Мам, прости

— Я всё ещё не врубаюсь. Так ты расскажешь, по какой причине решил разорвать рот Такемичи? Инвентарь для уборки чердака становится брошенным в тот же момент, как за дедом закрывается скрипучая дверь. Компания мальчишек окружает Манджиро, но в этот раз не привычной стеной королевской гвардии, а строгим кольцом оцепления. В стороне остаются лишь трое. Такемичи, который изрядно устал от утренней трепки, а потому старательно боролся с паутиной на трухлявых полках покосившегося стеллажа, чтобы заслужить прощение взрослых. Эмма, которая мыла полы, всё ещё слишком бледная после кровавого зрелища. Изана, который со скрещенными руками стоял в дальнем углу пыльной комнаты, всем своим видом показывая, что он здесь исключительно по ошибке. — Так чего подрались? Че не поделили? — Баджи всегда был единственным, кто мог сравниться с Майки в тупом упорстве. А потому задавал этот вопрос ровно столько раз, сколько сам друг поджимал искусанные губы вместо ответа. Казутора, Па-чин и Харучиё переглядываются, но ведомые пробивающей силой Кейске лишь теснее обступали Манджиро. Тому впервые становится неуютно от всех направленных на него взглядов. Привыкший быть в центре внимания, он хочет поскорее спрятаться от всех. Поэтому неловко пожимает плечами, прокусывает нижнюю губу и сразу же слизывает выступившую капельку крови, не зная что им ответить. Ты покалечил своего друга, потому что был так зол на своего брата, что был готов убить его своей любимой игрушкой. А Такемичи так, мимо проходил, под горячую руку попал. Как сказать это, глядя прямо в ожидающие лица своих товарищей? — Ну повздорили чутка, чего теперь вспоминать. — Такемичи вклинивается в разговор и неловко подпрыгивает, взмахивая грязной тряпкой, чтобы добраться до более высокой полки. Но едва не падает, когда неправильно приземляется и подворачивает ногу. Наконец, обретает шаткое равновесие и сдавленно продолжает, борясь с отдышкой и болью в щеке: — Как будто вы с ним каждый день не деретесь по всякой ерунде. — Так ты и не дрался, ты просто отхватил. — Вяло комментирует Казутора, не отрывая прищуренного взгляда от продолжавшего молчать лидера. Смотрит недоуменно и вопрошающе: мол, как так, что такое произошло, что у тебя поднялась рука на это миролюбивое недоразумение? Он же даже драться не любит, очнись! Майки упорно игнорирует таранящие глаза напротив. Мальчишки прыскают. Такемичи тут же надувается и поворачивается к ним, кидая тряпкой в их сторону: — Да ну вас. Либо помогайте убираться, либо валите в школу. Кольцо оцепления тут же распадается. Смех разгорается сильнее. Баджи ловит тряпку в полете и начинает угрожающе перекидывать ее из руки в руку. Хищно прищуривается и волчком крутится вокруг себя, выбирая жертву для броска. Все остальные разбегаются, насколько позволяют размеры чердака. Завязывается шуточная перестрелка. Майки встречается взглядом с Такемичи. Косится на его повязку и сразу отворачивается. Отходит и притворяется, что занят делом. Чувствует, как горят уши. Даже сейчас, Ханагаки вновь приходит ему на выручку, сам того не осознавая. Нет, под горячую руку он не попал, а подставился. И мимо не проходил, а специально бросился на выручку злобному щенку Курокаве. Последний кстати, как чувствует. Подаёт голос, мигом прекращая баловство: — А чего мы молчим? — Майки всего передергивает: то ли от возврата к этой теме, то ли от самого факта существования среднего брата, то ли от всего вместе. Смешки, вызванные тряпкой, уже ставшей в фантазии мальчиков радиоактивной, затихают. Все вновь приковывают взгляды к центру, но в свете окна стоит уже другая персона. Однако Изана не смотрит на них в ответ. Его взгляд прикован к сгорбленной фигуре младшего брата. Словно обращается ко всем, но видит лишь его одного: — Удивлен, что ты ещё во всю не хвастаешься с каким мастерством ты орудовал этим чертовым самолетиком, разрезая своему лучшему другу лицо. Тишину на чердаке прерывает лишь Па-чин, который очень громко чихает от витающей повсюду пыли, видимо, демонстрируя так всеобщее удивление. — Эй, борщишь. Всё не так было. — Такемичи хмурится и выступает вперед. Все остальные смотрят на него, словно примагниченные: — Вы оба вспылили тогда, а я влез в вашу разборку. Это нормально в драках, хватит уже одно и то же обсуждать каждый раз. Я устал, это бессмысленно. Даже Изана пялится на него, с какой-то странной смесью удивления, злости и безысходности. Манджиро готов спорить, что у него самого сейчас такая же гримаса. — Ребята, Шиничиро только ушел. С последней головомойки и часа не прошло, давайте не будем доводить до следующей. Если вам некуда деть свою энергию, то возвращайтесь к уборке! — Эмма впервые говорит с момента, как их заперли на чердаке. Устало потирает переносицу, неосознанно повторяя недавний жест старшего брата, и обводит строгим взглядом каждого. Такемичи косится на девочку и тут же сдвигает брови, в попытке повторить её суровый вид. Кивает, придавая веса её словам, а затем подбирает несчастную тряпку и первым возвращается к полкам с кислым: — Давайте уже закончим это побыстрее. Помогите мне с этими полками дурацкими. Мальчишки переглядываются и решительно кивают, однако вновь застывают на месте, когда видят, что первым к нему бросается Изана. Он изящно подхватывает по пути метлу и взмахивает ею, быстро собирая всю паутину сверху стеллажа. Такемичи ему благодарно улыбается, однако Курокава лишь непринужденно пожимает плечами: — Малое, что я могу для тебя сделать. — Мы же решили, что ты мне ничего не должен. Легкое перекидывание фразами заканчивается неожиданно бетонным: — А я думал мы друзья, после того, как ты принес мне бутерброды той ночью. — А, в этом смысле. Да ладно, без проблем. Компания вновь переглядывается, в этот раз с удивлением. А затем косится на застывшего Майки. Харучиё даже чуть приподнимает плечи, словно собираясь укрыться в них, в предчувствии взрыва. Конечно, все из них дружили с Такемичи: кто-то в большей мере, кто-то в меньшей. Они могли беззлобно смеяться над ним, болтать о разной ерунде, драться, проводить время, но все помнили, что для Майки это не просто друг, это часть его семьи. Так уж сложилось как-то само собой и вычитать этот факт из личностных взаимоотношений их компании по безмолвным законам было нельзя. А Изана вообще чужак, даже враг их лидера. А с учетом, что их глава никогда не отличался ни особым терпением, ни особой щедростью… — Ну, вы тут так-то сами хорошо справляетесь. А нам в школу уже пора. — Баджи неловко прокашливается и первый выходит из семейной драмы, хватая Казутору за рукав и вновь оттаскивая за собой на буксире. Ханемия в свою очередь хватает за руку Па-чина и бессвязно поддакивает: — Ага, родители ругаться будут, сами понимаете. — И поддает по заднице Па-чина коленом, чтобы тот не вздумал в этот раз что-либо говорить. — Давайте, до связи поэтому. Санзу, чего помер там что-ли? Тебе тоже пора! Сенджу одна дома, не стыдно тебе её бросать? — Баджи со сноровкой капитана спасательного судна, ловко вытаскивает часть компании за дверь, а после тянет за собой и Харучиё. В тишине чердака остаются лишь четверо. Двое Сано, Курокава и Ханагаки. Парадоксально, но семьёй они являются только по отдельности. Когда они вместе все узы тут же рвутся. Наверное, это и есть фамильная черта их семейства. Их наследие. — Твои друзья просто посмешище. — Холодно говорит Изана, ни к кому не обращаясь. Он меняет метлу на тряпку и продолжает, как ни в чём не бывало натирать дребезжащий от его движений стеллаж. — Такемичи тоже мой друг. — Отрывисто произносит Манджиро. Эмма кидает на него быстрый взгляд и будто бы невзначай выходит на участок между двумя братьями. Вот именно для этого она и вызвалась помогать мальчишкам в их наказании. Выливает на пол воду из ведра и начинает с рвением мыть пол с его середины, бойко распоряжаясь через пыхтение: — На этот стеллаж хватит и одного человека. Такемичи, бери метлу и иди к шкафу у задней стенки. А ты, Манджиро, займись окном. Мальчики особого энтузиазма не выражают, однако не протестуют и расходятся по разным сторонам, даже не начиная привычного спора о том, кто здесь должен быть главным. Он уже подобрался слишком близко. По одному забирает у тебя всех близких, пока не отберёт всех. Наслаждайся зрелищем. А лучше вновь ответь силой, чтобы они сбежали от тебя сами. Майки неуклюже натирает окно мыльной водой так, что оно начинает звенеть. Отлично, пусть треснет, пусть рассыпится осколками — лишь бы перекрыть этот голос на подкорке. Лишь бы удержать только успокаивающий шёпот Ханагаки-сан, что они со всем разберутся. Что он ни в чëм не виноват, что всё будет хорошо. За принужденным трудом напряжение чуть ослабевает. Сколько прошло времени никто из них сказать не может. Все приходят в себя только, когда Такемичи издаёт удивлённый вскрик. — Что там такое? — Тут же воплощается Эмма и первая срывается к другу. Такемичи восторженно смеётся и не без труда вытаскивает из старого платяного шкафа узкий длинный футляр с блестящими металлическими вставками: — Клад! Реальный, не как в подвале! Манджиро тоже быстро ретируется к нему, однако Изана его обгоняет. Прорывается вперёд, специально пихая младшего плечом, и склоняется над футляром. «Не поддавайся на провокации» — Майки хватается за строгое наставление брата, как за соломинку. Тяжело выдыхает и садится на корточки рядом с Мичи. Внимательно оглядывает футляр и присвистывает: — Выглядит солидно — Ещё и тяжёлый! — Поддакивает Такемичи и нетерпеливо возится с мудренной застежкой. — Видимо мама ошиблась, и пираты зарыли клад на чердаке. — Вы что совсем тупые? Какой клад, зарытый на чердаке? Какие пираты? Тут фамилия семьи. — Изана закатывает глаза и тыкает пальцем в полустертую золотистую надпись сбоку футляра. Такемичи оставляет в покое никак не поддающуюся застёжку и разочарованно тянет: — Значит это не клад... — Глупый, значит это ещё более ценное сокровище, чем пиратский клад. — Эмма ласково треплет мальчика по волосам и тоже отпускается на корточки, чтобы аккуратно подцепить язычок застёжки тонкими пальчиками. — Это возможно семейная реликвия. Наследие Сано. Изана ехидно цыкает и некоторое время наблюдает за безуспешными попытками сестрёнки справиться с механизмом. Затем закатывает глаза и резко тянет футляр на себя, практически вырывая его из рук Эммы со словами: — Тратите время на какую-то херню. — И уже силой пытается вырвать замок с корнем. — Слышь, а ты че лезешь сюда? Ты даже не Сано. — Не выдерживает и цедит Манджиро, не сводя тёмных глаз с Курокавы. — Что бы там ни было, тебя это никак не касается. Изана даже не ведёт бровью, словно эти слова никак не относятся к нему. Продолжает молча возиться со злосчастным замком, чем ещё больше выводит Манджиро из себя. — Манджиро. — Предупреждающе шепчет Эмма и кладёт руку на его напряжённую спину. Тот в очередной раз прокусывает губу до крови и с хрипом требует: — Отдай чëртов футляр, пока не сломал. Однако Изана продолжает его игнорировать. Прямо-таки нарывается на смачный удар по лицу. Ногой. Так чтобы тапок улетел в противоположнвю стенку. Чтобы кости хрустели, кровь во все стороны, а нос можно было восстановить только у врача. Но Майки предпринимает последнюю мирную попытку, практически рыча: — Отдай или... — Или что? — Нахально прерывает его Изана, в миг весь замирая как статуя. Такемичи тут же влезает, хлопая Изану по плечу: — Вы опять начинаете. Ребят, прекратите уже, вы же братья. Давайте отнесем это взрослым, пока реально чего не сломали. На слове «братья» Изана криво ухмыляется и даже прыскает. — Замок видимо заржавел от влажности. Но, конечно, мой великий и могучий младший братик, может попробовать свои силенки. — Издевательски тянет слова и так резко протягивает Майки футляр, что едва не сбивает его с ног. Однако тот успевает схватиться за другой конец футляра и силой потянуть его на себя, широко расставив ноги, чтобы не упасть. Затем демонстративно раскладывает футляр на полу, в стороне от Изаны. Легко нажимает на защёлку. Та поддатливо прогибается под его пальцами и сразу же открывается. — Может это не в замке дело, а просто руки у кого-то из жопы? — Майки повторяет манеру Изаны и говорит в пустоту, ни к кому не обращаясь. С самым победным видом откидывает крышку футляра так, чтобы она издала как можно больше шума. Эмма радостно хлопает в ладоши под весёлое улюлюканье Такемичи, пока Изана шипит: — Я просто расшатал болты, поэтому так легко открылось. Манджиро закатывает глаза и игнорирует эту жалкую попытку оправдаться. Склоняется над содержимым фамильного наследия: трость с массивным набалдашником, во всю длину футляра; пара старинных мужских перчаток и такие же старые карманные часы на цепочке. — Вау! А можно потрогать? — Такемичи от восхищения не может устоять на ногах и не дожидаясь разрешения тут же тянется к трости. За что немедленно получает по рукам от Майки. Не из жадности, как тут же подумали все в тот момент. А из какого-то необъяснимого внутреннего чувства опасности. Майки как-то смотрел фильм про мумию, где археологи влезли в гробницу фараона и забрали оттуда золото. В итоге оно оказалось проклятым. Сейчас, при взгляде на безобидное фамильное барахло появляется то же самое чувство: словно вскрыли чужую могилу. — Согласен, надо отнести взрослым. — Манджиро быстро захлопывает футляр. Замок тут же послушно сцепляет свои «челюсти». — А ещё лучше, чтобы нам опять не попало, оставить всë как есть, будто мы ничего не трогали. Они будут первыми археологами, которые оставят гробницу не тронутой.