Плутон в Раке

С тем же успехом Лу Эллен могла бы погадать Нико на карточках Мифомагии. Он представил это в красках. — Левой рукой, — настойчиво сказала Лу Эллен. От волнения он чуть не перепутал лево и право. — Тяни верхнюю часть колоды на себя. Он сдвинул колоду. Красочная рубашка карточек настольной игры сверкала в свете настольной лампы. — Теперь из этой части доставай одну карту, — велела Лу Эллен. Нико не стал брать верхнюю. Слишком просто. Не взял нижнюю. Очевидно. Он вытянул из центра, увеличивая элемент случайности, и протянул девушке. Та долго глядела на нее сложным взглядом, словно пытаясь найти скрытое значение. — Это Посейдон, — сказала она. Конечно, это всегда был Посейдон. Да, на картах Мифомагии было бы проще. Там бы понадобилась всего одна. Но Лу Эллен гадала ему на таро. На столе расположилась почти половина колоды. Верховная жрица. Колесница. Колесо фортуны. Дьявол. Да, дьявол. Личный дьявол Нико ди Анджело. Они сидели в домике Гекаты за столом для гаданий. Судя по тому, что на спинках стульев висели пестрой кучей вещи Лу Эллен, кроме нее, столом никто не пользовался. Двое ее братьев флегматично мастерили что-то в другом углу домика и полностью игнорировали присутствие постороннего. Все равно что если бы он взялся вызывать в своем домике призраков в присутствии Хейзел. Подумаешь, гадания, призраки — обычный день полукровки из подземелий. Взгляд Нико то и дело падал на магический шар, в котором отражалось его хмурое лицо. Он мысленно благодарил судьбу, что эти штуки для гаданий не работают. Не хватало, чтобы ему со всех сторон навязчиво сыпали предсказаниями. Да, также отметил он про себя, печенья с предсказаниями тоже лучше не брать. Увлеченно рассказывая, Лу Эллен поворачивала к нему то одну карту, то другую. Новая история с тем, кто уже знаком. Зависимость. Тайные чувства. Интересно, она это специально или действительно карты такие выпали? Ему не нравилось, как явно ее слова наводили его на определенного человека. Каждый раз, когда его жизни что-то угрожало, он все время появлялся в поле зрения. Лу Эллен перешла к рассказу о ярких чувствах, легкости, удачной встрече. Все то, что обычно гадалки обещают клиентам, надеясь получить их расположение и повторный визит, как только обещанное пойдет по другому пути. Гадание не особо увлекало его. Нико старался сосредоточиться на бодром голосе девушки, чтобы позволить ему увести себя от навязчивых мыслей. Компания помогала с этим. Такое неожиданное открытие он сделал пару лет назад, когда Уилл привел его к своим друзьям и настоял на том, чтобы они проводили время вместе. Ему необязательно было говорить о своих проблемах, чтобы они теряли значение, или воспоминания становились менее тяжелыми. Все произошло само собой. За это стоило бы поблагодарить Уилла. Без него он шел бы к решению намного дольше и тяжелее. Нико почти удалось избавиться от смысла слов Лу Эллен, оставив лишь их мелодику. Все испортила девятка мечей, которую она резко выбросила из колоды и надула губы, думая, как связать ее с остальными картами. На карте человек сидел на кровати, закрыв лицо руками, за ним на стене висели мечи. Повернуться в сторону и мечи будто тоже развернутся навстречу острием. Будто бы он засыпал, а их не было, проснулся — ждут его внимания. Лучше бы не просыпаться. Нико подумал о вчерашнем утре. Как же он жалел, что вообще проснулся вчера. *** Проснувшись ближе к обеду, Нико попытался отмахнуться ото сна и со стоном уткнулся в подушку. Ему снилось, как все вокруг разговаривают с ним, но вместо слов произносят имя его отца. У Аида есть несколько способов заявить о своем желании увидеть его. Этот был одним из самых раздражающих. Хуже было только если он просто приходил и заставлял его бросить все, чем он занимался, и слушать. Имя Аида все еще звенело в ушах слабыми отголосками сна, когда он умылся, оделся и шел к обеденному павильону. Верный знак того, что Нико хотят видеть как можно скорее. Ему оставалось только надеяться, что отец подождет, пока он что-нибудь съест. Голод до сих пор посещал его не так часто, он не собирался его игнорировать. По пути он не встретил никого. Неспешно в тишине устроился за своим столом. В межсезонье жизнь в лагере не имела звуков. Несколько младших ребят проводили время вместе и не беспокоили его, а все ровесники и друзья разъехались готовиться поступать в колледж. Он специально ел медленно, дав себе возможность немного увлечься мыслями о том, как Уилл сидит за учебниками. Невозможно было не вспомнить Уилла, если он собирался отправиться к отцу через вход в Центральном парке. Нико вспоминал его всегда, когда шел к отцу тем путем. Уилл был последним человеком, которого он приводил в Подземный мир. Не то чтобы он водил туда экскурсии. Просто так вышло, что если парень ему нравился, он рано или поздно оказывался с ним в Нью-Йорке на пути в дом его отца. В этот раз Нико мог позволить себе пройти туда коротким путем. Никаких такси. Голова все еще была заполнена именем его отца больше, чем всеми остальными мыслями. Да сейчас, скоро уже приду, подумал он, когда бросал часть еды в костер. Он не стал задерживаться, чтобы пройтись до границ лагеря. Иначе можно было и с ума сойти от навязчивости. Нико оглянулся по сторонам и шагнул в тень прямо из обеденного павильона. Уже напевая первую появившуюся в голове песню, он понял, что не взял меч. Пришлось потратить еще пару минут. Дворец Аида встретил его пустотой коридоров и мрачной чистотой. Всегда трудно было предсказать, где он найдет отца. У них была пара привычных мест для встреч, но он редко ждал Нико сразу там. Ему приходилось сначала пройти целый квест среди залов, дверей, лестниц и запутанных переходов. За годы, проведенные здесь, он научился понимать, куда идет, вот только это никогда не приводило его к пониманию, чем сейчас занимается Аид. У правителя подземного мира не было установленного распорядка дня. Конечно, он ведь не английская королева, а настоящий бог. С тяжелым вздохом Нико толкнул дверь, выходящую на балкон на одном из нижних этажей. Аид стоял там, задумчиво глядя на раскинувшийся внизу сад. Стоит ли начать разговор с шутки про отношения на расстоянии, подумал Нико и отмел эту идею, потому что отец заговорил первый. — Ты должен был понять, что дело срочное, — голос Аида не выражал особой спешки и звучал больше раздосадованно, чем действительно обеспокоенно. Он жестом пригласил Нико войти, а сам сел в кресло. Если бы не мрачные тона и каменный парапет балкона, можно было бы представить подобный балкончик с парой плетеных кресел где-нибудь на вилле с виноградниками неподалеку от Неаполя. Нико видел подобные в детстве, когда ездил с мамой и Бьянкой к морю на пару дней. Кресла, разумеется, были больше похожи на троны. Нико представил, что еще через пару лет ему будет хватать наглости, чтобы спокойно занять одно из них, зная, что это место исключительно для его мачехи. Мысль позлить отца подобным образом заставила его усмехнуться на секунду. Пока он еще не настолько нахален. — Считается, что я иногда должен что-то есть, чтобы не оказаться в этом месте насовсем, — сказал Нико. — Да, быть смертным утомительно, — Аид посмотрел на него. Очень мрачно. — Есть новости для тебя. Никогда ничего хорошего это не предвещало. Нико и не надеялся, что отец так сильно заскучал в одиночестве, что захотел видеть его сиюминутно. Говорить он не торопился. Нико подавил желание поторопить его жестом или начать прохаживаться из одного конца балкона в другой. Недовольство тонкой иголкой кололо его изнутри с тех пор, как он вошел через врата Орфея. Сейчас же эта игла ко всему прочему стала еще и горячей. У Аида было нечто общее со всеми богами — уверяя всех в спешке, они продолжали жить в своем темпе существ, занимающих место в мире несколько тысячелетий. В отличие от остальных олимпийцев, Аид еще умудрялся ставить себя выше всех, хотя находился буквально ниже уровня земли. Слишком низко. — Морос назначил тебе свидание, — наконец произнес Аид. Нико повторил про себя его слова, но они не обрели смысла в его голове. — И что это должно значить? — спросил он. Явно не то, что отец вдруг решил устроить его личную жизнь. С тех пор, как он закончил свои первые отношения, прошло уже три месяца, он даже не был уверен, что Аид знал об этом. От Нико даже до сих пор еще пахло Уиллом. Отчасти, конечно, потому что он так и не собрался постирать толстовку, которую надевал последний раз еще в феврале. — Я думал, Нюкта вас познакомила. — Она не очень гостеприимна, знаешь ли, — холод сковал спину Нико. Он положил руку на рукоять меча на поясе, хотя понимал, что в этом нет никакого смысла. Все могло быть действительно плохо, если она добралась до него через отца и заставляет его делать что-то. Что? Нико был уверен, что не хочет знать. Все, что ему действительно хотелось, это чтобы от Тартара был какой-нибудь ключ, которым можно закрыть это адское место навсегда. Дверь балкона была в двух коротких шагах. Такая простая возможность уйти и послать все это куда подальше. Он продолжал стоять, чувствуя, как каменеют мышцы ног от бедер до самых пальцев. Аид же говорил. Дитя Нюкты, бог неизбежной гибели по имени Морос, заинтересовался им. Кто знает, возможно, его мать и рассказала ему о Нико. Все, кого раньше Морос приглашал на встречу, были обречены. Да, разумеется, обреченность — вот смысл известия о неизбежной смерти. За свои восемнадцать лет Нико знал достаточно много о том, что значит смерть. Плата, реки, суд, поля, острова, забвение, муки, блаженство — вариативные пункты бесконечности. Вдали от смысла звучит не страшно. Аид, казалось, был напуган. Чуть меньше, чем Нико, возможно, значительно меньше. Больше все же раздосадован. Он тяжело осматривал сверкающий сад жены внизу, пустой и зловещий в сумрачном воздухе. Рассказывать истории он не умел хорошо: на Нико давящим грузом ложились факты о детях богини ночи, их жизни и интересах, о том, как они с Аидом негласно разделили сферы влияния и услужливо старались не лезть в дела друг друга. Ровно до тех пор, пока Нико не забрел в Тартар. И вся тьма словно задрожала от возбуждения и желания узнать его поближе. Морос имел смелость взять на себя ответственность и прибрать его к своим рукам. — Когда? — Нико не узнал собственный голос. Хриплый и резкий, больше похожий на крик ворона. — В январе. Он сказал, ты сам поймешь, когда придет время. Мир полукровок. Смерть Бьянки. Бродяжничество. Поиски. Спасение мира. Тартар. Битвы с императорами. Нюкта. Тьма. Тартар. Нико чувствовал, что внутри него огромная банка. Вроде той, в которой его однажды заперли. Достаточно огромная, чтобы он запихивал в нее все, что с ним происходило, и просто терпел. И сейчас он снова открыл крышку, чтобы засунуть туда еще и Мороса с его свиданиями. Вот только места там, оказывается, уже нет. Он попытался утрамбовать все, что там копилось. Напрасно. Все полезло через край. Грудную клетку сдавило. Захлебнувшись вдохом, Нико кашлянул. А потом выплеснул это все на Аида. Он кричал о том, как его все достало. Говорил, что все эти боги могут пойти в Тартар. Ах да, они же и так оттуда. Вот и сидели бы там. Можно подумать, им больше не на кого обратить свое внимание. Он спрашивал, чем он такой особенный? Где и какая тварь прокляла его? Он хотел бы посмотреть в ее глаза и спросить, за что. Мойры. О, он вспомнил и их. Послал им пару грязных ругательств. И еще несколько просто в воздух. Взмахнув руками, он пнул каменные балясины балкона. — Меня заколебало это все! — нога в кроссовке с помятым от удара носком заныла, но он проигнорировал это. — Подземный мир заколебал! Тартар! Все эти боги! Гребаная неизбежность! Обязательство! Все! Сколько можно? Неужели не было достаточно в прошлый раз? Три года? Они дали мне отдохнуть три года! Вот спасибо! Какой щедрый подарок! Он перешел на итальянский, продолжая ругаться. Порывисто взял со стола сверкающий лимон и зашвырнул его далеко в сад. Задохнувшись от крика, Нико ударил кулаком по перилам балкона, и запястье заныло. Он схватился за него второй рукой. Это его немного отрезвило, но желание продолжить уничтожать все, что попадется под руку, никуда не делось. Оно горело в груди, не давало дышать. А вокруг были только два каменных кресла и сам Аид. Выругавшись на древнегреческом, он ударил воздух руками. Этого оказалось мало. Он добавил ругательств на английском и итальянском и сопроводил это яростными пинками в пустоту. Нога заныла сильнее. Он остановился посреди балкона, сжав кулаки. Ногти больно впились в ладони. Отец не предлагал решения. Казалось, он всего лишь недоволен тем, что его используют в качестве гонца. Хотелось верить, что его еще хотя бы злит тот факт, что у него собираются против его воли отнять сына. Ну, вот этого парня, который может время от времени развлечь его разговором или выполнить пару мелких поисков для поддержания порядка в его владениях. Надеяться на то, что Аид действительно собирается по нему горевать, было бессмысленно. — Отлично, — мрачно, но уже спокойно произнес Нико. Невеселая усмешка растянула его губы. — До января девять месяцев. Поторопить, еще успеешь завести ребенка мне на замену. — Нико. — Я серьезно, кто еще… — Нико. — Персефоны все равно пока нет, — Нико пожал плечами. Спина болела. Рука болела. Нога болела. И ему было холодно — редкое ощущение потребности в чьих-то объятиях, которые были бессмысленны в плане решения проблемы, однако почему-то помогали собраться с силами. — Нико, — повторил Аид жестче. В его голосе появились нетерпеливые ноты. — Я просто никуда не пойду! — твердо сказал он, сжимая и разжимая кулаки, и уставился на Аида с вызовом. Не может же этот идиотский неизбежный и погибельный бог его заставить. Отец встал и подошел к нему. Души на его тоге извивались и словно умоляли обратить на них внимание. — Иди и обдумай все. Обсудим, когда будешь в подходящем для серьезных разговоров настроении. Было бы что тут обсуждать, думал Нико. И обдумывать. *** Лу Эллен нашла его на следующий день после разговора с Аидом. Присев рядом с ним у клубничных полей, она помахала рукой у него перед носом и звонко поздоровалась. Ему пришлось перестать делать вид, что он ее не замечает. — Ты мрачный, — констатировала она. — Это часть образа или что-то случилось? Нико поковырял ногтем нитку в дырке на своих джинсах. Та порвалась. Краем глаза, он глянул на девушку. Она сидела, оперевшись на руки за спиной, и наблюдала за пчелами, кружащими над полями. Казалось, ее не особо интересовала настоящая причина его плохого настроения. К счастью, не интересовала, подумал Нико. Не то чтобы они были так близки, чтобы он стал ей рассказывать. Он подумал, кому бы он мог рассказать. Перебрав в голове всех своих немногочисленных друзей, он почему-то подумал, что действительно мог бы доверить новости примерно никому. Рейне разве что. Она показалась ему самым подходящим вариантом. А потом он представил, как та собирает армию, чтобы штурмовать дом Нюкты, и отмел эту идею. — Пригласили на свидание, а я идти не хочу, — сказал Нико, спустя долгую паузу. Решил не врать. Лу Эллен сразу оживилась. — Свидание? — хохотнула она. — Ты и свидания? Было бы прикольно! Ну, учитывая, что даже Соласу едва удавалась тебя куда-то вытащить, сомневаюсь, что оно тебе надо. Хотя… — протянула она и взглянула на Нико. — Почему бы и нет? Ты же теперь одинокий парень. Нико резко развернулся к ней. — Откуда ты знаешь? — Ну, — она потянула себя за короткую челку на виске. — Слухи же, сам понимаешь. Конечно, сплетни. Круглый год в лагере были в основном младшие полукровки, которых не особо интересовали чьи-то отношения, но были еще дриады. Нико был абсолютно уверен, что они подслушивали их с Уиллом разговор в марте. Отчасти он был благодарен им за то, что теперь никому не придется ничего объяснять. — Хотя бы спасибо, что не какое-нибудь твое заклинание, позволяющее читать мысли, — невесело усмехнулся он. Лу Эллен рассмеялась. Было странно видеть ее веселье. Ясное майское солнце, цветущие деревья и бабочек тоже было странно видеть. Частично он как будто все еще стоял во дворце Аида, погруженный во тьму, и не знал, куда ему идти. Девушка продолжала сидеть рядом с ним, беззаботно болтая о свиданиях, сплетнях, о других парочках в лагере, колледже. Ее рассуждения о предстоящей учебе звучали фоном. Нико рассеянно бросил поздравления, когда она сказала, что поступила куда-то. Честно, он не особо вслушивался в детали. Лу Эллен хватало и такого участия в разговоре. Он пошутила о том, что ему стоило бы учиться на гробовщика, и о свиданиях в крематории. У Нико начинала появляться резкая неприязнь к самому понятию свиданий. — Слушай! — вдруг возбужденно воскликнула она и вцепилась в его плечо. — А чего думать? Давай я тебе погадаю! Нико не верил в гадания. По рассказам Хейзел о ее маме, он знал, что по больше части это шарлатанство. Ловко манипулируя желаниями клиента, гадалки знали, что нужно сказать, чтобы тот остался доволен. Кофейная гуща, карты — просто картинки, которые на самом деле ничего не значат. Шар с предсказаниями его даже забавлял. Прошлым летом они с Уиллом едва пережили увлечение Лу Эллен натальными картами. Она не давала им покоя, желая рассчитать их совместимость. Нужно было только время их рождения. Пришлось пообещать ей, что Нико обязательно как-нибудь соберется и вызовет призрак своей матери и спросит во сколько он родился. Если Лу Эллен, конечно, надеется, что в тридцатые годы перед роженицами ставили часы, чтобы они точно знали, сколько времени. Ночью. Вот все, что он знал о своем рождении. — Нико! Не отказывайся! — продолжала упрашивать Лу Эллен. — Посмотрим, что тебе светит в любви. Может, тебе и правда стоит сходить на свидание, а? — она подмигнула и лукаво усмехнулась. — Сделаю тебе расклад на отношения до дня рождения. Узнаешь, с кем тебе предстоит встретить свои счастливые девятнадцать. Насчет счастливых и девятнадцати Нико сомневался. Он старался не сильно хмуриться от ее слов. Лу Эллен улыбалась так светло. Расклад до дня рождения. До января, получается. За два дня он уже второй раз слышал этот месяц в разговоре о какой-то конечной точке. Будто он восемнадцать лет жизни на полной скорости летел по дороге, чтобы в девятнадцать со всей силы влететь в тупик. «Гадалки говорят то, что от них хотят услышать» — говорила Хейзел. Больше всего Нико хотел услышать, что Аид пошутил. Лу Эллен вряд ли это скажет. Однако если она сможет хотя бы ненадолго отвлечь его от надвигающейся смерти, то он согласен. — Ладно, — вздохнул он. И она потащила его в свой домик.<br /> Так он и оказался за гадальным столом, накрытым бархатной тканью. Сидел, задумчиво слушал рассказ подруги, гладил ворс бархата и рассматривал стеклянный шар на комоде. В пальцах девушки крутилась карта Колесо Фортуны. — Вдруг Уилл еще вернется, — хмыкнула Лу Эллен. — Позволишь ему? Нико точно знал, что этого не произойдет. Также он был уверен и в себе — он сам не собирается возвращаться к Уиллу. То ли дриады не подслушивали их разговор, то ли слухи были поверхностными, но она явно не была в курсе, почему они расстались. Личное все еще оставалось личным, и Нико от того стало немного легче. Ему удалось привыкнуть, что в лагере многое из приватной жизни становилось достоянием общественности, но ему все еще это не нравилось. При любой возможности оставить что-то между ними с Уиллом, он старался так и сделать. Та часть жизни, где у него что угодно в любой момент могла отобрать любая крыса, ворона или даже бог, сделала его жадным. Или он всегда таким был. — Это законченная история, — спокойно сказал Нико. Лу Эллен в ответ пожала плечами и принялась собирать карты, сгребая их к себе с краев стола. В какой-то момент она разложила их в виде замысловатого узора, а теперь безжалостно смела. Пальцы ловко тасовали колоду, притягивая внимание Нико, пока он барабанил пальцами по столу. Мысли лениво скользили между между душами на тоге отца, носками Уилла в его шкафу в домике, криками, доносящимися со скалодрома, и бусин на черном шнурке. Резким ударом об стол Лу Эллен выровняла карты. Нико моргнул, приходя в себя. Из хрустального шара на него смотрело его искаженное формой растерянное лицо. Он развернулся к девушке. — Еще пара советиков для тебя, — она подняла палец и посмотрела на него. — На самом деле не знаю, что у тебя за проблема, но, может, они тебе помогут понять, как действовать. Выбирай три карты. Лу Эллен щелкнула по колоде, карты стекли на стол ровной дорожкой. От нее к нему. Он сделал все, как она и сказала. Три карты. Луна, Мир, шестерка кубков. — Столько старших арканов. Кажется, у тебя намечается что-то судьбоносное, — довольно улыбнувшись, девушка взялась объяснять Нико, как карты советуют ему жить эту жизнь до января. Судьбоносное? О, да. *** За ужином Нико заметил, что у него совсем пропал аппетит. Ничего нового, подобное происходило с ним каждый раз, когда он был весь на нервах. Сейчас как раз был хороший повод понервничать. Он подавил желание сбросить в костер всю еду вместе с тарелкой. Поковыряв вилкой овощи, он без особого желания положил в рот пару кусочков мяса один за другим. Оглядел фрукты. Они напоминали об одной определенной богине, которая сейчас развлекается где-то на олимпе. С едой, кажется, на сегодня достаточно. Яблоко было решено взять с собой. Хотя бы для того, чтобы благородно дать ему засохнуть на тумбочке у кровати. На выходе пришлось протиснуться между компанией полукровок, которых еще не признали. Лето явно приближалось, детей становилось больше. За спиной кто-то прошептал «интересно, а у Аида такая же крутая аура, как у его сына?». Нико цокнул языком себе под нос. Аура обратного отсчета до смерти. Он прогнал звук тикающих часов из своей головы. Лучше повесить на двери табличку «до января осталось ХХХ дней» и каждый день яростно отрывать листок с обратным отсчетом. Хороший способ снять стресс. Другого теперь не было. Он остановился на крыльце своего домика и покрутил в руке яблоко. Стоило купить новое кольцо. Интересно, что Уилл сделал с его старым кольцом? Монета, подаренная ему, лежала где-то в домике Нико вместе с бусинами на шнурке. Такая судьба ждала символы их чувств друг к другу — быть забытыми. Опустившись на ступеньку, Нико понял, что ему действительно хотелось бы, чтобы его обняли. Объятия и поцелуи с Уиллом были хорошим способом забыть о темных сторонах жизни. Невольно он вспомнил их первый поцелуй на этом же крыльце. Когда они все думали, что Джейсон мертв, Уилл помог ему справиться с болью. А было ли это чем-то еще, подумал Нико. Была ли это любовь? Сейчас, имея возможность взглянуть со стороны, это вызвало у него грустную улыбку. Они были противоположностями, которые были нужны друг другу. Нико нужно было немного чужого света, потому что пока он был рядом, можно было законно бороться со своим собственным. Рядом в сумерках засверкала радуга. — Привет, Нико, — помахала Рейна, когда он поднял голову. У него получилось искренне улыбнуться и поздороваться в ответ. Им редко удавалось поговорить. Оставив должность претора, Рейна не избавилась от постоянных дел и забот. Их созвоны часто напоминали сводку новостей с полей. Коротко и по делу. Последний раз они нормально говорили в марте. И то не совсем приватно, потому что вообще-то это Джейсон звонил Нико, как только узнал о расставании с Уиллом. Серьезно, Нико подозревал, что Джейсон установил за ним слежку, иначе, как он все узнавал о нем так быстро. Возможно, ветер, который постоянно путал ему волосы у лица, был не просто ветром. Сейчас Джейсона поблизости не наблюдалось. Ни Хейзел, ни Фрэнка. Рейна крутила в руках чашку с горячим шоколадом и смотрела на него в ожидании чего-нибудь, кроме приветствия. Нико покрутил в руках яблоко. — Я поняла, слишком рано для новых событий в твоей жизни, — рассмеялась Рейна. — Хотя бы ты жив и выглядишь хорошо. — Расставание — это не конец света, если что. Прошло два месяца, я в норме. Не то чтобы я не был в норме и тогда, — закончил он ворчливо и постарался изобразить недовольный взгляд. — Ладно, убедил, — она подняла руки, сдаваясь.<br /> Они обменялись мелкими новостями. За несколько лет после примирения лагерей фокус жизни так сильно сместился на запад. В отношениях и общении с новыми друзьями Нико не заметил, как почти все его прежние товарищи переместились в Новый Рим. По рассказу Рейны было понятно, как часто она видится со всеми, кто стал его первыми друзьями в мире полукровок. Он вытянул ноги на ступеньках. Рейна опиралась на ствол дерева, в уголке рта у нее застыла капля горячего шоколада. Представив, как они все там часто собираются вместе, он ощутил болезненную тоску в районе желудка. Совесть исподтишка уколола его в спину, и в голове снова зазвучали тикающие часы. До этого ему не казалось, что они редко видятся. Девять месяцев. Вот сколько у него есть, чтобы провести время с друзьями. Он попытался мысленно набросать список всех, с кем бы хотел успеть увидеться. В основном это даже не было бы трудно, достаточно было приехать в Новый Рим, почти все сейчас там. Еще парочка знакомых раскиданы по стране, но и с ними можно созвониться и договориться о встрече. Нико остановил сам себя. Что он делает? Он же не собирается на самом деле умирать в январе? Рейна ничего не говорила. Молчание между ними за время дружбы стало комфортным. Достаточно просто было находиться в обществе друг друга. Нико только надеялся, что все его мысли не отражаются на лице. На то, чтобы не мрачнеть с каждой секундой, уходила изрядная часть его сил. Он взглянул на Рейну в свете вечернего солнца. С последнего раза, когда они созванивались, она совсем не изменилась. А ведь прошло почти три месяца. За годы, что они не участвовали в войнах, она стала выглядеть мягче. Разгладилась глубокая морщина между бровей, глаза смотрели спокойно и тепло, старые шрамы выглядели давней историей на ее коже. Один только ее вид говорил, что никто не может умереть, когда все было так хорошо. И Нико тоже не может. И не умрет. Это просто невозможно.<br /> Рейна наконец отставила кружку в сторону. — Часть легиона едет в лагерь полукровок в июле, — сообщила она. — Мы собираемся с ними. Джейсон, Фрэнк, Хейзел и я. Нико царапнул ногтями яблоко и почувствовал сок на кончиках пальцев. — Это здорово, — улыбнулся он. Так оно и должно было быть.