Забираясь по колючим веткам

      Вообще, в главном бальном зале перед всякими мероприятиями обычно топили. Каминов в нём не было — архитекторы не предусмотрели, — но с помощью магии директор Гримм и парочка замковых фей за несколько часов вполне могли нагреть зал до приемлемой температуры, такой, чтобы не было жарко танцевать, но и чтобы зубы от холода не стучали.       В этот раз, к сожалению, директор был слишком занят, чтобы озадачиться отоплением — форс-мажор на форс-мажоре, весь Зимний бал чуть не полетел к чертям, так что не до этого было. Но директор справился, справились со всеми сложностями остальные, потому балу быть, ну а то, что в зале холодно — так это мелочи. Тепло вдохновенных сердец и не такие холода преодолевало.       Девочки, конечно же, зарылись в свои шкафы и достали тёплые накидки, платки, шали, меховые жилетки, плащи и прочие утепляющие прелести, так что их голым плечикам в ажурных платьях никакие холода не угрожали. Парни утеплялись скрытно, под пиджаками и рубашками, а кто-то особо ушлый и горячительным внутрь — зря, что ли, в парадной форме есть внутренние карманы под фляжки?       Тем более, будут весьма бодренькие танцы, так что замёрзнуть никто не должен.       Эппл поправляла коротенькую накидку из белого лисьего меха и всё никак не могла понять, хорошо ли она смотрится поверх её пышного платья, разумеется, ярко-красного цвета. Рэйвен уже несколько раз сказала ей, что она выглядит хорошо, сама при этом облачившись в кожаный жилет, утеплённый изнутри. Но Эппл всё равно сомневалась, не верила, то спускала накидку с плеч, то надевала снова, кружась перед зеркалом…       В общем, на бал она чуть не опоздала, но накидку всё равно надела. Так и правда будет теплее.       Холод в зале, впрочем, с помощью магии красиво обыграли. С высокого потолка падали иллюзорные снежинки, их переливы в холодном сине-белом свете раскрашивали пространство бликами и всполохами. Кое-где на колоннах были наколдованы инеистые узоры, а на ступеньках и статуях местами лежали совершенно не холодные сугробики. Раньше зал всегда подсвечивался жёлтыми светильниками, но в этот раз их свет сменился на более белый, более холодный и зимний, в котором большой витраж заиграл совсем другими красками.       Эппл едва не ахнула, войдя в зал. Всё вокруг было похоже на настоящую зимнюю сказку — такую, какие Эппл всегда любила. Ей захотелось расхохотаться и захлопать в ладоши, как маленькой девочке, но она сдержалась, помня о том, что она давно уже выросла. Проходя в центр зала, она всё никак не могла отвести взгляда от танца наколдованных снежинок у неё над головой — до того прекрасной и безмятежной казалась эта картина.       Комплименты посыпались почти сразу. Эппл знала, что ей идут высокие причёски, потому и на бал сделала аккуратный пучок лишь с парой как будто небрежно выбившихся прядок, на её губах была неяркая красная помада, а глаза были осторожно подведены. Всё это прекрасно сочеталось с её пышным платьем и укрывающей плечи накидкой, потому образ вышел в действительности достойным принцессы. Это придавало Эппл ощущения сказочности и волшебности происходящего.       Поболтав немного с остальными девочками и выслушав целый ворох лестной похвалы от них, Эппл хотела направиться поближе к пьедесталу у окна, откуда директор будет произносить торжественную речь, но взглядом зацепилась за…       Вообще, Эппл думала, что самые пышные меха будут на профессоре Бэдвульфе и его дочерях-волчицах, но их переплюнули. Причём переплюнул Терновый ведьмак.       Эме себе не изменял и был одет во всё чёрное, разве что на рукавах и по полам пиджака была пущена серебряная вышивка в виде терновых веток, и венчал его образ настолько же чёрный плащ с пышным воротником и длиной до самых пяток (высота каблуков не в счёт). Чернобурый мех плотно прилегал к шее и обнимал её, а сам тяжёлый шерстяной плащ держался на плечах за счёт застёжки-цепочки, протянувшейся от ключицы к ключице.       То, что Эме совершенно не зимний человек, Эппл знала по тому, как он ворчал на снегопады и всеми силами увиливал от выходов на улицу, пока снег не растает. Летом его было не поймать, постоянно шлялся где-то по округе и с удовольствием ходил по лесам, зато зимой даже курить дальше комнаты предпочитал не выходить, кутаясь в стёганое покрывало вместе с такой же теплолюбивой кошкой.       Зимний плащ появился у него совсем недавно на смену осенне-летнему, более тонкому и короткому, обычно застёгивавшемуся на фибулу то на левом, то на правом плече. И сейчас Эме плотнее кутался в него, стреляя недовольным острым взглядом по сторонам, где буквально всё напоминало о зиме и о том, что бал, вообще-то, зимний. Под длинным подолом легко можно было спрятать не только стилет, но и пару бутылок виски, и Эппл улыбнулась мысли о том, что, наверное, Эме так и сделал, а сейчас, шерудя рукой у себя на боку, оглаживает костлявыми пальцами не рукоятку любимого клинка, а горлышко плотно прилаженной к боку бутылки.       Впрочем, узнать правду ей пока не суждено — директор и правда поднимается на пьедестале, чтобы произнести открывающую бал речь.       Взрываются хлопушки, в воздухе взлетают синевато-голубые конфетти, и начинает играть музыка. Начались танцы. Повелевает оркестровыми крысами профессор Пайпер, потому музыка звучит торжественная и размеренная, как раз подходящая для первых, стеснительных и неловких танцев. Эппл всегда приглашают, и она честно-честно старается потанцевать со всеми, вкладывая тонкую ладонь в высокой белой перчатке в ладони чужие, но получается далеко не всегда. Эме среди танцующих она не видит, но это только первый танец — быть может, отогреется хоть немного и позовёт кого-то из подруг.       Но он не зовёт. Ни на второй, ни на третий танец, ни на следующие, даже когда звучит один из его любимых вальсов, французский. Эппл его пропускает, устав, и потому не может не зацепиться взглядом за огромный чернобурый воротник, натянутый теперь на макушку (оказывается, под воротником ещё и капюшон был). Скрыться в плаще, как это делают Красные Шапочки, у Эме не получается, но прикинуться тенью от колонны выходит вполне.       А ведь обычно он танцует. Эппл видела его и на балах, под руку с кем-то из сестёр О'Хайр, и на городских гуляниях с кем попало или вовсе в кругу на каких-нибудь местных коллективных танцах, и даже на парочке дискотек, куда их всех непременно звала Брайер. Эме всегда танцевал, приглашая с собой кого-то из стеснительных или неловких и почти всегда был от начала до конца, особенно если где-то в толпе рассеивались в разные стороны заводные и деятельные Мэрри Мэн.       На торжественные балы Мэрри Мэн не пускали, так что по старой традиции Эме выбирал кого-то из стоящих у стены девчонок (совершенно случайным образом, буквально по принципу какая первая под руку попадалась) и приглашал выйти в зал. Большая часть из них соглашалась, а если кто-то и отказывал, он просто шёл к следующей. Потому видеть его самого вдали от танцев было… не то чтобы странно, но немного неуютно. Как будто что-то шло не так.       Дожевав маленькую тарталетку, Эппл пытается незаметно подойти. Учитывая, что Эме стоит на другой стороне зала, придётся обходить по кругу и делать большой крюк, велик риск вляпаться в кого-то, кто позовёт потанцевать её саму, а отказывать будет как-то неловко, да и один танец она уже пропустила. Так что самым лёгким решением Эппл считает на танец с кем-нибудь всё-таки согласиться, но попытаться в нём остановиться где-нибудь поближе к Эме, чтобы не выглядело так уж подозрительно.       Её приглашает Фабиан, высокий (а по меркам Эппл так и вовсе высоченный) рыжий принц, и в попытках угнаться за ним Эппл дотанцовывает как раз до нужной колонны. И даже чувствует у себя на спине колючий ледяной взгляд, проходящийся по коже словно бы наточенным кончиком стилета.       Сделать вид, что она здесь просто мимо проходила, не получается — Эме смотрит прямо на неё, взгляд его почти белых глаз колет по телу хуже терновых иголок. Так что приходится посторониться, отойти к стенке и ещё один танец пропустить, показно и фальшиво обмахиваясь ладонью и цепляя с маленького столика неподалёку бокал с лимонадом. Зал так и не нагрелся толком, потому лимонад приятно охлаждённый.       Стерев с бокала след от помады, Эппл всё же выгадывает момент, когда взгляд Эме коршуном впивается в кого-то другого, и подходит ближе. Невинная принцесса и опасный, готовый ко всему ведьмак. Добыча сама идёт в лапы к хищнику — к хищнику, за которого почему-то беспокоится.       — Привет, — голос Эппл мягкий и поддерживающий, но она моментально жалеет о том, что начала диалог именно с этого — её снова пришпиливают к месту одним только взглядом. — Всё в порядке?       — А ты мне какую-то западню поставила и ждёшь, когда я в твой капкан грохнусь? — язвит так же, как и обычно, склабится и смотрит в толпу, не на побеспокоившую его Эппл. Может быть, она и правда зря волновалась за него. Но эту мысль Эппл проглатывает и оставляет на потом — не подойти она в любом случае не могла.       — Ты не танцуешь, стоишь в стороне. На тебя совсем не похоже, — она всматривается в привычное, в общем-то, серьёзно-отстранённое выражение лица. Не замечает на нём ни крепко стиснутых зубов, ни нахмуренных бровей, ни сощуренных глаз, ни чуть сморщенной переносицы. А если всего этого нет, значит, ничего не случилось, ведьмаче (прозвище всё ещё кажется Эппл довольно грубым и фамильярным) не раздирают надвое никакие внутренние конфликты и серьёзных причин опекать его у Эппл нет. Но она всё же хочет услышать ответ от самого Эме, а не от свох догадок, даже если отвечать ей Эме ощутимо не хочет. — Из-за холода? Ты холод не любишь.       Эме бросает на неё мелкий и гораздо более равнодушный взгляд, даже слегка снисходительный, как будто Эппл угадала, но дела до этого ей быть не должно. Что же, с тем, что это не её дело, она согласна, но она уже здесь, уже пришла и уже пытается светски побеседовать. Желваками Эме всё же играет, думая, как ответить ей одной фразой, чтобы оставила его в покое и чтобы не обиделась.       — Не в холоде дело. Просто не сегодня.       Такими формулировками иногда отвечала Рэйвен. «Просто не хочу» или «просто не сейчас», когда Эппл что-то предлагала ей, а та была не в настроении. Эппл такое, вроде бы, понимала, потому начать Эме решил с нейтрального, чтобы нежные принцессочьи чувства поберечь. Не отстанет — тогда зубами клацнет, а сейчас-то чего ему? За интерес не бьют.       Эппл тускнеет, опускает аккуратные плечики и надувает напомаженные губы (пила аккуратно, об краешек бокала совершенно ничего не размазала). Ответ её не устраивает, она знает и понимает, что под скупой формулировкой лежит что-то другое, но тактично и правда не лезет дальше. Поджимает губы, явно насилу удерживая за зубами вопрос, а может ли она чем-нибудь ему помочь. Эме снисходительно выдыхает, чуть ведя плечом — это ей вместо благодарности за то, что не бередит.       Когда стихает музыка и танцевавшие пары расходятся, госпожа Её Величество Белая Королева, одетая в расшитое жемчугом платье, постукивает какой-то палочкой по бокалу, привлекая внимание.       — Дамы и господа, — начинает она громким торжественным тоном, — позвольте объявить белый танец!       По залу прокатывается лёгкая волна аплодисментов, и все тут же начинают переглядываться: девушки в поисках тех, кого хотели пригласить на этот танец, парни высматривая приглашённых и пытаясь скрыться от тех, с кем танцевать не хотелось. Эппл чувствует, как её подстёгивает в спину совершенно непреодолимое желание пригласить зыркающего по сторонам Эме — раз уж он сегодня не танцевал и раз он сам всегда приглашает, — но…       Но было у белого танца препротивнейшее свойство, связывавшее парней по рукам и ногам и заставлявшее белые танцы ненавидеть — они не имели права отказать. Отказы в белом танце не принимались совершенно никакие, ни по какой из причин, даже по самым уважительным.       Эппл знала об этом, потому аж привстала на носочках, непреодолимое желание прямо сейчас протянуть Эме руку и бряцнуть «пошли?» сдерживая внутри себя. Она хотела пригласить его, хотела потанцевать с ним, хотела вытащить его из его укрытия, в котором он, закутанный в плащ, окопался, как зверь в берлоге. Но в то же время она понимала: пригласит — и очень сильно подставит тем, что у Эме не будет права ей отказать. Ей самой эта особенность была соблазнительно на руку, и демон на левом плече шептал прямо сейчас ведьмаче цапать и тащить в центр зала, но Эппл всю себя вложила в то, чтобы крепко стиснуть зубы и остаться стоять прекрасной статуей, слушая ангела на правом плече — Эме не понравится, что его прижали к стенке, и он надолго эту подставу запомнит, даже если подставила его Эппл из лучших побуждений.       Потому Эппл выбирает и этот танец пропустить. Девчонки понемногу тянут в центр зала своих партнёров, встают в красивую танцевальную фигуру, и Эме пару раз незначительно, буквально на мгновение меняется в лице, рассматривая, кому выпало танцевать с кем. Но то, как Эппл целеустремлённо качнулась на месте, от него, конечно же, не ушло. Она, быть может, желаемое и не получила, отчего на языке запершило горечью, но поступила правильно — так, как будет лучше не для неё одной, а для всех.       Он складывает руки на груди, опираясь плечом о заиндевевшую наколдованным инеем колонну. Расстановка заканчивается, и крысиный оркестр даёт музыку.       — Почему не пригласила?       Эппл вздрагивает и забавно подскакивает на месте от вопроса Эме. Сейчас он смотрит на неё с некоторым интересом, и ей чудится, что уголки его губ приподняты в лёгкой улыбке, но больше всего озорства она, конечно же, видит у него в глазах. Смотрит прямо на него она всего миг или пару, после пристыженно опуская взгляд куда-то чуть вперёд и в сторону.       — Хотела же пригласить, — он тоже дожимает до ответа, как это делала ранее сама Эппл.       — Ну… — она заминается, сглатывая вязкую от неловкости слюну, пытается вернуть голосу нормальное звучание, а не ухнувшее куда-то вниз. Причин таить правду у Эппл ни одной. — Ты не смог бы мне отказать. Это… нечестно было бы. Ты ведь попросил тебя не трогать, а тут я с белым танцем.       Эме удивлённо поднимает брови. Хотя, может, удивление в этом Эппл показалось — он на неё всего чуть-чуть посмотрел, сразу же уводя взгляд в толпу и рассматривая проплывающие мимо пары. Пытаясь успокоиться и смириться, Эппл наблюдает за танцем тоже, но не видит и не запоминает, если честно, никого и ничего. Щёки горят от накативших неловкости и стыда, в спину теперь гонит желание убежать куда-нибудь в сторонку и притвориться, что ничего не было, но если до этого Эппл изо всех сил пыталась держать себя на месте, то сейчас она едва ли заставляет себя дышать и моргать, не то что двинуть ладонью или уйти вовсе. Тело будто каменное, отказывается слушать её и бежать со всех ног, цокая невысокими каблучками по каменному полу в ритме, противоречащем ритму танца.       Но белый танец заканчивается, и Эппл не может понять, длился он всего ничтожную секунду или же целую мучительную вечность. Она едва ли заставляет себя двинуть ногой, сделать шаг в сторону, в толпу девчонок, где её обязательно подхватит в танец какой-нибудь знакомый или не очень парень…       Сдвигается только носок её туфли — настолько крошечно, что под юбкой пышного платья нисколечко не видно. Зато видно, как Эме разворачивается к ней всем собой и, заложив левую руку под плащ за спину, с лёгким поклоном протягивает ей правую. Чернобурый мех у него на плечах чуть покачивается от движения, но тяжёлый плащ держится крепко. Эппл часто моргает, смотря теперь во все свои распахнутые глаза, и прижатой к стенке оказывается сама.       — Пойдём. Ты ведь хотела, — озорство в чужом стальном взгляде переливается через край, аж настолько, что саму Эппл слегка воодушевляет в чужую холодную ладонь вложить свою, в тонкой атласной перчатке. Поступок с его стороны неожиданный, но очень, если честно, приятный — настолько, что жгучий стыдливый румянец на щеках уступает место приятному и согревающему.       Атласная ткань скользит по плотной шерсти, потому ладонь на его плече приходится не просто устроить, а немного сжать. Под меховым воротником тепло, кончики ворсинок приятно щекочут, а цепочка на ключицах игриво переливается в свете бело-голубых светильников — защипы на ней, оказывается, украшены парой прозрачных камней, которые Эппл раньше из-под меха не видела. Ей казалось, что тяжёлый плащ будет сильно сковывать движения, но Эме на него как будто всё равно — осанка остаётся ровной, жесты сохраняют прежние галантность и аккуратность, руки свободно поднимаются, отодвигая шерстяные полы в стороны, когда нужно взять её за руку и приобнять за талию. Под плащом тепло, и Эппл кусает себя за щёку, ловя в себе желание прильнуть ближе и забраться под плащ.       Кажется, кто-то в толпе нарочито громко перешёптывается о том, что Эппл вышла танцевать именно с Эме; очаровательная Белоснежка вместе с коварным злодеем — ну немыслимо же! Как такое не обсудить! Эппл разочарованно дуется, но встречается взглядом с Эме — высота их каблуков совпадает, потому разница в росте не меняется ни в чью пользу, — одними лишь глазами говорящим забить и отпустить. Она забивает и отпускает, делая маленький шаг чуть поближе к нему.       Эме всегда танцевал, но с Эппл — ещё ни разу. До неё всегда было много охотников, да и сама она всегда заранее знала, кого позвать на белые танцы. Первые шаги непривычные, попытка друг под друга подстроиться, но довольно скоро Эппл понимает, что в танце с Эме ей очень легко: он хорошо ведёт, учитывает и её, и свой шаг, подталкивает и останавливает там, где это нужно, не стискивает хватку и не позволяет её рукам соскользнуть.       Пока он стоял у колонны, от падающего снега его укрывал балкон, но сейчас, в центре зала, как раз под наколдованным снегопадом, совершенно ничего не мешает иллюзорным снежинкам падать на него, оседать искорками на меховом воротнике и разноцветно мерцать в чёрных волосах. Эппл предпочла бы смотреть куда-нибудь на плечо или на застёжку-цепочку, прозрачные камни в которой тоже весьма красиво играли на свету, но взгляд отвести не смогла — засмотрелась и увлеклась, только из-за танца не поднимая ладони выше, чтобы смятые пряди и чернобурый мех от нападавшего снега отряхнуть.       Музыка продолжает звучать и набирать обороты, танец — самый обычный, не белый и не французский вальс — ещё далёк от завершения. В центре зала есть и другие пары, но Эппл не волнует, кто только что прошёлся у неё за спиной и чьи каблуки простучали по полу сбоку. Как в каком-то волшебном сне, словно отравленная самым сладким ядом, она замечает только Эме, только его касания, только его шаги, его иногда перебегающий с места на место взгляд и то, как он про себя считает. Сама Эппл давно уже не считает, всецело вверившись ему и отдав управление танцем в его руки.       Ей, наверное, кажется, но за время танца Эме как будто бы смягчается, оттаивает и улыбкой озаряется не дерзкой, а мягкой и довольной. Эппл не уверена, что может доверять себе и своим чувствам сейчас, в такой волнительный для себя момент.       Последний шаг, последняя нота, взятая дрессированными крысами — и ослепительная сказка заканчивается. Исчезают на мехе и в волосах иллюзорные снежинки, рука с талии вновь убирается за спину выверененным движением, укрываясь тяжёлой полой плаща. Её ладонь в перчатке Эме подносит к губам и оставляет легчайший, почти неуловимый поцелуй на сгибе костяшек. Эппл краснеет заново, думая, что, вообще-то, белый цвет ему подходит ничуть не меньше чёрного. И сновь бросает всю себя на то, чтобы остаться на месте — и не броситься к нему на шею, целуя напомаженными губами.       — Спасибо, — застенчиво роняет она едва слышным голосом, выпрямляясь из маленького реверанса. Эме отфыркивается от этого, как от пустяка.       — Теперь довольна?       Ну да, это ведь всё было только ради неё и потому, что хотела она. У Эппл колет под левыми рёбрами, и искрящаяся сказка моментально становится пресной и тусклой. Эме даже маленькой чуточки того, что испытывала она, не почувствовал — но Эппл некого в этом винить, ни себя, ни тем более его самого.       Она всё ещё хочет его поцеловать, но делать это на балу, на виду у сотни глаз, опасно и глупо.       — Пойдём прогуляемся? — Эме её ладони из своей не отпускает, перехватывая крепче. — Щёки красные, жарко, наверное.       И стыдно. И неловко. И… и да, прогуляемся — Эппл только кивает в подтверждение, а после едва не припускает полубегом, чтобы быстрее оказаться на балкончике, куда парни уже по разу или даже по два сбегали покурить между танцами. Лисья накидка не спасает от мороза, потому Эме подхватывает полу плаща и обнимает Эппл так, чтобы она и плащом была укрыта.       А Эппл понимает под этим его негласное разрешение на шею к нему всё-таки броситься, ладонями по плечам проскальзывая под тёплый воротник.