Щенок

Месяц тонкой работы, постоянного самоконтроля и зубовного скрежета от пылающего желания проломить кому-нибудь череп — всё это стоило того, чтобы сейчас на глазах сотен людей Шидо полноправно чувствовал себя победителем.   Несмотря на скептицизм Джинпачи, Рюсэй действительно был чертовски послушным щенком, и за двадцать девять дней текущего месяца на него не поступило ни единой жалобы. Никаких угроз, оскорблений или перехода на личности. Даже во время финального тайма он казался спокойнее, чем когда-либо прежде.    Единственное, что выдавало недобрые намерения парня — отчетливо вздувшаяся вена вдоль виска, которая начинала пульсировать всякий раз, когда хоть кто-нибудь смел приблизиться к его «хозяйке». Из дикого бешеного пса по щелчку пальцев Шидопревращался в послушную сторожевую собачку, которой пообещали лакомство взамен на хорошую службу, и у него действительно текли слюни, стоило ему хоть на мгновение задуматься о том, каковы на вкус твои губы.   Последний матч месяца. Последний рывок для преодоления барьера, отделявшего Рюсэя от долгожданной награды, и едва уловив у края трибун знакомый силуэт, он тут же сорвался с места.    Теперь ничего не имело значения: ни блестящая победа и похвала сокомандников, ни повышение в рейтинге и оглушающий гул болельщиков. Точно ведомый одному ему известным порывом, Шидо настиг тебя у края поля, до хруста костей сжимая в крепких объятиях.   — Я заслужил награду? – прижимаясь носом к изгибу шеи, он шумно вдыхал аромат твоего тела, запах, от которого был зависим сильнее, чем от самого мощного выброса адреналина, и хныкал, как капризный ребенок. — Пожалуйста, скажи это. Скажи, что я был хорошим мальчиком, позволь поцеловать тебя.   — О, ты так старался, Рюсэй. Тебе и правда не терпится получить свой маленький приз? – слегка повернув голову, ты коснулась губами его уха, и хватка на тонкой талии стала сильнее. Шидо трясло, точно от лихорадки, когда прикосновение кожи к коже вызывало в нем неконтролируемый импульс чего-то темного и пугающего. Не то чтобы он считал себя гордостью *ками, но незнакомое чувство болезненной обсессии ввела в замешательство даже его. — Фас, – короткая команда не смутила Рюсэя, как не смутила и лукавая улыбка,расползающаяся по твоему лицу. Всё, на чем сейчас он мог сосредоточиться — запретный плод по всем канонам плохо знакомой ему религии. Твои губы, вкус которых мерещился ему во снах.   «Чёрт, чёрт, чёрт!»   Как изголодавшийся по свежей крови монстр Шидовпился в твои губы, точно безумец, стравленный определенной долей отчаяния и паники.   Если бы кто-то спросил его самого, Рюсэй бы сказал, что это огонь. Не маленький костер, согревающий заблудшие души, а настоящее стихийное бедствие, призванное поглотить все живое на своем пути.   Грубые мужские руки бесцеремонно опустились на округлые бедра, сдавливая, сжимая так, что не оставалось сомнений в том, что на месте прикосновений расцветут оттенками фиолетового свежие метки.   Плевать на то, что за ним наблюдают тысячи глаз, когда жадность, почти нечеловеческая, заполняет рассудок, и в Шидо просыпается голод. Голод до каждого прикосновения, каждого вздоха и легкого ощущения твоих мягких ресниц на своих щеках, потому что это было всем, о чем он думал весь минувший месяц.   Остальное уходило на второй план, когда мягкий влажный язык проник в его рот. Рюсэй заскулил, как потерянный щенок, наконец добравшийся до ласковых рук хозяйки. Твой вкус вызывал привыкание, выжигал кислород из легких, оставляя задыхаться, раскрывая рот в немом крике.   — Надеюсь, ты доволен нашей сделкой, – ядовито ухмыльнувшись, ты коснулась кончиками пальцев влажной от пота кожи на его шее, подушечками прощупывая участившийся пульс, и Рюсэй несколько раз моргнул, прежде чем снова вернулся в реальность из удушающе манящей фантазии, в которой только он мог владеть тобой так, как ему хотелось.   Оставив запыхавшегося и покрасневшего Шидо на поле, ты направилась в узкий проход между трибунами, ведущий ровно в один из смотровых центров Эго, из которого он в первом ряду мог наблюдать за происходящим на поле.   Джинпачи стоял у широкого панорамного окна на высоте третьего этажа массивного блочного здания, от которого отражались слепящие лучи софитов и вспышки фотокамер.   — Ты все видел? – миновав тяжелую двустворчатую дверь, ты остановилась в нескольких шагах от него, но даже отсюда чувствовала пугающую ауру, исходящую от того, кто совмещал в себе босса и любовника. Человека, к которому тебя тянуло, точно мотылька к яркому свету нагревшейся масляной лампы.   — Да. В какой-то степени так и есть, – приподняв бровь, Эго, наконец, обернулся, удостоив тебя снисходительным взглядом. В нем не было ни тепла, ни обожания, коими мгновение назад одаривал Рюсэй. Холод, расчет, почти клиническая точность и безупречность в каждом жесте. Когда-то именно эти черты покорили девичье сердце, но сейчас вызывали неприятную дрожь вдоль прямой линии позвоночника. — Удивительно, что он не схватил тебя и не утащил в комнату, заперев за собой дверь.   — Зачем ему делать нечто подобное?   — Потому что ты впервые дала голодному псу попробовать мясо, куколка, – сделав несколько шагов навстречу, он замер и, протянув руку, собрал тонкую прядь волос у твоего лица, задумчиво наматывая его на палец, — поразительно, как у него вообще хватило самообладания. Лично я ставил на то, что он сорвется с твоего поводка и возьмет то, чего ему так сильно хочется.   Эти слова звучали так едко и болезненно, что сердце невольно замерло. Слушая то, насколько безразличен мужчина в том, чтобы разделить тебя, твое тело с другим, вызывало бушующий клокот беспомощности и отчаяния. Ему все время было плевать.   — Ты так думаешь? – несмотря на все усилия, голос предательски дрогнул, выдавая истинные эмоции, и Джинпачи то ли не заметил этого, то ли предпочел и вовсе игнорировать непреднамеренно проскользнувшую боль.   — Знаю. Этот парень — бомба замедленного действия, а ты подожгла фитиль. Не уверен, что ты осознаешь последствия своих действий, – холодные тонкие пальцы скользят вдоль острой линии твоей челюсти и опускаются ниже, туда, где несколько минут назад еще горело прикосновение поцелуев Рюсэя. На контрасте это ощущалось почти болезненно, но ты млела от каждой хлипкой надежды, что давал тебе Эго, пусть и знала, что все это мимолетно и пусто. — Тебе нужно быть осторожнее. Кто знает, что он сделает, когда поймет, что его обвели вокруг пальца? – наклонившись, Джинпачиоставил короткий целомудренный поцелуй на твоих губах и снова отстранился. — Было бы жаль потерять такую ценную игрушку, как ты.   Крошечный огонек надежды погас так же быстро, как и вспыхнул, унося за собой мелкий черный пепел.    Гадко, обидно и тошно. Затеяв все это дерьмо с поцелуем, единственное, на что ты надеялась — ревность Эго, что,очевидно, оказалось провалом еще с самого начала, и в этой бессмысленной игре не осталось победителя.   Временная эйфория радости Шидо утихнет, как только он поймет, что во всем этом не было и капли искренности, и тогда… Джинпачи был прав. Кто знает, что он сделает, когда поймет, что его обвели вокруг пальца.   — Что, если дать этому парню то, что он хочет? Кинуть овечку в клетку голодному льву. Разве это не должно помочь? – твой внезапный вопрос с тяжестью повис в воздухе, и за толстой линзой очков темные глаза мужчины сверкнули недобрым блеском, стоило ему уловить тонкую ниточку мысли.   — Говори прямо, дорогая.   — Любому парню нужно иногда выбросить пар. Так почему бы нам не помочь ему с этим? Вряд ли он станет думать, окажись в его постели красивая обнаженная женщина.   — Сладость, да твое коварство не знает границ, – прошептал он, медленно возвышаясь за твоей спиной, и его присутствие заполняло собой все свободное пространство комнаты. — Как скоро ты собираешься раздвинуть ноги перед этой собакой?   — Я? – предлагая Джинпачи эту безумную идею, предполагалось просто найти подходящую женщину древнейшей профессии, которая бы точно знала, что нужно делать. Но слова о том, что ты должна предложить Рюсэю себя, сорвались с губ Джинпачи так непринужденно, будто это была самая очевидная вещь в мире. — Я говорила о проститутке.        (*ками – многочисленные божества и души умерших, которым поклоняются сторонники синтоизма)