Брак во имя королевства

Лейнор закинул голову назад, чувствуя, как сильные руки любовника держат его за бёдра, удерживая на месте. Его дыхание сбилось, пальцы вцепились в простыни, а в груди разлилось пьяное, расплавленное удовольствие. — Ты напряжён, — раздался ленивый голос пажа Ланнистеров, его губы касались плеча Лейнора, оставляя лёгкие прикусы. — Разве женатому мужчине не полагается быть счастливым? Лейнор рассмеялся, облизнув пересохшие губы. — Женатому? Да. Счастливому? Нет. — Бедняжка… — насмешливо протянул паж, толкаясь глубже, заставляя Лейнора застонать и сжать пальцы на его запястьях. — А ведь твоя жена даже не коснулась тебя сегодня ночью. Лейнор резко развернулся, наваливаясь на него, меняя их местами. — И это меня вполне устраивает, — выдохнул он, впиваясь губами в шею любовника, проводя рукой по его твёрдому члену, отчего тот чуть выгнулся навстречу. — Она даже не пыталась тебя соблазнить? — Ланнистер ухмыльнулся, откинувшись назад, позволяя Лейнору взять контроль. — Ей это не нужно, — он резко вошёл в него, заставляя его прерывисто вздохнуть. — Она знает, что её муж ей не принадлежит. Любовник выгнулся, откинув голову назад, пока Лейнор двигался в нём, удерживая его бёдра. — Ну, ей повезло… У неё есть король. Лейнор усмехнулся, ускоряя ритм. — Король… который с удовольствием сам исполняет супружеские обязанности. Ланнистер усмехнулся, сжимая простыни. — Говоришь, будто это не к лучшему. — Для меня? Да. Для неё? Не уверен. Паж застонал, сжимая пальцы на плечах Лейнора. — Ты хочешь сказать… что Хелейна несчастна? Лейнор чуть замедлился, прикусив губу. — Думаешь, она хотела выйти за меня? Или за Баратеона до этого? Или вообще быть чьей-то женой? Любовник скользнул ладонями по его груди, потянул на себя, наклоняясь ближе. — Ты её жалеешь? Лейнор встретился с ним взглядом, на мгновение задумавшись. — Нет. Просто понимаю её. Ланнистер медленно усмехнулся. — Зато Эймонд, похоже, не просто понимает… Он любит её, не так ли? Лейнор резко выдохнул, и его движения стали грубее, настойчивее. — Если он её и любит, то любовь у него странная. — Что ж… — паж сжал его волосы, заставляя их взгляды встретиться. — Ты же знаешь, что говорят о королях? Их любовь — это не нежность… это власть. Лейнор вонзился в него глубже, заставляя его застонать. — Плевать мне на его власть. Любовник расхохотался, но в этом смехе была насмешка. — Правда? А ведь именно его власть делает твою жизнь такой удобной. Лейнор ничего не ответил, только сжал его запястья и довёл до конца их игру, ощущая, как тепло разливается по телу. Они оба тяжело дышали, лежа рядом. — Всё-таки король выбрал удобный вариант, — лениво протянул Ланнистер, проводя пальцами по груди Лейнора. — В каком смысле? — Ну… — паж улыбнулся, глядя в потолок. — Он выбрал женщину, которая никогда не бросит ему вызов. Лейнор на мгновение задумался, но затем пожал плечами. — Может, он выбрал ту, которая никогда от него не уйдёт. Ланнистер усмехнулся. — Ты уверен?

***

Утром Лейнор вышел из покоев, растягивая шею, пока слуги уже начинали суетиться в коридорах. Он заметил группу людей, сгрудившихся у лестницы, и шагнул ближе, пытаясь понять, что происходит. — Что случилось? Слуга замешкался, но ответил: — Кто-то… упал с мостовой. Лейнор замер. Он шагнул вперёд, и его взгляд скользнул по телу, укрытому багряной тканью. Он знал, что под этим плащом. Знал, кого он держал в своих руках ещё несколько часов назад. Проклятье. Холодок прошёлся по его позвоночнику. — Кто? — спросил он тихо. Кто-то рядом ответил: — Один из пажей Ланнистеров. Лейнор почувствовал, как желудок сжался в тугой узел. — Несчастный случай? — выдавил он, но в этот момент рядом раздался знакомый голос. Ларис Стронг, лениво потирая пальцы, негромко заметил: — Кто-то взболтнул лишнее… и случайно упал. Лейнор больше не спрашивал. Он всё понял. Без слов.

***

Лошадь неслась по узкой лесной тропе, перескакивая через корни и кочки, её дыхание превращалось в рваные облака пара в холодном воздухе. Рейнира прижималась к гриве, чувствуя, как ветки хлещут по плащу, цепляются за ткань, будто пытаясь её остановить. Сзади раздавался топот копыт. Четверо. Она слышала их голоса, крики, тяжёлое дыхание лошадей. Они не сдавались. Рейнира знала, что путь дальше становился более открытым. Там, где редели деревья, у неё почти не будет шансов скрыться. Она прикусила губу, обдумывая единственный выход. Она должна спрятаться. Дёрнув поводья, она резко осадила коня, больно сжимая его бока коленями. В последний момент она спрыгнула в сторону, перекатилась по холодной земле и, не теряя времени, ударила лошадь по крупу. Та фыркнула и рванула дальше, уносясь сквозь деревья. Преследователи, не заметив манёвра, промчались следом за ней. Рейнира, задыхаясь, прижалась к стволу дуба. В воздухе ещё дрожал топот копыт, но он становился тише. Она бросила взгляд на дорогу. Теперь или никогда. Сжав окоченевшие пальцы в кулак, она перебежала на другую сторону и сразу скатилась вниз по крутому склону. Земля под ногами была мокрой, покрытой опавшими листьями, её ступни соскальзывали. Она упала на колено, оцарапав ладонь о камень, но не издала ни звука. Её сердце бешено колотилось. Она затихла в овраге, прислушиваясь. Только ветер в кронах. Только её дыхание. Рейнира глубоко вдохнула и медленно пошла дальше, скользя между деревьями. Лес был густым, старым. Высокие дубы стояли стеной, их ветви переплетались, почти не пропуская свет луны. Внизу путались заросли колючего кустарника, поваленные брёвна, поросшие мхом. Здесь когда-то были дороги, но теперь их поглотила природа. Она шла осторожно, едва касаясь земли, стараясь не наступать на сухие ветки. Но вдруг её сапог зацепился за корень. Рейнира споткнулась, тяжело упала на бок, а в ладонь впилась острая щепка. Она резко вдохнула от боли.И тут же замерла. Топот. Снова. Она услышала, как лошади возвращаются. — Она где-то здесь. — Не могла уйти далеко. — Лучше тебе выйти сама, девочка! — крикнул один из них. — Мы всё равно тебя найдём! Она вжалась в ствол дерева, затаив дыхание. — Думаешь, боится? — рассмеялся другой. — Думаю, хочет, чтобы мы играли с ней подольше. Она медленно двинулась дальше, стараясь держаться в тени. Но прежде чем успела сделать ещё шаг, кто-то схватил её сзади. Рейнира рванулась, но чьи-то сильные руки уже стягивали её, железной хваткой сжимая запястья. — Ах ты, сука! — прошипел мужчина у неё за спиной, его дыхание пахло вином и потом. Другой рванул её капюшон, срывая его с головы. Лунный свет осветил её лицо, спутанные светлые волосы. Четверо мужчин окружили её, переглядываясь, словно волки, загнавшие добычу. — Так вот ты какая, — усмехнулся один, хватая её за подбородок. Другой провёл рукой по её боку, пальцы сжались на её талии, слишком уверенно, слишком жадно. Рейнира стиснула зубы, вырываясь. Но их было четверо. Они схватили её за руки, за плечи, толкнули вперёд. — Хорошенькая. — Прекрасная награда за ночь охоты, не так ли? — Пусти! — Рейнира брыкалась, но один из них легко закинул её поперёк седла. Она дёрнулась, но чья-то тяжёлая рука прижала её вниз. — Тише, принцесса, — прохрипел он, скаля зубы в улыбке. Их кони повернули обратно, в глубь леса. Туда, где никто не услышит её крика.

***

Балкон возвышался над Королевской гаванью, и отсюда город казался игрушечным. Дома тонули в дымке, улицы изгибались между крыш, а люди, суетящиеся внизу, были не более чем точками в водовороте жизни. Ветер с залива был свежим, острым. Алисента закуталась в тёплую накидку, хотя дрожь в её пальцах вызывал не холод. — Ты не ешь, — голос Отто был ровным, наблюдательным. — У меня нет аппетита. — Ложь не пристала тебе, дочь. Она выдохнула, не глядя на него. — Я устала, отец. — От чего же? От мира, который мы завоевали для твоего сына? — Для твоего внука. Отто прищурился, разглядывая её профиль. — Ты ведёшь себя так, будто мы проиграли, Алисента. Но мы победили. Корона на голове Эймонда, трон — под его властью. — И что нам стоило это? — Стоимость всегда высока. Но не выше, чем жизнь без власти. Она резко развернулась к нему. — Ты думаешь, я не вижу, что происходит? Ты думаешь, мне достаточно смотреть на корону, чтобы не замечать, что творится под ней? Отто не ответил сразу. Он отступил на шаг, оперся ладонями о каменный выступ балкона, перевёл взгляд на гавань. — Ты говоришь о Деймоне. — Я говорю обо всём. Её пальцы сжались на перилах, побелев. — Деймон — как крыса, которая выжидает, когда мы дадим слабину. Он бросает вызов Эймонду, собирает силы, играет в свою опасную игру. И я не могу сказать, что Эймонд справляется с этим. — Эймонд — прирождённый воин, — Отто нахмурился. — Он не потерпит угрозы. — Воин. — Алисента коротко усмехнулась. — Да. И не только на поле битвы. Она не заметила, как сорвалась, как её язык предал её. Отто резко повернулся к ней. — О чём ты? Алисента сжала губы, но молчание теперь только выдавало её ещё сильнее. — Алисента. Она посмотрела на него, и в её взгляде не было прежней покорности. — Ты правда не знаешь, отец? Он смотрел в её глаза, изучая, взвешивая. — Эймонд и Хелейна, — проговорила она, словно ударила кинжалом в самое сердце его надежд. — Он… берёт её по ночам. Отто не сразу ответил. Ветер завыл между колоннами. Его лицо оставалось бесстрастным, но внутри он был оглушён. — Ты уверена? Алисента горько рассмеялась. — Ты думаешь, я не знаю, что происходит в моём собственном доме? Я мать. Я слышу, я вижу. Отто медленно выпрямился, его челюсть сжалась. — Это… неприемлемо. — Поздно говорить о приемлемом, отец. — Мы должны… — Мы ничего не можем сделать. — В её голосе звучала боль. — Эймонд — король. Он делает, что хочет. — Он должен жениться на сильной союзнице. — И что это изменит? Отто молчал. Алисента шагнула ближе. — Эймонд забрал у Деймона не только корону, но и жену. Он сожрал её так же, как сожрал своего брата. — Не говори так. — Почему? Потому что это правда? Отто сжал кулаки, но не ответил. — Ты создал его таким, отец, — она говорила тихо, но каждое слово било, как плеть. — Ты хотел сильного короля? Вот он. Он не боится ни врагов, ни богов, ни семьи. Отто отвернулся, смотря в ночной горизонт. — Деймон будет действовать, — наконец сказал он. — Разумеется. Они стояли молча, каждый погружённый в свои мысли. Затем Отто вздохнул. — Нам нужен план. — У тебя всегда есть план, отец. Он посмотрел на неё. — Тогда скажи, что бы ты сделала? Алисента опустила взгляд. — Я бы молилась, — ответила она.