Красные руины

— Почему этот магистр так привязан к Эйгону? Рейнис подняла голову на вопрос, затем перевела взгляд на Эйгона, который говорил с Иллирио. Магистр недавно прибыл с золотом и подарками и теперь встречался с Эйгоном, Джоном и другими. — Он любил свою вторую жену, Серру. Ради неё он пожертвовал своей репутацией. Она умерла от серой хвори, будучи беременной ребёнком, который был бы сейчас ненамного младше Эгга. Эймон нахмурился. — Значит, он видит в Эйгоне своего рода приёмного сына? — Его жена была нашей родственницей. — Нашей родственницей? — Ты изучаешь нашу историю, но есть её части, которые… более щекотливы. Халдон с радостью рассказал бы тебе о них, но Джон хочет, чтобы ты сначала узнал то, что он считает важным. Добрая королева Алисанна родила много детей, среди них была принцесса Сейра, которая сбежала в Лис и зарабатывала на жизнь своим телом. Щёки Эймона покраснели, глаза расширились. — Значит… его жена была…? — Одной из её потомков, да. — Это было много поколений назад. — И всё же это Лис, так что в её жилах текла отдалённая кровь драконов, а внешность почти не отличалась от Эйгоновой. Даже спустя столько лет её семья передавала историю о своём родстве с Сейрой и гордилась этим. — Значит, — Эймон нахмурился, обрабатывая информацию, — он думает, что его ребёнок мог бы выглядеть как Эйгон, быть ровесником Эйгона… и в другой жизни, возможно, был бы принят как дальний родственник? — Мы можем приписывать магистру любые мотивы, Эймс, но не узнаем их наверняка. Я знаю только, что, когда мы впервые встретились с ним, вскоре после того, как пересекли Узкое море, он долго держал Эйгона на руках и просто… смотрел на него. С тех пор он души в нём не чает. Этого, казалось, хватило её младшему брату, так как тот вернулся к чтению.

* * *

— Мы были официально представлены, но нам так и не представилось случая поговорить, — слова магистра Иллирио вырвали Джона из задумчивости, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы приспособиться к сильному пентошийскому акценту. — Верно, — он на мгновение замялся, вспомнив слова Рейнис о магистре, и добавил: — Учёба сильно меня измотала. Мой брат, наверное, был ужасным сорванцом, раз уж моя сестра и Джон решили, что нужно уберечь меня от любых отвлечений. Магистр рассмеялся, весело сверкая глазами. — Возможно, она рассматривает вас в качестве потенциального преемника лорда Коннингтона на посту Деснице. Джон поморщился. — Боги, надеюсь, что нет. Я не хочу управлять проклятым королевством, даже если Эйгон будет отличным правителем. — А чем бы ты хотел заниматься, мой принц, когда твоя семья вернёт себе трон? Это был вопрос, который Джон задавал себе всё чаще за последние месяцы, прожитые с братом, сестрой и их странными спутниками. — Не знаю, милорд. Я был уверен, что к этому времени уже буду чёрным братом на Стене, всё ещё бастардом лорда, а не принцем Таргариеном. Думаю, я мог бы вступить в Королевскую гвардию, но Эйгон дал понять, что нам нужно… — он прочистил горло, — увеличить численность семьи. — И я сомневаюсь, что король обрадовался, тому, что младший брат хочет подвергнуть себя опасности. Джон задумался, хотел ли Иллирио иметь много детей. Представлял ли он себе шумную ораву сыновей, рождённых от его Серры? — Он мой брат, и он станет королём, если всё пойдёт хорошо. Каждый вестеросец обязан рисковать собой ради него. Иллирио вновь рассмеялся, его массивное тело сотрясалось от смеха. — Вы хороший мальчик, принц Эймон. Я рад, что ваша сестра нашла вас. — Он потрепал Джона по голове, как щенка. — И также рад, что мы смогли поговорить. Дело вашего брата много значит для меня. Глядя вслед Иллирио, Джон вновь задумался над словами Рейнис и самого магистра. Ему оставалось только гадать, почему люди за пределами Севера были такими сбивающими с толку.