Фрагменты

Дама в беде — классика жанра. Правда, это вовсе не из крутого боевика, а из низкопробной мелодрамы, где отважный рыцарь мчится на всех парах спасать свою непутевую принцессу, по глупости угодившую в передрягу… Уманова вовсе не дурочка и на беззащитную бедняжку вовсе не тянет. Да и Коту больше подходит роль ветреного ловеласа, нежели верного пажа, оберегающего свою прекрасную даму… Но сейчас все роли расписаны: Ума в компании Багиры исчезли с радаров, отправившись брать главаря боевиков; Кот с Бизоном летят их выручать — все по сценарию.       — Котяра, ты бы так не торопился, а то успеем, — бурчит Тарасов, хмурясь. — Врежемся куда-нибудь — точно никому не поможем… Каплей и в самом деле спешит. Выжимает из машины все невозможное, остановившимся взглядом смотря перед собой и сжимая руль так, что белеют костяшки. Переживает за боевых товарищей? Или… Ревность жалит в самое сердце. Их недавнее интересное прикрытие, вечные созвоны, какое-то слишком уж тесное приятельство, мало напоминающее отношения простоколлег… Не поэтому ли Котяра сейчас так дергается, сцепив зубы и чертыхаясь, когда их столь не вовремя подрезают?.. Хочется схватить Ионова за шкирку и задать вопрос в лоб, а если уйдет в несознанку — и встряхнуть как следует, будто нашкодившего котенка, но выбить из него ответ на вопрос, который так жжет в груди…       — Что у тебя с Умой? — срывается с языка. Тарасов и сам срывается — хотя где-то на задворках сознания слабо брезжит мысль, что наиболее неудачного момента сложно придумать.       — Что у меня с Умой? — недоуменно оборачивается к нему Кот лишь на мгновение. А в следующий миг резко дает по тормозам: — Все, приехали… И правда — приехали. Во всех смыслах. На экране планшета мигает заветная точка — место, где в последний раз работали маячки. А в небо поднимается внушительный столб едкого дыма — пылают руины криминальной лаборатории. И Тарасов, рывком выдергивая из багажника огнетушитель, просит невесть кого об одном: чтобы они успели. И за это он готов заплатить абсолютно любую цену — даже цену, что Уманова будет с Котом. А он… А он будет жить тем, что она жива.

---

      — Бизон, «Скорую»! «Скорую», срочно!.. Кот оборачивается к Тарасову с искаженным лицом. Руки дрожат — и стянуть форменную куртку удается не сразу.       — Я в по… рядке… Хриплый голос срывается на судорожный кашель — а в следующее мгновение Багира падает буквально на руки Коту. Ионов, на студеном февральском ветру судорожно укутывая ее плечи, выглядит так, будто ему самому не хватает кислорода. Тарасов на заднем сиденье микроавтобуса отпаивает чаем Олеську, которая чувствует себя куда лучше старшей подруги. По крайней мере, она в сознании. И кашляет уже куда меньше… Ждут «Скорую». Неизвестно, чем успели надышаться девчонки, прежде чем их вытащили из-под завалов… Там же, под завалами, остался и главарь, организовавший производство всей этой пакости — но ни Коту, ни Бизону в голову не пришло вытаскивать его труп, оставили это «приятное» занятие МЧСникам. И кто их за это осудит?       — Все будет хорошо… Все обязательно будет хорошо… — долетает до Бизона обрывком встревоженный шепот. Кот гладит по руке привалившуюся к его плечу Риту и все что-то твердит, убеждая — как будто она его слышит. Кажется, вот именно такие секунды принято называть моментом истины? И Тарасов полным идиотом себя чувствует, глядя на привычное под другим совершенно углом. Не было ничего у них с Леськой. Котяра опекал ее будто старший брат — точно также, как Багира взяла ее под крыло, сразу же проникнувшись к этой отважной отчаянной девочке. Все, что он себе напридумывал — всего лишь домыслы свихнувшегося от ревности дурака, а истина была много ближе. Но от этого оказалась не менее ошеломляющей…       — Замерзла? Сначала на плечи Олеське ложится пропахшая дымом и порохом камуфляжная куртка, затем — тяжелая мужская рука. И вырываться Ума совсем не спешит, слабо улыбнувшись в ответ.       — Уже нет, — выдыхает чуть слышно. А в следующий миг делает то, от чего крыша у Тарасова грозит сорваться ко всем чертям и улететь куда-нибудь в космос. Всего-навсего придвигается чуть поближе, устало прикрывая глаза и устраивая голову на плече командира. Истошно взвывшие совсем рядом сирены пожарной и «Скорой» прерывают идиллию в самом разгаре. И, с сожалением выбираясь из микроавтобуса, Тарасов напоследок ловит взгляд Умановой, читая в нем тревогу, усталость… И что-то еще. Что-то, подозрительно похожее на разочарование. «Ничего, Леська, наше время еще придет, — без слов обнадеживает Бизон, прежде чем закрыть дверь. — Я тебе обещаю…» В ответ не получает даже улыбки. И ее глаза, только что так странно блестевшие, потухают, леденеют вмиг — как будто дикое лесное озеро покрывается колким ледком. Уманова отворачивается. Бизону резко становится холодно. И это ведь вовсе не от ледяного порыва зимнего ветра…