Vestiges

Текст не давался в руки: издевательски маячил на самом краю сознания, казалось, только руку протяни — и готово. Но впечатление было обманчиво, и за час на экране появилось всего несколько строчек, блеклых и бессмысленных, слишком сухих даже для научного стиля. Лиара была в бешенстве — том медленном закипании, куда более опасном, чем одна короткая вспышка гнева, которая разряжает атмосферу. Первая возможность поработать над книгой за месяц, и она не может ни фразы из себя выдавить! Да что же это на самом деле такое! Скоро работа снова захватит все ее время, и на собственные проекты сил совсем не останется. Она подозревала, что в команде с Явиком дело шло бы куда быстрее, но увы — единственный доступный протеанин в течение довольно длительного времени давал понять, что не хочет иметь с глупыми примитивами ничего общего, если это не касается стрельбы по Жнецам. Его вообще, похоже, мало что интересовало помимо способности убивать врагов, и поэтому, наверное, он так ни с кем не сошелся. Или же потому, что никому не нравится выслушивать бесконечные жалобы и обвинения во всех недостатках этого Цикла. Или же потому, что жизнь не дала ему возможности научиться чему-либо еще, кроме как сражаться. Но видит Богиня, Шепард пыталась! Она сама пыталась, раз за разом проглатывая пренебрежительное «азари» и прочие, гораздо менее лестные обращения. Но даже ее пониманию рано или поздно должен был прийти конец! Наверное, будь у них тогда чуть больше времени, она была бы опустошена таким отношением. Но надвигавшийся на их мир конец довольно успешно притягивал к себе все внимание; захваченная попытками выжить и помочь выжить другим Т’Сони засунула свое разочарование как можно глубже, как на черный день, а когда появилось время на это чувство, оказалось, что оно успело выгореть до легкой горечи. Гораздо, гораздо меньше, чем она ожидала от себя при расставании с последним выжившим протеанином. Опять же, будь он ученым или дипломатом, кем угодно — кроме упертого, одержимого своей целью Явика! — ей было бы тяжелее признать это поражение. Ей показалось, что после Тессии у них наметилась какая-то общая тропа, но, видимо, только показалось или только ей; когда стало понятно, что Жнецы больше не представляли угрозы, протеанин отгородился от всей команды стеной вдвое выше прежней. Настоящий живой протеанин, да? Он с тем же успехом мог быть и мертвым, потому что бесконечная месть без каких-либо перспектив — это не жизнь. А теперь, когда мстить некому, чем он лучше мертвого? Ну и Богиня с ним! Лиара, отчаявшись, закрыла документ, потерла веки кончиками пальцев, пытаясь справиться с раздражением. Не найдя ничего лучшего, она перешла в кухню и щелкнула кнопкой на автоматическом чайнике. Вода успела вскипеть, отбурлить и успокоиться, а азари все смотрела в открытый буфет, на ровный ряд жестянок с чаем, на пачку печенья за ними, отсутствующе поглаживая большим пальцем ручку чашки. В этот момент в дверь позвонили. Лиара столь же машинально пошла открывать, опомнившись уже у самой двери, когда пальцы коснулись сенсора — она же никого не ждет этим вечером! Первым ее поприветствовал лохматый букет — что-то земное, с сильным запахом и несколькими изогнутыми лепестками. Потом посетитель догадался отвести цветы в сторону, и азари с еще большим изумлением опознала в нем Явика, которого какая-то неведомая сила выковыряла из брони и засунула во вполне современный костюм. Лиара заподозрила, что задремала за терминалом, но быстрый взгляд на руку ее убедил в обратном: пальцев определенно было пять, тест на реальность пройден. — Экстранет утверждает, что женщины этого цикла любят цветы, — провозгласил протеанин. Экстранет никогда не «утверждает» что-то одно, в этом Лиара была уверена — сама не раз подкидывала туда заведомо ложные данные. А уж на такую тему вариантов были миллиарды. Явику, начисто лишенному опыта, выловить в море шлака рабочую стратегию действительно было бы сложно. Вывод: либо он чрезвычайно удачлив (что тоже правда), либо посоветовался с кем-то из их общих знакомых — других-то у него и нет. Азари поставила бы на Кайдена, такой жест был вполне в его вкусе. А это в свою очередь значит, что протеанин наступил на свою гордость и снизошел до просьбы о совете у низшей формы жизни… чтобы что? О, Богиня! Все это пронеслось в уме Т’Сони со скоростью света, не меньше. И столь же ясно она увидела, на какой тонкой нити держится эта ситуация. Малейшая доля насмешки — и Явик уйдет, на этот раз окончательно, и шанс привести его в жизнь, в эту жизнь, будет утерян навсегда. — Это так, — подтвердила она, аккуратно извлекая букет из рук протеанина. — Проходи, я пока найду вазу для цветов. Лиара ушла шуршать и греметь посудой на кухне, давая гостю время немного освоиться в квартире. Посетители у нее бывают редко, но все здесь должно носить отпечаток ее личности, и Явику придется привыкнуть. Но когда она вернулась в гостиную, чтобы водрузить вазу на журнальный столик, протеанин внимательно рассматривал небольшую витрину у окна. — Откуда это? — О… С Илоса. Я подобрала, пока никто не видел, — смущенно призналась азари. — Я так и не смогла выяснить что это. — Игрушка, призванная развивать логику у детей. Здесь не хватает нескольких деталей, — протеанин обвиняюще указал на неровную грань. — Она пролежала там много лет, — мягко указала Лиара. — Ты… Хочешь чаю? К ее облегчению, Явик благосклонно кивнул и даже пришел на кухню понаблюдать за приготовлением, пока она как бы невзначай рассказывала про хранящиеся у нее бленды. Задержался на несколько часов и ушел поздним вечером, попрощавшись почти даже тепло. Почти. А потом вернулся на следующий день. И послезавтра тоже. Он начал бывать у нее регулярно; прятался не то от назойливых журналистов, с удвоенной силой насевших на протеанина после победы, не то от странного мира в целом. Лиара привлекла его к написанию книги, и хотя он продолжал довольно снисходительно (в лучшие дни) отзываться о ее научной деятельности, пару раз азари даже удалось его удивить — в вопросах, относящихся к ранним эпохам. Т’Сони подозревала, что он прячется в ее квартире и компании, как раньше прятался в каюте, но не торопила события. Почему-то ей нравилось думать, что в ее пространстве он может хоть ненадолго опустить барьеры и не беспокоиться о чужих воспоминаниях и личностях, перегружавших его восприятие. А свои важные встречи она проводила вне дома — и следила за этим новым негласным правилом очень внимательно. Это все-таки было очень грустно: понимать, что Явику мучительно трудно найти себе место в том мире, который она раньше принимала за данность. А он такого не знал и жить в нем не умел. Но постепенно, за складывающиеся в месяцы недели, они начали возводить над пропастью мост. Выбирались куда-то пройтись: сначала просто в пустынные парки или скверы, потом бродили по более оживленным улицам, а однажды наступил день, когда Явик позволил затащить себя в торговый центр и даже почти не жаловался на примитивность всего, что его окружало. Тогда к ним домой — Лиара и сама не заметила, как стала думать о квартире не как ее личной, а их общей — снова стали приходить гости. Сначала один-два, со временем все больше. В один такой раз последняя гостья ушла довольно поздно вечером, к не слишком тайному неудовольствию протеанина. Тем не менее, до дверей он ее проводил, когда Лиара глазами указала ему в ту сторону. — Наслаждайтесь остатком этих суток, — с непроницаемым лицом пожелал Явик, касаясь сенсора. — Ты же знаешь, что надо говорить «Доброй ночи», да? — азари прислонилась к его плечу, заглядывая ему в левые два глаза. — Я не хочу тратить на них запасы вашей примитивной изящной словесности, — изрек протеанин. — Ты наслаждаешься этим! Знаешь же, что это их пугает! — Т’Сони возмущенно стукнула его по плечу сжатым кулачком. — И что? — он неподкупно сложил руки на груди, защищаясь от клеветы, но Лиару не оттолкнул. — Это тактическое решение. Запасов хватает только на тебя, тратить на других — нерационально. Пожалуй, ничего более искреннего и греющего душу ей в этой жизни слышать не приходилось. — К фонтану? — как ни в чем не бывало поинтересовался протеанин, хотя азари все же подумала, что он пытается замять неловкий момент. Они гуляли теперь каждый вечер — независимо от дня недели или усталости, накопившейся за день. Сейчас им тем более нужно было выбросить из головы душные, похожие на курительный дым светские сплетни; почему-то теперь они казались Лиаре гораздо более бессмысленными, чем раньше. — Да, — согласилась она.