Забираясь по колючим веткам

      О том, что в драконьих стойлах она сегодня не одна, Рэйвен знала, но завидев приближающуюся фигуру с расплывчатым силуэтом, не смогла не закатить глаза.       — Я знала, что сам он сюда в жизни не придёт.       Конечно же, речь шла об ослепительном принце Чарминге, на чью великолепную репутацию легло теперь ещё и бремя драконьего хозяина. После того, как Дэринг удивительным образом завёл дружбу с Драконом, Иссушающим С Высоты, мнение о драконах буквально всего начальства Академии поменялось на 180 градусов. Если раньше драконы были угрозой и их надлежало только истреблять, убивать, уничтожать и покорять, то теперь, когда в Академию новым потоком стали вкладываться средства Чармингов, директор Гримм расщедрился и на ремонт стойл, и на корма, и на то, чтобы кто-то из студентов непременно за драконом приглядывал (потому что нанимать профессиональных драконьих «сиделок» с Авалона было всё ещё непомерно дорого). По идее, раз дракон теперь под патронажем Дэринга, то Дэрингу и корячиться с вычисткой стойл, мытьём, осмотром и кормлением, но это же Дэринг Чарминг — удавится, а в грязь не залезет.       Потому за бедным Иссушающим присматривали те, кому не лень и не противно. И та, у кого дракон есть поневоле — Рэйвен Квин. Присмотреть за Невермор было ей не слишком в тягость, но когда Рэйвен молила судьбу и абстрактных богов о питомце, она надеялась на кота или на щенка. Драконица всё же была крупнее, опаснее и работа у неё была не из самых приятных — охранять вход в Зеркальную башню, в которой в зеркальной же тюрьме проводила свои последние годы Злая Королева. Только вот в этом-то проблема и была — Невермор содержалась в этой самой башне, в замке Академии, а не в драконьих стойлах на отшибе. За каким хреном тогда Рэйвен должна была наматывать лишние круги и присматривать за чужим, вообще-то, драконом?! Только потому, что у принца Чарминга белы рученьки отвалятся потаскать навоз и солому? В общем, на Дэринга Рэйвен больше злилась, чем была ему благодарна за микро-переворот отношения к драконам. Невермор, в конце-то концов, тоже поимела некоторую выгоду после того, как к драконам в Академии стали лояльнее, но это всё ещё не стоило того, что на Рэйвен свалились совершенно внеплановые обязанности няньки для здоровенного ящера.       — Не всё так отвратительно, как ты думаешь, — Эме Ларивьер выглядел даже слишком свежо и бодро для человека, который проспал за последние двое суток от силы часов пять. Четырнадцать чертежей для Румпеля, только три из которых его собственные, сами себя не сделают, но не то чтобы Эме сложно. Умение рисовать и чертить у него в крови точно так же, как каллиграфия и владение холодным оружием, но даже ему требуется отдых. Потому — сегодня в драконо-няньки заделался и Терновый ведьмак. Потому что таскать навоз лопатой выглядит достаточно диаметрально противоположным черчению под линейку на миллиметровой бумаге. — По крайней мере, тебе не придётся слушать чванливые речи Его Высочества.       Рэйвен вымученно улыбнулась, вспоминая удивительную манеру речи Дэринга, и приветственно обняла Эме. Пока они оба ещё не пропахли стойлами и не вспотели на несколько раз.       — Тебе инструктаж проводить?       — Почту за честь, — он потянул на себя тяжёлую скрипучую дверь стойл, — если нормальный инструктаж проведёшь именно ты. Дэринг своё хозяйское слово, конечно, сказал, но веры тебе у меня больше, чем «золотому мальчику», сидевшему в седле всего-то пару раз.       Рэйвен гаденько хихикнула, пока они обменивались улыбками. В стойлах пахло землёй, сухим сеном, немного отдавало навозом и холодным камнем, из которого были выложены стены. Ледженд, как его назвал Дэринг, лежал в своём стойле совершенно спокойно, вытянув длинную шею и уложив голову с массивными рогами как раз на мешок с кормом.       — Самое главное — руки в пасть не совать, держаться в зоне видимости дракона, не кричать, не дёргаться. Сначала познакомиться надо — дать ему тебя обнюхать и запомнить. Потом уже можно всё остальное.       Саму Рэйвен дракон знал хорошо — она его частая гостья. Знакомство с ним у Эме вышло не сложнее, чем знакомство с кошкой — кто-то когда-то сравнивал огнедышащих владык неба именно с ними, домашними мурлыками, и Эме склонялся к тому, что этот человек был прав. Ледженду он понравился, дракон ласково пободал его мордой и подставился под гладящие руки. Рэйвен заулыбалась и ушла за инвентарём.       Платок, пропитанный по-весеннему лёгкими духами Холли, Эме отдал Рэйвен, чтобы та не задыхалась от навоза, сам же спрятал нос под шарфом, пахнущий удушливо-масляными и тяжёлыми духами Поппи. Лэдженд оба запаха не оценил, торжественно чихнул и ленивой походкой уполз к корыту с кормом. Эме показалось, что походка неестественно мерная и плавная, такой огромный дракон должен вести себя быстрее и резче, но специалистом в их анатомии он не был. Но вопрос всё равно крутился в голове.       Уборка, тем не менее, давалась достаточно легко. Стойла поддерживали в постоянной чистоте, потому выгребать пришлось не так много, да и сам Лэдженд отличался почти человеческими чистоплотностью и аккуратностью. Были ли это его природные качества или приобретённые от нового хозяина, известно не было, но это определённо пошло драконо-нянькам на пользу. Всего за каких-то пару часов, болтая о каких-то сущих безделицах или о происшествиях в Академии, Эме и Рэйвен убрались в стойле, единственном занятом из всех шестнадати. В стойле, которое изначально отвели Невермор, уборка не требовалась — Невермор давно уже его не занимала, выселенная в башню.       Делая короткий перерыв на свежем воздухе, Эме протянул Рэйвен раскрытую пачку сигарет, приглашая угоститься, и Рэйвен обычно не курила, но сейчас не отказалась. Весенне-лёгкие духи Холли въелись куда-то вглубь носоглотки, и пахли они определённо приятнее, чем перемешанные навоз и сено, но их хотелось вытравить чем-нибудь. Хотя бы терпко-вишнёвыми сигаретами.       — Осталось помыть и почистить его самого, — Рэйвен поморщилась, прерываясь на затяжку. — Реки или пруда здесь нет, самому помыться негде, потому поливаем со шланга и оттираем щётками.       — Было бы крайне полезно, если бы драконы не только спали и ели, как кошки, но и вылизывались.       — Тогда пришлось бы отмывать Лэдженда от его же слюны. Но он в последнее время нигде особо не пачкается, так что отмывать нам не так уж и много. Но всё равно все вывозимся в воде, пыли и грязи — готовься.       — Всегда готов. Но… — Эме тоже прерывается на затяжку, давая цепкому взгляду Рэйвен поймать себя, — Лэдженд в последнее время более осёдлый? Не так часто летает и охотится сам, зная, что его тут накормят. Походка у него довольная и ленивая.       Рэйвен глянула внутрь, выискивая взглядом Лэдженда, но нашла только его хвост.       — Он и правда расслабился. Мне кажется, даже потолстел — пузо отвисло, раньше такого не было. Сытая жизнь всех нас расслабляет и делает домашними.       Философские мысли Рэйвен Эме не поддержал, но и спорить с ней не стал. Ему почему-то казалось, что дело вовсе не в сытости, крове и заботе, которых у одомашненного Лэдженда теперь было с лихвой. Его походка, чуть вразвалку, чуть перекатывающаяся, напоминала походку любимицы Тресс, когда она была беременна своими единственными котятами. Но Тресс женского пола и именно что была беременна, а вот что же не так с Лэджендом… Почему-то версия с тем, что он и правда просто растолстел, Эме не устраивала, но вслух он своих подозрений не говорил — у него будет время осмотреть дракона, пока они его моют.       В отличие от кошки, против мытья и воды дракон не имел ничего. Выманив его на просторный каменный пол, Рэйвен почти уже выдала Эме толстые резиновые перчатки и пару щёток, но от перчаток Эме отказался — привык держать руки свободными, даже когда дело было не в его терновнике, и риск поймать пару судорог из-за того, что вода в стойлах была исключительно ледяная, его не остановил. Впрочем, не Рэйвен ему указывать, и вот она-то вооружилась всем, чем могла, чтобы быть непромокаемой.       Лэдженд охотно подставлялся под струю воды, несмотря на её крайне низкую температуру, позволил намочить себя всего, сам вертелся и мочился, даже если капли скатывались по непромокаемой шкуре. Ему, кажется, нравилось, и это было поводом улыбаться друг другу, слыша довольное урчание в глубине драконьей груди. Грязи на нём и правда было мало, в основном на лапах и под острыми когтями, один из которых по размеру был больше ладони Эме. Вымокнуть пришлось насквозь, но опыт такого близкого общения с драконом оказался намного ценнее.       Особенно когда наконец представилась возможность коснуться ладонями тёплого, и правда будто надутого изнутри живота Лэдженда, в котором… что-то перекатилось?.. толкнулось наружу?.. Эме выронил на пол щётку и махнул Рэйвен, чтобы воду убрала пока что в сторону, а сам, некрепко нажимая на драконье пузо, начал прощупывать то, что его смутило. Он помнил похожие движения в животе совсем мельком, и тогда одна его ладонь могла накрыть живот целиком, потому что беременная Тресс была совсем ещё крохой, не самой крупной кошечкой. Ледженд в размерах превосходит в десяток, если не в сотню раз, потому и ощущения совсем другие. Рэйвен, наблюдая за этим действом, насторожилась.       — Всё нормально?.. — она и правда отвела шланг в сторону слива, но воду пока не выключала.       А Эме не мог ей ответить, потому что внимательно слушал Лэдженда и свои руки, которые через драконью шкуру, бывшую на животе чуть тоньше, всё же смогли прощупать… то ли это была лапа, то ли голова, но что-то очень похожее на то, что в животе у Лэдженда был совсем живой и совсем самостоятельный… маленький дракон?.. Лэдженд, до этого замерший тоже, мягко боднул… боднула?.. Эме носом, заставляя заглянуть в честные рыже-зелёные глаза. Как будто чувствует, что принявшему роды у кошки человеку можно тайну о своей беременности открыть. У Эме не осталось выбора, кроме как нервно облизать губы и погладить драконью морду очень доверительным и успокаивающим жестом.       — Скажи мне, кто у нас хорошо разбирается в анатомии драконов?       — Э-э-эм… Мадам Яга?.. А ты что, думаешь, что что-то случилось?..       — А если не из преподов?.. Может, кто-то из местных или чьи-то родители, с кем можно поговорить.       Рэйвен не понимала, к чему это всё, гневно всхрапнула, почти как всхрапывали лошади, завидев Эме издалека, нахмурилась и почти что сложила руки на груди, но вовремя вспомнила про шланг с водой.       — Если не из преподов, то, боюсь, тебе всего два человека помочь могут — Снежка и моя мама. Они в своём поколении лучшими наездницами были, про драконов явно что-то знали. Но, боюсь, ни к одной, ни ко второй ты не попадёшь, потому только к мадам Яге идти.       Она явно была недовольна тем, что Эме своих подозрений не озвучивает, но видела то, как Лэдженд доверился именно ему, потому влезать не стала. Быть может, и правда было что-то такое, что смогли разделить между собой только эти двое, хотя у Лэдженда и есть хозяин, который должен, чёрт его дери, быть рядом и своего питомца любить и оберегать.       — Твоя мама, говоришь…       — Эме, нет! — успев разбушеваться, Рэйвен прикрикнула. — Не только директор Гримм, но и я тоже против, чтобы с ней виделся кто-то, кроме меня! Она может напеть тебе в уши всего на свете, лишь бы ты помог ей выбраться из тюрьмы!       — Не думаю, что она станет врать сейчас, но из уважения к тебе настаивать не буду. Ты права, они с Её Величеством были хорошими наездницами, потому, думаю, судьба дракона ей не безразлична будет. Будь она хоть трижды злой, но капля достоинства и сострадания к безвинным существам у неё должны быть.       Рэйвен бы поспорила, но не стала. Ежемесячное свидание с мамой всего через два дня, и она правда могла спросить у неё что-то о драконах, сославшись на Невермор, которую мама знала не сильно много, но всё же привечала, наверняка видя в приючённом драконе надежду на то, что Рэйвен рано или поздно шагнёт по её стопам.       — Я могу спросить у мамы, если это правда важно. Но мне нужно знать, что именно спрашивать.       Эме в очередной раз погладил Лэдженда по животу и призадумался, а есть ли у драконов в принципе понятие пола и стоит ли Лэдженда перестать относить к мужскому и начать относить к женскому. Этого он доподлинно не знал, но, кажется, видел где-то в закрытой части библиотеки что-то толстое и безумно пыльное о драконах. Попасть туда не составляло труда, особенно если рядом был кто-то с магией, способной взламывать замки, но это означало только то, что и в эту ночь он останется без нормального сна, хотя всю домашку для Румпеля переделал не только за себя, но и за скромную плату за криворуких однокурсников.       Но ради Лэдженда можно было и потерпеть. Оставалось только дочистить ему когти под струёй всё такой же ледяной воды.       — Дай мне сутки, Рэйви. Если не разберусь сам, спросишь у матери.       — Ладно, но только сутки.

***

      — Сдалась тебе эта макулатура!       Фэйбелл шипела, но исправно колдовала над замком, пока Эме держал фонарик. Академия уснула глубоким сном, и никто не собирался шастать по коридорам с дополнительными проверками, а сторожащие закрытую часть библиотеки учёные совы давно уже и месье Ларивьера, и мадемуазель Торн прекрасно знали — кто, как не эти двое, прикармливал их ещё тёпленькими мышами? Потому никто из сов и не поднимал буйного ухуканья, рассказывая о том, что кто-то пробрался в библиотеку, — пернатые не хотели остаться без прибавки к ужину, а ловушки для мышей по их души уже были расставлены.       — Поверь мне, Фэйби, лучше одну ночь покопаться в макулатуре, чем страдать без опыта и понимания хотя бы чего-то в жизни.       — Больно резво ты за дракона зацепился, — её ворчание спало сразу после ласкового прозвища, прозвучавшего из уст Эме, но успокаиваться совсем Фэйбелл и не думала — она могла сладко спать в постели в обнимку со своим шпицем, но вместо этого вскрывала магический замок. — Неужто решил увести у Чарминга из-под носа его прелесть? Это настолько же безнадёжно, как пытаться убеждать Всех-Румянее-И-Белее в том, что она не принцесса, а конченная дура.       — Лишь хочу, чтобы не стало хуже всем нам.       Замок поддался, дверь открылась. В закрытой части библиотеки окна были только для проветриваний, но и они не спасали помещение от затхлости и пыли. Фэйбелл картинно закашлялась и помахала рукой перед носом, разгоняя пыль вокруг себя. Света не было и подавно, спасал только мощный фонарик, одолженный на ночь у Хантера.       — Веди давай к этой своей макулатуре, — Фэйбелл сщёлкнула с ногтей невидимую пыль. — Если, конечно, знаешь, что конкретно мы ищем.       — Нижняя полка, толстый том со светлой обложкой, на корешке красный силуэт дракона. Обложку не видел, но что-то на эту же тематику. Полагаю, там может быть что-то полезное.       Фэйбелл тяжко вздохнула.       — Нет уж, давай ты будешь искать эту хрень, а я тогда поищу пути отхода. Что, говоришь, тебе нужно?       Она сложила руки в особенную комбинацию жестов, и в воздухе перед ней загорелась синевато-голубая стрелка. Поисковое заклинание, которое могло бы сработать и на книги.       — Что угодно об анатомии… и размножении драконов. Желательно о беременности и протекании родов или кладки яиц.       Стрелка заклинания услышала команду и потихоньку стала наливаться бледно-голубым свечением, которое словно впитывала из окружения.       — Ну, я пойду, осмотрюсь, а ты ищи свою книжицу. Встретимся за столом.       На том и порешили.

***

      Утро пятницы встретило Эме дикой головной болью и всё же проступившими синяками под глазами от недосыпа. Он держался вполне неплохо, но шли третьи сутки, а нормального полноценного сна ему было всё ещё не видать. Книга, которую он заприметил, и правда попалась ему, но оказалась лишь сборником высокопарных легенд и преданий, потому практической пользы от неё не было примерно никакой. Поисковое заклинание Фэйбелл помогло выудить парочку неприметных томиков и с пятёрку длинных свитков, и вот они-то сказали намного больше.       Уснув за столом носом в книгу, Эме не смог дочитать всё, но что-то уже успел для себя вычленить. Во-первых, драконы размножаются буквально как хотят — могут рожать живых драконят, а могут откладывать яйца, что пролежат и год, и десяток, и даже полтинник. И самкам совершенно не обязательно наличие самца, чтобы забеременеть — такие выкрутасы драконы проворачивают только по любви, но больше одного приплода зазнобам не посвящают. Во-вторых, у приручённых драконов способ размножения связывается с тем, насколько хорошие условия хозяин обеспечивает своему дракону. Ледженд содержалась (а сомнений в том, что она дракон именно женского пола, не осталось) в прекрасных условиях и было бы грешно для неё не родить живых драконят в такой сытый момент, когда её прекрасный принц спонсирует буквально каждый её шаг и вздох. В-третьих, роды у драконов не намного сложнее родов у самых обычных кошек или, на худой конец, волков, аналогию с которыми в одной из прочитанных книг тоже провели.       Ни во что цельное эти мысли пока не складывались, они просто были, вертелись в полусонной голове и мешали жить. Отложив будильник на пять минут, Эме снова рухнул на раскрытые страницы, но его разбудили снова — громким женским аханием.       — Ёб твою мать! — ах да, Фэйбелл ведь после того, как помогла вытащить из библиотеки все нужные свитки и книги, осталась ночевать у него, и вот она-то смогла выспаться хоть немного, заняв кровать. — Прости, колючка, но я побежала, иначе с меня Банни шкуру спустит.       Фэйбелл прогрохотала подошвами ботинок по полу, подскочила к Эме и на прощание чмокнула его в щёку так звонко, что аж в ухе застреляло. А после этого фея, расправив крылья, открыла окно и вылетела прямо в него. Потирая заболевшее ухо, Эме всё же смог смириться с тем, что утро наступило и отставать от него не желало. На коленки, впиваясь коготками в ноги, запрыгнула Тресс, ревниво требуя любви, поглажуль и объяснений, что тут происходит.

***

      — Вчера ты выглядел получше.       Рэйвен сочувственно подвинула свою сумку между ней и Мэдди, давая Эме присесть (хотя, скорее, рухнуть) рядом. Зевнув с закрытым ртом, он почти что съехал головой на её плечо, но Рэйвен сделала наоборот — прильнула к нему сама, чтобы сделать вид, как будто это она засыпает, лёжа головой на услужливо подставленном плече. Просто потому, что опираться на её голову Эме будет удобнее — из-за разницы в росте сведёт и так настрадавшуюся шею.       — Вчера утро началось с бокала виски и кошки.       — А сегодня?       — С визгливой женщины и уборки.       — Иу, — Мэдди, увы, обладала очень хорошим слухом, потому сейчас была невольным свидетелем разговора, но быстро поняла, что в её же интересах спрятать под цветастыми кудрями наушник с какой-нибудь попсовой песенкой.       — Что за визгливая женщина? — Рэйвен легко ткнула Эме под рёбра. — Не припоминаю, чтобы ты был падок на прекрасный пол.       — На действительно прекрасный пол не грех и упасть, особенно если это паркет из красного дерева или плитка из натурального камня, — короткая шутка заставила их обоих улыбнуться. — Но не в этот раз. Лишь воспользовался талантом Фэйби вскрывать магические замки.       — Фэйби?! — Рэйвен едва не вскочила, но в аудиторию вместе со звонком зашёл профессор Би Нимбл, и ей пришлось присмиреть и понизить громкость голоса. — То есть, сначала ты просишь о помощи меня, а потом якшаешься с этой стервой?!       — Чш-ш-ш, женщина, — теперь очередь Эме, полусонно прикрывая глаза, тыкать Рэйвен под рёбра. — Я не думаю, что ты была бы рада среди ночи тащиться в закрытую библиотеку вместо неё. Да и Фэйби мне за домашку по черчению должна была. Крайне, между прочим, кстати.       С ответом на это Рэйвен не нашлась. Они с Фэйбелл и правда друг друга не любили, но Эме были готовы признать нейтральной зоной — хотя бы потому, что он одинаково уважал их обеих, признавал их силы и достижения и не ратовал за полное перемирие, а лишь просил обходиться без склок и вставлений палок в колёса ему, имеющему выгоду от дружбы как со Злой Королевой, так и с Тёмной феей. Впрочем, правоты Эме не занимать — это были исключительно проблемы Фэйбелл, что её заставили среди ночи лезть в самый пыльный и затхлый угол замка.       — Узнал что-нибудь? — она переводит тему, ленивым жестом дотягиваясь до тетради с конспектом и записывая хотя бы тему и число.       Узнал. Эме давно уже закрыл глаза и наполовину дремал, оперевшись на Рэйвен и сложив руки на груди, но пересказывал всё узнанное вполне чётко и бойко. И про то, что Ледженд всё-таки она и всё-таки беременна, и про то, как именно драконы размножаются, и про то, как именно она будет рожать. Вначале Рэйвен едва ли не затряслась разом от ужаса и неверия в происходящее, но, переняв у Эме немного равнодушного спокойствия, сложила у себя вполне чёткую картину того, что их ждёт в относительно ближайшем будущем — рожающая драконица и выводок драконят, которых надо где-то содержать и как-то кормить.       — И… хочешь сказать Дэрингу об этом? Типа… это ведь его дракон и его проблемы.       — Его. Но лучше поставить перед фактом, когда Лэдженд уже родит. Если сказать сейчас, Его Вашество может шум поднять, привлечь лишних людей, напугать её, а она и так не сильно-то в восторге от того, что за ней чужие приглядывают. Заставить бы Дэринга самого проводить с ней время — возле хозяина ей будет легче и спокойнее.       — А если он догадается, что она беременна?       — Ну ты же не догадалась. Хотя ты с Ледженд проводишь времени почти столько же, сколько с Невермор.       Рэйвен прикинула — и правда. Директор Гримм обязал её следить за Лэдженд сразу после того, как Чарминги поняли, что содержать ещё и драконову прислугу им становится относительно накладно. А что — за своей же малюткой Рэйвен присмотреть смогла, значит, приглядит и за взрослым драконом! Хотя у взрослого дракона так-то есть его (теперь её) хозяин. Пожалуй, на правах той, кто занимается не только своей Невермор, но и навязанной Лэдженд, Рэйвен сможет на Дэринга повлиять и заставить его хотя бы раз в неделю появляться в стойлах и проводить с драконом больше времени. В конце концов, это ведь именно Дэринг добивался того, чтобы Лэдженд оставили в стойлах, а не отправили на Авалон или в Страну Чудес для обучения и содержания.       — Поговорю с ним. А…       — Чего?       — А рожать Лэдженд сама будет или… или, может, всё же стоит кого-то позвать ей на помощь?.. В дикой природе драконы и сами справляются, конечно, но, думаю, стоит…       Сквозь полудрёму Эме смог только вздохнуть. Рэйвен была права, оставлять Лэдженд одну будет не совсем правильно. В памяти были слишком живы воспоминания о том, какой беспомощной и слабой казалась Тресс в последние дни перед родами и как она потом приходила в себя. Лэдженд вовсе не любимая питомица Эме, но на его стороне, во-первых, достаточная степень сострадательности к животным, а во-вторых, его кошка на его руках родила вполне сносно, так что же мешает родить и драконице под его чуткими присмотром и уходом?..       Дэринг Чарминг будет должен ему за это минимум его вес золотом и пару коней впридачу. Даже если кони и Эме ненавидят друг друга вполне взаимно.

***

      И вот какой чёрт дал ему во сне убедить самого себя, что принять роды у драконицы — теперь его обязанность?! Эме понятия не имел, потому поминал сразу всех известных ему чертей методом перебора, пока нагонял Хантера в лесу. Шагал Хантер бодро, напевая какую-то из трактирских песенок про эль и пышногрудую барышню.       — Во-первых, твой фонарик. Зарядил до полного, — фонарик в руки Хантера буквально всовывается, пока сам Хантер очаровательно хлопает глазами и не понимает, какого хрена за ним пошли аж сюда. — Во-вторых, пойдём активнее, нас никто ждать не будет.       Вовремя сообразив, что Эме напрашивается с ним на хвост, Хантер затормозил.       — Э нет, брат, ты со мной не пойдёшь, — он ловит Эме за плечи, показательно впиваясь пальцами через толстую ткань лесного плаща. — Тебе там делать нечего, я сам разберусь.       — Нисколько не спорю — не то чтобы строить глазки жене Бэдвульфа было так уж тяжко.       Хантер от удивления раскрывает рот и рвано глотает воздух. Эме лишь шутливо ведёт плечами, намекая ему, что руки лучше убрать. Уличил так уличил! Вообще, да, каким-то совершенно странным методом Хантер подружился с Роуз Худ, которую пару раз встречал в лесу и которой услужливо дотаскивал аж до самого края деревни полную корзинку грибов, трав или ягод, и теперь периодически сбегал на короткие встречи, чтобы поболтать и отдохнуть от общества высокородных принцесс в пышных юбках. Роуз Худ была для него почти что образцом того, какую девушку он бы хотел видеть рядом с собой, только вот Роуз уже была замужем и аж дважды была матерью. Впрочем, с ней было приятно и просто дружить, чем Хантер и занимался, под шумок от всех сбегая и жалея, что ему-то маскирующий плащ, как у Сериз, не положен.       Но, оказавшись уличённым не только в этом знакомстве, но и в своей скромной к госпоже Худ симпатии, он вдруг разом забыл, что никаким криминалом в его прогулках и не пахнет. Вместо этого сложил руки и посмотрел на Эме с особым оттенком строгости.       — Что ты хочешь за своё молчание?       — Вот теперь ты говоришь со мной правильно, — Эме подхватывает его под руку и буквально тащит вперёд, намекая, что детали они обсудят и по пути. — Буквально пять минут тет-а-тет с ней. Есть одно дело, которое нужно обсудить без лишних — и даже без твоих — ушей.       — С чего бы тебе с Шапками связываться?       — Так получилось, я там вообще не при делах. Ну, был не при делах. А теперь, коли вляпался, то дело чести развести всё с наименьшими потерями.       Ответ Хантеру явно не понравился, но не в его интересах было сопротивляться. Тет-а-тет так тет-а-тет, ему-то какая разница, главное, чтобы Эме никому не растрепал, в особенности профессору Бэдвульфу. С того станется порвать в клочья.       Роуз была и правда хорошенькой — на свои сорок с чем-то не выглядела вовсе, короткая стрижка молодила её чуть обветренное лицо без морщин, грубоватая от работы ладонь приветливо махнула не только Хантеру, но и Эме.       — Признаться, гостей я не ждала, — она приветливо улыбалась, но приосанилась и насторожилась, давая понять, что на самом деле думает о совершенно лишней персоне. Хантер почти что начал оправдываться, но Эме перебил его.       — Простите, госпожа Худ, но, боюсь, дело весьма щепетильное и, к сожалению, срочное. Могу я переговорить с Вами наедине?       Роуз кивнула и подала Эме руку, почти такую же холодную, какими холодными бывали его руки. Хантер тактично смылся на край поляны, но остался на достаточном расстоянии, чтобы наблюдать. За тем, как Эме и Роуз встают к нему боком, как Эме что-то рассказывает, как Роуз сначала расслабляет плечи, поняв предмет разговора, а потом удивлённо прикрывает рот, как только рассказ Эме касается тех самых щепетильных подробностей. Она меленько кивает ему, хмурится и щурится, кивает снова, что-то говорит и выглядит обеспокоенной. Эме почти на неё не давит, но стальной взгляд добрее не становится. В конце концов, Роуз прячет взгляд где-то в кустах, напряжённо о чём-то думая, а потом, как будто сдавшись, кивает и протягивает Эме ладонь снова, теперь уже для пожатия.       — О чём вы двое только что доболтались?.. — Хантер так и не смог прочитать по губам хотя бы пару слов, чтобы примерно понять смысл, но Роуз, приобняв его за руку, мягко успокоила.       — Всё в порядке, лишь одна маленькая условность. Эме, — прощаясь, Роуз мягко кивнула ему, в ответ на что ей отсалютовали сложенными у виска пальцами. Долго задерживаться Эме не стал, и правда скрываясь в чаще той тропой, которой они с Хантером сюда пришли.       — Точно всё нормально? А то знаю я его…       — Сладенький, я больше двадцати лет живу с настоящим хищным волком. Таким, — Роуз машет рукой вслед Эме, — меня не проймёшь.       Она забалтывает Хантера всякими лесными безделицами и утаскивает подальше от места преступления, но сама в глубине души всё же начинает тревожиться из-за рассказанных Эме новостей.       Конечно же, проживя полжизни с волками, Роуз Худ умеет принимать роды у волчиц. Сериз рассказывала о том, что их с Рамоной Кармин как раз из помёта, который принимала и воспитывала мама, и именно поэтому Эме решил найти её — ту, кто знает волков. Он сам знает кошек, а потому вдвоём разродить драконицу будет не так страшно и не так боязно. В своё время Роуз, конечно, к драконам подходила исключительно в теории и сильно радовалась тому, что их решили держать подальше от Академии, но сейчас, понимая, что кроме неё некому, помочь согласилась. Осталось только дождаться момента, когда Лэдженд начнёт рожать.       Но Хантеру знать об этом совершенно не обязательно.

***

      Насколько бы Злая Королева ни была хороша в знании драконов, Рэйвен решает всё же промолчать об этом, когда разговаривает с матерью. Властная, целеустремлённая женщина, ищущая буквально любые пути вырваться на свободу и вновь вернуть себе и своему имени былые славу и могущество, разве она откажется от такого шанса? Меньше всего Рэйвен хотелось бы, чтобы мама была причастна к этому. Бывшей драконьей наезднице доверять такой секрет было опасно ровно на столько же, на сколько опасно доверять его Эппл, чья маменька Снежка в стороне не останется тоже. Это было тяжело, но Рэйвен держалась, вместо них обеих разговаривая с Эме.       — Она всегда тебя так выматывает? — он подаёт Рэйвен рюмку вязкого ароматного ликёра.       — Она нет, а вот тайны, которые я не могу ей рассказать, да, — зажмурившись и задержав дыхание, Рэйвен опрокидывает рюмку в себя и слегка ёрзает от того, как алкоголь обволакивает её изнутри и начинает медленно согревать. Пока остальные планировали весёлые выходные, она всецело разделяла желание Эме отоспаться, погладить кошку и наконец распланировать нормально то, что им ещё только предстояло расхлёбывать.       — Я кое с кем договорился. Роды примем сами, от Дэринга и его звёздного семейства потребуется только прокормить их всех.       — Я с ним поговорила, как и обещала. Ласково прижала к стенке и наплела, что Лэдженд по нему очень скучает и хочет увидеться. Видел бы ты его морду! Мне показалось, в тот же миг побежит к стойлам, бросив всё и свою корону, — Рэйвен устало отмахнулась. — Будем надеяться, что этот дурачок не поймёт ничего и не сделает ей хуже.       — Не должен. Он её хозяин, а между драконом и его хозяином связь особая.

***

      То, что Дэринг всё-таки приходил, Рэйвен поняла по мешку красных яблок и кое-как, но прибранному стойлу. Лэдженд и вовсе едва ли не урчала, довольно лёжа вдоль прохладной стены. И на её улице случился маленький праздник, даже если к яблокам Лэдженд осталась равнодушна — главное ведь внимание.       — Любишь ты всё же этого дурачка, — Рэйвен ворчала ласково, присаживаясь напротив будущей мамы и гладя её по рогатой морде. — Но… понимаю.       Рэйвен посидела немного с Лэдженд, рассказала ей всё то, что они с Эме успели обсудить в стенах Академии, и заверила её, что с ней всё будет хорошо. Довольный драконий рык выразил всю её благодарность за заботу, но взгляд рыже-зелёных глаз был по-прежнему направлен в сторону Академии, куда на белом коне ускакал её принц.

***

      — Ещё я в драконьих стойлах не ночевала!       Роуз возмущалась больше для вида, на деле же она была в самой настоящей боевой готовности, хотя руки подавала едва ли не хуже, чем самая настоящая леди. На ночь стойла закрывали, но Эме, прибираясь в них днём, оставил открытую лазейку, через которую они с Роуз и влезли внутрь. Первым делом с Красной Шапочки был снят её плащ, чуть не зацепившийся за криво обрубленную доску.       — Думаешь, прям сегодня родит?       — Днём дышала тяжело, по стойлу ходит только до еды и воды, и то постарался поближе передвинуть.       И правда, корыто с кормом стояло совсем близко к стойлу, как и лохань с чистой, успевшей согреться водой. От Лэдженд пышало жаром, сама она дышала тяжело и часто, сложив лапы и привалившись к стене. Роуз теперь и сама видела, что разродится вот-вот. В углу стойла сиротливо стоял ещё один мешок яблок, теперь жёлтых.       — Ну, хоть с голоду не помрём, — выбрав из красных яблок одно покрасивше, Роуз сполоснула его в ведре и звонко укусила. — Сладкие. Надолго хватит.       Она почти не волновалась — сама рожала дважды и принимала роды у волчиц ещё раза, наверное, четыре. Дракон — это вам, конечно, не волчица и тем паче не кошка, но Лэдженд была спокойной роженицей, не буянила и не боялась, доверялась заботящимся о ней рукам.       — Не первые её роды, — занятой яблоком рукой Роуз пригладила её между рогов, где увидела наросты, по которым дракониц-мам можно отличить от совсем молодых. — Как минимум уже рожала и две кладки были.       — Да ты у нас умудрённая опытом мамочка, — Эме положил свою ладонь на драконью морду, ласково трепля, и Лэдженд отозвалась урчанием. Он старался не переживать тоже, даже если и понимал, что будет сложнее, чем с Тресс. Но тогда с ним рядом была паникующая и чуть не плачущая на ровном месте Нина, а сейчас настолько же спокойная и уверенная Роуз.       Воду, нужную для родов, нужно было подогреть, костерок разложили прямо в стойле, разве что сено в стороны разгребли. Драконы — существа пламенные, им от пламени хорошо и спокойно, потому и Лэдженд, вперившись взглядом в огонь, успокоилась ещё немного. Вздыхала, дышала на Роуз горячим воздухом, заставляя снять с рук высокие перчатки-рукава, небрежно помахивала хвостом, иногда задевая Эме, но была спокойна, не рычала и не плевалась пламенем, хотя то и назревало где-то в чуть похрипывающей глотке.       От ведра воды попрохладнее Лэдженд нисколько не отказалась, жадно выпив его всё, а потом, фыркнув и повернувшись боком, начала рожать.       Всё шло ровно по тому же сценарию, по какому рожала Тресс — сначала схватки, царапанье когтями по каменному полу, ласковые приговаривания в два голоса, поглаживания по морде от Роуз и по животу от Эме, а потом медленное раскрытие и появление на свет маленького дракончика. Маленькими, впрочем, они были только по сравнению с Лэдженд, так-то комплекцией на взрослую дворнягу были похожи, с прилипшими к телу крыльями и подкашивающимися лапами. Самый первый из приплода оказался к красной чешуёй, пока что не переливающейся, но определённо красивой. Приняв его и протерев мокрой тряпкой его морду, Эме передаёт его подошедшей ближе Роуз, а Роуз уже отдаёт под бок матери-дракону, чтобы ещё подслеповатый малец согревался в родном тепле.       Между схватками и после того, как рождался на свет очередной дракончик, Роуз успевала разговорить Эме историями о волчьей жизни, о каникулах в деревне, о своих непоседливых дочерях и о собственных приключениях на голову и пятую точку. В особенно тяжёлые и болезненные моменты, когда у Лэдженд не оставалось сил вслушиваться в их разговоры и понимать их, они пели — криво и нестройно, путая слова из-за того, что знают разные версии одних и тех же песен, но вкладывая в голоса все заботу и ласковость, какие у них были. Рождённые теперь два дракончика, второй из которых был золотисто-бежевым, с упоением слушали, прикрыв глаза и прильнув к горячему боку матери.       Пока выдалось небольшое затишье, Эме поменял воду в ведре, в котором отмывал от горячей драконьей крови руки. Только потому, что прошлая вода успела побагроветь и согреться.       — Были руки в крапинку, теперь будут в пятнышко, — отшучивается и нервно скребёт ногтями покрасневшие от высокой температуры ладони, хотя и сомневается, что ожоги будут взаправду.       — Зато будет, что вспомнить, — Роуз тянется к своей сумке и достаёт из неё… бутылку портвейна. Не самого хорошего, но вполне сносного под красные и жёлтые яблоки. На вкус портвейн оказывается ещё более терпким, чем ликёр из терносливы, но горчит меньше, а если яблоком закусить — не песня, а целая сказка. Лэдженд отфыркивается и просит ещё воды, Роуз услужливо притаскивает ей целое ведро.       Третьего дракончика Лэдженд рожает дольше всего, но пострадать и постараться ради такого красавца стоило — тёмно-синяя чешуя с голубоватым отливом напоминает Эме по расцветке кофты Фэйбелл, разве что глазёнки у драконыша ярко-жёлтые. Он крупнее остальных и тянется первым делом не к матери, а к костру, чуть не сбивая собой портвейн, но Роуз ловит его и отдаёт Лэдженд, чтобы та на ребёнка едва ли строго порычала.       Четвёртый наоборот рождается быстрее всего по проторенной дорожке, и не везёт в этот раз Эме — перерезая пуповину, он умудлился порезать ладонь, а новорождённый драконёныш первым делом потянулся к запаху и вкусу его крови. Отвадить его получилось едва ли — он, абсолютно белый, но с темнеющими к кончиками лапами и крыльями, уже почти впился дёснами Эме в руку. Настырный и хитрый, а ещё смотрящий на мир совершенно белыми глазами с чёрной склерой.       — На тебя похож, — Роуз, перевязывая Эме руку куском тряпки, вытянутой ногой ласково поддержала малыша от падения, да только вот нога Роуз мелкому интересна не была нисколько. С позволения мамы Лэдженд Эме сам взял его на руки, показал появзку перед носом и строго посмотрел, в ответ на что получил лишь игривое урчание.       — Надо костёр побольше развести. Лэдженд уже остывает понемногу, не такая горячая.       — Это мы к жару привыкли. Надо выйти, подышать.       Подышать, да. Покурить и допить портвейн.       Мамочка, оставленная с детьми, наверняка и сама разберётся, что ей надо сейчас делать, отведёт чад поближе к костру и обогреет, может, попозже поведёт показывать, где еда и что им можно есть. Роуз, выйдя на прохладу, вздыхает и машет на себя ладонями. Без плаща и рукавов, в коротком топе и юбке выше колена, она выглядела лет всего на тридцать, моложаво и модно. Зато подкуривала предложенную сигарету ровно так же, как подкуривает профессор Бэдвульф — сразу видно, чья школа.       А где-то вдалеке, за чёрными в тени деревьями, занимается розовый рассвет.

***

      В дверь стойл буквально вваливаются. Трое — самый высокий и статный профессор Бэдвульф, вслед за ним растерянный, но уже по-утреннему ослепительный Дэринг, а в самом конце, выглядывая из-за чужих плеч, перепуганный Хантер. Роуз встречает их, сидя прямо на каменном полу у пустого корыта, — у неё на вытянутых вверх руках сидит красный дракончик, а она покачивает его, давая расправить крылья и попробовать ими воздух.       — Смотрите, какие они у нас хорошенькие! — Роуз смотрит на ввалившихся мужчин, в разных пропорциях удивлённых и взбешённых, и подсаживает дракончика так, чтобы он в мягком прыжке приземлился ей за спину. Её руки пускай и отмыты, но всё ещё пахнут драконьей мамой, потому малышня льнёт к ней, как к родной. Лэдженд не возражает — она спит, свернувшись калачиком и укрыв крылом не только своих детей, но и Эме.       — Это… — профессор Бэдвульф обводит пальцем всё происходящее и вопросительно смотрит на жену. — Рози, я, конечно, всё понимаю…       — Ничего ты не понимаешь, Серхио, — Роуз встаёт с пола, отряхивается и почти что раскрывает объятия, но осекается. — Обниматься не полезу — чем я только за эту ночь тут не пропахла.       Ограничившись коротким кивком, она всё же рассказывает с самого начала, что и как было. Ну, со своего начала, в котором её поймал в лесу Эме (о наличии под боком Хантера она тактично умолчала), втянул её в авантюру с драконьими родами, и вот она здесь, возле счастливой мамочки и её здорового выводка.       — А тебя, Дэринг, сердечно поздравляю — ты теперь папа.       — В смысле папа… — у бедного Дэринга подкашиваются ноги, и Хантеру приходится крайне оперативно его ловить.       — А можно было понежнее как-то, ну?       — В смысле понежнее? — Роуз картинно прикладывает руку к груди. — Я и так максимально нежно!       Из стойла Лэдженд шаткой, сонной походкой выскальзывает Эме. На чёрной рубашке запёкшуюся кровь почти не видно, но бурые края пятен всё равно проступают. Взмокшие волосы спутаны, на щеке отпечаталась драконья чешуя — он спал, привалившись боком к Лэдженд. А на плече у него, цепляясь коготками и за рубашку, и за само плечо, сидит тот самый белый дракончик, младшенький из выводка и нализавшийся его крови.       — Чего раскричались-то? Как будто корову проиграли…       Два других дракончика, синий и бежевый, вышли на корявеньких лапках следом. Бежевый зевнул и совсем по-кошачьи почесал за ушком, а синий, царственно сев посреди прохода, рыкнул, намекая, что Его Высочество давно не кормили.       — Давай, теперь сам, — Роуз подтолкнула вновь ставшего крепким в ногах Дэринга к мелюзге. — У тебя всё получится. Ты хозяин их матери, они тебя не покусают.       — В смысле матери… Лэдженд девочка, что ли?       Эме, сняв с плеча белого дракона, выпустил его к остальным.       — Я бы сказал, тётенька.       — Женщина в самом расцвете сил! — заключила Роуз, показав пальцем. — А кто-нибудь видел мой плащ? Ой! А дров в костёр ей не подкинуть?       — Подкинуть, — Эме выразительно посмотрел на Хантера, показывая, что теперь это его работа, и Хантеру, видя, что у Эме мелко подрагивают руки и плечи, пришлось согласиться. Дэринг в это время пробовал общаться с малышнёй, а Серхио Бэдвульф всё же нашёл где-то в разворошённом стоге сена красный плащ жены.       — И… — Дэринг, держа на руках красного, самого ласкового дракончика, всё ещё заикался. — И что теперь делать?       — Ну ты же принц Чарминг. Спасай любимую женщину из беды.       — А… а если я сам в беде?.. меня кто-нибудь спасёт?..       Эме тихо засмеялся. Лэдженд у него за спиной пофырчала, но устало вышла к людям, высовывая рогатую морду из стойла. Увидев наконец её, живую и невредимую, Дэринг аж просиял, но ненадолго — маленьких драконят всё ещё нужно было куда-то и как-то пристроить. Погрузившись в думы, Дэринг сел на пол возле корыта, куда Роуз насыпала малым поесть, и тихо наблюдал за тем, как мордочки увлечённо жуют. С другой стороны за детьми наблюдала Лэдженд.       — А я-то думаю, — в руках Серхио оказалась бутылка портвейна — пустая, с несколькими сигаретными окурками внутри, — чего ты у меня весёлая такая и спать совсем не хочешь.       — А я да! — Роуз, накинув на плечи плащ, немного задержалась у выхода, пропуская внутрь Хантера с охапкой дров. — Надо было, понимаешь, струны души протирать! Пришлось вспоминать ту песню про гордого лорда — мелюзга под неё так хорошо засыпала… — но, уже почти скрывшись под руку с мужем за углом, она вспоминает и возвращается. — Эме! Ребёнок, иди спать. Мы тут уже больше не нужны, тут уже Дэринга работа.       Уже почти уснувший стоя Эме дёрнулся на её голос, покивал и заозирался в поисках своего плаща, скинутого куда-то из-за жары. Плащ находится, но Хантером, которого драконьи ароматы не пугают — он буквально заворачивает Эме в плащ и подталкивает к выходу.       — Я тебя одного не пущу, на ногах еле стоишь. Поехали, отвезу.       — На чём отвезёшь?       — На коне, мы с Дэрингом…       — Сам на своём коне едь! — с неожиданной прытью Эме выскальзывает из его рук. Дэринг пытается посмеяться, но у него не слишком-то выходит, потому что, вообще-то, Хантер только что чуть не спёр его коня.       — Да этот брыкаться не станет! Он кого только на себе уже не катал. Зато не своими ногами драпать до Академии.       Остатки их перепалки скрываются где-то за дверьми драконьих стойл. Малышня, поев, облизывает мордочки и смотрит на гордую маму. А гордая мама смотрит на Дэринга, который, вроде бы, и паникует из-за того, что всё в одночасье пошло наперекосяк, но чувствует себя… дома. С теми, кому он правда нужен и кто его правда ценит и ждёт.       В костре, разведённом в стойле Лэдженд, потихоньку начинают тлеть новые поленья.