Vestiges

— Спасибо, что пришли. Присаживайтесь. Небольшой светлый кабинет в школе имени матриарха Лорассы. Множество дипломов на стене, хотя прочитать их Бенезии не удалось — может, серьезных там от силы два, а остальное всякие сертификаты с десятичасовых курсов. Хозяйка кабинета ее тоже не впечатлила: ей было лет шестьсот на вид, носила она костюм приглушенных тонов, похожих на ровный окрас стен, а улыбка ее была такой же выхолощенной и невыразительной, как голос — они предполагали дружелюбие, но на самом деле его не содержали. Они не содержали вообще ничего. — Что-то не так с документами? — осведомилась азари, отказавшись от предложенных чая и воды. — Нет, все в порядке, — консультант заняла свое место, между делом подвинув табличку с именем так, чтобы посетительница могла ее видеть. — Мы всегда проводим встречи с родителями наших чистокровных учениц. Бенезия вгляделась в ее лицо, но Венелея уверенно сохраняла маску доброжелательности. Может, среди ее дипломов и имелся документ от какой-нибудь актерской школы… Или соответствующего семинара. — В нашей школе очень заботятся о благополучии учениц, поэтому мы хотим, чтобы родители были проинформированы о возможных проблемах, которые могут возникнуть в коллективе, — продолжила консультант. — Согласно статистике, чистокровность является одним из ключевых факторов в школьной травле… Бенезия с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть. Этита бы точно заявила в ответ, что статистики и не надо, достаточно вытащить глаза из жопы, но ее ведь здесь нет, верно? Разбираться придется без нее. Не то чтобы она вообще нуждалась в помощи в вопросах воспитания дочери или бюрократии, но наблюдать за противостоянием этой пластиковой двухмерной куклы и Этиты было бы… интересно. — К сожалению, привитые родителями взгляды часто превалируют над уставом школы, — монотонно журчала Венелея, вгоняя в сон, несмотря на серьезную тему, — поэтому наши чистокровные девочки нередко возвращаются домой с синяками и ссадинами. Во избежание конфликта я хочу сразу вас заверить, что каждый факт травли фиксируется, а виновницы получают соответствующее наказание, но и вам, как матери потенциальной пострадавшей стороны… С таким генофондом — не факт, что еще Лиара окажется пострадавшей. Несмотря на некоторое сопротивление со стороны дочери, Бенезия водила ее на биотиболл — так и не прижившийся — и на биотическую гимнастику, где девочку тренера очень хвалили за природный талант. — Очень важно следить за дочерью, чтобы вовремя исправлять любую эмоциональную неуравновешенность, которая нередко проявляется у чистокровных азари из-за множества факторов. Кстати, в ежегодный медосмотр будет входить дополнительный скрининг… — Насколько я слышала, его эффективность довольно низка, — заметила Бенезия. Возможно, чуть резче, чем стоило бы, но какой матери понравится такая инсинуация? Да еще и матери с многообещающей политической карьерой. — Но это может спасти жизни. Поэтому было решено, что регулярный скрининг целесообразно проводить именно в этой группе, — не дрогнула Венелея. — И, конечно, нельзя забывать о консультациях с психологом. Наша школа предоставляет эту услугу, вот моя визитка. Матрона приняла файл и тут же забыла о его существовании. Консультант, оказавшаяся школьным психологом, заставила ее серьезно засомневаться в выборе учебного заведения, но у школы был неплохой рейтинг, так что можно походить год, а потом сменить, если не понравится. Сам разговор, впрочем, она не забыла, поэтому после первого полноценного учебного дня внимательно наблюдала за Лиарой, пытаясь понять, как прошло знакомство с коллективом. Драки не было, иначе ей бы уже позвонила классная руководительница, но и гладко все не прошло. Уж больно хмуро девочка ворочала ложкой в тарелке, так скребя стенки, словно злосчастная посуда была повинна в уничтожении ее любимой библиотечки (не забыть заказать новый шкаф!). Уж больно велик контраст с ее недавним энтузиазмом касательно учебы и особенно уроков истории. — Что случилось? — Ничего, — буркнула Лиара Тем Самым Тоном. Бенезия тяжело вздохнула. Такие проблемы обещали в подростковом возрасте, но, похоже, общество азари внесло свои коррективы в план взросления. — Тебе не понравилась школа? — Понравилась. — Что-то непохоже. — Мам, ничего не случилось. Сейчас даже Лиара, пропавшая в парке, устраивала ее больше, чем это угрюмое существо. По крайней мере, в той девочке она узнавала своего ребенка. — Тебя задирали одноклассницы? Бенезия видела и их самих, и их родителей, и успела даже поговорить — все одиннадцать отцов были инопланетянами. Класс в элитной школе состоял всего лишь из двенадцати учениц. Быть может, отдай она Лиару в школу попроще, там было бы больше чистокровных, и углы бы сглаживались… — Это Эфа, — наконец созналась Лиара. — Она уже знала половину класса, поэтому они все встали на ее сторону. — Эфа? — Эфа Т’Косс, ее папа работает на… на… строит корабли на Эфусе, — девочка принялась рисовать круги в еде черенком ложки. — Матриарх Фнея сказала нам всем представиться и дома сделать доклады про народы наших пап. И все девочки рассказывали про своих пап, а когда я сказала, что моим папой была азари, Эфа стала шептаться. И она подошла после урока и сказала, что ее мама говорит, что я ненормальная, и со мной дружить никто не будет… Этита бы точно посоветовала врезать за такое, и наверняка бы добавила лично матери девчонки, чтобы послание точно дошло, но Бенезия всегда стремилась к мирному урегулированию конфликта и старалась так воспитывать и дочь. — Мам… а папа плохой? — Почему это? — оторопела матрона. — Потому что ты про нее ничего не говоришь, — пробормотала Лиара и уставилась на давно остывший обед. — Другие девочки знают все про своих пап… И Эфа говорит, что я буду психичкой из-за папы. Маленькие дети, только-только школьники — и уже им успели напеть в уши матери. Как четко они выражают их позицию! Дети еще не усвоили этикет, который обычно сдерживает взрослых от указания на происхождение, и сами по себе они могут быть очень жестокими. Не зря Веналея ее предупреждала, надо отдать ей должное. — Так вот не слушай Эфу, она ничего не понимает, — твердо заявила она. — Ты не психичка, ты самая умная и талантливая девочка во всей школе, и ты утрешь нос и Эфе, и всем ее подружкам, да? Ты станешь гораздо сильнее, будешь знаменитой, и все будут мечтать с тобой встретиться. До конца это Лиару, похоже, не убедило, но она подумала, кивнула и пошла заново разогревать свой обед. Только потом Бенезия сообразила, что она так и не стала ничего узнавать об Этите ни для доклада, ни для себя. Они снова заговаривают об этом несколько лет спустя, когда Лиара уже становится старше, тихим вечером в выходной. Бенезия мнется несколько минут, но все же начинает: — Крылышко, ты помнишь, как в первом классе задавала вопросы про папу? — Конечно, — она отвечает осторожно, еще не зная, куда мать ведет. — Ты тогда спросила, не плохой ли папа из-за того, что я про нее ничего не рассказываю. Она ушла не потому, что она плохая. Просто… Так получилось. У взрослых так случается. Вчера они обсуждали историческое взаимодействие Армали и Серрайса — и Бенезия звучала далеко не так вымученно-упрощенно, как сейчас. В такой Бенезии есть что-то неправильное. Задавать ей все еще не дающие покоя вопросы об отце не хочется гораздо сильнее, чем все-таки выяснить правду раз и навсегда. В конце концов, чистокровность — не смертельная болезнь, это можно пережить, как и неведение относительно ее причины. — Все нормально, мам. Я поняла. Мать выдыхает с заметным облегчением, они обе возвращаются к прерванным делам. Оставляя все как есть.