Show Must Go On

      Чёрно-белый шатёр величественно возвышался посреди серой дождливой улочки, пока внутри творилось самое что ни на есть волшебство.       «Пограничье» — цирк заблудших душ. Здесь можно на несколько мгновений забыть о порой скучной реальности, с головой окунувшись в мир собственных фантазий.       Нираги сколько себя помнит любил цирк. С самого детства мама водила его на разного толка выступления, всех мастей и жанров; от светлых рождественских шоу до леденящих душу выступлений жутких клоунов и мертвецов в цирке ужасов. Даже в старшей школе, пока остальные мальчишки ходили на свидания с одноклассницами, Нираги провёл свой выпускной вечер на первом выступлении артистов «Пограничья» — загадочный цирк, появившийся словно из неоткуда, покорил Сугуру своей необычной «обёрткой» — шатёр в чёрно-белую полоску, разукрашенный орнаментом игральных карт что внутри, что снаружи. Узкие коридоры, со стенами красного цвета в пол, напоминавший шахматную доску. Атмосфера с лёгким оттенком мрачности, в то же время — нечто сказочное, возвращающее в детство, словно ощущаешь себя героем очередного фильма Тима Бёртона.       Приближался вечер, на сцене остались лишь некоторые артисты. Самура Такатора по прозвищу «Ласт Босс» оттачивал свой номер для шоу, запланированное через месяц. Нираги даже спустя столько лет так и не понял всех секретов этого парня, и не только с ножами. Тот глотал их как нехер делать, в редких случаях используя дополнительную страховку. Это не могло не восхищать и пугать одновременно.       Перешёптывавшиеся неподалёку от Нираги девушки, Хикари Куина и Кисараги Ута — воздушные акробаты. Последняя прилипла к Нираги чуть ли не в первый день как он оказался в Пограничье. Не то чтобы тот был против, просто с непривычки отталкивал девчонку — печальный школьный опыт оставил слишком большой отпечаток. Сугуру даже под страхом пули не признается, что его до сих пор мучают кошмары об одноклассниках, что каждый день после школы выбирали нескладного, трусливого мальчишку мишенью для своих жестоких игр. Бейсбольные мячики, бита, и очередная отмазка для родителей почему очки сломаны, нос кровоточит, а по всему лицу расцвели синяки.       Нираги тряхнул головой, отгоняя тревожные воспоминания, попытавшись вслушаться в шёпот коллег. — Ну, и какой на этот раз повод пошушукаться? — А ты не слышал? — удивилась Ута. По её лицу расползлась заговорщическая улыбка, — Тут такой парень к нам заглянул, симпатяжка. Зашёл так уверенно, спрашивал за нашего директора, а Мира его как увидела, в гримёрку потащила. Похоже, нас ожидает пополнение.       Тень любопытства проскочила на лице Нираги, судя по дёрнувшемуся уголку губ и приподнятой брови. Не то чтобы Мира была переборчивой, отнюдь, она создавала впечатление вполне дружелюбной особы. Просто Нираги здесь слишком давно, чтобы понять одну простую вещь — Мира Кано любит особенных. Дело не в таланте, здесь играет роль сама личность, характер человека. Внутренний мир, как любит выражаться сама же Мира. Всех кто рано или поздно оказывались в труппе цирка, были людьми одного толка — разочарованные в себе или в жизни в целом. Да тот же Самура — затворник каких поискать, одним словом — хикикомори. Сколько они с Нираги друг друга знают, у того до сих пор проскальзывают подобные замашки. Не желавший влиться в современное общество Такатора Самура стал одним из первых артистов Пограничья.       Или Куина Хикари. Непринятие себя — штука малоприятная, Нираги не то что наслышан, имел счастье испытать подобное на протяжении всей своей школьной жизни. Ему самому понадобился не один год, чтобы перестать заниматься самобичеванием, и в чём он искренне завидовал Куине — та абсолютно не стеснялась своего прошлого. Ни проблем в семье или побега из дома, ни факта смены пола.              А вот он своё прошлое запрятал далеко и надолго, в самые тёмные уголки подсознания и сердца. Того Нираги Сугуру парень стыдился — слабого, неспособного дать отпор. «Пограничье» сделало его тем кто он есть сейчас — свободный, непокорный, словно огонь. Творит что хочет, не стесняясь собственных желаний.       Все так взбудоражено перешёптывались о возможном новичке, то и дело поглядывая в тёмный коридор. — Вот что в этом парне такого особенного? — Нираги и сам не заметил как произнёс крутившийся у него в голове вопрос вслух. — Увидишь, и сам всё поймёшь. — послышался мужской голос. Сиденьем выше стоял Такеру Данма — фокусник по прозвищу «Шляпник». Ловкие пальцы выхватили у Нираги зажигалку, став то и дело прокручивать её взад-вперёд, — Таких как мы, видно сразу. Необходимо чувствовать.       Нираги оглянулся через плечо и не сдержавшись, закатил глаза. — Только не говори мне, что ты тоже одержим этим мистическим парнем. — Ты же знаешь, у Такеру нюх на аутсайдеров.       Рядом со Шляпником возник мужчина чуть пониже, но хорошо слаженный, чёрная майка открывала вид на крепкие мускулы. Агуни Моризоно — лучший друг Шляпника, по совместительству — укротитель диких зверей. Эти двое по факту являются владельцами цирка, но идея создания принадлежала Такеру. Тот когда-то владел клубом в Кабуки-тё, но со временем популярность его стала угасать.              Император потерял корону. Все деньги полученные от тогдашнего бизнеса Данма вложил в спонсорство цирка. Агуни же хотелось более размеренной жизни, но грубую силу из армии стоило бы куда-нибудь приспособить. Так и получилось, что он совместил приятное с полезным — моральная поддержка друга, а бонусом, доход и здоровый способ применять приобретённые во время службы навыки.       Как при этом появилась Мира — загадка по сей день. Явившись словно из неоткуда, на отчаянный зов Шляпника, она привнесла изюминку, флёр таинственности. Способная хорошо читать людей, Кано предложила брать к себе под крыло лишь тех, кто сам нуждается в чём-то светлом, искреннем, порой даже детском и наивном. И ведь не ошиблась. Куда ни глянь — мало кому нравилась своя прошлая жизнь.       «Пограничье» стало шансом начать всё с нуля, построить себя заново, и каждый здесь находящийся пользовался этим благом сполна. — Легка на помине. Шляпник тихо присвистнул когда из темноты коридора показалась высокая женская фигура. Чёрные волосы струились ниже талии, атласная белая рубашка и чёрная юбка-карандаш хорошо подчёркивали стройную фигуру Миры.       Около неё показался юноша чуть пониже. Первое, что бросалось в глаза — белые волосы, локоны на концах едва доставали до плеч. Одет он может и просто, но как же чертовски хорошо парнишка смотрелся в этих чёрно-белых стенах, что разбавляли редкие орнаменты бубен и червей.       Словно создан для Пограничья. Нираги тяжело сглотнул. — Блять.              Он откровенно рассматривал незнакомца из-под полуопущенных ресниц. Нираги мнил себя гетеросексуалом всю свою жизнь, но это — совершенно не тот случай. Система дала сбой. Хрусталь потрескался, да как угодно можно было описать дикое биение сердца и желание не отводить взгляд от загадочного гостя. — Труппа у нас дружная. Мы тут все давно друг друга знаем, так что не стесняйся попросить помощи, — обнадёживала парня Мира. Тот внимательно слушал, склонив голову к плечу, а затем произнёс: — Пялишься.       Блять, у него ещё и голос сексуальный. Вообще несвойственный такой миловидной внешности — низкий, с лёгкой хрипотцой. С каких пор у Нираги фетиш на голоса? Видимо с тех самых, когда этот парень открыл рот.       Было очевидно, он обращался именно к Сугуру. — А что, нельзя? — тот дёрнул уголком губ в усмешке, отзеркалив жест и наклонил голову набок.       Парниша лишь усмехнулся. — Тогда я приду завтра. Ещё раз спасибо, Мира-сан, — с этими словами он направился к выходу из шатра, однако возглас Нираги заставил его задержаться. — Даже имени своего не скажешь, а, блондиночка? — А тебе это так необходимо? — взглянув на Нираги через плечо спрашивает Чишия, — Что будет, если я не хочу отвечать? По его глазам и этой улыбке, хитрой, словно у Чеширского кота, становится понятно — дразнится. — Просто скажи уже своё чёртово имя, умник. — Как грубо, — продолжал Чишия. Его улыбка медленно становилась всё шире, теперь и вовсе походя на оскал, да так что стали проглядывать маленькие клыки.       А у Нираги дыхание перехватывает от такого зрелища. Казалось бы, всего лишь улыбка, но он чувствовал как один вид этих клыков заставляет голову кружиться, а взгляд поплыть. — Что, покусаешь меня если не отстану? — без задней мысли спрашивает Нираги. Дайте ему закурить, само присутствие этого парня даже лучше чем секс.       Такую шею он бы с удовольствием искусал, да так, что живого места не останется. Но признаться вслух в мимолётной фантазии о парне, имени которого он даже не знает, хоть видит не впервой — совершенно не в стиле Чишии. — Чишия. Так меня зовут. Шунтаро Чишия. — Что ж, приятно познакомиться, Чишия.       Это уже третье «блять». Какое хорошенькое имя, так идеально ему подходит, и так приятно слетает с языка Нираги. Он пребывает в диком восторге.       Когда Чишия покидает шатёр, напоследок очаровательно помахав рукой, спустя мгновенье тишины раздаётся голос Миры. — Я так понимаю, что теперь просто обязана взять его к нам? — откровенно издевается, пока некоторые из присутствующих неприкрыто заливаются смехом. — Мира-сан, при всём уважении, пожалуйста, заткнитесь.       Вдоволь насмеявшись, Такеру перевёл взгляд на Миру. — Так что ты о нём думаешь? — Заблудшая душа. Впрочем, как и мы с вами, — не без печали вздохнула Кано.