Even if it's just us, we'll be okay

      — Тридцать дней… — бормочет Джей.       Он один на верхнем этаже. Коул спустился вниз, чтобы разобраться с вновь появившейся проблемой тараканов. Эхо последовал за Q1C1 на нижний этаж, чтобы очистить углы от паутины. Даже чайки притихли.       Прошло тридцать дней с тех пор, как Джей сбежал с корабля Надакана. Это также означало, что прошло чуть больше трёх недель с момента прибытия на маяк. Чуть больше трёх недель, в течение которых он сближался — слишком сближался — с Коулом и раз за разом терпел неудачу в придумывании плана.       Чувство вины гложет его изнутри. Каждый час, который он проводит, уставившись в заколоченные окна, вызывает у него приступ тошноты.       До этого он укреплял баррикады и натягивал брезент, чтобы защититься от воды и возможных незваных гостей. Но как только ему надоело забивать гвозди и он чуть не прибил себе руку, он решил вернуться к размышлениям о желаниях вместе с Эхо. Однако разговор с ниндроидом оказался не более полезным, чем беседа со стеной. Разве что стены не вызывали в нём желания кого-то ударить током.       — Вот почему я должен загадать желание и спасти весь Ниндзяго.       — Значит, злой джинн захватил твоих друзей из-за того, что они загадали по три желания? И ты должен загадать третье, чтобы их спасти?       — Да, но я понятия не имею, что пожелать.       — Разве твоё третье желание не приведёт к тому, что ты тоже попадёшь в плен?       — Ну…       — Тогда зачем тебе загадывать третье желание?       — Потому что это единственный способ спасти Ниндзяго!       — Почему?       — Потому что так сказал Ллойд!       — Но Ллойд в плену. Как он мог тебе это сказать?       — ЭТО БЫЛО ДО ТОГО, КАК ЕГО СХВАТИЛИ!       Эхо Зейн с трудом следил за воспоминаниями Джея и не мог дать ему дельного совета.       Джей тяжело выдыхает, его шея невыносимо потеет, а в голове крутится слишком много мыслей. Он стремительно спускается по лестнице в поисках занятия получше, чем бесконечно пытаться разгадать головоломку Ллойда. Он доходит до последней ступеньки, прежде чем слышит Коула.       — КЛЯНУСЬ, Я… ДЖЕЙ, НАСТУПИ НА НЕГО!       Что-то щекочет его ступню, и он опускает взгляд — мимо ползёт таракан. Джей уже собирается завизжать и убежать, но, подняв глаза от пола, замечает, как к нему несётся Коул. Его глаза горят под нахмуренными бровями, и он размахивает в воздухе старым ботинком.       Джей вскрикивает и спрыгивает с лестницы, минуя последние ступеньки. С того места, с которого он прыгнул, раздаётся громкий хлопок.       — Я ПРИХЛОПНУЛ ЕГО! ДА! — Коул радостно вскидывает руки над перилами.       — И чуть не убил меня! Спасибо! — возмущается Джей, прикрывая рот ладонями, чтобы Коул точно услышал его негодование. Когда призрак, наконец, наклоняется над перилами, чтобы посмотреть на него, Джей убирает руки и скрещивает их на груди.       — Ой! Прости, дружище, — Коул почёсывает шею, его улыбка, обнажающая зубы, всё ещё широка, несмотря на возмущённый взгляд друга, — я отвлёкся.       — Ага, — Джей хмурит брови, продолжая сверлить Коула взглядом из-под чёлки. — Главное, что ты убил эту тварь.       Улыбка Коула, наконец, меркнет, от чего у Джея неприятно сжимается внутри, а руки опускаются.       — Ты хочешь о чём-то поговорить? — голос призрака стал мягче, без поддразнивающей нотки, даже без следа недавнего раздражения из-за насекомого. Он спускается по ступенькам навстречу Джею.       — Прости. Вся эта история с желанием и победой над Надаканом просто сводит меня с ума, — выдыхает Джей, предпочитая осматривать кирпичную кладку рядом с собой, а не смотреть в полные сожаления глаза Коула. — Мы тут уже месяц, по сути, отдыхаем, а я ни на шаг не приблизился к тому, чтобы понять, что загадать.       — Мы что-нибудь придумаем, — Коул протягивает руку, его ладонь замирает в воздухе над плечом Джея.       — А если нет?! — Джей резко разворачивается, отстраняясь от Коула. — Я больше не ранен, у меня нет оправдания! — он притворяется, что забыл о своём глазе. — Нет причин, по которым я не могу придумать одно дурацкое желание!       Джей сожалеет, что повернулся и увидел лицо Коула. Сочувствие от человека, в котором столько уверенности и жёсткости, невыносимо.       — Это желание должно спасти Ниндзяго, Джей. Это должно быть что-то хорошо продуманное, а не то, что ты придумал за две минуты, когда был расстроен.       Коул прав. Джей знает, что Коул прав. Его плечи, когда он прислоняется боком к стене, сползают вниз, и в конце концов он оказывается на полу бесформенной кучей конечностей.       — И что мне тогда делать?       — Можешь начать с уборки хлама там! — Коул, не задумываясь ни на секунду, указывает на лестницу в подвал, довольный своим советом.       Джей злобно смотрит на него из своего подавленного положения на полу.       — Это было твоей целью с самого начала, да?       Коул смеётся:       — Не совсем, просто это пришло мне в голову, когда я увидел, в каком ты был состоянии, и каким был Эхо, когда мы его нашли, — он ухмыляется, глядя на недовольное лицо Джея, затем с лёгкостью поднимает его за плечи, ставит обратно на пол и подталкивает к проходу. — Давай, мы уже достаточно здесь засиделись, так что хотя бы приберёмся перед тем, как уйти. Q1C1 не может всё делать в одиночку.       Джей оглядывается и видит, как Коул снова улыбается, прежде чем его подталкивают дальше к двери.       — Это отвлечёт тебя от мыслей о желании, поверь мне.       И вот он здесь. Разбирает шестерёнки, трубы и чертежи в сыром подвале какого-то маяка в глуши. Ну и жизнь.       Джей никогда не признается в этом Коулу, но этот процесс действительно проясняет его мысли. Он требует большей сосредоточенности, чем укрепление защиты маяка, но это не так удручает, как бездумные ответы Эхо Зейна. Это действительно проясняет голову и помогает расслабиться.       Как раз в тот момент, когда он убирает из кучи очередной контейнер для сортировки, за ним оказывается коробка странной формы. Джей осторожно ставит контейнер на пол и продолжает разбирать завалы, скрывающие находку. В конце концов он понимает, что это вовсе не коробка.       — Проигрыватель! — объявляет он, ставя аппарат на ограниченное свободное пространство стола на верхнем этаже. Коул, лежавший на скамейке рядом с ним, подпрыгнул от шума, который раздался, когда проигрыватель приземлился на стол.       Испуг быстро сменяется удивлением, когда он смотрит на старую машинку и отмахивается от облака пыли, попавшего ему в лицо.       — Откуда, чёрт возьми, он взялся?       — Он был зарыт в хламе из комнаты Эхо Зейна, — Джей уже спешит вниз по лестнице, чтобы взять ещё одну коробку, — с пластинками и всем остальным!       — Ха!       Он на мгновение оборачивается и видит самодовольную ухмылку Коула.       — Я же говорил, что уборка в его комнате того стоит!       Джей снова обращает своё внимание на ступеньки, по которым летит, стараясь не упасть, и прячет свою восторженную улыбку под маской раздражения.       — Да-да, давай, музыкант, посмотрим, получится ли у тебя заставить его работать.       Он возвращается и видит, что крышка проигрывателя открыта, а Коул возится с тонармом. На этот раз, когда он улыбается Джею, тому не удаётся скрыть улыбку ни за раздражением, ни за коробкой с пластинками в руках.       — Это, должно быть, старые записи Джульена. — Коул уже листает скучные папки, склонив голову над коробкой и щекоча волосами нос Джея. Его призрачное тело не имеет особого запаха, но Джей всё равно чувствует желание наклониться к его голове и отдохнуть в его объятиях.       — Всё лучше, чем чайки. — Джей роняет коробку с большим энтузиазмом, чем нужно, позволяя грохоту пластинок отвлечь его от блуждающих мыслей. Коул едва замечает это движение и продолжает рыться в коробке.       Подойдя к проигрывателю, Джей рассеянно играет с ручками и рычагом. У его родителей когда-то был такой. Чёрт, он даже использовал некоторые детали от проигрывателей для создания своих собственных изобретений, но никогда раньше не пользовался ими. К счастью, у Коула достаточно опыта с таким устройством, чтобы прижаться плечом к Джею, вставляя пластинку под рычаг. Их лица находятся всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и краем глаза Джей видит, как блестят зубы Коула и как его щёки поднимаются и почти закрывают глаза. Джей, сам того не осознавая, наклоняется к нему.       — Вот и всё, — шепчет Коул в сантиметрах между ними, и этот звук эхом отдаётся между его губами и сердцем Джея, наполняя его теплотой, напряжением и тревогой одновременно.       Через несколько мгновений проигрыватель начинает играть. Коул покидает их маленький мир. Пустоты, которую он оставляет, достаточно, чтобы сердце Джея сжалось от отчаяния, а не от утешения.       Джей оборачивается, откидывается назад и кладёт руки на стол. Коул уже двигается в такт песне и менее грациозно подпевает:

Послушай, детка,

Горы недостаточно высоки,

Долина недостаточно низка,

Река недостаточно широка, детка,

      Коул разворачивается на месте, но на последнем слове успевает поймать взгляд Джея. Смех вырывается из горла ниндзя молнии, юмор скрывает его тоску.       — Что ты делаешь? — выдавливает он из себя между смешками, схватившись руками за живот.       — Развлекаюсь, — усмехается в ответ Коул, танцуя навстречу Джею и протягивая ему руку. — Тебе тоже стоит попробовать как-нибудь.       Джей смотрит в потолок и проводит рукой по волосам, надеясь, что этого достаточно, чтобы скрыть его растущий румянец.       — Не понимаю, о чём ты, я самый весёлый парень на свете.       — Тогда веди себя соответственно.       Коул не ждёт ответа на своё приглашение и хватает Джея за руку — ту, что всё ещё прижата к животу. Джей вскрикивает и спотыкается вместе с ним, хватаясь за его руки, чтобы не упасть, пока тот продолжает кружить его в танце.

Тебе не стоит волноваться,

      Их носы почти соприкасаются, когда Джей едва успевает удержать равновесие, а Коул наклоняется к нему, широко и дразняще улыбаясь.

Потому что, детка…

      — Коул, я не умею танцевать!       Каждый раз, когда Джею удаётся удержать равновесие, Коул снова тянет его за собой или дёргает в сторону, и Джей изо всех сил цепляется за его предплечья. Он не сводит глаз с сучковатой древесины под собой.       Коул замедляет шаг и переставляет руки так, чтобы они держались за предплечья Джея, образуя две опоры, на которые ниндзя может опереться.       — У тебя хорошо получается, просто повторяй за мной.       Спокойствие в его голосе притягивает взгляд Джея к лицу Коула, где щёки всё ещё сжимают глаза, но они кажутся мягче, а их сияние обнадёживает. Джей чувствует, как напряжение в ногах спадает, оставляя после себя дрожащие колени, что только играет ему на руку. Его ноги скользят по полу, пока Коул ведёт их обоих по комнате. Джей опирается предплечьями на его руки, позволяя своим рукам ослабнуть и опуститься ниже. Коул позволяет другу легко копировать движения его ног, позволяя ему ступать туда, куда ступает он сам, наклоняться в его объятиях, отталкиваться назад и снова возвращаться, опираясь на его крепкую фигуру.

Река недостаточно широка,

      Они движутся навстречу друг другу и отдаляются друг от друга в тандеме, зная, что когда один — обычно Джей — оступится, другой — Коул — с лёгкостью потянет его обратно, и они продолжат в том же ритме. Джей чувствует, как его нерешительность и сомнения исчезают вместе с движениями их ног, скользящих по полу. Прохлада рук и ладоней Коула под аккомпанемент музыки — всё, на чём Джей может сосредоточиться. Его раскатистый голос вытягивает из синего ниндзя собственное фальшивое пение.

Чтобы не дать мне добраться до тебя, детка,

      Несмотря на размашистые движения, они оба возвращаются друг к другу на последнем слове припева, и их глаза встречаются. В кои-то веки Джей выдерживает зрительный контакт, даже когда его щёки горят сильнее, чем их может остудить прохлада призрака. Даже когда его глаза и улыбка заставляют его таять сильнее, чем он уже растворился в прикосновениях Коула.

Я примчусь к тебе скорее, так быстро, насколько смогу,

      Они продолжают танцевать, расходясь и возвращаясь, двигаясь плавно и стремительно, едва не наступая друг другу на ноги и менее грациозно маневрируя вокруг Эхо Зейна и Q1C1, которые наблюдают за ними и участвуют в своём собственном танце в другом конце комнаты.

Ни одна гора не будет достаточно высокой,

Ни одна долина не будет достаточно низкой,

      Песня, кажется, звучит целую вечность. Глаза Коула — единственный маяк, который Джей видит на многие километры вокруг, и ему всё равно, насколько потерянным они его делают, насколько далеко уводят от паники и тревоги. В этот момент Коул — единственный человек, с которым Джей хочет быть.       Позже Джей поймёт, что Эхо Зейн и Q1C1, должно быть, меняли пластинки, потому что всякий раз, когда одна песня замолкает, её тут же подхватывает другая. Джей и Коул не прекращают танцевать, пока из проигрывателя не начинает звучать что-то более спокойное.       — Э-э, ребята, — Коул отводит взгляд от Джея, который всё ещё прижимается к его боку, и нервно усмехается, — что это вы там поставили?       Джей отстраняется от него и тоже смотрит на роботов. Эхо Зейн пытается почесать голову, разглядывая проигрыватель, в то время как его другая рука безвольно свисает сбоку. Q1C1 переводит взгляд с Коула на проигрыватель, а затем сметает несуществующую пыль со стола в свой совок.       — Подожди, я знаю эту песню… — Джей чувствует, как его лицо пылает ещё сильнее, чем раньше. — Это же…

Моё сердце принадлежит только тебе,

      — Ребят, да ладно, — Коул отрывается от Джея, подходит к проигрывателю и начинает крутить ручки, пока пластинка продолжает играть. — Мы не будем танцевать под это.

Я никогда не любил так, как люблю тебя,

      Если бы Джей был в здравом уме, он бы согласился с Коулом, сказал, как странно было бы танцевать под медленную песню, и забыл бы об электричестве и сантиметрах, разделяющих их во время танца.       Но Джей был в объятиях Коула, а Коул — у него в голове уже целую вечность. Он был опьянён, его сердце билось слишком быстро, чтобы было комфортно, и он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Джей не был в здравом уме.       — Почему нет? Боишься, что не сможешь научить меня медленному танцу? — он скрещивает руки и твёрдо упирается ногами в пол, пытаясь сосредоточиться, хотя в его голове помутилось, а щёки горят, когда Коул снова поворачивается к нему. Его глаза шире обычного, а губы чуть приоткрыты.       У Джея достаточно здравого смысла, чтобы осознать, что он сказал, и сдержать желание сорвать одну из досок и выпрыгнуть в окно.

Пламя, которое останется во мне, вызывая тоску,

      Коул разражается смехом, сгибаясь пополам и хватаясь за столешницу, чтобы не упасть.       — Тогда я расцениваю это как знак поражения! — Джей выпячивает грудь, подыгрывая своей растущей улыбке. — Мастер тройного тигриного батмана не может научить простого человека элементарным танцам…       — Ладно, ладно, — выдыхает Коул сквозь смех, выпрямляясь и возвращаясь к Джею, позволяя пластинке продолжать играть. Тот сглатывает, когда голос Коула становится мягче, а расстояние между ними сокращается до считанных сантиметров. — Я научу тебя, простого человека, элементарному танцу.

Сколько бы лет ни прошло,

      Как бы близки они ни были во время танца, негласным правилом стало избегать прикосновений к запястьям друг друга. Вместо этого они играли в игру: как близко они могут поднести руки, не касаясь их.       Джей так пристально смотрел на Коула, что не заметил, как их пальцы переплелись.       Он проследил за взглядом призрака к их поднимающимся рукам, которые оказались чуть ниже уровня плеч. Джей вдруг почувствовал сильное головокружение.

В этой новой…

переплетённые—

…любви,

      Джей уставился на Коула, теряясь в своих мыслях под его изумрудным взглядом.       Коул объяснил, как танцевать вальс, изменив его так, чтобы он стал более непринуждённым и лёгким для изучения. На протяжении всего танца правая рука Джея оставалась переплетённой с левой рукой Коула. Другая его рука лежала на талии Коула, что позволяло Джею следовать за ним, когда они двигались. Это также ставило их невероятно близко друг к другу, и, в отличие от предыдущих случаев, теперь не было толчков, которые могли бы разъединить их и дать Джею глоток воздуха.

Я обрёл Рай с помощью молитвы,

      — Вот, мы будем держать руки вот так. Нам нужно будет только переставлять ноги.       Коул переключает внимание с руки Джея на своей талии на их ноги, обутые в обычную тренировочную обувь. Джей рад, что не смотрит ему в глаза, потому что если он будет смотреть куда-то, кроме лица Коула, то, вероятно, потеряет сознание. Если же они встретятся взглядами, Джей окончательно потеряет рассудок и лишится остатков здравого смысла.

Ты — песня в моей душе,

      Благодаря их предыдущей практике Джей привык следить за движениями Коула, отражая его шаги и позицию. Он делает это бездумно, наблюдая за едва заметными изменениями в выражении лица чёрного ниндзя. То, как кривится его улыбка, когда он что-то объясняет, как прищуриваются его глаза, когда он собирается сделать последний шаг в композиции. Джей не осознаёт, что уже потерялся в Коуле, с его изумрудным взглядом или без него.

Мелодия, которая не может постареть,

      Джей поёт, пока Коул продолжает объяснять. Как только призрак слышит его, он встречается с ним взглядом, и к нему возвращается выражение широко раскрытых глаз и приоткрытых губ. И Джей был прав: глядя в глаза Коула, он терял остатки здравого смысла, если таковой вообще оставался.

Я знаю уже очень давно,

      Они прильнули друг к другу, как волны у маяка, как чайки, скользящие друг за другом над головой. Спокойно, настолько безмятежно, что Джея не беспокоят мысли о гробнице, которая не выходит у него из головы. Как он мог бояться таких моментов, когда они находятся в нескольких сантиметрах друг от друга и им тепло, несмотря на призрачную прохладу Коула. Когда мир кажется маленьким, а в дверь не стучится джинн.

Моё сердце принадлежит только тебе,

      Коул поёт вместе с Джеем после предыдущего припева, их голоса ничуть не гармоничны, но прекрасны только для них двоих.

Ты — песня в моей душе,

      В душе у Джея покой, он расслаблен и кладёт голову на изгиб шеи Коула. Он уверен, что это противоречит «правилам танца», но Коул не протестует. В ответ призрак наклоняет шею так, что его голова оказывается на волосах Джея.

Мелодия, которая не может постареть,

      Пение Коула затихает в их маленьком пространстве, только шёпот разносится в воздухе, но в голове Джея звучит гулкий хор.

Я знаю уже очень давно…

      Тихий покой между ними внезапно прерывается резким рывком — Коул вскрикивает. Джей слышит глухой удар и ощущает его силу, проходящую сквозь Коула и отзывающуюся в его собственных костях, когда его отбрасывает на грудь призрака. Рука на талии Коула удерживает от полного падения на него, а также помогает немного отстраниться. Они оба пытаются прийти в себя после того, как Коул споткнулся и врезался в стену, пока не встречаются взглядами. Джей остро ощущает их всё ещё переплетённые руки: его ладонь прижимает руку Коула к стене у самой его головы. Его другая рука крепко лежит у бока Коула, а их носы оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. Их губы находятся так близко, что если бы Джей наклонился чуть вперёд…

Моё сердце принадлежит только тебе,

      Джей застыл под взглядом Коула, боясь наклониться вперёд и завершить этот танец, боясь отвести взгляд и осознать масштабы того, что только что произошло.       — Джей… — начинает Коул. Этого достаточно, чтобы вырвать Джея из его раздумий.       — О, песни закончились! — он слишком быстро отступает назад, сразу же ощущая пустоту в руках, потирает шею и упирает кулак в поясницу. — Надо же!       — Джей…       Джей старается не смотреть на потухшее выражения лица Коула, разглядывая часы на дальней стене, продолжая всё сильнее царапать кожу на шее.       — Ну что ж! Уже поздно, я продолжу уборку в подвале. Вернусь позже!       Джей пробирается через шестерёнки и сумки, разбросанные между ним и лестницей, уже не в силах найти дорогу в этом беспорядке.       — Джей!..       Он не прекращает бежать, пока не оказывается перед запотевшим окном в подвал. Море бьётся о стекло, дразня Джея, смеясь над его горящими щеками и сжатыми кулаками.       Воспоминания о гробнице и недавнем танце сливаются и плывут в его голове. Он бьётся лбом о стену перед собой и позволяет себе сползти на пол, в конце концов переворачиваясь и пряча голову в коленях.       Джей танцевал с Коулом. Он видел, как тот улыбается и смеётся, как прикасается к нему и обнимает его. Они дышали воздухом друг друга и смотрели друг на друга слишком долго, чтобы это можно было назвать чем-то платоническим. И медленный танец. Они держались за руки. Они пели вместе, Джей положил голову на плечо Коула, и если бы у призрака было сердце, Джей был уверен, что услышал бы его стук.       Они были так близко, что Джей мог поверить, что Коул слышит его мысли. Как сильно он хотел смотреть на Коула, прикасаться к нему, обнимать и целовать до тех пор, пока не потерял бы рассудок. Его эмоции были скрыты под фасадом фальшивой влюблённости и раздражения. В таком маленьком пространстве Коул стал для Джея целым миром, и Джей потерял всякую способность вырваться из ловушки, в которую его загнал Коул.       Джея преподнесли на блюдечке с голубой каёмочкой, и если бы Коул нашёл время понаблюдать за ним, Джей был уверен, что тот узнал бы всё, что ему нужно знать о своём лучшем друге.       Он утопал в подвале. Мысли душили его, а глаза горели от воспоминаний. Мир, в котором он был заперт, заслонял изображения в зеркале слева. Он не замечал взгляда морщинистого джинна, пока протекающая труба не заставила его оглянуться.       Два глаза-бусинки ответили на его пристальный взгляд.       Джей закричал и швырнул в зеркало ближайший предмет, который смог найти. Стекло разлетелось вдребезги, уничтожив отражение Надакана. Ниндзя судорожно огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что это всего лишь отражение. Задыхаясь, он помчался обратно по ступеням, с которых сбежал.       Его худшие опасения оправдались. Надакан нашёл их.