Больше, чем друзья.

После этой игры прошло уже несколько часов, если не больше. Атмосфера постепенно угасала после вопроса о «удовольствии», Нам Гю не мог произнести ни слова, погрузившись в свои мысли за пределами этого места. Время пролетело незаметно, и они оба расположились на нижней койке двухэтажной кровати, не имея сил завести диалог. Нам Гю смотрел в пустоту, в то время как Танос пристально наблюдал за ним. Это был первый случай, когда между ними возникла столь долгая пауза, и Нам Гю ощущал на себе этот презрительный взгляд, испытывая дикий дискомфорт и затруднения с дыханием. Внезапно резкий и громкий звук громкоговорителя разорвал тишину, заставив сердца игроков участиться. Всем игрокам сообщили, что время отбоя, дабы завтра быть в силе для следующей игры, которая должна была начаться довольно рано. Никто не осмелился возразить, им действительно понадобились бы силы и сон, ведь после сегодняшней игры погибли не мало людей, а для некоторых родные и близкие. Где-то вдали послышались шаги, но другие, всё ещё погруженные в размышления о прошедших играх, не спешили покидать свои места, сидя на койках и продолжая вести диалог, ведь это было не запрещено, так ведь?Именно так. Ведь всё для благополучия остальных игроков. В то время как казалось, что ощущение тревоги только возрастало, длинноволосый не понимал, чего же он хотел от него, но разрывать тишину не было сил. Ему хватило того, что произошло чуть ранее, и то, сколько переживаний он испытал. Не каждый, ведь день перед тобой убивают стольких людей, но он был благодарен тому, что одним из них не стал разноцветный, это хоть как-то могло разрядить обстановку. В голове метались мысли, вдруг он сказал что-то лишнего, что могло задеть чувства Таноса? Мысли и только. Но желание спросить лишь возрастало, может, у него больше не будет этого шанса? Или может, это экстаз так шалит? Он не был внедрен. Тяжело вздохнув и собравшись с мыслями, тот оглядел игрока 230, но напряжение не исчезло, только ещё сильнее усиливало его тревогу. Но глядя в эти щенячьи глазки, лишенные всякой радужки и наполненные огромными зрачки, он чувствовал что-то наподобие лёгкости. Ему нравилось всё, что было связано с этим сирене-волосым, и это был не секрет ни для кого, кроме Таноса. — Ты чего-то хочешь? — наконец, решился поинтересоваться Нам Гю, наблюдая за парнем, который не отрывал взгляда продолжительное время, от волнения, аж мурашки по коже. Этот парень пугал до чёртиков, и, в принципе, не только его. Но интерес взял своё. — Да просто задумался, — произнес тот с легкой усмешкой, напряженно встречая взгляд собеседника. — О чем? — не унимался Нам Гю, чувствуя, как в воздухе повисла некая пауза. — О том, что ты сказал ранее, — ответил он, слегка наклонив голову, поникнув. — But I thought maybe I'd bring you that pleasure. — промолвил разноцветный, вглядываясь в чужие карие глаза. И Нам Гю вновь изучал выражение лица собеседника, пытаясь понять, что пытался донести до него сирене-волосый, который даже бровью не повёл после своих слов, лишь ухмылка блистала на его губах даже в такой кромешной тьме. Длинные пальцы сирене-волосого медленно двинулись в сторону шатена, слегка обхватив его шею лёгкой и не болезненной хваткой, от чего по телу длинноволосого пробежали мурашки дважды, и некий шок от холодных рук собеседника. В голову приходили всякие разные мысли, от самых приятных до самых ужасных. Он собирался задушить его? Убить прямо на этой койке? Мысли разлетелись словно искры, не оставляя ничего, кроме как страха за свою жизнь. Почему он так зациклился на этом слове? Что он пытался сделать или что он делает? Ответа не было. Но только глаза разноцветного искрились от уверенности, от чего Нам Гю почувствовал, как внутри него нарастал ком в горле. — Ты действительно хочешь почувствовать это? — тихо произнёс парень, все ближе подбираясь к длинноволосому, как хищник, увидевший добычу. Его дыхание было горячим, обжигая бархатную кожу, всё ещё прижимая того к койке двухэтажной кровати, тихо и медленно начиная сжимать нежную плоть. И с каждой секундой расстояние между ними сокращалось. Чувства смешивались, и он вдруг осознал, что его собственная реакция уже не отстает от принятых решений сирене-волосого. Этот момент, такой таинственный и пугающий, манил его, он словно находился под гипнозом, будучи очарованным его "другом". Нам Гю хотел, хотел принадлежать этому грёбаному наркоману, желал быть всем для него, чтобы ни одна сука не помешала им. Никогда. — Ты не должен бояться, — прошептал он, наклоняясь ближе и уткнувшись носиком в чужую плоть, вдыхая чужой запах. Нам Гю чувствовал, как внутри него разгорается огонь, а особенно внизу живота, может, это и были те самые называемые бабочки в животе? Он не знал, что испытывает. Но раньше он никогда не чувствовал подобного, и для него это было впервые, он не думал, что сирене-волосый сделает первый шаг, но это так возбуждающе. Но зная его, он может сделать всё, что угодно, всё, что на ум придёт. Сирене-волосый медленно убрал руки с шеи парня, оставив на нежной коже ярко-красные следы от прикосновения и силы сжатия, затем взял в руки свой крест висящий на его шее, и не спеша открыл его, доставая ещё одну разноцветную таблетку. Он положил её на язык, не отводя взгляда от глаз другого и внезапно наклонившись, смотря на губы собеседника, такие манящие и на вид чувствительные, он трепетно коснулся этих губ, резко и неожиданно. Он робко целовал его, чувствовалось грубость и жадность, когда оба языка соприкасались друг с другом, от чего глаза собеседника расширились от удивления и внезапной интрижки, будто бы прямо сейчас же выпадут из орбит. Но больше всего его пугала та мысль, что если их увидят? Но, кажись, Таноса не забавляла эта мысль, да ему на ум она даже не приходила, судя по тому, что он вытворяет с этим бедолагой. Но воздуха с трудом хватало, парни не желали отстраняться друг от друга, Нам Гю желал большего, чтобы Танос наконец, прикоснулся к нему, никак к другу или знакомому. Он оттягивал нижнюю потрескавшуюся губу длинноволосого, слизывая кровь, как кот, будучи сильно тактильным, пытаясь угодить своему хозяину, но стоит задаться вопросом, кто из них хозяин? Нам Гю или же Танос, который беспорядочно и хаотично берёт своего друга, даже не спросив о его желании. Но если бы всё закончилось на этом жалком поцелуе, который мог длиться вечность, Нам Гю был бы рад. Лучше, чем ничего или быть отвергнутым. Но он так же отвечал на ласку, ухватившись двумя руками за сирене-волосого, в то время как чужой язык исследовал рот парня, лишь углубляя поцелуй. Но всё не вечно, воздуха стало не хватать, и сирене-волосый всё же отстранился от него, моментально разрывая поцелуй, тонкая нить слюны мгновенно разорвалась, и оба парня тяжко дышали, не в силах остановить начатое. Их сердца стучали в унисон, холодный пот образовался на лбу, сплетая чужие каштановые волосы. Можно было подумать, что танос просто решил поделиться таблеткой, дабы разрядить обстановку, но всё было иначе, и понял это Танос только по бугорку торчащу из зеленых спортивных штанов длинноволосого, который упирался ему в бедро, и хитрая улыбка заиграла на его губах. Медленно выбирая нужный ритм, он коснулся торса длинноволосого, вызвав у него тихий вздох, осторожно спускаясь к резинке спортивных штанов, оттягивая её и постепенно снимая, оставляя их на бёдрах. Нам Гю не противился; ему нравилось это внимание, и более того, сейчас он был под дозой и не соображал своей головой и мог так запросто отдаться Таносу, будучи под воздействием, которое медленно возрастало. Его холодная ладонь скользнула под боксеры парня, длинные пальцы обхватили пылающий от возбуждения член Нам Гю, который так и требовал ласки и вытекающего предекулята. Быстрыми и холодными движениями он проводил по вставшему члену парня, обходя по всем венам, но не дотрагиваясь до его головки, в то время как щёки и кончики ушей Нам Гю стали более краснющими от смущения и поступающей крови в них. Вдохи и выдохи, доносящийся от длинноволосого, который так и прижимался к Таносу, желая получить большего. Он старался быть предельно тихим, уткнувшись в плечо сирене-волосого, но даже это с трудом спасло. Если бы не все эти люди, он бы стонал как ни в себя, как последняя сука, получающая оргазм от рук возлюбленного. — как долго ты продержишься? — тихо произнёс с тяжёлым дыханием сирене-волосый его голос звучал монотонно и слегка хрипло, всё ещё глядя на дрожащее под ним тельце, но Нам Гю молчал. Он не мог ответить, ком в горле сковывал его, не давая сказать и слова. Но так и не дождавшись ответа, Танос внезапно поцеловал его в шею, а после слегка укусил, посасывая кожу в области шеи, оставив на ней некие засосы тёмно-фиолетового оттенка, напоминающие о самом парне, непреднамеренно засталяя парня выгибаться и сжимать руки возле плеч Таноса от поступающего оргазма. Его ноги подкашивались, тело дрожало от неизбыдка удовольствия, волосы сплетались, а движения Таноса на пульсирующем члене становились всё быстрее и грубее, иногда тот мог касаться головки, жаждущую получить больше внимания, но пальцы достигали только низ. Он в буквальном плане издевался над ним, специально останавливался, сжимал и медленно вводил рукой от начала до конца, не давая парню шанс на отдышку и продолжая в том же духе, чувствуя на своей ладони капли предекулята, стекающего вниз. — прошу.. Быстрее.. — хныча в чужое плечо, молил обладатель длинных каштановых волос, ему требовалось больше, гораздо. Но Танос лишь кивнул, не сказав ни слова, он просто выполнил его желание, двигая рукой по всему основанию, прикасаясь к головке, иногда поглаживая её и сжимая, закрывая уретру, не давая ему кончить, от чего младший лишь хнычет и извивается под ним, выгибаясь и умоляя убрать руки. Но Танос слушался лишь иногда этого парня, похожего щенка, его возбуждало всё, особенно звуки, издающие шатен при разгаре текущего оргазма, который попутно достигал его. В конце концов, тот излился на руку Таноса и облегчённо выдохнул, хотя это было сложно назвать выдохом, скорее лёгкий стон от облегчения. Танос глядел на него с озабоченным интересом и легкой ухмылкой, они оба были в экстазе и вряд-ли вообще понимали, что между ними произошло. В голове Нам гю лишь бушевал непонятный шум, голова его откинулась на подушку, даже такие лёгкие и мимолётные прикосновения, вызвали у него бурю эмоций. В то время как Танос, просто чмокнул его в щёчку, вытащив руку, приодел его и медленно и тихо спустился с койки и полез обратно к себе, дабы никого не разбудить своим шорохом. И, возможно, Нам Гю запомнит это надолго, так же как и Мин су, лежавший на соседней койке, явно ахуевший со всей этой ситуации.