Больше, чем друзья.

Танос, погруженный в блаженное состояние, медленно опустился на колени перед своим другом, его рука нежно скользнула по линиям бёдер Нам Гю. Тот, ошеломлённый, лишь молча уставился на своего товарища, но в его взгляде четко читался один вопрос: «что ты собираешься сделать?»; естественно, нужно строить себя из недотрогу, пока это возможно, и он понимал всё слишком хорошо — в этот момент его разум переполняли лишь иные мысли, не самые лучшие, но для Гю всё наоборот, ему нравились свои мысли, так же как и их ход, который часто посещал его разум, так ещё и с картинками впридачу, но какие это были картинки, никому не было известно, кроме их обладателя, да и если узнают, то что? Танос посмотрит на него по-другому? Маловероятно. Но порой всё казалось сладким сном, будто бы сейчас он лежит на своей койке, оглядывая всех игроков, ища взглядом своего сирене-волосого, тем самым сном в его голове, который желал ему Субон, каждую ночь перед отбоем. И который в это время был с Мин су, опять дразнил бедного, смазливого мальчишку, просил, чтобы он снова проголосовал за кружок. Ничего удивительного, всё как всегда, в то время как Се Ми защищала его, прося Таноса отстать от него. Но Танос всегда стоял на своём, не желая подчиняться, никто не знает, какие тараканы у него в головушке. Да и знать толком никому не хотелось, кроме единственного Нам Гю, он хотел знать о нём всё, всё, что угодно, помимо того, что он употребляет. Потому что у него уже был свой сообщник, который также надёжно хранил эту тайну. Нам гю не стал долго летать в облаках, он просто следил за движениями парня, всё также глядя в его голубые глаза, которые смотрели на него с чрезмерной ухмылкой, времени не так много, как хотелось, поэтому время в обрез, нужно было поторопиться, и Танос взял это в заметку. Он медленно присел на корточки и прислонился к резинке спортивных штанов, порой оттягивая резинку, давящую на нежную кожу возле таза Нам гю, убирая спадающую белую футболку длинноволосого, чьи глаза теперь горели ярче солнца, неужели он действительно сейчас сделает то, о чем думает шатен и думал на протяжении всего этого промежутка времени? Лишь бы да. Но иногда страх брал своё, были подозрения, что если кто зайдёт? Увидит их в таком положении: что Намгю, немного поджав колени, закрывает рот тканью длинной зелёной кофты, облокотившись о холодную плиточную стену, с предвкушением глядя в чужие глаза, напротив, осматривая каждый дюйм чужого милейшего лица, дрожь явью пробежала по его спине, образуя след от мурашек, волосы его, обычно заправленные за ушами, спадали вниз, закрывая взор на половину провой части лица. А другой сидит на коленях, преобразив свою позу в другую, тянется к чужой резинке, медленно стягивая зелёные штаны вместе с боксерами, которые так и впитали преякулят. оставляя их на бедрах, увидят, что Танос скользит прохладной тыльной стороной ладони по слегка впалому животу длинноволосого, рисуя неизведанные рисунки, от чего тот только насторожился. У гю не было слов, он глядел на него как в бездонную яму, с жёсткими интересом, желая пробраться чуть глубже, узнать, каков его собеседник на вкус, но сейчас Танос и решил узнать, каков на вкус его друг. Вскоре правая рука юноши обхватила вставший член длинноволосого, от которого сверху послышался тихий выдох, чем-то напоминающий стон. Щеки шатена постепенно становились всё более ярко-красными, не считая кончиков его ушей, он терзал истерзанную нижнюю губу, прокусывая до крови, облизываясь и продолжая всё с самого начала. Танос пристально наблюдал за его волнением, что только забавляло его, испытывая некое желание от испуганного лица Гю. пальцы Нам Гю запутались в фиолетовых волосах Таноса, ощущая в своих фалангах ровные и гладкие по всей длине, вставшие вверх, как у чертёнка, локоны, нежно потягивая их, ощущая на своей плоти горячее дыхание Субона, который был готов вот-вот примкнуть к чужой раскрасневшуеся пульсирующей головки, чувствуя стекающий преякулят. "Он все же добился своего", вот что витало в голове Нам Гю, он был слишком нежен для такого кактуса как Танос, поэтому старался быть предельно осторожен. Танос обхватил ртом опухшую розовую головку, начиная медленно двигаться у самого основания, долгими неторопливыми затягиваниями, начиная брать в рот всё больше, его язык исследовал каждую вену, каждый дюйм горящей плоти, иногда вынимая член изо рта, тем самым поддразнивая длинноволосого. Порывистое дыхание Гю становилось всё короче, он не мог сглотнуть, сильнее сжимая чужие локоны, взгляд судорожно блуждал по всей этой картине, осуществляя недавно загаданное, иногда его глаза закатывались от чрезмерного удовольствия, заставляя левую руку сжиматься в кулак, он ощущал металлический привкус крови, смешавшиеся с его же слюной, его бедра рефлекторно дрожали, как и всё остальное тело, когда Танос снова охватил его пульсирующий член, иногда проводя ладонями по бедрам Гю, дабы успокоить его, хотя, по сути, глаза у Таноса тоже были закрыты. Сверху доносились лишь тихие вздохи и тяжёлые выдохи, некие глухие стоны, когда Танос брал в рот полностью всю длину. Влажное, пульсирующее тепло окутало длинноволосого, живой, дышащий оазис для его ноющей плоти. Ощущение этого горячего, манящего рта, сомкнувшегося вокруг него, было почти ошеломляющим, побуждая его толкаться, двигаться, терять себя в чистом ощущении. Насаживать юношу по самую глотку, ощущая, что вот, вот кончит в чужой рот. Кончик настойчиво прижимался к задней части горла Таноса, засталяя того чуть ли не кашлять, подавляя рвотные позывы, и Гю почувствовал лишь одно блаженство, когда расширенные зрачки плыли вверх. Пока чужой язык с горлом массировали плоть Гю от основания до самого конца. Приглушенные стоны парня только добавили пьянящего удовольствия для Субона, ему нравилась такая уязвимость парниши получше всякого минсу или се ми. Прошло всего 7 минут, и даже эти несчастные несколько минут были словно вечностью, в которой хотелось тонуть, плыть по течению, не отставать. Он даже в этом был хорош, да, он во всём был хорош, и Нам Гю это прекрасно осознавал, поэтому он и полюбил этого выродка. — Я-я.. Сейчас кончу.. — почти шептал шатен, щурив глаза, его голос стал немного охрипшим и дрожащим, каждая нотка в его голосе подрагивалась, но Танос и рад, он надеялся, что только он увидит его в этом уязвимом состоянии, ведь для него это прям картина, расписанная узорами, словно чистый холст, на котором хотелось бесконечно рисовать и рисовать. Простыми словами; картина искусств. Ещё через несколько минут Нам Гю излился в чужой рот, чего ждал сам Танос. Длинноволосому было неловко, они оба всё прекрасно осознавали под экстазом. Но вскоре Танос всё же медленно отстранился, блестящая и тонкая слюна мгновенно разорвалась, а следом за ней и струйка прозрачной жидкости, конечно, все уже поняли, что за жидкость, которую Танос мгновенно проглотил, от чего рот Нам гю аж отвис, а глаза расширились. Серьёзно? Он проглотил? Ахуеть, ничего не сказать. Субон медленно поднялся с корточек и внезапно схватил своего собеседника за воротник зеленой кофты, заставляя встать вплотную, они были на дюйме друг о друга, длинноволосый дышал прямо в щеку Таноса горячим дыханием, которое не успело даже нормализоваться, руки все ещё тряслись, даже как и бедра, он отводил взгляд от стыда и смотрел лишь в пол, пока Танос неожиданно поцеловал его в губы, вкус собственной спермы смешалась со слюной Нам гю, глаза прижатого лишь расширились, ошарашенно глядя на своего собеседника, заставляя поднять глаза. Некий оскал появился на его лице, и он сморщился, но он отстранился. Танос оттягивал и кусал нижнюю губу парня, просовывая язык глубже, изучая рот собеседника более подробно. Поцелуй был жадным и в то же время страстным, воздуха начало не хватать, так как оба были очень запыханными, и они отстранились, тонкая нить слюны вновь разорвалась. — теперь ревнуешь? — прервал нагнетающую тишину сирене-волосый, хищно глядя в чужие глаза. — нет... — послышался чёткий ответ от длинноволосого, который вскоре уже положил свою голову на плечо таноса, закрывая глаза, пытаясь нормализовать дыхание.