Брак во имя королевства

Харренхолл встретил его безмолвием. Только вой ветра разносился по пустым залам, ударялся о гулкие каменные стены и затихал в темных коридорах. Деймон шагал сквозь эту тишину, но внутри него бушевала буря. Все пошло не так. Рейнира исчезла. Битва с Эймондом окончилась ничем. И теперь Королевская Гавань, вероятно, уже строила планы, как окончательно вырвать власть из их рук. Он сжал кулаки. Ему нужно было время. Нужно было подумать. Деймон повернул к одной из башен, но внезапно остановился. Он развернулся и пошел в другое крыло замка. Порочный принц не спешил — его тело ныло после полета, мышцы болели после боя, но сильнее всего изматывало чувство беспокойства. Рейнира. Он понятия не имел, где она. Должен был знать, должен был чувствовать. Она всегда была рядом, даже если не физически — ее голос звучал в его голове, ее глаза сверлили его сквозь расстояние. А теперь? Пустота. Он стиснул зубы и вошел в горячую воду. Жар сомкнулся вокруг, охватывая плечи, пропитывая кожу. Он закрыл глаза, запрокинул голову назад, позволяя каплям стекать по лицу, по шее, по груди. Ему нужно было очиститься. Не только от грязи и пота, но и от мыслей. Но они не уходили. Алисента. Он не сразу осознал, что думает о ней. Образ всплыл мягко, но навязчиво, словно тень из прошлого. Бледное лицо, темные глаза, выпрямленная спина. Смешанные воспоминания накатывали одно за другим. — Он не одобрит, — шепчет она, едва касаясь его рукава. Юная. С тревожным взглядом, с розовыми щеками. Всегда чуть настороженная, даже когда улыбалась. Деймон хмыкнул, проводя ладонью по мокрой коже. Как давно это было? Он помнил, как ловко обходил углы, как делал все, чтобы Отто не видел их вместе и не мог ничего сказать. Как вызывал его гнев, как провоцировал его. — Ты женишься на Рее Ройс, — холодный голос Отто, ледяной взгляд. — Так будет лучше для всех. Лучше? Нет. Это была попытка отдалить его. Лишить влияния. Изгнать прочь от двора. И он злился. Злился настолько, что завел дружбу с Алисентой. Просто чтобы досадить ее отцу. Просто чтобы тот знал: Деймон рядом с его драгоценной дочерью, шепчет ей слова, от которых она краснеет, говорит ей вещи, которые Отто не хотел бы, чтобы она слышала. Только теперь он думал об этом иначе. Она не была виновата. Вода стекала по его лицу, горячие капли падали на плечи. Ему нужно было сосредоточиться. Гавань. Как вернуть власть? Как ударить так, чтобы Эймонд не ожидал? Но мысли не слушались. Он провел ладонями вниз, по бедрам, скользнул пальцами по напряженному телу, размял мышцы, чувствуя, как усталость пропитывает каждую клетку тела. Она все еще была здесь. В башне. Теперь — вдова. Узница. Но опасная ли? Что она значит для него сейчас? Только ключ. Только возможность. Или нет? Деймон резко выдохнул и разжал пальцы. Ему нужно было сосредоточиться. Он примет решение утром.

***

Деймон вытер лицо полотенцем, стряхивая остатки воды с волос. Его тело все еще ныло, но мысли теперь были сосредоточены. Он собирался выйти, когда краем глаза заметил движение за окном. Караксес. Его дракон вел себя беспокойно. Красное чудовище медленно переминалось с лапы на лапу, вытягивая шею, будто всматривался во что-то. Деймон нахмурился. Закинул на плечи темную тунику, не застегивая, и быстрым шагом направился вниз. Когда он вышел во двор, картина заставила его остановиться. Перед Караксесом, в опасной близости, стояла женская фигура. Деймон прищурился. Алисента. Он даже не сразу понял, что происходит. Ее волосы выбились из аккуратной прически, платье чуть запачкано, будто она пробиралась через грязь. Она смотрела прямо на дракона, не двигаясь. А Караксес зарычал. Караксес зарычал, пригвоздив добычу взглядом. Алисента стояла перед ним, напряженная, но не отступала. Деймон моргнул, не сразу понимая, что видит. Затем рванулся вперед. — Деревянный бог! — выдохнул он, хватая ее за локоть и рывком оттаскивая назад. Алисента резко вырвалась. — Не трогай меня! — Не трогать? — Деймон приподнял бровь. — Ты едва не стала закуской. — Если бы он хотел убить меня, он бы уже сделал это. — Чушь. Он просто ждал, пока ты сделаешь лишний шаг. Алисента сжала губы. — Я не сиделка в клетке, Деймон. — Ты вдова в осажденном замке. Разница есть. Она сверкнула глазами. — Это твой способ сказать, что ты меня запер? — Мой способ сказать, что ты глупа. Алисента сощурилась, пальцы сжались в кулак. — Как же ты раздражаешь. — Взаимно. Они стояли напротив друг друга, дыхание тяжелое, взгляды напряженные. Караксес фыркнул и ушел в тень. Алисента облизнула губы. — И что теперь? Деймон пожал плечами. — Теперь ты вернешься в башню. — А если нет? — Тогда я тебя отнесу. Ее глаза сверкнули гневом. Деймон усмехнулся.

***

Рейнира проснулась от приглуженных стонов, доносящихся из соседней комнаты. Сквозь тонкие стены пробивался женский смех, перемежающийся грубыми мужскими возгласами. Она прижала ладонь к вискам, пытаясь заглушить звуки, но голос Миссарии, игривый и нарочито громкий, прорезал ночь:   — Да, вот так... Милорд, вы сегодня в ударе! «Милорд». Это слово заставило Рейниру вздрогнуть. Она встала, крадучись вышла в коридор, где тусклые свечи бросали дрожащие тени на стены. Из-за полуоткрытой двери в конце зала доносилось хриплое дыхание. Любопытство пересилило — она заглянула в щель.   Миссария, обнаженная, сидела на краю кровати, запрокинув голову. Ее пальцы впились в плечи мужчины с густой черной бородой и шрамами воина. Незнакомец, явно знатного происхождения по богатой одежде, брошенной на пол, прижимал ее к себе с животной страстью.   Рейнира отвернулась, но, сделав шаг назад, наткнулась на кого-то. Твердые руки обхватили ее плечи, не давая упасть.   — Мышка, — прозвучал над ухом сладкий голос, — куда спешишь?   Она резко вырвалась и обернулась. Перед ней стоял высокий мужчина. Его белые волосы, словно шелк, ниспадали на черный бархатный камзол, а фиолетовые глаза светились аметистовым холодом. В уголках губ застыла улыбка, но в ней не было тепла — только любопытство хищника, учуявшего дичь.   — Вы… — начала Рейнира, но он перебил, подняв руку.   — Тише. — Его пальцы скользнули по ее светлой пряди, выбившейся из-под платка. — Как странно… будто зима коснулась огня.   За его спиной распахнулась дверь. Миссария, поправляя распущенное платье, шагнула в коридор. Ее взгляд метнулся от Рейниры к мужчине, но голос звучал ровно:   — Милорд, вы очень щедры,- сказала Миссария принимая мешочек монет от него.  Он не отвечал, не отрывая взгляда от Рейниры. Его палец все еще касался ее волос, медленно спускаясь к подбородку.   — Работаешь вечером? — спросил он тихо, будто предлагая тайну.   Миссария вклинилась между ними, легким движением отвела его руку.   — Она гостья… Фиолетовые глаза сузились. Он наклонился к Рейнире так близко, что ее дыхание смешалось с его — холодным, как сталь.   — Жаль.   Миссария взяла его под локоть, настойчиво направляя к выходу. Он позволил увести себя, но перед тем как исчезнуть в тени лестницы, обернулся. Его взгляд скользнул по Рейнире, задерживаясь на ее светлых волосах, и улыбка стала чуть шире.   — До встречи, мышка.   Когда шаги затихли, Миссария выдохнула. Рейнира молчала. В ушах звенело от его слов. Его волосы, такие же белые, как у нее, но в тысячу раз опаснее, мерещились в темноте. Она коснулась своей пряди — «зима, коснувшаяся огня».   Где-то ударил колокол. Час драконов приближался.

***

Зал совета был пуст. Огромный каменный стол, за которым обычно заседали лорды, казался теперь слишком большим для двоих. Высокие витражные окна отбрасывали на стены холодный свет, окрашенный в синий и серый. За ними – рассветный город, ещё сонный, ещё не проснувшийся от шума дневных забот. Эймонд сидел во главе стола, склонившись вперёд, ритмично постукивая пальцами по отполированному дереву. Его единственный глаз, холодный и внимательный, был прикован к фигуре у камина. Отто Хайтауэр, его дед и Десница, стоял, задумчиво перебирая пальцами пряжку на поясе. — Корона требует крови, — негромко произнёс Эймонд. — Любая власть требует, — отозвался Отто, не поворачиваясь. — Вопрос лишь в том, кто заплатит цену. Эймонд чуть наклонил голову, разглядывая старого человека перед собой. — Ты уже решил, кто должен заплатить? Отто медленно обернулся. Его взгляд был спокойным, но за этой выверенной невозмутимостью таилась усталость. Та самая, что приходит к тем, кто всю жизнь принимал решения, от которых менялись судьбы королевств. — Ты ищешь в этом справедливость? Эймонд усмехнулся. — Нет. Я ищу в этом смысл. — Смысл прост. Пока жив Деймон, твой трон под угрозой. Эймонд кивнул, как будто соглашаясь с очевидным. — Я знаю. Он неторопливо встал, обошёл стол и остановился рядом с дедом. — Король не должен бояться. — Нет, — тихо поправил Отто. — Король не должен показывать свой страх. Это не одно и то же. — Ты боишься? Отто долго смотрел на него. — Я достаточно умен, чтобы бояться. — Боишься меня? Десница снова перевёл взгляд на огонь. — Я боюсь того, кем ты станешь, когда больше не останется никого, кто сможет тебя контролировать. Эймонд едва заметно улыбнулся. — Ты считаешь меня безрассудным? — Я считаю тебя голодным. Принц не возразил. Он действительно был голоден – но не по пище и не по славе. Он был голоден по власти, которая уже принадлежала ему, но всё ещё ускользала из рук. Он повернул голову к деду, прищурился. — Рейниру видели с Деймоном. Отто медленно кивнул. — Она всегда возвращается к нему. — Я мог бы убить его, — тихо произнёс Эймонд. Отто внимательно посмотрел на внука. — Мог бы. Но не сделал. Эймонд сжал пальцы в кулак. — Пока не сделал. — Что тебя сдерживает? Эймонд опустил взгляд на поверхность стола. Тёмное дерево хранило следы множества лет – порезы от кинжалов, пятна пролитого вина, прожжённые огнём отметины. Символ власти, что жил дольше, чем любой из его обладателей. — Я не хочу просто убить его, — произнёс он после короткой паузы. — Я хочу, чтобы его имя исчезло. Чтобы люди забыли, что он когда-то дышал. Отто снова кивнул. — Тогда тебе придётся отнять у него всё. Эймонд чуть улыбнулся. Отто внимательно смотрел на него, затем медленно кивнул. — Будь осторожен. Эймонд наклонился к нему ближе, его голос стал тише, почти шёпотом. — Осторожность – это твоё оружие, дедушка. Моё – сила. И, развернувшись, он спокойно покинул зал, оставив Отто одного в мерцающем свете камина.

***

Хелейна сидела у окна, аккуратно протягивая нить сквозь ткань. В свете уходящего солнца шёлк поблескивал, будто оживая под её пальцами. Узоры выходили сложные, замысловатые — её собственный рисунок, рождавшийся на ткани без заранее продуманного плана. За окном зашуршали деревья. Ветер становился всё сильнее, сначала ласковый, вечерний, а затем резкий, настойчивый. Хелейна подняла голову. Вдалеке, над крышами Красного замка, ползли тяжёлые облака, наползая на небо, как медленно двигающийся зверь. Она снова опустила взгляд и вдруг вздрогнула — на белой ткани расплывалась алая капля. Уколола палец. Хелейна аккуратно прижала его к губам, наблюдая, как кровь оставляет узор на коже.

***

Воздух в саду был пропитан цветочными запахами, но ветер расшвыривал их, смешивая с запахом приближающейся грозы. Хелейна шагала босиком по каменным плитам, наслаждаясь прохладой. Она любила это время суток, когда солнце ещё не скрылось, но свет уже мягкий, почти прощальный. Но в этот раз что-то было не так. Она почувствовала это ещё до того, как увидела. Сначала — шаги, лёгкие, едва различимые среди шума ветра. Потом — тёмный силуэт у входа в сад. Женщина. Хелейна остановилась, склонив голову. Незнакомка была в пыльных одеждах, испачканных дорогой и временем. Ткань прилипла к телу, волосы растрёпаны, но даже в этом запустении угадывалось что-то знакомое. И в следующую секунду Хелейна поняла. Рейнира. Та едва удержалась на ногах, сделала слабый шаг, словно хотела что-то сказать… Но рухнула на холодные камни. Ветер взвился в воздухе, закручивая пряди её волос, словно дразнящее напоминание о драконьем пламени. Хелейна замерла на мгновение, потом резко обернулась. — Стража! — её голос сорвался, но она снова крикнула, громче, твёрже. — Стража, сюда! Небо над Красным замком темнело.