Одно и тоже/Same:LogicTeethDemons

Мне нормально, что все эти раны не заживают... потому что это всё, что я когда-либо знал — огонь или потоп.

***

Это был не совсем вздрог — скорее что-то похожее. Но достаточно, чтобы, когда их губы соприкоснулись, Питер заметил, что текстура губ Уэйда была… странной. К несчастью, этого едва заметного движения хватило, чтобы Уэйд тут же отпрянул. И Питер сразу понял: если он сейчас ничего не сделает, они рискуют откинуть себя на шаг назад. Поэтому он быстро убрал руки от стены, схватил Уэйда за плечи и остановил его прежде, чем тот смог отойти дальше, чем на пару дюймов: — Эй, не надо… — Питер. — Голос Уэйда звучал тихо, напряжённо. Но он не отошёл совсем, всё ещё оставался близко — между его ногами. Тёплое дыхание щекотало губы Питера. Тот только крепче сжал плечи Уэйда, облизнул губы, всё ещё помнившие короткое касание. — Серьёзно, Уэйд, дай мне немного времени, — тихо сказал он с улыбкой, стараясь, чтобы она выглядела расслабленно. Он хотел, чтобы Уэйд понял: всё хорошо. — Я буквально иду на это вслепую. И да, всё было в порядке. Просто Питер был удивлён, озадачен и, если честно, любопытен. До этого он целовал только Эм-Джей — как бы грустно это ни звучало — и, откровенно говоря, никогда не думал, что губы мужчины и женщины могут ощущаться по-разному. Конечно, когда он представлял себе, как это — поцеловать Уэйда, то ожидал, что может столкнуться с щетиной. Но никакой щетины не было. На самом деле, губы Уэйда были… не жёсткими в неприятном смысле, но и не гладкими или мягкими, как он ожидал. Они были будто потрескавшимися, с неровной поверхностью, но при этом удивительно тёплыми. Однако всё это нисколько не заставило Питера захотеть остановиться, и именно поэтому он сжал плечи Уэйда чуть крепче и мягко потянул его ближе: — Ну же, хватит тормозить, — всё с той же улыбкой произнёс он, стараясь звучать непринуждённо, даже немного кокетливо. В животе бушевал рой бабочек, а нетерпение и нервозность гнали его вперёд. — Уэйд, я… мм… Уэйд поцеловал его снова, внезапно и более настойчиво, и теперь Питер почувствовал странную текстуру его губ гораздо отчётливее. Но в этот раз он сразу ответил на поцелуй, подался вперёд, чтобы Уэйд снова не начал волноваться. Поцелуй был коротким — их губы лишь прижались друг к другу с тёплым, уверенным давлением, прежде чем Уэйд снова отстранился и тихо, почти шёпотом, спросил: — Всё нормально? Его дыхание обжигало Питера, пока тот, чуть приоткрыв губы, ловил себя на мысли, что теперь совсем не хочет останавливаться. И да, с Питером всё было в порядке, даже больше — ему это нравилось. Он едва заметно кивнул, чуть сжал пальцы на плечах Уэйда, одновременно задаваясь вопросом: а это всё? Если честно, он хотел чего-то большего, чем просто невинный, сладкий поцелуй в губы. Это было даже более целомудренно, чем его первый поцелуй с Эм-Джей, что было смешно, ведь они с Уэйдом уже давно не стеснительные подростки. — Ты можешь, э… Ну, я имею в виду, можешь поцеловать меня как следует. Тебе не обязательно быть таким… осторожным, — тихо произнёс он, пытаясь подобрать подходящие слова. Уэйд коротко рассмеялся, и этот хрипловатый звук заставил живот Питера перевернуться от приятного волнения. — Просто хотел, чтобы ты ощупал местность, — ответил Уэйд, и его голос звучал иначе. В нём больше не было неуверенности, только жар и желание. Неужели всё, что нужно, чтобы Уэйд перестал сомневаться, — это дать ему понять, что его не отвергнут? Что ж, Питер вполне мог с этим справиться. — Ладно, да, я всё понял, — с лёгкой улыбкой сказал он, поддразнивая. Он не мог видеть выражение лица Уэйда, но готов был поспорить, что тот тоже улыбается. А потом Уэйд снова поцеловал его… и всё было совершенно иначе. Губы Уэйда прижались к его собственным увереннее, крепче, чем раньше, и уже через мгновение Уэйд приоткрыл рот, заставив Питера сделать то же самое. Он быстро вдохнул, прежде чем их губы снова сомкнулись, теперь уже для их первого настоящего поцелуя. Но на этом Уэйд не остановился: снова разомкнул губы, и, когда Питер охотно повторил за ним, его язык скользнул внутрь, горячий, гладкий и невероятный. После этого Питеру определённо было не на что жаловаться. Он просто поддался, отвечая с таким же энтузиазмом, легко подстраиваясь под ритм, который задавал Уэйд. Управление поцелуем перешло к Уэйду практически сразу, и Питер даже не пытался бороться за него. Уэйд оказался активным и экспрессивным партнёром, совсем не таким, к каким Питер привык. Всё — от углов, под которыми он наклонял голову, до новых, непривычных движений его языка, — оставляло Питера слегка задыхающимся. Но больше всего выбивало из колеи то, как Уэйд вдруг резко прижал его к стене, практически вжимая в неё своим телом. Его сильные руки скользнули к бёдрам Питера, крепко сжали их снаружи, и от этого прикосновения, от этой силы и доминантности у Питера буквально закружилась голова. Уэйд оказался намного напористее, чем Питер мог себе представить, и его присутствие, прикосновения и эта явная уверенность поражали своей интенсивностью. Ему даже нравилось, как Уэйд полностью брал ситуацию под контроль. Это позволяло Питеру расслабиться, отпустить тревогу и просто наслаждаться моментом, впервые за долгое время доверяя кому-то полностью. Никто, кроме Уэйда, не давал ему этого чувства безопасности, этой уверенности, что он может быть уязвимым и всё равно будет в надёжных руках. И это было не только эмоционально приятно, но и физически. Поцелуи Уэйда кружили ему голову, как ничто другое. Губы Уэйда двигались с такой горячей уверенностью и опытом, что Питер едва успевал следить за тем, как тот наклонял голову, меняя угол, а затем снова находил идеальное положение для их поцелуя. Тишину ночи вокруг нарушали лишь мягкие звуки, с которыми их губы встречались вновь и вновь. Пальцы Питера вцепились в плечи Уэйда, он полностью отдался моменту, теряясь в вихре ощущений. Голова кружилась, уши горели, а губы покалывало от прикосновений текстурированных губ Уэйда. Необычная текстура кожи вскоре перестала казаться чем-то странным, превратившись в приятное дополнение к новым ощущениям. Каждый раз, когда их губы или языки скользили друг по другу, Питер ловил себя на мысли, что ему это даже нравится. Его дыхание становилось всё громче, вырываясь через нос, пока рот был занят, воздух между ними становился влажным, губы блестели, лишь на мгновения разъединяясь между поцелуями. Это было захватывающе, немного болезненно и невероятно приятно. С каждым разом, когда язык Уэйда менял движение — то проникая глубже, то нежно скользя или обвиваясь, — у Питера перехватывало дыхание. Это было... просто невероятно. Когда Уэйд наконец отстранился после того, сколько бы времени ни прошло, их губы ненадолго слиплись, прежде чем окончательно разъединиться. Питер шумно выдохнул через нос и рот, так и не открыв глаза, всё ещё чувствуя лёгкое головокружение. И да, это был потрясающий первый поцелуй. Тело Питера пылало, кожа стала слишком чувствительной под облегающим костюмом. Он уже был твёрдым, его эрекция упиралась в живот Уэйда, который прижимался к нему, зажав между своих ног. Руки Уэйда, лежащие высоко на его бёдрах, казались обжигающе горячими даже через перчатки и спандекс. — Всё нормально, малыш? — хрипловато спросил Уэйд, и от его голоса у Питера снова закружилась голова. — Мм-хм, — выдохнул он, сжимая пальцы на плечах Уэйда. Под спандексом послышался лёгкий звук натяжения, а сам Питер провёл языком по горячим, припухшим губам. На губах остался привкус соли, потной кожи… и меди. На самом деле, вся его ротовая полость отдавалась медным привкусом. Уэйд тоже на вкус был как медь — словно свежая заживающая ранка, которую случайно облизали. Это было странно. Мысль о том, почему или как это происходит, вызвала лёгкое беспокойство, и Питер нахмурился под своей маской, проглотив остатки вкуса и пытаясь разобраться в своих ощущениях. — Хочешь остановиться? — спросил Уэйд. Питер снова облизал губы, сделал глубокий вдох, стараясь не поддаваться внезапной тревоге. И понял, что, несмотря на всё это, останавливаться он вовсе не хотел. Уэйд был потрясающим, возможно, лучшим, кого он мог себе представить, и с этим сложно было поспорить. — Нет, — выдохнул он, слегка покачав головой. В их ранние дни с Эм-Джей они часто так вот целовались, прежде чем стресс от жизни Человека-паука начал влиять на их отношения. Но даже в те моменты ничего похожего на то, что Питер испытывал сейчас с Уэйдом, не было. Целоваться с Уэйдом было… как каким-то образом заниматься сексом губами. Может, дело было в его неопытности, но с каждым поцелуем он мог почувствовать, как сильно Уэйд хочет большего. И это было действительно что-то особенное. Как будто чтобы подтвердить, что он действительно хочет большего, Уэйд прижался к нему сильнее, заставляя Питера почувствовать давление на свою напряжённую эрекцию, зажатую между их телами. — Разрешите расширить зоны прикосновений? — спросил Уэйд, одновременно скользя руками выше по внешней стороне бёдер Питера, но останавливаясь в считанных сантиметрах от того, чтобы дотянуться до изгиба его ягодиц. Не было секретом, что Уэйду хотелось дотронуться до его задницы, но само ощущение его рук так близко, вместе с мыслью о том, как его большие ладони могли бы чувствоваться на любом другом участке тела, заставило Питера выдохнуть с шумным дрожащим вдохом. Он не смог удержаться и прижался тазом к Уэйду, его возбуждение пульсировало под костюмом. — Разрешение получено, — без колебаний ответил он, мельком задавшись вопросом, а Уэйд тоже возбуждён? Наверняка да, исходя из предыдущего опыта, но Питер не мог этого точно сказать в их текущем положении. Он находился чуть выше из-за стены. — Блядь, да, — выдохнул Уэйд в ответ, и тут же снова поцеловал его, сразу с открытым ртом. Оба шумно втягивали и выпускали воздух, сливаясь в этом глубоком, насыщенном языке поцелуе, который Уэйд каким-то образом сделал ещё более горячим. Поцелуй стал более настойчивым, требовательным, и Питер полностью отдался ему, закрыв глаза, сердце билось, как бешеное, а тело горело от возбуждения. Ему нравилось, как Уэйд его целовал, как держал его — так уверенно, как будто был уверен, что это будет ему по вкусу. Питеру действительно нравилось. Он знал, что физически гораздо сильнее Уэйда — тот сам упоминал однажды, что его усиленная сила лишь базовая. Но в этот момент Питер вовсе не чувствовал себя сильным, сжимаясь руками на плечах Уэйда, прижатый к стене, с раздвинутыми ногами, полностью открытый для рук Уэйда, которые уверенно и смело изучали его тело. И Уэйд всё-таки добился своего, когда его руки наконец скользнули на место, обхватывая и сжимая округлые формы ягодиц Питера. Глухое, довольное рычание сорвалось с губ Уэйда и перекатилось в рот Питера, вибрация от него, казалось, достигла самой его диафрагмы. Питер издал звук смущённого, но определённо довольного удивления от того, насколько хорошо это ощущалось — большие руки Уэйда, сжимающие его задницу. Поцелуй на мгновение прервался, когда он выдохнул резко и шумно прямо в губы Уэйда, но тот сразу же поймал его нижнюю губу своими зубами. Питер всё ещё держал глаза закрытыми, что становилось всё проще, пока он плавал в волнах удовольствия, становясь всё более пьяным от возбуждения, вызванного их поцелуями. Губы Уэйда всё ещё скользили по его приоткрытым губам, пока Питер пытался отдышаться. Язык старшего супергероя дразнил его собственный, то короткими поцелуями, то лёгкими укусами, которые он чередовал с нежным посасыванием. Непривычная текстура губ и кожи Уэйда, движущихся по его коже, была странной, но определённо не неприятной. Совсем нет. Питер даже не возражал, он просто пытался представить, как всё это выглядит со стороны. Но вкус меди, заполнивший его рот, немного сбивал с толку. Привкус крови был странным, даже тревожным, но больше всего он вызывал у Питера не беспокойство, а любопытство. Это действительно напоминало ощущение, будто он облизывал порез. Руки Уэйда всё ещё активно изучали его зад, мягко сжимая и иногда скользя взад-вперёд, как будто поглаживая, и это заставляло дыхание Питера сбиваться, голова шла кругом, а возбуждение разливалось по телу. Его бёдра дёргались сами собой, в поисках трения о живот Уэйда, чтобы хоть немного облегчить напряжение в паху. Губы Уэйда к тому времени уже спустились ниже, оставляя короткоживущие следы на шее Питера, чуть выше линии его костюма. Возможно, это был засос, который исчезнет так же быстро, как и появился, но сам момент того, как Уэйд тянул его кожу своими губами, заставлял Питера едва ли не стонать. — Не продержится, даже часа не выдержит, — выдохнул Питер, откинув голову назад, прижимаясь затылком к стене. Он и Эм-Джей однажды уже экспериментировали с засосами, так что он знал. Но это совсем не мешало наслаждаться тем, как Уэйд целовал и посасывал его шею. Питер даже поощрял это, когда его руки скользнули с плеч Уэйда и обвились вокруг его шеи, одна рука небрежно сжимала ремень от ножен меча. Ему было удивительно комфортно находиться так близко к Уэйду, который всё ещё пытался оставить очередной засос. Было странно, что рядом с Уэйдом он чувствовал себя таким безопасным и спокойным, хотя они практически не знали друг друга. Более того, он до сих пор не видел его лица. Уэйда, похоже, совсем не смутило замечание Питера, потому что он с удвоенным рвением высосал ещё одну метку на его коже. Питер только наклонил голову в сторону, усмехаясь, выпуская короткий, хриплый смешок и закусывая губу, пока его шея всё больше разогревалась под губами Уэйда. А его тело... его тело буквально таяло от этих рук... Может, ему должно было быть стыдно за то, что он так позволял Уэйду трогать себя? Руки Уэйда теперь сместились, а их положение и движения пальцев уже, без сомнения, граничили с чем-то неприличным, учитывая, что они всё же находились в публичном месте. Но ведь их никто не мог увидеть. Питер, как и иногда требовалось, напомнил себе, что он взрослый человек. Это его тело, и он вправе позволять Уэйду трогать себя так, как ему самому хочется. С этими мыслями, подавив порыв открыть глаза, Питер протянул руку к затылку Уэйда, подтягивая его голову вверх от своей шеи, одновременно поворачивая голову, чтобы перехватить его губы. На этот раз поцелуй начал Питер. Уэйд охотно ответил, возвращая поцелуй медленно, влажно, глубоко, продолжая его касаться… Одна рука Уэйда скользнула вверх по его спине, заставляя Питера слегка выгнуться, оторвавшись от стены, а вторая рука... О, эта вторая рука! Питер издал в рот Уэйда полувосторженный, полустонущий звук, когда почувствовал, как вторая рука Уэйда скользит по его заднице. Его костюм и нижнее белье, которое он носил под новым костюмом, были очень тонкими, поэтому он почувствовал, как пальцы Уэйда скользнули по тому месту, которого он никогда раньше не касался. Но прикосновение было мимолетным, потому что он забыл прижаться к стене, когда почувствовал его, и Уэйд быстро переместил руку, чтобы поймать его под бедро. Другая рука Уэйда обвилась вокруг его талии, чтобы удержать его, как только он соскользнул со стены, и поцелуй едва ли прервался более чем на несколько секунд, прежде чем начался снова, становясь все горячее, а их дыхание громче. Уэйд держал его так, словно он действительно ничего не весил, а затем снова слегка прижал к стене. Но он все еще удерживал большую часть его веса, потому что Питер автоматически обхватил ногами талию Уэйда. И Питер понял, что его запреты снова ослабли, он чувствовал, как они уходят от него, чем больше Уэйд целовал его, обхватив спину и положив руку на его бедро, побуждая его покачивать бедрами, прижимаясь к животу Уэйда. Питер слышал собственные выдохи, больше похожие на стоны, чувствовал, как между ног нарастает напряжение, когда он прерывисто терся об Уэйда, чья рука выскользнула из-за его спины, чтобы его ладонь могла скользить вверх по боку Питера и снова вниз. Это прикосновение еще больше разожгло чувства Питера, заставив его выгнуть спину, упереться в Уэйда, крепче вцепиться в ремень Уэйда, другой рукой обхватить затылок Уэйда, напрячь бедра... Уэйд тихонько хмыкнул в ответ на поцелуй, а вторая рука переместилась на бедро Питера: Уэйд слегка обхватил каждое бедро, а затем провел ладонями по ним. Слишком туго, понял Питер. — Прос…ти — проговорил он в поцелуй, немного неразборчиво и с запинкой, а Уэйд вылизал это слово прямо с его губ, прежде чем отстраниться. Зубами он легко щёлкнул по подбородку Питера, затем поцеловал это место и, усмехнувшись, сказал: — Не извиняйся, быть раздавленным между твоих ног заняло бы первое место в моем списке «лучших способов умереть». Питер не удержался от полудрёманного смешка, который вырвался у него. — Ты говоришь такие странные вещи. — Ммм, — ответил Уэйд, продолжая целовать переднюю часть его шеи, произнесённый в это время звук задел Адамово яблоко, когда он добавил: — Ты вкуснее, чем единороги из сахарной ваты. Питер рассмеялся немного громче, тихо и с перевыми дыханиями, чувствуя себя как на высоте, счастливым и возбуждённым, невольно двигаясь бедрами против мускулистого живота Уэйда. Однако его фильтр между мозгом и ртом дал сбой, когда он выдохнул: — Ты на вкус как кровь. Уэйд напрягся в его руках, и Питер едва не открыл глаза, осознав, что сказал, но он крепко сжал их и быстро взял руками лицо Уэйда — его ладони непреднамеренно коснулись голой кожи Уэйда, но его костюм не позволял почувствовать ничего по-настоящему — и снова поцеловал Уэйда, перед тем как тихо добавить: — Просто... — очередной поцелуй, Уэйд едва откликнулся, — наблюдение. И он снова поцеловал Уэйда, и снова, пока напряжение постепенно не исчезло с тела мужчины. Когда Уэйд наконец снова стал целовать его как следует, Питер почувствовал облегчение. И ему захотелось загладить свою вину перед Уэйдом за то, что он сказал о нем нечто, что, вероятно, было далеко не самым приятным, поэтому он попробовал некоторые из техник поцелуев, которые Уэйд совсем недавно продемонстрировал ему, обратив их на Уэйда как можно лучше. Он не знал, правильно ли у него получается, но Уэйд, похоже, оценил это: его поцелуи стали медленнее и менее контролируемыми, словно он поощрял Питера практиковаться на нем. Да, Питеру всегда нравилось целоваться, и он знал, что может пристраститься к поцелуям с Уэйдом. Он получал от этого огромное удовольствие, а ведь это был всего лишь их первый поцелуй. Он не знал, сколько времени прошло, пока они продолжали целоваться, сексуальный накал спал, и теперь они просто наслаждались поцелуями, не испытывая особого возбуждения. Это было действительно здорово, Питер действительно наслаждался, и только когда его предупреждающее паучье чутье начало покалывать позвоночник, возбужденный туман в его сознании рассеялся, и он тихо застонал, отстраняясь от поцелуя, чтобы удариться головой о стену. — Моя сила… — выдохнул он, а затем снова глубоко и медленно вдохнул, ощущая низкое и стабильное возбуждение, которое струилось по всему его телу. Он положил руки на боковые части лица Уэйда, а затем провёл ими по шее до плеч, в то время как Уэйд молчал и продолжал целовать его подбородок, спускаясь обратно к шее. Губы Питера слегка жгло, они ощущались отёкшими и липкими, хотя он сомневался, что это надолго. Его спина даже нагрелась от стены, а между ним и Уэйдом было так много тепла. Он почувствовал лёгкую потливость под костюмом, несмотря на дышащий материал, и ему не хотелось, чтобы это заканчивалось, но… — Надо идти, Уэйд, — вздохнул он, опуская голову вперёд, когда Уэйд, наконец, прекратил сосать его шею, как вампир. — Супер-засосы, — самодовольно прошептал он, улыбнувшись Питеру в челюсть, и Питер фыркнул, рассеянно отметив, как улыбка Уэйда прижимается к его коже. Он только теперь осознал, что пытался создать в голове образ Уэйда, ожидая момента, когда сможет наконец увидеть его. Он проглотил маленький комок тревоги, который возник от этой мысли, слегка зажмурив глаза под маской. — Я скажу тебе, если они всё ещё будут, когда я вернусь домой, — ответил он, хотя знал, что они исчезнут. Уэйд наконец отстранился полностью, и Питер почувствовал, как рука Уэйда покидает его бедро, медленно скользнув вниз. Затем раздался звук, когда ткань сдвигалась, и когда Уэйд сказал: — Даже если их не будет, я буду рад сделать их снова и снова, — его голос был приглушён маской. Питер медленно открыл глаза, и его линзы тоже открылись, но глаза были немного затуманены после длительного закрытия, так что он несколько раз моргнул, и линзы маски быстро подстроились, чтобы справиться с этим. Он всё ещё чувствовал себя расслабленным и вялым, хотя зрение довольно быстро прояснилось, и он снова смотрел на маску Уэйда. Но его паучье чутьё, покалывающее на шее, заставило его сказать: — Мне нужно идти, — в первую очередь напоминая именно себе о долге. Уэйд просто кивнул, и они с комфортом разделились. Руки Уэйда скользнули, чтобы обхватить его за талию — без необходимости, но вполне желанно, — когда Питер снова стянул маску, а затем расцепил ноги, обхватившие Уэйда, и уперся ступнями в стену. Уэйд опустил руки и отошёл назад. — Не забудь свою еду, — указал он на пакет iHop, прикреплённый паутиной к стене. Питер повернулся, посмотрел на пакет, подумал, что это неудобно, но решил, что снова прикрепит его, куда бы ни пошёл. Он потянулся, повернувшись лицом к стене, легко снял пакет, всё ещё покрытый его паутиной. Он держал его в одной руке, а другую руку вытянул вперед и прислонил к стене, на которой сидел, пригнувшись. Он посмотрел на Уэйда под более высоким углом. — Завтра мне нужно идти за покупками с тётей Мэй, но ты можешь прийти ко мне в воскресенье, если хочешь? — его возбуждение быстро утихало из-за лёгкого покалывания на шее, которое предупреждало его о какой-то малой опасности в другом конце города, но Питер не хотел уходить, не договорившись с Уэйдом. Питер думал предложить Уэйду пойти с ним, но это было слишком далеко, чтобы Уэйд мог за ним следовать. Он уже понял, что Уэйд не может летать, так что перемещаться на дальние расстояния за ним было невозможно. Уэйд был быстрым, но не таким, как Питер, и Питер не хотел просить его бегать по городу только для того, чтобы продолжить проводить время вместе. Это было бы слишком, даже если бы Питер подозревал, что Уэйд всё равно это сделал бы. — Эм, да, я могу... То есть, я хочу, — Уэйд выглядел удивлённым, его голос всё ещё звучал немного напряжённо, явно под влиянием того, чем они только что занимались. Пèред его костюма тоже не скрывал очевидного. Питер сам всё ещё чувствовал лёгкую эйфорию, невероятно счастливый. Это было прекрасно. — Отлично! Увидимся в воскресенье, часов в одиннадцать, — предложил он, а затем развернулся и запрыгнул на верхнюю часть переборки. Остановившись наверху, он снова взглянул вниз на Уэйда. — Продолжим с того, на чём остановились? — он широко улыбался под маской. Маска Уэйда, как могла, передала его довольное раздражение от слов Питера, как и звук, который он издал, поправляя как мог свой очевидный дискомфорт в передней части костюма. — Блядь, Паутинка. Ты меня убиваешь. Питер продолжал улыбаться под маской, его голос был лёгким и весёлым: — Купи новый телефон, Уэйд! — крикнул он, выстрелил паутиной и прыгнул прочь. Он успел ещё раз оглянуться и увидеть, что Уэйд всё ещё стоит там, глядя ему вслед. Питер издал свой собственный протяжный стон, перекладывая пакет iHop из одной руки в другую, чтобы освободить руку для новой паутины, и с силой обогнул угол. Он всё ещё чувствовал возбуждение и лёгкую рассеянность, но мог только надеяться, что его собственная проблема окончательно исчезнет к тому времени, как он доберётся до места.

***

Уэйд направился прямиком к себе домой после этой… сессии поцелуев с Питером. С Человеком-пауком. Он целовался с грёбаным Человеком-пауком. Он прикасался к нему… бля-я-ядь, он трогал эту задницу. Две идеальные, чертовски идеальные горсти. И его руки его предали! Он переборщил, стал слишком смелым, пытаясь дотронуться до мест, о которых буквально только мечтал. Но Человек-паук… Питер… не остановил его. Даже не дрогнул. Продолжал целовать, и целовать, и целовать… Блядь. Блядь. У Уэйда сжималась грудь так же сильно, как болел его член, — слишком много чувств разом. Он добрался домой в состоянии дезориентированного, неверящего в происходящее транса. Он даже не был уверен, заплатил ли таксисту или просто пригрозил ему. Уэйд снова и снова прокручивал всё это в голове: ощущение тела Питера, жар между его бёдер, вкус его мягких губ и языка, тяжёлое, взволнованное дыхание, совершенство его задницы, то, как он прогибался, чтобы быть ближе, и то, как ощущался его возбуждённый член, прижатый к Уэйду через костюмы. Это было доказательством его возбуждения. Но даже это, как ни странно, было не столь невероятным, как искренность Питера, его принятие, его, казалось, настоящая симпатия. Как всё это могло быть реальным? Просто, блядь, нереально. Уэйд всё ещё чувствовал вкус Питера каждый раз, когда сглатывал. Его губы сначала были немного солоноватыми от пота, а на языке оставался лёгкий, чуть солоноватый привкус. И то, как он стонал… Уэйд хотел вновь отведать эти губы, и сильнее, чем уже сделал. В тот момент его разум рисовал тысячи образов, полных сексуальных, нежных и грязных фантазий о том, что он мог бы сделать с идеальным ртом Питера. И с его телом — таким стройным, подтянутым, гибким. Эти мысли никак не могли покинуть его гребаный грязный разум. Блядь, блядь! Двери лифта скользнули в стороны, и Уэйд вышел в коридор своего дома, прошёл мимо двух других дверей на этаже, пока не добрался до третьей, и с размаху вошёл в свою незапертую квартиру, хлопнув дверью с такой же силой. Уже внутри он сорвал с себя маску и бросил её куда-то в сторону, тяжело и медленно дыша, раз за разом вдыхая и выдыхая в темноте своей просторной квартиры. Он чувствовал… чувствовал себя хорошо. Живым. Настоящим. Настороженным. Это было нереально. И правильно, и неправильно, и неестественно, и страшно. Каждое место, где они касались друг друга. Всё, что Питер позволил ему. Каждый момент, когда Питер, казалось, принимал его, хотел его. Нереально. То, как их губы двигались вместе, оставляя приятное — пусть и быстро заживающее — жжение на его собственных губах. Это было так правильно, но так страшно. Но его изуродованная кожа, изуродованный рот, и Питер всё равно выбрал целовать его, пробовать на вкус… пробовать вкус крови. Это было так неправильно, так неестественно. Уэйд разжал правый кулак, смутно осознавая, как что-то выпало из его руки на пол, и поднял ладони, чтобы ухватиться за голову, морщась, вспоминая, что сказал Питер… что он на вкус как кровь. Уэйда тогда затошнило от этих слов. Он даже не помнил, признавалась ли ему когда-нибудь Ванесса в чём-то подобном. Но Питер… он, похоже, ничего не имел против. Он целовал Уэйда ещё больше после этого. Сказал, что это просто наблюдение. Питер был практически с завязанными глазами, позволял Уэйду — грязному, пропитанному кровью, недостойному, больному — касаться себя. Пробовал на вкус кровь. И всё равно… хотел этого. Был возбуждён. Действительно был влечён. Всё ещё хотел, чтобы Уэйд целовал его. Уэйд никогда, никогда ещё не целовал кого-то так много, не перешагнув к сексу после этого. Но секс, хотя он и не выходил у него из головы, был совершенно в другом контексте. Уэйд не хотел раздеть Питера и трахнуть его прямо на крыше iHop, потому что не мог представить, что унижает его таким образом — по крайней мере, не вне своих извращённых фантазий. Вместо этого, пока он целовал Питера до головокружения, он представлял себе все возможные способы заставить его кончить. Снова и снова. Он воображал, как уложит его где-то в комфортном и уединённом месте и будет медленно доводить до экстаза прелюдией. Его руки, его рот — использовать их по всему телу Питера, показывая, как хорошо тому может быть под руками Уэйда, какими бы изуродованными они ни были. Уэйд представлял, как тот извивается, слушал его стоны в своём воображении, как Питер покрывается потом, хочет его, требует . Да, Уэйд был уродлив внешне, но он знал толк в сексе. Если бы ему представился шанс, он сделал бы так, чтобы Питер запомнил этот опыт на всю жизнь. Но... будет ли у них вообще секс? После того, что произошло этим вечером, идея казалась одновременно абсолютно невозможной и до ужаса реальной. Дыхание Уэйда становилось всё чаще; его ум и эмоции просто вышли из-под контроля. Он так долго ничего не чувствовал к чему бы то ни было. А теперь он чувствовал всё . Это напоминало те дни, когда все вернулись после щелчка. Уэйд тогда чувствовал, будто сходит с ума, как будто у него случился срыв. Он наверняка отключился от реальности раньше, да? Не могло быть, чтобы он только что провёл почти тридцать минут, целуясь с Человеком-пауком. Он осознал, что его дыхание стало ещё быстрее, почти паническое, пока он стоял в темноте. Уэйд убрал руки от головы, попытался успокоиться, задышать ровнее. Он начал расхаживать по комнате, оглядывая свою большую, но беспорядочную квартиру — место, которое он выбрал, потому что ненавидел тесные пространства. Но сейчас она внезапно стала казаться ему неудобной и… до ужаса пустой. Судорожно сглотнув и пытаясь вновь обрести почву под ногами в реальности, в которой он даже не был уверен, Уэйд повернулся в сторону коридора своей квартиры, одновременно расстёгивая крепление для катан. Оно с грохотом упало на пол, пока он направлялся по коридору к двери второй спальни. Не колеблясь ни секунды, Уэйд вошёл внутрь и с глухим стуком закрыл за собой дверь. Ему нужно было перезагрузиться, а пуля в голову — единственное, что могло помочь. Какой бы реальностью он ни очнулся после этого, он с ней справится.

***

Питер вернулся домой с патруля довольно поздно. Он успел разобраться ещё с шестью мелкими инцидентами в разных частях города, прежде чем решил закончить ночь около 2:30. В состоянии раздражения он вошёл в квартиру, всё ещё в полном костюме, и бросил пакет с едой из iHop на кухне. По пути в свою комнату он снял всё до последней вещи, остался полностью голым и отправился прямиком в душ, где сразу занялся мастурбацией. Ему даже не потребовалось много времени, чтобы кончить, не после того, как его так сильно раззадорили. Недавние воспоминания и ощущение прикосновений и поцелуев Уэйда снова и снова прокручивались у него в голове. После этого он почувствовал себя немного менее напряжённым и раздражённым. Приняв душ, вытершись и надев футболку и тренировочные штаны, он вернулся на кухню, где разогрел еду из iHop и съел большую её часть, удобно устроившись на диване и листая социальные сети на своём телефоне. Но попытка отвлечься совершенно не помогала. Он просто продолжал думать об Уэйде. О нём, и только о нём. Это раздражало не только потому, что каждый раз при воспоминаниях о прикосновениях, запахе, вкусе и поцелуях Уэйда его снова начинало мучить сильное возбуждение, но и потому, что его переполняло любопытство узнать больше о мужчине. И, конечно, узнать, как тот выглядит. Питер до сих пор не мог поверить, что они провели столько времени, просто целуясь. И… когда он сидел, уставившись в экран телефона, но ничего на самом деле не видя, в его голове начали прокручиваться всё более негативные мысли. Он начал задумываться о том, что позволил Уэйду так много прикасаться к себе, даже не увидев его лица. Быть молодым и сексуально озабоченным, похоже, заставляло его делать странные вещи, которые сопровождались определённой долей смущения и крохотным намёком на стыд... — Нет, нет... глупости, хватит, — резко остановил себя Питер, заблокировал телефон и бросил его на диван рядом с собой, а затем обеими руками взъерошил влажные волосы. Он не собирался позволять себе чувствовать что-то настолько глупое, как стыд. Он взрослый. Его привлекает Уэйд, и он сознательно решил быть терпеливым по поводу его проблем с кожей. Он знал, кто такой Уэйд, и, в конце концов, мог бы узнать больше, если бы захотел. Но он сделал выбор — подождать, чтобы узнать его нормально. И у него были серьёзные намерения, настоящие отношения, поэтому он готов заниматься сексом с этим человеком, если захочет, и на этом всё. Он раздражённо вздохнул, стараясь не думать о тревожной мысли, которая всё ещё прочно сидела у него в голове: а вдруг, ну вдруг, Уэйд не воспринимает его всерьёз, а просто ищет секса? Но это тоже было глупо. Питер не всегда был хорош в оценке людей, но сейчас он чувствовал, что не ошибается насчёт Уэйда. Ещё один вздох, и он покачал головой, прежде чем потянуться за банкой с газировкой. Осушил её до конца, затем поставил пустую банку и взял вместо этого ноутбук. Питер сел работать над одним из университетских заданий. Ему удалось сосредоточиться на этом больше, чем он ожидал, но он всё равно решил перепроверить всё позже, когда будет способен нормально сосредоточиться, тем более что дедлайн был ещё не скоро. Было уже почти пять утра, когда он, наконец, лёг спать.

***

Питер проснулся от звона будильника, обнаружив, что его штаны явно подчёркивают заметную эрекцию. Не то чтобы это никогда не случалось, конечно, случалось. Но, если бы он не был постоянно уставшим и загруженным, такое происходило бы куда чаще. Однако из-за его образа жизни подобное случалось лишь изредка, и уж точно не в такой... крайности. Всё тело казалось гиперчувствительным, словно он переключился в режим сексуальной перегрузки. Быть настолько возбуждённым было странно. И неудобно, учитывая, что ему нужно было выходить, а ещё он совершенно не хотел принимать душ снова перед уходом. Он пролежал в постели какое-то время, надеясь, что всё пройдёт само собой, пытаясь сосредоточиться на делах дня или на чём угодно ещё, чтобы избавиться от этого состояния. Главное — не думать об Уэйде. В конце концов, его мысли невольно свернули на то, как он подвёл Мишель как парень: эмоционально и, в некоторые моменты, даже сексуально. Этот ход мыслей оказался очень эффективным в том, чтобы подавить возбуждение. Наконец, он выбрался из постели, а следующие полчаса провёл за кухонным столом, доедая остатки еды из iHop и размышляя, сколько времени понадобится Уэйду, чтобы довериться ему и перестать стесняться своей кожи. Да, мысли всё равно вернулись к Уэйду. Но в этот раз это не было связано с сексом — Питер думал о том, как Уэйд страдает от своих комплексов из-за внешности. И да, хорошо, кожа Уэйда действительно была странной. Она ощущалась странной. И вкус его тоже был необычным. В норме люди не должны иметь привкус крови. Но, видите ли, мир, в котором он жил, в котором он вырос, был настолько странным и необычным сам по себе, что такие вещи, как мутации или побочные эффекты, просто не казались чем-то выходящим за рамки. А Питер считал себя прогрессивным, современным человеком с широкими взглядами. Он не собирался давать задний ход только потому, что Уэйд пострадал от мутации. Закончив есть, он умылся, почистил зубы, сделал всё, что мог, чтобы привести волосы в порядок, оделся и вышел из квартиры, чтобы встретиться с тётей Мэй, всё это время не переставая думать. Уэйд. Уэйд. Уэйд.

***

Выходя из своего дома, Питер задумался, почему Уэйд иногда говорил такие странные вещи, которые буквально не имели никакого смысла. А ещё он размышлял о себе: почему его не обеспокоило то, как сильно эти преступники боялись Уэйда. Боялись Дэдпула. В такси по пути в торговый центр Queens Center он задумался, как часто Уэйд убивает других наёмников и преступников, которые, возможно, не заслуживают смерти. И, конечно же, он размышлял, почему его это не особо трогает. Также, когда он замечал пары в машинах или гуляющих по тротуарам, он начинал думать о том, чем сейчас занимается Уэйд. Увидев пожилую пару, он вдруг задумался о возрасте Уэйда, о его регенерации, силах и о том, какими ещё способностями он может обладать. Когда он добрался до торгового центра, то сел на скамейку внутри, чтобы подождать тётю Мэй. Пролистывая ленту в Инстаграме, он не находил ничего нового, но продолжал листать. Его мысли всё ещё блуждали, и он размышлял, сколько людей Уэйд на самом деле убил. А потом, что почему-то тревожило его ещё больше, — о том, с каким количеством людей Уэйд спал. Но нет. Стоп. С этим он быстро покончил, нахмурившись с явной неловкостью. Он понимал, что ему нужно перестать думать о Уэйде и всём, что связано с поцелуями или сексом, иначе у него будет проблема, с которой он не сможет справиться в общественном месте. Вместо этого он направил свои мысли в другое русло: придет ли Уэйд завтра к нему домой, как они договорились? Чтобы отвлечься, он решил поискать "Дэдпул" в Инстаграме. Несколько аккаунтов действительно всплыло, но прежде чем он успел их просмотреть, подошла Мэй. Питер убрал телефон в карман и попытался сосредоточиться на проведении времени с ней. Мэй хотела выбрать подарок для предстоящего дня рождения Хэппи, и Питер согласился пойти с ней, хотя знал, что в вопросах шопинга он абсолютно бесполезен.

***

После некоторых поисков они наконец нашли подарок для Хэппи — вертикальный проигрыватель виниловых пластинок с современными функциями. Оказывается, Хэппи любил музыку. Что-то, что объединяло его с Тони, подумал Питер, улыбнувшись воспоминанию о своём наставнике, пока перелистывал пластинки. Мэй тоже искала пластинки для Хэппи, а Питер просто читал названия и рассматривал яркие обложки, в то время как его мысли унеслись к тому, что Уэйду тоже нравилась музыка из той же эпохи, что и пластинки, которые они сейчас подбирали. А ведь это было для Хэппи, которому за пятьдесят. Уэйду тоже пятьдесят. Чёрт, довольно сложно было воспринимать его таким взрослым. Когда Мэй закончила с выбором, они покинули магазин с подарком для Хэппи. Это был дорогой подарок, но, как оказалось, Мэй копила на него заранее. Закончив с этим, она сказала, что хочет выбрать себе наряд для ужина, на который собиралась пойти с Хэппи в честь его дня рождения. Питер просто улыбнулся и пошёл вместе с ней, неся её покупки, пока они направлялись в магазин, который ей нравился. Он любил видеть её счастливой с Хэппи. Было время, когда он думал, что они собираются расстаться, потому что Мэй говорила, что Хэппи иногда ведёт себя неловко, а ей, как уверенной в себе женщине, приходилось с этим справляться. Она не вдавалась в подробности, и Питер не хотел их знать. Ему было достаточно того, что у них всё наладилось. Он не знал, что именно изменилось или как, но и не хотел этого выяснять. Главное, что они остались вместе. Питер тоже хотел долгосрочных отношений, даже если это означало, что над ними придётся работать. Но работать в хорошем смысле.

***

Питер снова начал думать о Уэйде, как это часто с ним случалось, сидя в магазине одежды, куда Мэй его привела. Он сидел в одиночестве, когда она осматривалась, и вспомнил, что делал раньше. Он снова достал телефон и открыл Инстаграм. Аккаунты, связанные с Дэдпулом, оказались в основном фанатскими, и Питер был немного удивлён, что Дэдпул был известен не только среди преступников. Некоторые люди выкладывали фотографии с его появлением, но в основном это были мемы, рисунки и даже люди, костюмирующиеся под него (не очень хорошо). У Дэдпула не было большой аудитории, всего несколько аккаунтов с небольшим количеством подписчиков, но фанаты всё-таки существовали. Это был тупик. Питер решил попробовать поиск по имени Уэйда Уилсона, не ожидая найти вообще ничего, или, в лучшем случае, увидеть чужих Уэйдов Уилсонов, которые явно не имели отношения к его Уэ… ну, Уэйду не имели. Но оказалось, что он ошибался. Вышеупомянутые аккаунты, связанные с Дэдпулом, появились в поиске, и, хотя Питер знал, что Уэйд не скрывает свою личность, он не ожидал, что его настоящее имя будет так хорошо известно. Но Уэйд был полон сюрпризов. Однако, что по-настоящему удивило его и заставило его живот сжаться, так это то, что под этим тегом были доступные посты. Их было меньше ста, но они были. Питер не знал, что ожидать, но всё-таки кликнул на них... и, хотя он не был удивлён, он всё равно почувствовал разочарование, обнаружив, что на большинство этих фотографий снова изображен Дэдпул. Питер вздохнул, но Уэйд понравился ему настолько, что он пролистал все фотографии. Первое, что привлекло его внимание, было фото, которое он заметил после того, как прокрутил около тридцати снимков связанных и не связанных с Уэйдом. Он присмотрелся, заметил, что фотография была опубликована почти год назад. Это было фото фасада здания, на табличке значилось: «Школа сестры Маргарет для заблудших девочек. Поставки». На фотографии не было человека, но когда Питер кликнул по ней, то заметил множество тегов. Уэйд Уилсон не был одним из имен, отмеченных на самой фотке, но он был хештегом под подписью к посту, наряду с Дедпулом. Так что пост явно был связан с тем самым Уэйдом. Подпись к изображению гласила: «Скучаю по этому чертовому месту. Раньше туалеты были чище.» Это действительно сбивало с толку, особенно учитывая, что большинство тегов были мужскими именами, и, кроме того, это определенно не было школой. Питер прочитал имя пользователя; картинка была опубликована пользователем с ником "ласканикогданепобеждает694". Питер неосознанно почесал шею, наклонившись вперед в кресле, опершись локтями на колени. Хмурясь, он взъерошил свои уже неопрятные волосы, продолжая смотреть на картину, но думал о чем-то другом. Он не знал почему, но слово «ласка» в контексте Уэйда казалось ему знакомым, как будто он уже где-то его слышал. Однако он не мог вспомнить, где и как, поэтому продолжил прокручивать ленту, и следующее изображение, на которое он наткнулся, было гораздо более интересным. Это было настоящее — позированное — фото Уэйда в костюме Дедпула с другим человеком — ребенком. Питер не мог сдержать улыбку, глядя на эту постановочную фотографию, потому что она была забавной. Очевидно, она была сделана третьим человеком. На фото Уэйд нес ребенка на спине, и они оба смотрели на что-то в небе с притворным шоком и удивлением. Вся атмосфера снимка показалась такой забавной и лёгкой, похожей на ту, что Питер почувствовал от Уэйда много лет назад, когда они впервые встретились на Кони-Айленд. Но теперь Уэйд был совершенно другим — его поведение стало гораздо более мрачным. Питер ещё немного рассматривал снимок, затем обратил внимание на год, когда его загрузили. Пост был загружен после скачка, но в подписи говорилось, что это воспоминание сделано за год до щелчка, с добавлением фразы: «Ты всё ещё был моим лучшим другом, даже когда у тебя не было ног». Ну… ладно. Человек на аве был значительно старше того ребёнка на снимке, но всё ещё достаточно молодым, чтобы Питер подумал, что он, вероятно, тоже распылился. Открыв его профиль, Питер заметил, что тот теперь выглядел гораздо стройнее и более подтянутым. Его имя пользователя было "огненныйкулак", и Питер не сдержал смех, но в профиле также значилось его настоящее имя — Расти Коллинз, и он гордо заявлял, что является мутантом. Сам пост был довольно милым, и Питер почувствовал целую гамму эмоций по отношению к Уэйду. Преимущественно тепло и привязанность, но также тревогу. Он вздохнул, почувствовав, как вдруг стал скучать по Уэйду, переживать за него, волноваться и при этом чувствовать сильное влечение. Это было утомительно. Он быстро пролистал посты Расти Коллинза, но ничего, что напоминало бы о Дэдпуле, не нашёл, поэтому вернулся к результатам поиска по тегам и продолжил листать ленту. Он был почти в конце из пятидесяти с лишним картинок, когда заметил кое-что, что заставило его живот перевернуться, а тело напрячься... потому что там, в ленте, на экране, был снимок, на котором мужчина... и женщина. Из всех фотографий, которые он видел, ни одна не была снимком мужчины по имени «Уэйд Уилсон», который соответствовал бы внешности Уэйда без маски. Только эта. Питер нажал на фото, открыв оригинальный пост. Уже заметив, что снимок явно был сделан с помощью мобильного телефона, с настоящей полароидной фотографии, он пригляделся внимательнее к мужчине на снимке. И Питер не знал как, но он просто знал, внутри своего сжимающегося живота, что это был Уэйд. Его Уэйд. Дэдпул-Уэйд. Он нажал на пост, но не было никаких тегов с аккаунтами, поэтому он взглянул на хэштеги: #УэйдУилсон #ВанессаКарлайл #хорошиевремена Два имени. Два человека. И мужчина был… ну, прямо очень привлекательным. Женщина тоже была действительно красивой, и они оба улыбались. Они выглядели по-настоящему счастливыми, смотрели в камеру. Фото было очевидно парным снимком. Её руки с темноокрашенными ногтями были на лице мужчины, а он обнимал её одной рукой. Вероятно, именно он и был тем, кто сделал этот снимок. Питер начал чувствовать тошноту, даже несмотря на то, что не колеблясь, сделал скриншот этой фотографии. Это был Уэйд? Сколько вообще существует Уэйдов Уилсонов? Наверное, немало, и на снимке не было видно роста или телосложения, ничего такого, что могло бы точно указать на него, но у Питера было странное предчувствие. Мужчина, подобный тому, что на фотке, определенно мог быть из тех, с кем часто "перепихиваются". Если бы это был тот самый Дэдпул-Уэйд до его мутации, то да, это имело бы смысл. Питер посмотрел на пользователя, который опубликовал снимок, и его живот снова перевернулся от тревоги. Он с напряжением сглотну, снова прочитав имя пользователя "ласканикогданепобеждает694", а затем прочитал подпись: «Когда этот мудак выглядел ещё живым». На фото было 51 лайк, что на 30 больше, чем у другого снимка с тегом "Дэдпул-Уэйд", опубликованного тем же пользователем. Два человека прокомментировали пост. Питер нажал, чтобы прочитать их. Первый комментарий был от какого-то парня с закрытым аккаунтом, его комментарий гласил: «Покойся с миром, Ванесса». Этот комментарий получил 12 лайков. Питер почувствовал грусть, а потом и лёгкое чувство вины за то, что даже немного ревновал, осознавая, что красивая женщина на фото была мертва. Он чувствовал сильное беспокойство, когда прочитал второй комментарий — вопрос от аккаунта без аватарки, тоже закрытого: «Кто этот горячий парень?», но на него не ответил ни "ласканикогданепобеждает694", ни кто-либо другой. Питер раньше не обращал внимания, но на этот раз он зашёл в профиль "ласканикогданепобеждает694". На аватарке была просто отфотошопленная картинка с настоящей лаской, держащей бутылку алкоголя, и в профиле не было никаких фото самого пользователя. Также ни одно из других опубликованных фото не имело ничего общего с Дэдпулом-Уэйдом. Даже имени настоящего не было. Последний пост был датирован днем раньше, и это было фото, сделанное в Тиране, Албания. Это была довольно красивая фотография почти пустой площади в ранний вечер. Подпись, с характерной мрачной интонацией, гласила: «Это был ни хрена не отпуск». "Ласканикогданепобеждает694" явно не был счастливым человеком. Ласка. Питер снова нахмурился, пытаясь вспомнить все моменты, когда он сталкивался с Уэйдом и был рядом с ним. Он прокручивал в голове все их встречи, не помня, чтобы Уэйд когда-либо произносил это имя. Он потратил почти две минуты, чтобы воспроизвести в памяти их, э-э, платоничные взаимодействия, но тут его осенило, и он приподнял бровь. — Не Уэйд, это был Допиндер! — щелкнул он пальцами, наконец, вспоминая точно. В ту первую ночь, когда он встретил Уэйда после щелчка, Допиндер сказал, что Ласка не хотел, чтобы он связывался с Уэйдом! Не может быть, чтобы это было совпадение, верно? Нет, это точно не может быть... что означает, что тот мужчина на фото с той женщиной почти наверняка был Дэдпулом-Уэйдом Уилсоном. Короткое воспоминание о победном ликовании Питера быстро исчезло, и он вздохнул, снова нахмурился, закрывая Инстаграм и заходя в галерею, где находился скриншот. Он снова посмотрел на фотографию мужчины и женщины. — Это не может быть совпадением: один и тот же парень отмечает Уэйда Уилсона и Дэдпула, а потом еще один пост про Уэйда Уилсона, а Допиндер упоминает Ласку, — бормотал он про себя, а потом глубоко вздохнул и выдохнул: — Значит, это действительно ты, — продолжал тихо бормотать он, а потом задался вопросом: — Или... это был ты? — Ты в порядке? — Голос Мэй заставил его вскинуть голову и быстро встать, вспоминая, где он находится, так как он слишком быстро кивнул. — Да, да, да, я в порядке, а что? — Он закрыл телефон, убрал его в карман, оглядел магазин и снова посмотрел на Мэй: — А ты? Готова идти? Она просто стояла и смотрела на него, перекинув через одну руку одежду на вешалках, и Питер почувствовал, как под ее взглядом у него на лбу выступили капельки пота. Она всегда так хорошо его знала. Она знала, что он что-то скрывает от нее. Что-то держит в себе. Но она не стала давить, потому что была удивительной. — Да, я закончила. Я кое-что нашла. Пойду оплачу, — она указала Питеру на несколько пакетов с покупками. — Нам нужно перекусить после этого, ты, наверное, еще не ел, — что было неправдой, он ел, благодаря Уэйду. — Что ты думаешь, пиццерия или лапшичная? — Лапшичная, — легко решил он. Мэй фыркнула, подошла и подняла свою сумку с стула. — Ах да, ты же почти всю неделю ел пиццу, которую тебе купил твой парень. Должно быть, пицца тебе уже надоела. — В ее голосе было столько веселья. Питер не мог даже отрицать этого, она видела всю пиццу, поэтому он просто пожал плечами. — Иди, закажи, я подойду попозже. Я буду зеленый карри, — сказала она ему, уже уходя.

***

Питер не задал ни одного вопроса — он просто взял пакеты с покупками и направился к фуд-корту, где заказал еду, как ему велели. Мэй присоединилась к нему минут через десять, пока он ждал заказ. Когда их еда была готова, они нашли свободный столик и сели вместе. Как обычно, ели они в основном молча. Питер успел закончить свой Фо-бо раньше Мэй, так что достал телефон и начал бездумно бродить по интернету, попивая газировку. Ему хотелось посмотреть на фото того парня, который, вероятно, а точнее, определённо был Уэйдом, или «Уэйдом-до». Но в то же время он не хотел этого делать, потому что всё ещё немного отрицал тот факт, что это действительно 100% Дэдпул-Уэйд. — Всё в порядке? — вдруг спросила Мэй, нарушив молчание, когда уже почти доела. Питер поднял взгляд, глядя на неё через маленький квадратный столик, и вопросительно приподнял брови. — Да, всё нормально, — улыбнулся он. — Я плачу за обед, — добавил он. Мэй на секунду посмотрела на их еду на столе, пожала плечами, но не отвлеклась от своей главной цели: — Как у тебя с учёбой? — Всё под контролем, не переживай, — ответил он, уже зная, к чему она ведёт и что собирается спросить. — Новая работа есть? — осторожно поинтересовалась она, подразумевая его супергеройскую деятельность. — Нет, только обычные дела. — А тот парень с синим светом? — С синей энергией, если точнее. Но нет, он больше не появлялся. — Хм, наверное, залёг на дно, чтобы устроить что-то более масштабное, когда вернётся, — покачала она головой, взяла ещё немного еды. Она была права: у злодеев странная привычка затихать, чтобы потом появиться с ещё большими проблемами. — Просто будь осторожен. — Я осторожен, то есть буду, — заверил её Питер, теребя свой нанотехнологичный браслет, в котором хранился костюм Железного Паука. На самом деле, она пока не знала о его новом костюме. Хоть он выглядел круто, в плане защиты он всё же уступал костюмам Старка. Мэй узнает об этом рано или поздно, но Питер решил подождать. Тогда он сможет сказать, что следует её совету и старается справляться сам. Надеялся, что она не будет злиться. Хотя, скорее всего, будет. Очень. Да. Но пока он не собирался ничего говорить. Пусть это останется проблемой для будущего Питера. — Как у тебя дела с парнем? — наконец спросила Мэй, переходя к тому, что её действительно интересовало. Питер допил газировку, шумно втянув воздух через соломинку, потом чуть замялся и кивнул: — Всё хорошо… кажется, у нас всё идёт нормально, — ответил он уклончиво. — Вы всё ещё просто ходите на свидания или уже что-то серьёзное? Питер задумался. После вчерашнего он был почти уверен, что они с Уэйдом перешли в этап серьёзных отношений. — Трудно сказать, — признался он. — Но, думаю, второе, — добавил он, стараясь не смотреть на Мэй. Мэй улыбнулась, убирая свою тарелку в сторону, раз уж закончила есть. — Значит, первый поцелуй уже был? — спросила она с хитрым прищуром. Питера тут же бросило в жар, и он скривился: — Что… почему ты… ооо, Мэй, давай не будем. — Ты должен перестать смущаться из-за таких вещей, Питер. Это, знаешь ли, не делает тебя более привлекательным, — невозмутимо ответила она, отпив лимонад. — Я не смущаюсь, — начал он. — Не с ним. Но ты моя тетя, и это странно. — Ничего странного, — возразила она. — Я же не прошу рассказывать детали, просто спрашиваю общее. Питер глубоко вздохнул, сдаваясь: — Хорошо, да, мы целовались. Всё нормально. Вот тебе общая информация. Мэй усмехнулась, достала из сумки помаду, быстро накрасилась, убрала её обратно и внимательно посмотрела на него. — Так, ты точно в порядке? Питер нахмурился, не понимая: — Да, я в порядке. Почему ты всё время это спрашиваешь? Мэй вздохнула: — Просто ты сам сказал, что это твои первые отношения с парнем. Он старше тебя, и я хочу быть уверена, что он не давит на тебя — ни эмоционально, ни… ну, ты понимаешь. Питер несколько раз моргнул, приподняв брови. Он вспомнил, как вначале боялся, как всё сложится в плане интимных отношений, когда решил встречаться с Уэйдом. Но теперь оказалось, что он сам хочет, чтобы всё двигалось быстрее. Ему было важно не только эмоциональное, но и физическое взаимодействие с Уэйдом. — Да, я понимаю, о чём ты, — сказал он, пытаясь сдержать улыбку, которая так и норовила появиться на лице. — Но это не так, он совсем не давит на меня, честно. Мэй улыбнулась, но в её выражении лица была лёгкая тень сомнения: — Тебе он правда нравится, да? Питер прочистил горло, кивнул, глядя то на стол, то на Мэй. Желание улыбаться исчезло, зато появилось желание поделиться: — Я… да, мне он действительно нравится. Но… — Он вздохнул, и улыбка Мэй тут же исчезла. — Но что? — Просто… его ситуация… она сложная. Мэй кивнула, понимающе протянув: — У него есть свой багаж, да? — Питер уставился на неё с широко распахнутыми глазами. — Логично. У всех есть багаж. Чем старше мы становимся, тем больше его набирается. Она была удивительно понимающей, даже не зная, о каком именно «багаже» шла речь. Но затем её выражение лица стало серьёзным, и она наклонилась вперёд: — Он разведен? — Она вдруг резко округлила глаза. — Он женат, Питер? — Что? Нет! Нет, конечно, нет! Он не женат. Или… я думаю, он никогда не был женат, — нахмурился Питер, покачав головой. Он не был уверен на сто процентов, но по словам Уэйда у него не было ощущения, что тот когда-то был женат. — А дети? Питер снова покачал головой: — Нет, я уверен, что у него нет детей. — Боже, Питер надеялся, что это так. Каждый раз, когда он говорил с Мэй, он вспоминал, как мало знает об Уэйде. Это действительно пора было исправить. — Уверен? — строго переспросила она. — Питер, а о чём вы вообще разговариваете? — Потом закатила глаза, усмехнувшись: — Или, может, вы мало разговариваете? Питер уткнулся лицом в стол и застонал от смущения. — Мэй, хватит, пожалуйста! — Он поднял голову, вздохнул и добавил: — Слушай, это не такой багаж, как ты думаешь. Просто у него есть кое-какие личные проблемы, но мы разбираемся с этим. Мэй несколько секунд пристально смотрела на него, а потом вздохнула, кивнула и снова медленно улыбнулась. Сделав глоток лимонада, она ненадолго замолчала, и Питер уже подумал, что всё, разговор окончен. Но тут она спросила: — Ну так что, он хорошо целуется? Питер со стоном снова опустил лицо на стол, на этот раз привлекая внимание многих посетителей фудкорта.

***

Просыпаться после суицидального сна с засохшей кровью и фрагментами мозга, облепившими одну сторону лица и плечо костюма, никогда не было приятно. Но это также было совсем не ново. Даже близко не ново. Уэйд выбрался из своего личного ада только на следующий день, и то лишь потому, что это оказался один из тех редких случаев, когда он оставался в бессознательном состоянии до полного исцеления, вместо того чтобы очнуться в процессе регенерации и в адской боли. Второе случалось гораздо чаще. Он тихо закрыл за собой дверь, запирая внутри запах застарелой и свежей крови, а также следы мозговых брызг. Скоро придется немного прибраться, иначе запах станет невыносимым. Но в данный момент его заботила только мысль о том, чтобы помыться и переодеться. Он прошел по коридору в свою спальню, где даже днем царил полумрак из-за тяжелых штор, плотно задернутых от солнечного света. Уэйд так их и оставил, как обычно, пока снимал костюм. В ванной он бросил костюм в неиспользуемую ванну, снял нижнее белье и шагнул под душ. Долгое время он просто стоял там, позволяя воде стекать по телу. Она была чуть горячее, чем большинство людей сочло бы комфортной, но Уэйд едва это замечал. Он чувствовал себя уставшим, потому что суицидальный сон совершенно не восстанавливал силы, а его последующий сон не был похож на естественный, здоровый отдых. Наконец он начал мыться, с горечью глядя на свою кожу, пока намыливал ее. Ничего не казалось ему необычным после пробуждения, а это означало либо то, что все произошедшее с Питером накануне было реальным... либо не было. Уэйд не мог быть в этом уверен, не покидая свою квартиру. Однако у него были идеи, как более-менее выяснить, что именно он делал прошлым вечером. После душа Уэйд натянул спортивные штаны, толстовку и маску — был один из тех дней, когда он даже думать не хотел о том, чтобы кто-то мог его увидеть, даже он сам. Пройдя через свою захламленную, мрачно освещенную квартиру, он остановился у большого встроенного разделителя комнаты и рывком открыл ящик. Внутри лежали несколько одноразовых телефонов и два планшета. Уэйд вытащил один из планшетов, включил его и тяжело опустился на один из диванов. Когда устройство загрузилось и подключилось к Wi-Fi его соседа, Уэйд начал искать новости о взломе аптеки CVS. Это была местная новость, которая всё же привлекла внимание, благодаря достаточному количеству преступников и огнестрельного оружия. И точно, это действительно произошло. Окей, значит, это было реально. Включая тот факт, что этих ублюдков нашли, склеенных паутиной, причем только один был ранен, а их машина для побега оказалась повреждена. Уэйд ощутил лёгкий укол вины, когда наткнулся на предположение, что это Человек-паук ранил того парня. — Плохой Дэдпул, — пробормотал он себе под нос. Затем, раздраженно пытаясь не зацикливаться на реальности, он швырнул планшет в сторону. Тот приземлился на диван, но затем с глухим стуком соскользнул на пол. Уэйда это абсолютно не волновало. Он уже направился в свою спальню, где оставил свой тактический пояс, раздеваясь. Подняв его, он вынул из кобуры пистолеты и бросил их на кровать, затем открыл карманы пояса, позволяя их содержимому высыпаться на пол. Отбросив пояс, он присел и начал разгребать все эти вещи, пока не нашел конкретный кусок бумаги. Это был чек из iHop. Уэйд знал, что сохранил этот чек специально, чтобы проверить его на следующий день. Так работал его мозг, когда он сомневался в своем психическом состоянии: он старался оставлять вещи, которые могли напомнить ему, где он был или что делал. На чеке значилось ровно то, что он помнил — что именно он купил для Питера прошлым вечером. Глубоко вздохнув, он сжал бумажку в кулаке и отбросил её в сторону, двинувшись обратно через квартиру. По пути он заглянул на кухню, чтобы убедиться, что среди множества других контейнеров и упаковок от еды нет ничего из iHop. Убедившись в этом, он продолжил путь к входной двери, потому что оставалась ещё одна вещь, которую он мог проверить. Он завернул за угол и его взгляд тут же упал на пулемет, который он принес с собой прошлым вечером и бросил на пол, когда начал нервничать. То самое оружие, которое Питер сказал ему не оставлять, но в итоге либо забыл, либо просто оставил у него. А может, Уэйд просто забрал его сам? Купил еду из iHop, съел её снаружи, и потом вернулся домой? Но у него не было таких воспоминаний, и он не мог их выдумать, чтобы склеить всю эту историю. Его мозг, конечно, был поехавшим, но он не умел успешно врать самому себе — он пробовал раньше, и это не срабатывало. Чем больше он думал, тем яснее становилось: всё, что он помнил о вчерашнем вечере с Питером на крыше iHop, было не просто его галлюцинацией. И в тот момент, глядя на пушку на полу, Уэйд одновременно почувствовал прилив восторга и приступ тошноты. Восторг — потому что он действительно целовал и касался Питера, потому что что-то слишком хорошее, чтобы быть правдой, на самом деле происходило с ним. И тошноту — потому что осознание, что это всё реально, было чудовищно давящим, а ещё он отчаянно хотел, чтобы это продолжалось. Если всё это действительно происходило, а всё выглядело именно так, то Уэйд должен был стать лучше. Он должен был стараться сильнее, потому что Питер заслуживал гораздо большего, чем он мог предложить. Питер говорил ему вещи — хорошие, искренние вещи, говорил о нём самом. Он звучал так, будто действительно хочет быть с Уэйдом. Уэйд не верил, что он этого достоин, что он заслуживает хоть что-то из этого. Но если это то, чего хотел Питер, то он просто обязан был стать лучше. Глубоко вдохнув ещё раз, Уэйд издал низкий, яростный крик и схватился за голову, а затем сорвал маску и швырнул её на пол. Его дыхание сбилось, он шумно втягивал воздух. — Не просри это! — закричал он самому себе. — Чёрт! Он тяжело дышал ещё несколько долгих секунд, стараясь собраться с мыслями. Он мог это сделать. Или хотя бы попробовать. Он хотел попробовать. Он попробует стать лучше. Ради Питера.

***

Для начала ему нужно было купить новый телефон и не терять его, а затем подготовиться к завтрашнему визиту к Питеру, как он и обещал. Ему нужно было стать надёжным. И нужно было оставаться на связи. Уэйд оглядел свой слабо освещённый беспорядок, который назывался квартирой, а затем подумал о своей комнате «для суицида», мысленно отметив, что уборка там тоже жизненно необходима. Это место уже не было таким отвратительным, как в самые тёмные времена его жизни, но всё равно оставляло желать лучшего. Особенно если Питер вдруг захочет прийти сюда. А раз уж Питер пригласил Уэйда к себе, казалось вполне вероятным, что рано или поздно это произойдёт. Потому что именно так... делают пары. — Ёбаный в рот, что за мать твою… я… я завожу отношения с грёбаным Человеком-пауком? — пробормотал он вслух. Затем коротко, почти истерично рассмеялся: — Охренеть. На этом этапе Уэйд даже представить себе не мог ничего более странного... или лучшего, что могло бы с ним случиться. Издав ещё один протяжный стон раздражения, он наклонился, поднял свою маску, чтобы снова её надеть, и начал мысленно настраиваться на выход из квартиры.

***

Оставшуюся часть субботнего дня Уэйд потратил на то, чтобы выйти и купить новый личный телефон. Вернувшись домой, он убрал самый страшный беспорядок в своей суицидальной комнате, а затем и в остальной квартире. Уборка, конечно, не была идеальной, даже хорошей её назвать было сложно, но она была... приемлемой. Он также нашёл ключ от двери в суицидальную комнату и запер её. Раньше он никогда не утруждал себя этим, но если Питер когда-нибудь придёт к нему, Уэйд не хотел, чтобы он туда заходил. Никогда.

***

Вечер субботы подходил к концу, и Уэйд сидел сгорбившись на своём диване, ноги в носках с логотипом "My Little Pony" покоились на кофейном столике. На экране телевизора шли повторы "МакГайвера", а в руках он держал тако, когда позвонил Ласка и сообщил о заказе на убийство в Калифорнии. Первая реакция Уэйда была простая: сказать Хаммеру «давай, организуй». Но он вдруг замер с полуразжёванным куском тако во рту, впервые подумав не о работе, а о Питере. Хм, что-то новенькое. — Когда? — спросил он, прожевывая и проглатывая. — Когда? Эээ, сейчас, сегодня, завтра утром, завтра днём. Для цели любой день хорош, чтобы сдохнуть, — в конце фраза прозвучала с нарочитой драматичностью, и Уэйд хрюкнул от смеха. Повисла пауза, пока Уэйд не сказал: — Тогда пусть он подохнет в понедельник. У меня планы на завтра, — проговорил он, глядя на последний кусок тако в своих уродливых пальцах. Ласка тяжело вздохнул и, сменив тон, спросил: — Ты что, снова берёшь заказы от Адского дома? — В его голосе звучало искреннее возмущение, как будто Уэйд предавал его, поступая так. — Всё ещё обижен, что старина Патч переименовал это место в такое банальное дерьмо? — Уэйд сказал, как ни в чём не бывало. — Там вообще никакой креативности. Когда мне было шесть, у меня был грёбаный домик на дереве с лучшим названием, чем это, — разозлённо ответил Ласка. — У тебя был домик на дереве? — рассмеялся Уэйд. — Я даже представить не могу, чтобы ты лазил по лестнице, не говоря уже о дереве. — Иди нахуй, Уэйд, — выплюнул Ласка. Это был первый раз за несколько месяцев, когда он сказал такое. Улыбка Уэйда сразу исчезла, сменившись волной злости, которую он, к своему удивлению, попытался подавить. Ласка замолчал, а потом осторожно продолжил: — Ты сказал мне, что если я буду находить заказы для других наёмников, ты меня прикопаешь, — да, такое Уэйд действительно говорил. — И так ты обламываешь меня с моей долей, а если ты берёшь заказы у этого старого садового гнома, то ты окончательно подставляешь меня, Уэйд. Уэйд смотрел в сторону большого телевизора на стене, мысленно отмечая искреннее раздражение в голосе Ласки. Он подумал о том, каким стало его положение после скачка. И о том, как раньше они были друзьями… Уэйд знал, что если начнёт угрожать Ласке разговор закончится, а именно так он обычно и поступал. Но это был бы поступок мудака. А он ведь собирался попытаться стать лучше, не быть мудаком без причины. Хотя это было нелегко. Отталкивать людей, злиться — всё это до сих пор казалось его базовой настройкой, но что-то менялось. Он начал замечать, что его привычные реакции уже не такие уж привычные. Отбросив последний кусок тако обратно в обёртку, Уэйд ощутил, как аппетит покинул его, а совесть и чувства снова начали его донимать. — У меня есть другие дела. Перенеси на понедельник, — сказал он, голос звучал твёрдо и холодно, но не угрожающе. Затем добавил: — Когда встретимся, обсудим увеличение твоей доли. После этого он повесил трубку. Чувствуя раздражение из-за своих меняющихся эмоций — к кому-то, кроме Питера, — он уже собирался запустить телефоном через всю комнату. Но, вспомнив, что не стоит, вместо этого схватил пульт от телевизора и швырнул его. Потому что к чёрту пульт. Чувствовать такие вещи снова было невыносимо. Это бесило его. Сотый раз за день глубоко вздохнув, Уэйд аккуратно положил новый телефон на место рядом с собой и ещё сильнее сгорбился на диване. В конце концов, «обсудить» увеличение доли Ласки означало просто назвать новую цифру, и Ласка согласится. Это было примерно настолько великодушно, насколько он мог себя заставить. Тогда в голову Уэйда пришла мысль — убить Патча, чтобы Ласка снова мог получить бар. Идея была не такая уж плохая. Ему ведь Патч не нравился. Хотя… он ему и не не нравился. — Может, это будет подарком на день рождения Ласке, — решил он, потянувшись за пультом, чтобы включить звук. Но тут же тяжело вздохнул и сжал челюсти, осознав, что пульт валяется в обломках на другой стороне комнаты. Смирившись с тем, что придётся покупать новый телевизор, Уэйд ещё сильнее сгорбился на диване и продолжил смотреть шоу в полной тишине. Спустя какое-то время он начал придумывать голоса для персонажей у себя в голове, а потом озвучивать их вслух. Собственный юмор его вполне развлекал, и через некоторое время он снова принялся за еду. Ему даже не пришло в голову, что он так и не знает, когда у Ласки день рождения.

***

В воскресенье Уэйд столкнулся с проблемой, которой у него не было уже много лет. Что, мать твою, надеть? Не то чтобы у него не было одежды или ничего не выглядело нормально, хотя, раскидывая содержимое шкафа по комнате, он забавно переигрывал: то кокетливо откидывал воображаемые волосы с плеча и заявлял: «Это сделает меня слишком распущенным», то, уперев руки в бока, мрачно говорил: «Этот цвет мне точно не идёт, я ведь осень, а не зима». Настоящая проблема заключалась в том, что Уэйд знал: он не может надеть костюм Дэдпула. Во-первых, он сомневался, что Питер оценит, если он придёт в нём, ведь Уэйд был приглашён в дом как Уэйд, а не как Дэдпул. Во-вторых, вряд ли это понравится соседям Питера, то есть идея о том, что Дэдпул разгуливает по их подъезду в костюме с кучей оружия за плечами, наверняка вызовет у них вопросы. Проблема была в том, что без костюма Уэйду придётся найти что-то, что полностью скрывало бы его кожу. А с учётом того, что их отношения с Питером приняли физический характер, это стало настоящей дилеммой. Уэйд не был готов показывать слишком много кожи. Да что там, он вообще не был готов показывать её! Но Питер, возможно, захочет большего физического контакта... И, чёрт побери, Уэйд всё ещё не до конца осознал, что это теперь их реальность. — Мы не будем трахаться, — жалобно сказал он самому себе, расхаживая по комнате в маске и нижнем белье. Для него это было слишком рано! Да, он хотел этого. Очень, мать твою, хотел, но только... со временем. Потому что секс подразумевал наготу, ведь Питер не был тем, кто заслуживает секса с партнёром, остающимся одетым. А Уэйд был категорически не готов к наготе. Да что там, Питер тоже не готов увидеть всю его отвратительную наготу. Конечно, Питер ещё не хотел секса. Нет, нет, он точно не хотел секса. А Уэйд… Уэйд не был уверен, что смог бы сказать «нет», если бы Питер захотел. Потому что, чёрт возьми, как вообще можно сказать «нет» Человеку-пауку, который хочет переспать с тобой?! Он сумасшедший, но не настолько же! Это было так нервно и страшно, что у него голова шла кругом. Потому что, если Питер действительно захочет секса, Уэйд не сможет отказать, придётся раздеться, а Питер увидит его... слишком много, слишком быстро. И, конечно же, выбросит его к чёрту на улицу. А Уэйд даже представить не мог, как долго он удержится в своём и без того шатком ментальном равновесии после такого отвержения... — ААААААХХХ, — прорычал он, хватаясь за голову. Он знал, что накручивает себя! Питер точно не имел в виду «трахаться», когда сказал, что они могут продолжить с того, на чём остановились. Скорее всего, он просто хочет ещё поцелуев. Уэйд заметил, что Питер был в этом деле прямо-таки супер заинтригован. А поцелуи — это хорошо, даже замечательно! Можно целоваться, не снимая одежды. Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться и выключить свой драматизм. Никаких срывов. Надо быть лучше. Стабильнее. Итак, он решил, что наденет маску, потому что выйти из дома без неё он не мог. Он уже пытался это сделать после щелчка, и реакция людей ничуть не изменилась. Все так же таращились, пялились, кривились с мерзким отвращением. А Уэйд не мог рисковать, что его терпение снова сорвётся. Итак, маска... Маска и что ещё? Он хотел надеть достаточно слоёв одежды, чтобы чувствовать себя закрытым, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза Питеру. Уэйд взглянул на запястье, чтобы проверить время, но, конечно, там не оказалось часов. Чёрт. Уэйд раскидал одежду, пока не нашёл новый телефон на кровати, где экран показал 10:12 утра. Питер сказал приходить в 11. А Уэйд был абсолютно не готов — ни в плане душа и одежды, ни в плане того, чтобы идти к Питеру домой. Решив, что проще — лучше, он схватил рубашку с длинными рукавами, футболку, пару джинсов, толстовку и длинное чёрное пальто. Всё это он швырнул на свою заваленную одеждой кровать, сорвал с себя маску и рванул в ванную.

***

Путь от квартиры Уэйда до Асториибыл довольно долгим, поэтому ему пришлось взять такси, чтобы добраться до дома Питера. Когда машина остановилась, он буквально бросил деньги водителю, вылез из машины и остался стоять на улице перед входом в здание, где жил Питер. Такси уже уехало, а Уэйд всё стоял, разглядывая кажущееся пугающим парадное. На улице было несколько прохожих, которые мельком бросали на него взгляды. Некоторые смотрели дольше, чем ему хотелось, и Уэйду приходилось сдерживать себя, чтобы не направить на них пистолет и не послать их на хуй. Да, пистолет у него с собой был. Один-единственный. И даже не его любимый Desert Eagle, а самый обычный Glock 17. Ничего особенного. Правда, оружие было надёжно спрятано под одеждой — Уэйд не собирался привлекать к себе внимание. Он был одет в несколько слоёв одежды, что также помогало скрыть пистолет. Помимо выбранных ранее вещей, на нём были тёмные ботинки и перчатки, а вся одежда была в тёмных тонах, за исключением толстовки под пальто, которая была тёмно-красной. Уже выходя из своего дома, он мельком глянул на своё отражение в зеркале лифта и осознал, что в итоге он всё равно оказался в цветах своего костюма. Эта мелочь немного успокоила его тогда, но сейчас он снова чувствовал нарастающее беспокойство, переходя улицу и направляясь к входу в здание Питера. Он натянул капюшон толстовки как можно глубже, стараясь скрыть своё лицо. Но, сделав несколько шагов по тротуару и остановившись в нескольких футах от входа, он замер. Он просто не мог заставить себя зайти внутрь.

***

Питер нервничал, но в хорошем смысле. Всю оставшуюся субботу он пытался избавиться от неясных и запутанных чувств, которые вызывала у него та фотография «прошлого Уэйда», и сейчас он был в хорошем настроении, готов встретиться с… своим парнем. Он действительно хотел прояснить этот момент. Просто надеялся, что Уэйд не окажется одним из тех парней, которые не признают ярлыков, потому что Питеру ярлыки нравились. Такие как «пара», «исключительность» и «моногамность», они имели для него значение. Может, он и поднял бы этот вопрос, пока они едят. Он заказал фастфуд, китайскую еду, и она ещё оставалась тёплой, лежа в пакетах на кухонном столе. Пока что Питер даже не был уверен, что будет с едой, учитывая проблему Уэйда с кожей, но он также хотел попытаться убедить Уэйда, может быть, снять маску. Мысль о том, что он может расстроить Уэйда, снова вызвала у него тревогу, и он вздохнул, неспешно шагая по маленькому залу. Он смотрел на свои носки, когда вдруг осознал, что, возможно, он слишком непринуждённо одет? Можно ли быть недостаточно одетым в своей собственной квартире? Неужели джинсы и футболка — это не достаточно? Он продолжал терзать себя вопросами о том, не стоит ли ему переодеться, бросив взгляд на часы — было всего две минуты до 11. Он провёл рукой по волосам. Не слишком ли они растрёпаны? Нужно ли было что-то с ними сделать? А Уэйд вообще будет вовремя? Что… Тут раздался стук. Питер вздрогнул, потом снова моргнул и нахмурился, оглядываясь в сторону двери своей спальни. Стук был… из его комнаты? Из окна? Он пошёл к своей комнате и, как только вошёл, его взгляд упал на чуть приоткрытое окно. Он широко открыл глаза от удивления, увидев Уэйда, который сидел на подоконнике и держался за… что-то. Уэйд поднял одну перчатку и помахал ему. Питер помахал в ответ… Затем он пришёл в себя и быстро подошёл к окну, открывая его полностью. — Привет, — сказал Уэйд, стоя за маской. — Привет, — ответил Питер и отошел назад. — Э-э, заходи. Уэйд легко пробрался через окно и вежливо закрыл его наполовину, затем повернулся к Питеру. — Извини, что через окно, — сказал он, звуча искренне, маска подчеркивала это. — А, да… — Питер ответил немного растерянно, отвлекаясь на запах Уэйда. Кажется, он использует какое-то хорошее средство, от него приятно пахло, и это явно не дешево. — А почему через окно? — спросил он, снова обратив внимание на то, как Уэйд выглядел. Обычные вещи, но в цветах Дэдпула, и эти джинсы хорошо сидели, показывая его длинные ноги. Худи и пальто вместе — просто классный лук. Питер чувствовал себя как-то не так, в своей собственной квартире. — Я не особо парень для входной двери, — сказал Уэйд легким тоном. — Больше по окнам, крышам, аварийным выходам и вентиляции. Питер нахмурился, его мысли снова сосредоточились на словах Уэйда. — Ты имеешь в виду, когда ты на задании… чтобы убить кого-то? Уэйд на мгновение расширил глаза и немного замешкался, потом добавил: — Понял. Этот визит не должен быть связан с моей работой, — он виновато скривил губы, — извиняй, малыш. Питер заметил, что Уэйд действительно чувствует себя неловко, но на самом деле это его не раздражало, он был просто озадачен этим. Он решил не давать Уэйду впадать в неудобство, улыбнулся и сказал: — Не проблема, — и, приблизившись, быстро поцеловал его в маску. Он хотел, чтобы Уэйд чувствовал себя спокойно рядом с ним, даже если кожа была скрыта. — Я тоже не часто пользуюсь входной дверью, — добавил он и повернулся, чтобы вывести Уэйда из комнаты. Питер совсем не ожидал, что его обхватят за талию и притянут в объятия. Тот обвил его руками и наклонился ближе, прижав маску к его шее и плечу. Это оказалось приятным сюрпризом, и Питер тут же расслабился, положив свои руки поверх рук Уэйда, сомкнутых у него на животе. Он удивился, как его живот наполнился бабочками, а кожа на шее вдруг стала такой чувствительной от дыхания мужчины. Питер не мог сдержать улыбку. Уэйд был такой тёплый, такой уютный, и даже пах приятно. У Питера сердце бешено колотилось, а грудь будто распирало. — Ты чертовски идеален, мне трудно поверить, что всё это реально, — выпалил Уэйд на одном дыхании. Улыбка Питера стала мягче. Он повернул голову так, чтобы его слова касались стороны маски Уэйда, с которой уже упал капюшон. — Я не идеальный, Уэйд. Но могу сказать, что это происходит на самом деле. И я счастлив, что так вышло. Уэйд тихо застонал, уткнувшись в его шею, и прижался ещё ближе. Питеру это однозначно нравилось, но он всё-таки надеялся, что Уэйд когда-нибудь сделает это без маски... И тут в голове промелькнул образ, от которого Питер мгновенно почувствовал себя паршиво. Потому что в его мыслях возникло лицо с фотографии — лицо того, кем Уэйд был раньше. До мутации. До всего, что случилось с его кожей. Это было неправильно. Неправильно держать в голове образ другого человека, пусть даже это был Уэйд в прошлом. Питера слегка подташнивало от вины, особенно когда Уэйд, так нежно обнимая его, шептал, какой у него приятный запах, как хорошо его чувствовать и как он, чёрт возьми, идеален. — Эй, давай уже, — Питер начал двигаться вперед, а Уэйд, не отпуская его, пошел следом, немного нелепо переваливаясь с ноги на ногу. — Я заказал нам китайскую еду, и она уже остывает. Не хочу греть её в микроволновке, — он полусмеялся, заканчивая фразу, а его улыбка стала ещё шире, когда Уэйд снова прижался к нему и шумно вдохнул. — Лучше, чем единороги из сахарной ваты, — произнес тот всё ту же фразу, что и прошлой ночью, а Питер почувствовал, как румянец поднимается всё выше по его шее. Ему действительно нравился Уэйд. Так они и добрались до кухни, не разрывая объятий. Даже когда подошли к столу с едой, Уэйд не разжал рук, а Питер, всё так же улыбаясь, начал распаковывать коробки с заказом. — Вкусно пахнет, правда? — спросил он, открывая контейнер с курицей в апельсиновом соусе. — Ммм, так вкусно, — пробормотал Уэйд, всё ещё уткнувшись ему в шею. Питер фыркнул: — Я про еду, Уэйд. Но ему это нравилось. Он даже не подозревал, что может так наслаждаться вниманием и обожанием, но, как оказалось, ему это подходило. Ему не хотелось, чтобы Уэйд останавливался. Он продолжал улыбаться, размышляя, стоит ли доставать тарелки, когда почувствовал, как Уэйд отстранился, его рука скользнула с талии. Питер подумал, что затянувшиеся объятия закончились, но тут услышал, как за его спиной зашуршала ткань, и почувствовал, как Уэйд снова придвинулся. А затем его приятно удивило, что Уэйд прижался к его шее снова... с задранной маской. Необычная текстура губ и лица Уэйда на коже Питера была одновременно новой и знакомой. По телу побежали мурашки, когда Уэйд осыпал поцелуями бок его шеи — тёплыми, чуть влажными, — и добрался до участка за ухом, где мягко прижался носом, на этот раз к волосам Питера. Затем Уэйд вернул руку на его талию и крепко обнял. — Я, блядь, должно быть, сплю, — пробормотал наёмник. — Ты не спишь, — тихо ответил Питер, оставив попытки разобрать пакеты с едой. Всё его внимание теперь было на Уэйде, который снял нижнюю часть маски сам, без какого-либо намёка. Это было нечто значительное, и Питер не хотел просто так пропустить этот момент. — Почему? Почему ты выбрал меня, из всех людей? — спросил Уэйд, возвращаясь к поцелуям на шее. Его кожа, как и губы, была неровной и не слишком мягкой, в некоторых местах даже суховатой. Но она была тёплой и, хотя необычной на ощупь, на удивление не вызывала у Питера дискомфорта — только лёгкое привыкание. Привыкание, как к тому, что они целовались. Он шумно сглотнул, звук отчётливо прозвучал в тишине кухни, пока он думал о том, чтобы снова поцеловать Уэйда, но также размышлял над его вопросом и над ответом на него. Внутри всё смешалось: быстро растущие чувства к Уэйду, проблемы с доверием после истории с Беком, боль утраты Тони — его наставника и друга — и тяжесть преступлений Нью-Йорка, которая порой словно преследовала его. Все те ужасы, на которые способны люди, всплывали в памяти и прокручивались перед глазами, мешая спать, а иногда и будучи наяву. У него комок подступил к горлу, и он заговорил слегка хрипло: — Потому что я чувствую, что могу тебе доверять, — честно и тихо сказал Питер. — Я чувствую, что ты не сделаешь мне больно. Уэйд обнял его ещё крепче. — Ты никогда не предашь меня, — его голос дрогнул. — Никогда не станешь убивать тех, кто мне дорог. Глаза немного защипало, но, несмотря на это, он продолжил, не зная, соврёт ли ему Уэйд, но всё же спросил: — Правда? Уэйд глубоко вдохнул, прижимаясь лицом к его шее, и Питер почувствовал, как тот покачал головой: — Нет, я бы не сделал этого. Не специально. Но, Питер, моя жизнь — полный бардак, и я сам... — Пока я могу доверять тебе, Уэйд, как Человеку-пауку и как себе самому... — Питер перебил его, но говорил искренне. — Доверять в том, что я Человек-паук, в том, что у меня есть две жизни, которые мне нужно совмещать, чтобы защищать людей, даже незнакомых, или свою семью. Это было для него важно. Возможность доверять кому-то, кроме тех, кто знал его ещё до мутации, — говорить с кем-то открыто о том, кто он на самом деле, зная, что его не предадут. Уэйд не предал его. Уэйд покачал головой. — Никогда не сделаю тебе больно, малыш, никогда не предам, — говорил Уэйд, а Питер снова сглотнул, комок всё ещё стоял в горле. Потом он медленно поднял руку с предплечья Уэйда и потянул её вверх, к нему… Уэйд тут же отстранился от его шеи и застыл за его спиной. Это немного кольнуло Питера — Уэйд так резко отстранился, — но он проглотил и эту боль, напомнив себе быть терпеливым. — Ты тоже можешь доверять мне, Уэйд, — искренне сказал он и начал опускать руку, сжимая пальцы. — Я просто хотел, чтобы ты знал… — Ладно, — тихо произнёс Уэйд, и Питер замер. — Л-ладно? — Да. — Точно? — он переспросил, разжав пальцы и слегка пошевелив ими. После паузы Уэйд ответил: — …Да, — его голос был тихим, напряжённым. Тогда Питер снова поднял руку, но на этот раз до конца, пока не коснулся лица Уэйда… его обнажённой кожи. Уэйд задержал дыхание. Питер слышал это. Он слегка откинулся назад, в напряжённые объятия Уэйда, чтобы оставаться ближе, и сделал прикосновение твёрже. Его пальцы мягко и медленно скользнули вдоль линии челюсти Уэйда и поднялись на щёку. Кожа была невероятно текстурной — чувствительные пальцы Питера ощущали рытвины, бугры, линии и вмятины: одни мелкие, другие более заметные, где-то грубее, где-то мягче. В некоторых местах кожа казалась чуть более мясистой, как будто всё ещё заживала, в других — слишком сухой, как он и предполагал раньше. И несмотря на запах тела Уэйда, теперь, когда маска была приподнята, Питер снова уловил медный привкус в воздухе. Это была кожа Уэйда. Питер ослабил прикосновение, скользя пальцами по более мягкому участку под челюстью Уэйда, размышляя, не болит ли у того кожа в этих местах. — Можно… можно я повернусь? — серьёзно спросил он, на лице появился лёгкий намёк на хмурость. — Выглядит это ещё хуже, чем ощущается, — напряжённо ответил Уэйд. Он стоял неподвижно, а его голос стал каким-то закрытым, словно он снова начал возводить защиту. Питер перестал касаться его, сжал пальцы в кулак. — Болит? На мгновение повисло молчание, затем Уэйд хрипло спросил: — Что? Питер не знал почему, но напряжённые эмоции в голосе Уэйда вновь заставили его горло сжаться. — Твоя кожа… она на ощупь… — Питер снова сглотнул. — Болит, когда я дотрагиваюсь до тебя? Это одна из причин, почему ты не хо… — Чёрт, нет, — шёпотом, но твёрдо перебил Уэйд. — Ты первый человек, прикосновений которого я хочу с тех пор, как… — Он не закончил, только шумно сглотнул и выдохнул через нос. В голове Питера вспыхнул образ женщины с той фотографии, когда Уэйд замолчал, и он сжал губы, чувствуя, как снова защипало глаза. Уэйд любил кого-то? Потерял её, ту красивую женщину? А потом больше ни с кем не был. Он сам сказал… сказал, что прошли годы. А теперь он хочет быть с Питером, но ему трудно, потому что мутация сделала с ним что-то… что-то ужасное. — Уэйд, можно мне повернуться? Пожалуйста, — его голос задрожал и стал чуть выше от нахлынувших эмоций. — Блядь… — выдохнул Уэйд, а затем добавил: — Сраный, мать его… ладно, хорошо. Блядь. — Он отпустил его и отступил назад. Питер хотел улыбнуться — он был так счастлив, что Уэйд доверяет ему, — но сдержался. Быстро взглянув на жареные вонтоны с креветками перед собой, он повернулся. Не медленно, как будто ждал чего-то пугающего, и не слишком резко, словно срывая пластырь, а так естественно, как только мог. И вот, впервые за все годы их знакомства, Питер увидел часть настоящего Уэйда Уилсона. Только нижнюю половину его лица и часть шеи. И Питер позволил себе посмотреть, по-настоящему рассмотреть то, что было ему доступно: относительно острый кончик носа, напряжённую линию губ, сжатую челюсть… отсутствие щетины. Его обесцвеченную, текстурную кожу. Его кожу.