Vestiges

В два часа дня множество студентов, начиная с четвертого курса (среди них есть и чуток помладше, но их немного) и до седьмого включительно, собираются в одном и том же коридоре. Причина очень проста. Юность, весна, первые цветы черемухи во дворе и птичье пение. И, конечно, студентка по обмену из Шармбатона, которая ровно в два выходит из класса истории магии и идет дальше по своим делам. Ее хорошо видно в толпе темных мантий благодаря небесно-голубому наряду, который и привлекает такое количество народу с поразительной точностью и регулярностью. Три четверти зрителей этого дефиле отчаянно завидуют Когтеврану, который приютил у себя французскую волшебницу на время ее присутствия. Лиаре не надо оборачиваться, чтобы знать, что ей пялятся в спину и чуть пониже; почему-то зрелище никак не приедается. Поэтому она чувствует глубокую и моментальную симпатию к двум парням, которые идут ей наперерез рассеянным зигзагом. — Может, хотя бы не будем обсуждать это посреди коридора? — немного устало предлагает один. Но все же продолжает шагать бок о бок с напарником, не отставая ни на шаг. — Брось, все нормально будет! Так вот, я думаю, если мы подкинем брусков пять в женский туалет… — Обязательно в женский? — Думаешь, будет забавнее, если лягушка скакнет прямо в зад кому-нибудь из парней? Хотя знаешь… Ладно, может, не настолько глубокую, но все же приятно, что они заняты своими делами, а не разглядыванием ее тела. Нужно только быть внимательной в уборной на всякий случай; какая же все-таки детская забава, подбрасывать мыло, которое вызывает лягушек… Прохладные коридоры быстро заканчиваются, и она выходит в залитый теплым весенним солнцем внутренний двор. Правда, прячется в тени, с краю, прекрасно зная, что проведешь много времени на таком солнце — и будешь красной, точно тебе в лицо взорвалось заклинание Инсендио. Да и смотреть в книгу в теньке гораздо проще, глаза устают меньше. А еще в дальнем углу ее с меньшей вероятностью заметят. Последний расчет не оправдывается: через какое-то время Лиара замечает поверх книги чьи-то безымянные, но довольно упрямые ноги: они переминаются какое-то время, вежливо ожидая, пока Т’Сони их заметит, но она с тем же упорством игнорирует эту попытку социализироваться. — Ты ведь Лиара, да? Она все же прослеживает ноги и тело до лица, отмечая по пути красный гриффиндорский галстук, небрежно закатанные рукава и общую… залихватскую неряшливость, какая случается, если нужно срочно сбегать с места преступления. Это один из тех парней, которых она недавно видела в коридоре; второго, правда, что-то нигде не видно — но, может, он ушел в гостиную Когтеврана. Лиара часто замечает его там по вечерам. — Меня сложно не узнать, — сдержанно замечает она, разглаживая складочку на небесно-голубой юбке. — Тоже верно, — соглашается гриффиндорец. — Кстати, у тебя очень чистый английский. Я Джон. Шепард. Почему ты так много времени проводишь с Макгонагалл, Флитвиком и остальными профессорами? — Это запрещено? — Т’Сони изумленно приподнимает бровь. — И почему тебе это так интересно? — У нас не так много учеников из других школ, а про местных я уже все давно знаю, — бесхитростно признается Джон. — Я думаю, ты хочешь здесь работать, и это странно. Все французы-магглы считают, что они лучше англичан, я думаю, это такой культурный код. В смешанных семьях то же самое. Но твоя палочка из вяза… Намек понятен без продолжения: обычно, едва завидев вяз (а ее палочка действительно немного видна из-за отворота жакета), люди сразу предполагают чистоту крови. Порой — заслуженно, но не всегда. Будь это бук или граб, жизнь была бы гораздо проще… — Вязовые палочки могут быть не только у чистокровных волшебников, — сдержанно сообщает она. — Ага, я в курсе. Но вот то, что ты решила мне это сказать, тоже интересно, — Шепард широко ухмыляется, явно довольный тем, что так ловко ее подловил. — Значит, в этой области какие-то проблемы. — У этого допроса есть цель? — наконец не выдерживает Лиара. То, как легко он раскусил хотя бы часть их семейной драмы (у кого, в конце концов, ее нет?), несколько обескураживает. Джон не казался особенно заинтересованным в ней раньше — по крайней мере, в том же смысле заинтересованным, как толпа, следившая за ней глазами каждый день, проведенный в Хогвартсе. И про преподавание он угадал, и кто знает, до чего еще додумается? — Спокойно, спокойно, — он шутливо вскидывает руки вверх. — Я знаю, что тебя обожает не только историк, но и Флитвик, и я не хотел тебя обидеть. Хотел просто узнать про тебя побольше… помимо того, что тебе очевидно идет голубой. — А я думала, что тебя в девушках интересует только возможность подсыпать мыла в уборную. Она вознаграждена ошарашенно отвисшей челюстью гриффиндорца; ей даже удается сохранять серьезное выражение лица в течение нескольких секунд, прежде чем улыбка сама собой расползается, превращая ситуацию в дружескую шутку. — Не только ты умеешь наблюдать, — со смешком добавляет она. — Я тоже кое-что умею. -------- Ночью каменные полы холодят ноги даже сквозь подошвы ботинок, но Лиара не обращает на это внимание; она полностью сосредоточена на том, чтобы красться по коридорам как можно более тихо, не нарываясь на преподавателей и, желательно, на портреты. Она уверена, что не одна выбралась из спальни в этот час — студенты вечно ищут приключений, инициаций в тайные общества и прочих проблем, — и очень надеется, что менее искушенные коллеги по преступлению отвлекут на себя все внимание. Она не рискует даже зажечь свет, поэтому идет вдоль стены, ориентируясь по смутным, более темным массам обстановки коридоров. На удивление ловко. Совятня встречает ее несколькими десятками круглых глаз, в которых настороженный интерес быстро сменяется равнодушием: ночная гостья им уже давно привычна. Одинокий филин, нахохлившийся на окне, точно в ожидании чего-то, сердито ухает и наводит на Лиару немигающий, укоризненный взгляд. — Я знаю, знаю, — примирительно говорит она. — Извини, пожалуйста. Птица сердито ерошит перья, разворачивает крылья, точно собираясь взлететь, но вместо этого плавно перетекает из одного облика в другой, превращаясь в сидящего на подоконнике парня, на вид едва ли старше самой Лиары. — Я все еще считаю, что днем передавать письма безопаснее, — говорит анимаг, спрыгивая на пол и приближаясь к ней. — Днем здесь чаще бывают люди. К тому же, мне кажется, Никс со Слизерина за мной следит, — Т’Сони морщится. — Не знаю, правда, почему. Может, она просто бесится, что на меня теперь пялятся больше, чем на нее. — А это так? — А ты волнуешься, Ферон? — она улыбается, зная, что даже в ночном мраке он сумеет это разглядеть. Не слушая его оправдательного бормотания, она извлекает из-под свитера теплый конверт и вкладывает ему в ладонь. Адреса или имени получателя на нем нет, но они им и не нужны — иначе можно было бы воспользоваться и обычной совиной почтой. — Необычное время, чтобы отправлять письмо. Ферон цепенеет — нет, замирает, готовясь к худшему, — а рука самой Лиары тянется к палочке прежде, чем она узнает этот голос. — Необычный час, чтобы тренировать наблюдательность, Джон, — говорит она, предупредительно кладя руку на предплечье анимага. — Ну, пока ты не достала письмо, я думал, что это свидание, и ждал пикантных подробностей, — Шепард прислоняется плечом к косяку. — Но теперь меня одолевают смутные сомнения. Непохоже, чтобы он собирался нападать или поднимать тревогу — уже сто раз успел бы, особенно до того, как подал голос. Странно, правда, что Ферон его не заметил раньше, но, может, у него на уме было другое, и Шепард в эти мысли просто не помещался. — Можешь не беспокоиться, я пишу не в Азкабан, чтобы прислали побольше дементоров в Запретный лес, — буднично сообщает Т’Сони. — Это, можно сказать, личное, и никому здесь не навредит. Ферон, уходи, я здесь справлюсь сама. Парень открывает рот, чтобы протестовать, но в итоге передумывает — хотя от Лиары отходит с явным сожалением. Секунда — и он уже в птичьем облике с письмом в клюве вылетает из окна и быстро растворяется в ночи. — Я же сказал, что ты интересная, — с глубоким удовлетворением замечает Джон, отлипая от косяка. — Правда, я теперь страшно хочу узнать, откуда тебе известно про Запретный лес. — Очень просто. Моя анимагическая форма — акромантул, я постоянно провожу время в лесу, — серьезно заявляет Лиара. — Да ну?! Эй, подожди, подожди, ты правда тоже анимаг? А кто на самом деле? Я ведь не расскажу никому!