Ветер и Щит

Окделл представлял это иначе. Ему казалось, что с переселением Ворона в замок на голову посыплется одна проблема за другой. Но никто не рыл подкопы, не подкладывал бомбы, не пытался пронести яд или, наоборот, напильник. Врач каждый день навещал больного, играл с ним в шахматы и докладывал, что раны заживают, синяки темнеют, чувсвительность конечностей и ясность мышления сохраняется. Доносчики сообщали, что врач и пленный говорят о погоде, шахматах и время от времени обсуждают, от какого оружия раны опаснее, чем их лечат и от чего зависит успех. Врач настаивает, что человек, который хочет жить, выживет в любых обстоятельствах, Ворон замечает, что еще ни один жизнелюб не выжил с отрубленной головой. Первую неделю Повелитель Скал чувствовал какую-то пустоту. Как будто всё идёт слишком хорошо. И оказался прав. Вскоре обнаружилось, что пленник стал злоупотреблять вином. Которого, кстати, оставалось все меньше и пополнять которое было неоткуда. Затем разбился бокал, и одного осколка Ричард не досчитался. Допрос и обыск, конечно, ничего не дали. Осколок пропал. Еще через день Дикон пригласил узника за общий стол… Несмотря на неделю в сытости и тепле, Ворон был таким же худым и бледным, как в Багерлее. Роскошный черный жилет топорщился на ключицах. Шея стала слишком худой. Галстук, повязанный изящно, не скрывал, а только подчеркивал хрупкость, появившуюся в фигуре бывшего маршала. А когда Алва поправлял манжет привычным движением, Ричард увидел свежий порез. Неглубокий, но длинный, уходящий под рукав неизвестно как далеко. Не знай Дикон своего бывшего эра, решил бы, что тот впал в религиозный фанатизм и истязает себя во славу Четырех. – Как ваше самочувствие? Вы выглядете жутко. – Вполне пристойно для этого общества, – парировал Ворон. – Я спросил, как ваше самочувствие. – Превосходно. Как видите, я могу ходить и даже сидеть. Если вы позволите, – усмехнулся Рокэ. Дикон кивнул, и пленник элегантным движением опустился на стул. Как будто очаровывал дам в светском салоне. Не хватало только гитары и душещипательного романса. Ричард стиснул зубы, чтобы игнорировать издевку. Но пальцы сами нащупали рукоять хлыста. Последнее время он дополнил перевязь этим нехитрым оружием пастухов. Не колет, не режет, но подходит, чтобы разогнать зевак или разнять пьянь на дороге. – Милая вещица, – тут же заметил Алва. – Да. Пригождается. Лучше, чем рубить людей пополам. Они быстро умнеют и отходят в сторону. – Вы все не можете забыть. Мучают кошмары, юноша? – Кошмары?.. Нет. Это не кошмары. Дикон сел на свое место. Он сравнивал Рамиро, которого несколько раз уже видел во снах, и этого осунувшегося, злого, измотанного человека. Кажется, ветер, слишком сильно растрепал его перья. Больше смотреть было не на что. Алва что-то задумал. Очевидно, пытается довести себя до изнеможения. Он знает, что полностью запретить Левию визиты Окделл не может. Соответственно, старается сохранить следы истязаний, чтобы окончательно разрушить мир между сюзереном и кардиналом. Этого нельзя допустить. Возможно, придется насильно запихивать еду в глотку этой тупой птицы. – Вы не голодны? – осведомился Ворон. – А ты? Не голоден? Дня три питаешься вполсилы, остальное пристроил под матрас? – Это было бы глупо. Запах выдал бы подобный тайник. – А куда ты деваешь еду, тварь? Сдохнуть решил в моем доме?! – Не припомню, чтобы мы пили на бурдершафт, – холодно заметил Алва. И Ричард не выдержал. Он ударил кнутом. Плеть свистнула в воздухе, но Ворон с легкостью уклонился бы или перехватил ее. Он не сделал этого. Кожаный жгут щелкнул и только тогда бывший маршал отшатнулся. Возле уха остался слабый красный след, а кнут уже свистел снова. Алва отскочил, но недостаточно быстро, и плеть обожгла кончики его пальцев. Дикон рывком отдернул оружие и убрал за пояс. Его трясло, а Алва стоял напротив и смотрел на него так же, как в день, когда объявил: «Я принимаю вас на службу». Какого рубленого Змея?! – Вы начнете есть, – жестко проговорил Окделл, но голос его провалился в булькающий хрип. Дикон откашлялся. – Или я буду кормить вас так же, как моя кухарка откармливала гусей для паштета. Вы умрете не раньше, чем я сочту это необходимым. – Надеюсь, известишь меня накануне, – отозался темновлосый бестия. И Ричард вышел из столовой, пока снова не избил эту бледную курицу.