Getting Hitched: A Foray into Better Sectual Relations

      – Чего этот человек на самом деле хочет? – бормочет Лань Ванцзи, нахмурив брови, и поднимает взгляд на Цзян Чэна с другого конца комнаты. – Это письмо сбивает с толку.       – Какое именно? – Цзян Чэн вздыхает, сосредоточенный на своей собственной работе.       Подняв пергамент, Лань Ванцзи постукивает по нему кончиком кисти.       – Глава клана… Цинь?       – Ох, – Цзян Чэн отвлекается от написания ответа ровно настолько, чтобы улыбнуться Лань Ванцзи. – Чего он ПРОСИТ: моей помощи в земельном споре между его кланом и их соседями на юге. Они месяцами грызутся друг с другом из-за пастбищ для своих стад. Чего он на самом деле ХОЧЕТ: чтобы я взял в жёны одну из его многочисленных дочерей.       Медленно моргнув, Лань Ванцзи снова смотрит на письмо.       – Понятно, – наконец произносит он. – Это… Ты собираешься взять вторую супругу?       – Пресвятые небеса. Нет, – Цзян Чэн открывает рот, намереваясь продолжить, но слова застревают в его горле. У него есть… мнение о том, чтобы иметь нескольких супругов. Намёк на то, что один человек не может насытить чьи-то аппетиты…       Или, возможно, он просто очень верный, независимо от того, является его будущий муж его возлюбленным или нет.       – Уверен, даже если буду иметь дело с одним тобой, я буду занят по уши, – в конце концов бормочет Цзян Чэн; слова настолько близки к его подлинным чувствам, насколько он осмеливается себе позволить.       Лань Ванцзи хранит молчание, и через мгновение Цзян Чэн возвращается к работе. Он уже привык к тому, насколько Лань Ванцзи молчалив, и не удивляется, когда тот не пытается продолжить тему, беря свою собственную кисть, чтобы вернуться к письмам.       – Если бы ты нашёл дипломатический способ избежать нашего вмешательства, я был бы тебе очень признателен, – замечает Цзян Чэн.       Он не сомневается, что Лань Ванцзи справится с этим; они встречаются таким образом уже несколько месяцев, и он… возможно, не удивлён, но определённо доволен компетентностью этого мужчины.       Это была идея Лань Ванцзи. Чувствуя себя неудобно из-за «светских визитов» Цзян Чэна и щедрых подарков, он предложил со своей стороны начать изучать то, что станет его обязанностями после их свадьбы. Теперь, спустя шесть месяцев ухаживаний, Лань Ванцзи очень часто приходит к Цзян Чэну. Они проводят время вместе, разбираясь в делах ордена Цзян, и Лань Ванцзи изучает положение Пристани Лотоса, как в физическом, так и в политическом плане.       Также бывают и совместные ночные охоты; когда запрос о срочной помощи совпадает с визитом Лань Ванцзи, они оба наслаждаются поводом отдохнуть от бумажной работы. Они, вероятно, выглядят слишком счастливыми, если признаться честно, с улыбками, наполненными облегчением, отправляясь выслеживать любое существо, учиняющее проблемы. Это редко оказывается каким-то сложным делом, но они хорошо сражаются вместе, что приносит дополнительное удовлетворение. Конечно же, Цзян Чэн знал это ещё со времён войны.       Тем не менее, Лань Ванцзи раскрылся как удивительно интуитивный партнёр практически во всех отношениях, и хотя Цзян Чэн не заинтересован в том, чтобы обсуждать это друг с другом, он надеется, что Лань Ванцзи чувствует то же самое. Возможно, их союз имеет преимущества, выходящие за рамки политики. Теперь, когда между ними не так часто возникают разногласия, об этой идее проще задуматься всерьёз. Возможно, они никогда не станут «друзьями», но Цзян Чэн впечатлён тем, что они строят вместе. Взаимное уважение создаёт прочную основу отношений, полагает он.       Шум со стороны тренировочной площадки залетает в комнату через окно, отвлекая его от размышлений. Лань Ванцзи всё ещё усердно работает, и Цзян Чэн снова сосредотачивается, выхватывая следующий пергамент из стопки текущих дел.       Тихий смех вырывается из его груди.       – Взгляни на это, – весело говорит он. Лань Ванцзи кивает, аккуратно вешая кисть на подставку, и направляется к столу Цзян Чэна.       Пока Лань Ванцзи читает, Цзян Чэн начинает писать свой ответ.       – Ты часто получаешь такого рода прошения? – спрашивает Лань Ванцзи, бросая любопытный взгляд на письмо Цзян Чэна. – Как ответишь?       – Нечасто, нет, – рассеянно бормочет Цзян Чэн, обновляя чернила на кисти. – Но это всегда освежающая передышка от остальной ерунды, которая попадает в мой кабинет. Я ясно дам понять, что окажу свою поддержку в том случае, если лидеры меньших кланов посоветуются и также одобрят. Уберу это со своего стола и прослежу за тем, чтобы оно никогда не возвращалось.       – Официальная птица Юньмэна, – выдыхает Лань Ванцзи, наклоняясь через плечо Цзян Чэна, чтобы посмотреть, как он работает. – Какие есть преимущества от провозглашения такой вещи?       – Это явно написано ребёнком – при помощи взрослого, разумеется. Я сомневаюсь, что его мотивация исходит из чего-то большего, чем особый интерес к птицам. Однако, справедливости ради, это может повлечь как выгоды, так и убытки в торговле и защите земель, в зависимости от вида и местоположения. Вот почему я предпочёл бы не принимать такое решение самолично, – улыбаясь, Цзян Чэн поднимает взгляд. – Мне кажется, это очень похоже на то, что сделал бы ты, когда был ребёнком. Ты такой серьёзный, Лань Ванцзи, – он тихо смеётся. – Я даже не могу представить, каким ты был в детстве.       Лань Ванцзи разрывает контакт глаз, опуская взгляд обратно на письмо.       – Ребёнок… – он кладёт прошение обратно на стол Цзян Чэна, сцепляет руки за спиной и снова наклоняется вперёд. – Твоя каллиграфия весьма изысканна.       – Хах?       – Выглядит так, будто это выходит у тебя само собой, без особых усилий.       С хмурым выражением лица, вызванным скорее смущением, чем гневом, Цзян Чэн встречается с ним взглядом.       – Ты, конечно же, шутишь за мой счёт.       Лань Ванцзи ничего не говорит, вместо этого проходя через комнату, хватая письмо со своего стола и возвращаясь.       – Сравни, – требует он и кладёт его рядом с письмом Цзян Чэна.       – Вот именно, – Цзян Чэн смеётся, качая головой. – Твоя каллиграфия совершенна. Её можно использовать как учебное пособие для других.       – Она безжизненна, – произносит Лань Ванцзи, и что-то в его тоне заставляет взгляд Цзян Чэна притянуться к его лицу. – Технически безупречна, но всё равно умудряется быть неинтересной.       Глядя на письма, Лань Ванцзи отказывается встречаться с ним взглядом, вместо этого властно постукивая по ним пальцем, чтобы Цзян Чэн тоже посмотрел. Ох, понимает Цзян Чэн. Он говорит не так, как будто это его мнение, а так, как будто в прошлом его отчитывали за подобное, и он сам в это поверил.       – Почему кто-то должен стремиться к тому, чтобы его каллиграфия была «интересной», – ворчит Цзян Чэн, внезапно почувствовав себя неуютно. Быть сравненным с кем-то вроде Лань Ванцзи и не признанным хуже – это… непривычно. – Навыки письма – это инструмент. Ничего больше.       – Иногда, – соглашается Лань Ванцзи и, к огромному облегчению Цзян Чэна, забирает своё письмо и возвращается за свой стол. – Но ты знаешь, что каллиграфия – это тоже искусство, и независимо от того, вкладывал ты в это намерение или нет, твоя каллиграфия прекрасна. Западает в душу. Мне пришлось потратить годы, чтобы поднять свои навыки до ничтожного подобия такого уровня, а у тебя, кажется, это получается естественно, – Цзян Чэн, чувствуя ошеломление, наблюдает, как Лань Ванцзи берёт кисть и возобновляет свою работу.       – Никогда до этого я не мог себе представить, что тебе приходилось «стараться», чтобы достичь чего-либо, – говорит Цзян Чэн тихо и бесхитростно честно. – Ты просто… ты. Рождённый одарённым во всём. Идеальный Второй Нефрит Лань.       – А тебе по душе, когда тебя объявляют «вторым», Цзян Ваньинь? – спрашивает Лань Ванцзи, не поднимая глаз, и Цзян Чэн едва не ахает.       Грёбаное ДЕРЬМО.       – Я ненавижу это, – потрясённо отвечает он.       Маленькая, искренняя улыбка, которую Лань Ванцзи дарит ему, не покидает его мыслей до конца дня.