губы, словно пытаясь сдержаться, прежде чем тихо, с лёгкой дразнящей интонацией спросить: — Так что там с третьей фазой? С этими словами он поднял руку выше, а его пресс напрягся, когда он приподнялся, чтобы ухватиться за середину худи Уэйда и потянуть его вниз. — Блядь… — выдохнул Уэйд, двинувшись за его рукой, чтобы снова наклониться к младшему супергерою и начать целовать его. Они целовались несколько минут, напряжение между ними росло, накаляясь до предела. Когда Уэйд почувствовал, как Питер раздвинул ноги чуть шире, а его пальцы судорожно сжимают ткань худи по бокам, он перестал медлить и, наконец, перешел к третьей фазе. Уэйд чуть изменил баланс и медленно скользнул рукой вниз между их телами. Сначала он провёл пальцами по животу Питера, его грубые кончики касались обнажённой кожи, которая мягко вздрагивала от вдохов и выдохов. Затем он ощутил линию джинсов, мягкий пояс. С лёгкостью расстегнул пуговицу, потянул за молнию, опуская её ровно настолько, сколько было нужно. Его обнажённая рука скользнула под резинку джинсов и боксёрских шорт Питера, и молния сама по себе опустилась до конца. Питер шумно вдохнул и приподнял бедра, давая больше пространства для руки Уэйда. Его рука, с изуродованной кожей, обхватила горячий, влажный от возбуждения и слегка липкий член Питера. Питер тихо застонал в его рот, звук напряжённый, почти сорванный. Его следующее дыхание дрожало — он втягивал воздух через нос, а выдыхал через рот, но даже не подумал отстраниться. Это удивляло, но приятно, настолько, что у Уэйда защемило в груди. Его собственное дыхание стало тяжёлым и прерывистым; осознание того, что он может так интимно прикоснуться к Питеру, накрывало волной желания и нетерпения. Его собственная эрекция давила в джинсы до боли, но он не позволял себе отвлечься на это. Вместо этого Уэйд вложил все свои чувства в поцелуй, делая его более грубым, доминирующим, захватывая рот Питера, пока его рука двигалась уверенно, обрабатывая его член. Смешение пота и предсеменной влаги создавало идеальное скольжение, несмотря на грубую кожу ладони. Под прямым воздействием, звуки, которые издавал Питер, становились громче, его бедра начинали дёргаться в такт движениям Уэйда. На каждом втором рывке его пальцы судорожно напрягались, сжимая ткань худи, а дыхание становилось всё быстрее и прерывистее. Уэйд вовсе не собирался затягивать момент. Он хотел, чтобы Питеру было хорошо, хотел увидеть его лицо в тот момент, когда он кончит. Каждый его рывок, каждое движение было точным и уверенным: он тянул, поглаживал, скручивал, массировал — всё, чтобы довести Питера до кульминации быстро и ярко. Питер был уже на грани: он едва отвечал на поцелуй, его рот чаще всего оставался приоткрытым, глаза то закрывались, то снова открывались, а лоб хмурился от удовольствия, пока Уэйд уверенно доводил его до оргазма. Отстранившись от его губ, Уэйд усилил ощущения, целуя шею Питера, проводя языком по впадине его горла, обрабатывая каждый сантиметр нежной кожи. Его рука продолжала работать, изменяя давление и ритм, добавляя разнообразие. Он не касался кого-то сексуально уже много лет, и сам факт того, что он держит Питера — горячего, гладкого, всё более влажного от возбуждения, — пробуждал в нём забытые ощущения. Тактильный контакт, скольжение обнажённой головки члена по узкому каналу его руки, пробуждал огонь в его израненных, истерзанных нервах. Это было почти болезненно эмоционально, но Уэйд терялся в этих чувствах, сосредотачиваясь только на Питере. Он полностью забыл про своё собственное возбуждение, погружённый в то, как касался Питера, как целовал его гладкую, сладкую кожу, как слушал его короткие, рваные стоны, становящиеся выше по тону с приближением разрядки. Несколько раз он даже услышал своё имя, прошептанное Питером на дрожащем выдохе, и это казалось невероятным, почти сказочным. Руки Питера были плотно сжаты на ткани худи, а его ноги бессознательно расслабились ещё сильнее, давая Уэйду больше свободы для движений. Но момент, когда Питер оказался на самом краю, был очевиден. Он тихо выругался, тело напряглось, спина выгнулась дугой, и, едва издав высокий сдавленный звук, он рухнул в оргазм. Уэйд тут же откинулся назад, чтобы посмотреть на лицо Питера, его рука ускорилась в точный момент, доводя его. Одна рука Питера мгновенно разжала худи и потянулась назад, вцепившись в подушку дивана. Звуки, которые издавал Питер, становились всё громче и влажнее: сперма стекала на ладонь Уэйда, заполняя промежутки между его пальцами при каждом движении. Питер был полностью захвачен моментом. Его голова стукнулась о спинку дивана, глаза были плотно зажмурены, а губы, покрасневшие и влажные, оставались приоткрытыми, пока из горла вырывались тихие, прерывистые звуки. Его бёдра подрагивали, толкаясь навстречу движениям Уэйда, каждое из которых вызывало новую волну наслаждения. Всё его тело сотрясалось от оргазма, а на лице отражалось чистое, неподдельное удовольствие. Его стоны были невероятными: высокие, прерывистые, почти сломленные, словно голос просто не мог вырваться наружу. Глаза Уэйда были влажными под маской. Он даже не хотел моргать. Эмоции зашкаливали, будто переключатель выкрутили на сто. Питер был прекрасен. Питер ощущался так хорошо. Питер казался почти нереальным. А потом Питер произнёс: — Уэйд. Его голос был истощённым, прерывистым, почти жалобным, и он потянул руку вниз, обхватывая Уэйда за шею, чтобы притянуть ближе и поцеловать. Питер всё ещё приходил в себя, тяжело дышал даже во время поцелуев. Его тело всё ещё слегка дрожало, хотя не так сильно, как раньше. Между поцелуями он отрывисто выдыхал, глаза едва открывались, а рот иногда снова расслаблялся, но было очевидно, что он хочет продолжать. И, конечно, Уэйд не мог ему в этом отказать. Он мягко извлёк руку из джинсов Питера, сжимая её в слабый кулак, чтобы не разнести липкий след, и нежно целовал его, чувственно и осторожно, дожидаясь, пока тот окончательно придёт в себя после оргазма. Прошло несколько минут. Уэйд впитывал послевкусие момента, наслаждаясь тем, как Питер постепенно расслаблялся. Наконец, Питер улыбнулся — широкой, искренней, почти детской улыбкой, его губы всё ещё оставались прижатыми к губам Уэйда. Уэйд был бессилен: он ответил улыбкой, сдержанной, но наполненной чувствами. Его эмоции всё ещё кипели внутри, глаза оставались влажными. Всё его тело трепетало от избытка чувств и энергии — смесь счастья, тревоги и необъяснимой боязни. Он чувствовал себя немного параноиком из-за того, как хорошо ему было. И от того, как хорошо, казалось, было Питеру. Уэйд всё ещё лежал сверху, хоть и напряжённо приподнимался, поддерживая часть веса на руках. Он слегка отстранился, чтобы заглянуть Питеру в глаза, и тихо спросил: — Ты в порядке? Ему нужно было знать, что Питер действительно, по-настоящему чувствует себя хорошо после всего, что только что произошло. С тем, что Уэйд сделал для него... или с ним? Все вместе? Питер кивнул: — Всё отлично. — Он улыбнулся, небольшой, расслабленной улыбкой, полной искреннего удовольствия. Уэйд почувствовал к Питеру сотню эмоций — все хорошие, все невероятно сильные, и это было почти безумно... Но прежде чем он успел задуматься об этом, рука Питера скользнула с его плеча вниз, двинувшись прямо к его паху. Уэйд быстро перенёс вес и поймал его запястье чистой рукой. — Не-не-не-нет, Пити, — смущённый смешок. — Мне и так хорошо. Лицо Питера, расслабленное и красивое, скривилось в небольшой укоризненный взгляд. — Но ты же не... — Всё нормально, я в порядке, малыш, — Уэйд действительно был в порядке. Его член всё ещё стоял, но это уже не имело значения. Возможно, его душа испытала оргазм или что-то в этом духе. В любом случае, он намеревался держать всё под контролем. Он осторожно отвёл руку Питера из запретной зоны. — Я ещё не раз прокручу этот момент в голове. — Это была чистая правда. — Ты только что обеспечил меня материалом для личных фантазий. Питер всё ещё слегка улыбался, но в его взгляде промелькнуло лёгкое разочарование. Тем не менее, он попытался проявить понимание: — Это из-за маски или рук? Слишком много на сегодня? — Он немного повернул запястье, чтобы их ладони оказались прижаты друг к другу. Руки Питера, светлые, гладкие, сильно контрастировали с изувеченной кожей Уэйда, когда тот переплёл их пальцы. — У тебя красивые руки. — Пф-ф. — Уэйд только хмыкнул, но Питер продолжил, с явной серьёзностью: — Я говорю не о твоей коже, Уэйд. Я говорю о руках . — Он сжал пальцы, прижимая их к костяшкам Уэйда. — Твои руки выглядят сильными. Они сильные… А мои — нежные. — Он тяжело выдохнул. — Не знаю, как это описать. Питер звучал сонно и выглядел полностью расслабленным под Уэйдом. Уэйду просто хотелось смотреть на него, слушать, как он говорит, и быть рядом, пока тот не заснёт. Это звучало жутковато, но это было правдой. — Твои руки выглядят молодыми, малыш, а не нежными. Теперь Питер хмыкнул, слегка развеселившись: — Значит, твои выглядят старыми? — Ну, я ведь старый. — Твоему телу 39, так? Это не старость. — Ладно, я старше тебя, мои руки и моя жизнь это отражают. Питер замолчал, с явным удовольствием двигая пальцами, переплетёнными с пальцами Уэйда. Затем он вдруг спросил: — Ты говорил, что служил в спецназе десять лет? — Ага. — Уэйд закрыл пальцами костяшки Питера, отмечая, насколько его руки крупнее. — Увольнение с позором? — Мне не нравилось, как они всё там делали, — небрежно ответил он. Питер сонно кивнул, лениво подтянул одну ногу, прислонив её к спинке дивана. Он нисколько не возражал против того, что Уэйд всё ещё лежал на нём, между его ног. — У тебя есть татуировки? — внезапно спросил он. Уэйда удивил этот неожиданный вопрос. — Эм, были. Целительный фактор избавил меня от них. — Он приподнял бровь. — Что за рандомные вопросы? Питер пожал плечами, насколько мог в лежачем положении: — Ты кажешься человеком, у которого должны быть татуировки. — Ну, были несколько, но я не был Дэйвом Наварро. Питер состроил милую растерянную мину: — Кто это? Уэйд то ли прохрипел, то ли вздохнул: — Ладно, попробуем ещё раз. Может, Трэвис Баркер? — Что-то знакомое. Ещё один полувздох. — Чёрт, ты такой молодой. Питер закатил глаза, словно устал от этого: — О, заткнись, просто обнови свои примеры. — Он улыбнулся… и тут же зевнул, отпустив руку Уэйда, чтобы прикрыть рот обеими ладонями. Уэйд, которого с каждой минутой всё больше очаровывал Питер, наконец поднялся на колени, а затем встал. — Ты ведь собираешься сегодня патрулировать, да? — Питер закончил зевать, всё ещё прикрывая нижнюю часть лица руками, и кивнул Уэйду, одновременно сдвигая ноги вместе. — Тебе стоит вздремнуть, малыш. Отдохни, чтобы безопасно уворачиваться от пуль и прочей фигни. Уэйд наблюдал, как Питер потягивается, проводя руками по волосам. — Я не уворачиваюсь от пуль, — ответил он, вытягиваясь всем телом. — Я просто знаю, когда в меня собираются выстрелить, и успеваю уйти с линии огня. Хм, интересно. — Этот твой паучий инстинкт, конечно, крутая штука, — отметил Уэйд, не скрывая, как его взгляд скользнул по телу Питера. Оголённая кожа между его задравшейся футболкой и расстёгнутыми джинсами выглядела слишком соблазнительно. Уэйд не слишком изящно поправил постепенно смягчающуюся эрекцию в своих джинсах, и Питер заметил это, отвечая рассеянно: — Ага, когда он работает. Но этот небрежный ответ заставил Уэйда напрячься. Если паучье чутьё не всегда функционировало, разве это не значило, что Питер подвергается серьёзному риску? Он уже собирался задать этот вопрос, но Питер заговорил первым: — Хочешь пойти со мной позже? — Надежда в его голосе была очевидной. Блядь. Уэйд ненавидел разочаровывать его, но... — Прости, малыш, не получится. — Он постарался сделать тон лёгким. — У меня завтра работа, и, э-э, скорее всего, она займёт большую часть недели. — Он сказал честно, надеясь, что Питер не рассердится. Питер сел, не застёгивая джинсы, просто подтянув ноги и обхватив их руками. — За границей? — спросил он спокойно. — Эм, нет. — Уэйду совсем не хотелось обсуждать свои наёмнические дела, как бы разумно Питер к этому ни относился. И дело было не только в том, что Питер — Человек-паук. Он всегда старался разделять работу и личную жизнь. Даже с Ванессой он говорил об этом редко. Питер, похоже, быстро уловил нежелание Уэйда вдаваться в подробности и легко сменил тему: — Ну, теперь у тебя снова есть мой номер. Так что, может быть, ты будешь на связи, когда сможешь. Уэйд, всё ещё не веря, что Питер такой невероятный и понимающий, только кивнул. — Конечно, малыш, буду стараться. Даже не буду использовать телефон как оружие, обещаю. — А ведь если метнуть телефон достаточно сильно, он мог бы оглушить противника. Но он больше так делать не собирался. С серьёзным выражением лица он сложил пальцы в знак "скаутской чести" своей испачканной рукой, и когда Питер заметил это, то густо покраснел и спрятал лицо на коленях. Однако он всё-таки улыбнулся уголком губ: — Ванная в моей спальне. Уэйд взглянул на свою руку, а затем кивнул, хотя Питер этого не видел. И, воспользовавшись тем, что тот не смотрел, быстро схватил свои перчатки с заставленного едой журнального столика, прежде чем развернуться и выйти из комнаты в сторону ванной.

***

Как только Уэйд вышел из комнаты, Питер выглянул из-за своих колен и уставился на дверь спальни, поджав губы, делая глубокий вдох, а затем выдох, чтобы успокоиться и остудить лицо. В голове у него все перемешалось. Уэйд только что подрочил ему... и это было потрясающе. Будто до сих пор ощущал его прикосновения и вспоминал каждый момент, его возбуждение так и не успело полностью улечься. Возможно, дело было в том, что прошло слишком много времени с тех пор, как кто-то касался его, но Питер не помнил, чтобы когда-либо испытывал настолько сильный оргазм. Способ, которым Уэйд его трогал, целовал, держал — всё это заставляло его чувствовать так много, казалось, всем телом одновременно. Чёрт. Он уткнулся лицом в колени и тихо выругался. Но вместе с этим его начинало одолевать чувство вины. Оно напоминало о себе в липкости, застывающей в его джинсах, и поту, высыхающем на спине. Питер снова думал о том, как Уэйд отказался от прикосновений в ответ, и задавался вопросом, как тот чувствовал себя после того, что между ними произошло. С объективной точки зрения, Питер мог уверенно сказать, что Уэйд тоже наслаждался этим, но... возможно, ему всё-таки было некомфортно? Питер чувствовал себя ублюдком за своё замечание насчёт перчаток. Это было подло, не так ли? Слишком резко и под влиянием момента, будто он воспользовался ситуацией. Он злился на себя за свою импульсивность и нетерпение! Но он действительно хотел большего. Хотел больше Уэйда, хотел знать о нём больше, видеть больше. И его шрамы... не были для него проблемой, в этом Питер мог признаться себе уверенно. Шрамы на руках Уэйда, как и на его лице, не вызывали в нём ни отвращения, ни дискомфорта. В послевкусии произошедшего он попытался взглянуть на ситуацию объективно. Да, кожа Уэйда выглядела плохо: частично повреждённая, обесцвеченная, испещрённая шрамами. Питер мог понять, почему Уэйд не хотел, чтобы её видели или касались. Это было действительно тяжело. И если однажды он увидит Уэйда обнажённым, скорее всего, это будет шоком. Но не для него. Ему не было страшно при мысли о том, чтобы увидеть его таким, это не вызывало отвращения или смущения. Нет. Это было бы тяжело для самого Уэйда, потому что ему было бы сложно поверить, что его шрамы не отталкивают. Для Питера сама идея увидеть Уэйда полностью обнажённым вызывала смесь взволнованного ожидания и лёгкой нервозности, словно одновременно трепет и беспокойство заполняли его грудь и живот. Особенно теперь, когда он знал, какая у Уэйда кожа, и мог представить себе это более ясно. Ему совсем не казалось, что кожа Уэйда отвратительна. Да, она не была красивой, но и отвращения не вызывала. Однако больше всего Питера беспокоило, что эта кожа выглядела так, будто причиняет боль. Когда он держал Уэйда за руку, ощущая её под своей, он заметил, что кожа на некоторых участках — особенно вокруг ногтей, на костяшках пальцев и между большим и указательным пальцем — выглядела совсем не зажившей. Она казалась грубой, будто сырой. И Питер невольно начал задумываться: а не больно ли Уэйду, когда он прикасается к этим менее зажившим местам? Тот же вопрос мелькал у него в голове и во время их поцелуев. Он старался касаться Уэйда как можно легче, едва ощутимо, но иногда это было сложно — особенно когда Уэйд прикасался к нему так, как умел только он. В такие моменты Питер терял концентрацию слишком быстро. По крайней мере, Уэйд не показывал, что ему больно. И всё же для Питера это оставалось загадкой. «Может, я просто всё это выдумываю. Он ведь прямолинеен до ужаса, сказал бы, если бы это причиняло ему боль. По крайней мере, я надеюсь, что сказал бы», — подумал Питер, поднимая голову и снова проводя рукой по волосам. Он тяжело вздохнул, стараясь перестать накручивать себя и портить настроение. Вместо этого он сосредоточился на своих волосах, заметив, что они слегка влажные у корней из-за пота. Ну, ничего страшного, всё равно нужно было принять душ. Только вот времени на дневной сон у него уже явно не осталось. Ему ещё нужно было заехать в особняк Мстителей перед ночным патрулированием, а настенные часы показывали, что уже перевалило за три часа дня. Питеру нужно было получить информацию от Э.Д.И.Т. для новых систем безопасности и разведки его костюма. Очки с искусственным интеллектом он хранил в своей комнате в штаб-квартире — на случай, если что-то пойдёт не так. После инцидента с Мистерио он ограничил доступ своих костюмов к Э.Д.И.Т., чтобы технологии больше никогда не попали не в те руки. Однако ограниченный доступ был… ну, ограниченным. Именно поэтому, когда он попытался узнать что-то о «особых обстоятельствах», система выдала ошибку и потребовала полный доступ. Может, ему стоит заняться этим, когда он доберётся до штаба. К тому же, надо было вернуть то высокотехнологичное оружие, которое он… Дерьмо! Питер сорвался с дивана, резко поставив ноги на пол. Он поправил джинсы и, бросив взгляд на дверь спальни, произнёс: — Оружие! Уэйд, то оружие с той ночи, я совсем забыл о нём… — Эй, эй, малыш, спокойно, — перебил его Уэйд, поднимая в воздух свои руки в перчатках. — Оно у меня, всё нормально. Оно у меня дома, лежит вместе с остальными игрушками. Всё под контролем, — спокойно объяснил он. К тому же, он уже успел снова надеть маску. Питер шумно выдохнул, но облегчением это явно не было. Ему хотелось ругаться на себя. — Чёрт, да что со мной не так?! Я ведь не должен больше допускать такие тупые ошибки. Я думал, что уже прошёл этот этап — забывать о важных вещах, так легко отвлекаться… — Эй, Пит, Пит, что за хрень, малыш? — Уэйд перебил его и подошёл ближе. Он аккуратно взял Питера за запястья, так же, как тот раньше сделал с ним, и мягко отвёл его руки от лица. Питер и не заметил, как запустил руки в волосы и сжал их. — Паниковать — это моя фишка, не твоя, — мягко добавил Уэйд. Питер нахмурился и покачал головой. — Я забыл кое-что важное, Уэйд. Я делал это раньше: принимал глупые решения или упускал из виду важные детали. Просто я… я не могу сосредоточиться на своих обязанностях. — Ты буквально каждый сраный день сосредотачиваешься на своих обязанностях, — жёстче сказал Уэйд. — Ты каждый день спасаешь людей, Пит. Ты забыл про дурацкую высокотехнологичную пушку? И что с того? — Уэйд сделал лицо, которое, несмотря на маску, выглядело удивительно выразительным. — Ты ведь не оставил её просто валяться на улице. Ты убрал её с места происшествия, забрал у плохих парней, разрядил. Питер продолжал хмуриться, даже несмотря на успокаивающие слова Уэйда. Он всё ещё винил себя за то, что забыл о пулемете, к тому же, это был не он, кто его обезвредил. — В любом случае, я отдам тебе её, когда мы снова встретимся, окей? — Уэйд отпустил его запястья и с ухмылкой добавил: — Может, ты специально забыл про неё, потому что втайне хотел, чтобы она осталась у меня. Он подмигнул, явно подразумевая шутку, но Питер только тяжело выдохнул, глядя на него. Понадобилось несколько напряжённых секунд, чтобы слова Уэйда и его поддразнивания начали действовать на Питера. Но когда он подумал, что, возможно, действительно забыл о оружии, потому что подсознательно доверил его Уэйду, он смог выдавить слабую, натянутую улыбку и коротко хохотнул. — Ты не можешь оставить себе пушку, Уэйд. Мне нужно отнести её в особняк Мстителей, там ей будет безопаснее, — сказал он, всё ещё злясь на себя, но радуясь хотя бы тому, что пулемет в безопасности. — Но спасибо, что сохранил её. Он посмотрел в лицо Уэйда, скрытое маской, и наконец ощутил разочарование из-за её присутствия. — Прямо сейчас я, наверное, ненавижу твою маску, — признался он с недовольным взглядом. — О-хо-хо, — Уэйд явно улыбался под маской. — Ты хочешь снова поцеловать меня, малыш? Питер прищурился. — Тебе нравится подшучивать надо мной, да? — спросил он с игривым тоном, а затем добавил, ухмыляясь: — Ты ведь понимаешь, что я могу, ну, поднять автобус, да? Представь, что я могу сделать с тобой. Он попытался звучать угрожающе, скрестив руки на груди для большей убедительности. Но Уэйд лишь склонил голову, сузил глаза и спросил: — Это что, прелюдия? Питер только покраснел и бессильно опустил руки, но тут Уэйд заставил его снова почувствовать трепет, подняв маску ровно настолько, чтобы наклониться и быстро поцеловать его в губы. Это заставило Питера выглядеть как дурачка с глупой улыбкой на лице, которую он тут же попытался скрыть, сжав губы, пока Уэйд заправлял маску обратно в толстовку и рубашку. Момент был прерван, когда Уэйд сказал: — Мне нужно идти, малыш. Питер только кивнул: — Да, мне тоже. Я должен успеть в особняк Мстителей перед патрулём. — Нет времени на сон? — Нет времени на сон. — Это вообще безопасно? — О, боже, Уэйд, — Питер закатил глаза, чувствуя одновременно забаву и лёгкую обиду. — Я буквально сражался с плохими парнями в космосе. Я справлюсь. Уэйд поднял руки, словно защищаясь: — Ладно, ладно, — сказал он, наклоняясь, чтобы взять телефон с дивана. — Но обязательно что-нибудь съешь, — добавил он, оборачиваясь к Питеру, — и купи себе пару банок Ред Булла. Он направился к спальне, а Питер только закатил глаза и пошёл за ним. — Хватит, ты хуже моей тёти Мэй. Они пересекли комнату, и Уэйд открыл окно. Питер остановился в нескольких шагах, снова сложив руки на груди, как будто обнимая сам себя. — Мы просто заботимся о тебе, Пит, — сказал Уэйд, подходя к нему, и Питер уже собирался застонать от раздражения, но Уэйд быстро обнял его, так что стон Питера утонул в его плече. — Так что ешь нормально, пей достаточно воды и, если не хочется прыгать по зданиям, бери такси. Питер проигнорировал назойливый совет, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы обнять Уэйда в ответ. Он улыбался, чувствуя искреннее счастье: его руки обвивали талию Уэйда, а руки Уэйда лежали на его плечах. Когда Уэйд отстранился, то умудрился незаметно опустить руку, чтобы погладить Питера по заднице. Это заставило парня издать удивлённый звук и бросить на него фальшиво сердитый взгляд, но Уэйд был уже наполовину за окном. — Веселись там, пинай победы и отмечай задницы, — бросил Уэйд, нарочно переврав фразу. Питер прищурился, недоумённо уставившись на него за это, но не удержался от улыбки, которая тут же угрожала перерасти в смех. — И не делай ничего из того, что сделал бы я, — добавил мужчина. Питер лишь покачал головой, не сдержав улыбки, а затем закусил губу, пытаясь унять довольное выражение на лице. Особенно когда Уэйд, уже скрываясь из виду, напоследок сказал: — Пока, малыш. Он даже умудрился подмигнуть, несмотря на то, что на нём всё ещё была маска, и исчез, ловко спрыгнув на пожарную лестницу. Уэйд был таким... весёлым. Питеру он действительно нравился. Теперь, когда он остался один, он позволил себе улыбаться без сдержанности, хотя тут же вздохнул, чувствуя, как что-то лихорадочно порхает в его животе. Питер подошёл к окну и закрыл его чуть больше, оставив небольшую щель для свежего воздуха. Столько всего произошло, столько нужно было осмыслить. Включая холодное, неприятное пятно, растёкшееся по его боксёрам. Может быть, это всё было просто потому, что для него это так ново, но Питер чувствовал, что теперь будет думать об Уэйде гораздо чаще. И скучать. Он потряс головой, запустил пальцы в волосы, взъерошив их, а затем резко стянул футболку и небрежно кинул её в сторону. — Соберись, соберись, — пробормотал он себе под нос. — Особняк Мстителей, а потом патруль, — продолжал он, размышляя, стоит ли сначала немного прибраться. Особняк Мстителей находился куда ближе, чем прежняя база команды, всего в Манхэттене. — Ладно, сначала приберусь, — он пересёк комнату, направляясь к дивану. — Потом душ, потом особняк и патруль, — продолжал он озвучивать свой список дел, убирая контейнеры с едой. Он находился на кухне, выбрасывая пустые коробки, когда почувствовал странный вес в заднем кармане. Питер нахмурился, выкинул последний контейнер и засунул руку в карман. Он нахмурился ещё сильнее, а затем с недоверием посмотрел на толстую пачку денег, которую вытащил оттуда. Это те самые пять тысяч долларов, которые Уэйд показал ему раньше! Питер никогда в жизни не держал в руках столько наличных, и пачка казалась удивительно тонкой для такой суммы… Потребовалась пара секунд, чтобы понять: Уэйд не просто потрогал его! Он незаметно засунул деньги ему в карман, пока говорил, что Питер должен поесть и ездить на такси. Питер не знал, что чувствовать: раздражение из-за того, что Уэйд решил так поступить, или благодарность за то, что тот заботится о нём. Но одно он знал точно — принимать деньги он не собирался. Он открыл один из кухонных ящиков и бросил туда пачку, затем направился в гостиную, чтобы взять телефон со стола. Он хотел написать Уэйду, но тут же вспомнил, сколько времени. — Чёрт! — пробормотал он, отложив и сообщение, и телефон, после чего принялся в спешке убирать за собой, а затем помчался в душ и стал натягивать свой костюм.

***

Его до сих пор смущал беспорядок в боксёрах, в основном потому, что этого было слишком много, но, по крайней мере, никто не видел его смущения, и это немного успокаивало. В четырнадцать минут пятого Питер вылез в окно своей спальни и полез вверх по стене здания. Уже стоя на стене, он подтолкнул окно ногой, чтобы закрыть его, после чего прыгнул, взмахнул паутиной и направился в сторону Манхэттена.

***

Питер приземлился на крыше здания по адресу Пятая авеню, 890, выполнив плавный акробатический прыжок, и сразу перешёл на бег, направляясь к краю трёхэтажного здания. Добравшись до края, он быстро перелез через него, двигаясь под углом вниз к главному входу. После ещё одного сальто и короткого рывка на паутине с бетонного козырька он приземлился перед ближайшими массивными двойными дверями. Набрав свой 21-значный код, он снял маску для сканирования сетчатки глаза. Благодаря интегрированному костюму с нанотехнологиями маска аккуратно разошлась, открывая лицо, когда это было нужно. Особняк Мстителей был значительно меньше по размеру, чем территория и здания бывшего комплекса Мстителей, но, насколько мог судить Питер за последние годы, он справлялся со своей задачей. Дверь открылась, приветствуя его как Человека-паука, и Питер быстро скользнул внутрь тихого просторного помещения. Он огляделся, проходя дальше: — Эй, тут кто-нибудь есть? — окликнул он, бросив взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, где находилась его комната. Пройдя через первый этаж и никого не встретив, он направился наверх, перепрыгивая через ступеньки. Пустота его не удивила. Здесь было так тихо, словно он оказался на кладбище. Многие из Мстителей ушли: кто-то погиб, кто-то исчез, а кто-то просто решил заняться чем-то другим. Это был хаос. Мэй оказалась куда более права, чем могла бы знать, когда сказала, что команда Мстителей больше не такая стабильная, как раньше. Но Питер также знал, что происходит много чего, о чём ему не рассказывали. Это тоже его не удивляло — для них он всё ещё был мальчишкой. Поэтому он не лез в дела команды, если только его специально не вызывали. Он заботился о Нью-Йорке, и его устраивала эта ответственность. Если бы они действительно нуждались в нём, он был уверен, что его бы нашли. Пока он шёл по коридору второго этажа в сторону своей комнаты, вертя маску в руках, он внезапно решил свернуть в общую кухню. Он не пил ничего с тех пор, как... ну, с тех пор, как был с Уэйдом. И теперь он чувствовал жажду. Во рту пересохло, и вкус стал каким-то медно-металлическим... Увидев кожу Уэйда, он понял, откуда этот вкус, и теперь это казалось более логичным. Должно ли это было его отталкивать? Возможно. Но нет. Его это совсем не смущало. С момента мутации восприятие Питера о том, что считается «странным», сильно изменилось. Его представления о «нормальном» тоже изменились. Он видел пришельцев, слышал о мутантах, чья внешность кардинально изменилась после их трансформации, и ничто из этого больше не казалось ему странным. Может, его понятие о «чудном» просто стало намного гибче? Питер не заметил, чтобы медный вкус Уэйда его как-то смущал. Может, так быть и не должно, но его это не беспокоило. Когда он вошёл в кухню, она оказалась пустой. Питер вприпрыжку подошёл к холодильнику, бросив маску на столешницу, и, открыв дверцу, не удивился, увидев, что выбор еды и напитков был весьма скудным. Внутри стояли два контейнера с надписью «Сэм», несколько бутылок воды и банка Monster. Питер задумался, как бы разозлился тот, кому принадлежит энергетик, если он его выпьет. Но, не заметив поблизости никого, и решив, что два доллара — это не такая уж большая потеря, он взял банку, открыл её и начал пить. Пока он пил, он достал телефон и пролистал соцсети между большими глотками. Банка быстро опустела, и Питер вспомнил, что, может, стоило послушать Уэйда и купить упаковку Red Bull. Поставив пустую банку на столешницу, он снова открыл холодильник и взял бутылку воды, которую вскрыл резким поворотом крышки. Сделав пару больших глотков, он осознал, что ему нужно в туалет — и это оказалось ещё одной вещью, которую он не сделал с тех пор, как Уэйд появился у него дома. Как только он признал это, чувство стало невыносимым, и его мочевой пузырь буквально готов был лопнуть. Питер оставил телефон и воду на столе и быстро побежал по коридору к ближайшей общей ванной комнате. Задержался он ненадолго, справил нужду, вымыл руки и почти сразу вернулся в кухню. Пока он шёл, натягивая перчатки на влажные руки, он не сразу заметил, что в кухне кто-то есть. Только когда он почти достиг столешницы, поднял взгляд и застыл на месте, опираясь на носки ног. — Оу, привет, Клинт! — сказал он, улыбнувшись мужчине. Клинт стоял у столешницы, разглядывая банку, бутылку воды и маску. Когда он повернулся к Питеру, улыбки на его лице не было. — Привет, — коротко ответил Клинт. Питеру сразу бросилось в глаза, насколько уставшим он выглядел. Он уже замечал это раньше. Этот взгляд был знаком ему слишком хорошо — он видел его на лицах тех, кто пережил щелчок, но потерял близких. У Клинта теперь была его семья, но Питер понимал, что тьма тех лет навсегда оставляет след в тех, кто прошёл через них. В Уэйде это тоже чувствовалось. — Я не знал, что сегодня кто-то здесь есть, — пробормотал Питер, неловко пытаясь завязать разговор. Клинт оставался сдержанным, только покачал головой: — Сэм попросил меня разобраться с кое-чем в Нью-Мексико на прошлой неделе. Я заехал для отчёта. — Оу, — Питер почувствовал, как его подстегнуло любопытство, — что-то про... Но его перебил звук телефона, зазвонившего на кухонной столешнице. Оба взглянули на экран, где вспыхивали слова «УЭЙД У»(с последующими эмодзи черепа, эмодзи какашки и заглавной буквы L). Однако рингтон был абсолютно незнакомым для Питера. Интенсивный гитарный вступительный аккорд вызывал вопрос: как, черт возьми, Уэйд умудрился скачать песню, персонализировать её под себя и сделать это так быстро, прямо у него под носом? Питер ещё пытался осмыслить происходящее, когда Клинт, нахмурившись, поднял телефон, взглянул на экран, а затем повернул его к Питеру, пока звонок продолжался: — Это Дэдпул? — голос Клинта был пропитан подозрением. У Питера внутри словно прошёл разряд тока. — Это же Дэдпул, так? — Клинт звучал уверенно. — Почему Дэдпул тебе звонит? И почему его рингтон — AC/DC? Питер растерянно заморгал, а потом быстро протянул руку к телефону: — Эм, это… длинная история. — Он нервно улыбнулся, стараясь не встречаться с пристальным взглядом Клинта.