Больше, чем друзья.

Утро слишком раннее для человеческого разума, конечно, было бы хорошим если бы оно было окрашено нежными лучами солнца, проникающими сквозь плотные занавески, но сейчас это было всего лишь туманной фантазией для всех играющих, ведь они оказались в огромном, безжизненном помещении, лишённом окон. Резкий и глухой звук громкоговорителя разорвал гнетущую тишину и сон всех присутствующих. Он объявил о начале новой игры, как обычно, ничего нового. Все лишь мечтали, чтобы это поскорее закончилось, и они с призом в руках вернулись в этот безжалостный мир, оставив за собой былые воспоминания. Многие игроки оторвались от сладкого сна, теперь уже слушая голос из динамика. В скором времени они поднесут завтрак, нельзя было сказать, что он полноценный, но лучше, чем ничего. И, естественно, первым пришёл в себя Танос, в то время как Нам Гю, казалось, не придавал этому значения, хотя и пробудился с тяжёлым, полным напряжения вздохом, словно пытался освободиться от отсутствия воли и сил, чтобы вообще встать и сообразить, нежели Чхве Субон, которого это не сильно волновало. В памяти не осталось ни единого фрагмента событий предыдущей ночи, лишь некие следы, которые помнил лишь Танос. (И Мин су), и ему уже было всё равно — забудь и не сожалей, по крайней мере, так казалось на первый взгляд, когда он был под воздействием экстаза. Нам Гю лишь безмолвно лежал на нижней койке, еле приоткрытыми веками наблюдая за другими игроками, в то время как его силы иссякли от слова совсем. Это было действительно странно, но ещё странность заключалось в том, что лишь Танос сохранял четкие воспоминания о событиях минувшей ночи, когда оказал беспощадное превосходство над бедным юнцом на его же койке. В его взгляде не отразилось ни малейшего беспокойства, страха, веселья и прочего. лишь спокойное безразличие к происходящему. Он терпеливо ожидал начала новой игры, в то время как Танос расположился на верхней койке двухярусной кровати, глядя в потолок, подложив под себя руки и с самодовольной ухмылкой вспоминая яркие фрагменты своего триумфа. Вскоре Танос все же осмелился заглянуть под нижнюю койку, чтобы удостовериться, всё ли в порядке с его длинноволосым, или же тот испытывает к нему злость и разочарование? Но когда он осознал, что это ему безразлично, или даже он полностью забыл о том, что случилось, на его лице расползлась самодовольная улыбка, его глаза слегка сузились, он был похож на самодовольного лиса, такой же хитрый и в то же время милый. Но он всегда казался эгоистичным и самодовольным индивидом, пока не заглянешь под его душу. Иногда он напоминал Нам Гю ребёнка, который так и хотел получить больше похвалы и внимания. Но только Нам Гю поднял взгляд на Таноса, он слегка вздрогнул от неожиданности, когда Танос неспеша начал спускаться с двухярусной кровати к нему. Он сел на край койки, глядя на Нам Гю с ожиданием, как бы проверяя, созрел ли его подопечный для "откровенной" беседы. Сердце шатена забилось гораздо быстрее, когда взгляд прошелся по всему Таносу, а нежный холодок мурашек прокатился по позвоночнику. Какова была его цель на этот раз? Ожидание становилось невыносимым, когда дыхание перехватывало, а горло сжималось, не давая тому волю на кислород. Кажется, для него время остановилось, пускай это было каждый раз при виде него, почему же он так зависим от него? Он не знал. Лишь напряжение витало в воздухе. — Good morning, Nam-su, — проговорил он язвительным тоном, глядя в темные глаза напротив, выжидающе. Ответ не заставил себя долго ждать. — я - Нам гю. — ответил он, робко глядя в ответ. Так хотелось отвести взгляд, не смотреть в эти чертово голубые глаза, такие манящие и глубокие, словно как у котёнка. Мило, даже слишком. — да-да, Нам Гю, готов к следующей игре? — теперь на его губах отражалась ехидная улыбка, что только напрягло парня напротив, но, ничего не говоря, он просто кивнул в знак согласия, отодвигаясь подальше от парня. Может, он всё же помнит? Эта мысль витала в голове сирене-волосого непрерывно, он старался зацикливаться только на игре. Но не на самом парне. Чем же он так манил его? Танос и сам не знал, может, своим личиком? Телом? Характером? Много вариантов, и ни один не подходит. В нём было то, чего не было ни у кого другого. И Танос подметил это. *** Очередные выборы казались вечностью, пока все не соберутся. Однако сам Танос вновь проголосовал за продолжение игры, подобно Нам Гю, который не желал отставать. Вот только Мин су опять подвел их, опять и опять. Он, блять, не усваивает урок, что неоднократно выводило Таноса из себя, оставляя на бедной туше новые побои. Но возникает вопрос: будь Нам Гю на его месте, Танос поступил бы так же? Или всё же испытал бы жалость? Скорее всего, нет, ведь Мин су был лишь одной из причин его раздражения, добавляя масла в огонь так же, как и тот чертов криптовалютщик. Они были в предвкушении от новой игры, какова она будет? Никто из игроков не знал (кроме 001. ), он являлся явным исключением, но об этом никто не догадывался, и очень хорошо. В это время Танос и Нам Гю находились в уборной, обсуждая предстоящую игру. Беседа, как и обычно, не отличалась. Самый обычный диалог между двумя змеями, которые так и шипели на всех прохожих. всё казалось обыденным, лишенным ярких эмоций. Ни одна искра, которая могла бы возбудить интерес, не вспыхнула, несмотря на то, что Танос с удовольствием поливал очередного игрока грязью за выполненные не по его указаниям действия. Со стороны это показывалось более комичным, однако на самом деле Танос испытывал сильное недовольство. Нам Гю ощущал эту злость, он в какой-то степени понимал его, когда всё идёт не так, как хочется. Но не решался выразить свои сомнения. — знаешь, Нам Су, иногда I want to kill them! — выразил свои недовольства он другу, на что длинноволосый, не понимая сказанного, просто молча кивнул с довольной миной, не то чтобы он плохо знал английский, просто сейчас его мысли были совершенно о другом. Либо он иногда отвечал просто "да, согласен", либо просто кивал, иногда поправляя его. Слов не было, а напряжение возрастало. Иногда Таносу казалось, что он вообще его не слушает, тем самым перебирая все возможные варианты: Корчил рожицу, намекая на обиду, скрещивал руки на груди, закатывал глаза и цокал. Но Нам Гю был чересчур погружён в себя, вовсе не обращая на него должного внимания, но единственное, что он делал с диким удовольствием - это заглядывался в глаза сирене-волосого, он любил их, любил больше всего. Для него они были похожи на чистое облачное небо, когда не был под экстазом. Но, кажись, Танос даже не заметил прямого контакта, просто глядел в ответ, продолжая жаловаться. Но нам Гю и рад, рад, что сможет подольше поглядеться на него, а не как через раз. До начала игры еще недолго, время есть. Но время для чего? Чхве Субон наоборот хотел, чтобы игра началась поскорее, а шатен нет. Когда ему ещё выпадет такой шанс? Он выглядел как влюблённая девчонка, не отводя от своей жертвы глаз. Иногда кончики его пальцев мяли мягкую запачканную кровью ткань спортивной кофты, время от времени сжимая её фалангами. Так действовало на него волнение. Но Танос был неумолим, он тараторил и тараторил без остановки. И особой его жертвой был всеми любимый Мин су, который, опять же, их подвел. Если честно, он уже устал, устал слышать вечно о нём. Уши вянут от вечной пустой болтовни про Мин су или Ли Мён Ги, но сейчас, когда они одни, он просто слушал. Молча, не отводя взгляда. Иногда его взгляд проходился по всему его телу, изучая и фиксируя каждую деталь. Как же сильно он зависел от этого нарика, и его посетителя в том числе. Вот он, предмет обожания. — Знаешь, вот Сё Ми была намного лучше, чем этот Мён ги, — произнёс он, неоднократно глядя на своего собеседника, — она хотя бы не продаёт крипту. — Далее продолжил он, теперь заметив, как Нам Гю слегка изменился в лице. Да. опять. Почему он снова упомянул эту стерву? Один вопрос, возникший за несколько секунд, но не было ни одного ответа. Молчать длительное время он не собирался. — как по мне, Мин Су, по крайней мере, послушный, скажи ему что угодно – и он выполнит. Хотя стоит отметить то, что когда мы попросили проголосовать его за кружок, он все же ослушался. — произнёс он робко, избегая взора своего собеседника, неуверенно облокотившись об стену. — и всё таки оба хороши, а не вот этот, у него за место крипты, 222-ая залетела, — легкий смешок вырвался из уст сирене-воволосого. Но в ответ лишь гробовая тишина. Нам гю выглядел напряжённо и слегка задумчиво. Напряжение так же между ними росло, в то время как Нам Гю, не осмелившись снова заглянуть в свои наилюбимые голубые глаза. — слушай, не говори мне о ней. — внезапно прервал тишину шатен. Голос слегка подрагивал. — ревнуешь меня? — неожиданно спросил Танос, проникая взглядом в душу Нам Гю. Ответа не последовало, но выражение его лица говорило само за себя. Ком в горле не позволил выдавить ни слова. Он не имел право на эти чувства, чёрт побери, но он был охвачен ревностью. Что ему оставалось? Конечно, он ощущал эти острые и глубокие чувства к нему, он буквально ревновал его к каждому, затаивая это. Временами он злился, но не на Таноса. Ревновал его даже к бедняжке Мин су, когда Танос всячески дотрагивался до него. Он много слышал о ревности, но чтобы самим это ощутить, было чем то слишком тяжёлым. Она была подобна яду, проникая в его разум при любом удобном случае, даже его взгляд говорил об этом. Да кто он такой, чтобы ревновать его? Неуверенность и тревога зашкаливали и долгое время бурлили внутри него. Страх, вот что сковывало его. Невозможность выразить эти эмоции превращалась в пытку, ужасную и жестокую пытку. Он всегда наблюдал за тем, как легко тот общается с окружающими. Парой даже завидовал вниманию, которое он уделял другим людям, тем более игроку 196. Она же выбыла ещё в первой игре, так что же его так зацепило? Уму непостижимо. Но эти чувства беспокоили его даже во сне, угнетая всю оставшуюся ночь. Так и не дождавшись ответа, с уст парня послышался очередной смешок. Он опять смеётся над ним? Над его погаными чувствами? Сердце вот-вот упадёт. Так хотелось заглянуть в эти бесстыжие, но такие милые глаза. Нежелание оказалось сильнее. — злишься? — очередная ухмылка. Конечно, шатен злился, оскал на лице выдал его мгновенно. — может, я смогу искупить свою вину? — после этих слов улыбка стала только шире, а сам парень медленно опустился на колени перед шатеном, всё ещё предварительно глядя в его ошеломлённые глаза.