What We Once Were (Какими мы были когда-то)

Солнечный свет, пробивающийся сквозь жалюзи, ощущался как личное нападение, когда Вай поднялась из постели, её голова раскалывалась после вчерашнего вечера. Каждое похмелье напоминало о том, каким был её выбор — выпила слишком много, зашла слишком далеко, ещё одно сожаление в придачу. Она спустилась по лестнице в пекарню, тело двигалось на автопилоте. Неважно, насколько сильно болела её голова или как сильно она хотела заползти обратно под одеяло; привычный распорядок дня уже укоренился в ней. Она схватила маркер и листок бумаги, крупными неровными буквами накарябала «СЕГОДНЯ ЗАКРЫТО» и приклеила его на дверь. Это должно отпугнуть людей. Она была не в настроении улыбаться или вести светские беседы, только не сегодня. Но даже с импровизированной вывеской она не могла усидеть на месте. Она подмела полы, протёрла столешницы и убралась на уже и так безупречной кухне. Похмелье затуманило её мозг, но руки знали, что делать, убирая и наводя порядок с той сосредоточенностью, которая приходит по привычке. Через час она наконец сварила себе крепкий кофе, прислонившись к стойке и потягивая его. Горечь идеально соответствовала её настроению. Она осматривала пустую пекарню, в голове заметались мысли, и, прежде чем она смогла остановить себя, она потянулась за ингредиентами для приготовления круассанов. Не просто круассанов. Круассанов с клубникой. Она сжала челюсть, когда начала работать с тестом, сминая и надавливая с той же силой, с которой она наносила удары в «Яме» вчера вечером. Она ненавидела себя за то, что делала это, ненавидела, что клубника всё ещё удерживала связь, даже сейчас. Но она не могла остановиться. Руки двигались целенаправленно, раскатывая и сминая тесто, а запах масла наполнял кухню. К тому времени, как она уже наполовину сформировала круассаны, в голове уже не так сильно долбило, движения успокаивали, и этому она не находила объяснения. Она сосредоточилась на задаче, позволяя своим пальцам с точностью сжимать, надавливать и скручивать тесто, теряясь в этом ритме. И тут над дверью зазвонил колокольчик. Её тело напряглось, внутри вспыхнуло раздражение. Они что, не видели вывеску? Не оборачиваясь, она крикнула. — Сегодня мы закрыты, — голос прозвучал грубее, чем она хотела, но ей было всё равно. Наступила пауза, затем кто-то тихо прочистил горло. — О, прости. Я не заметила вывеску. Вай замерла. Этот голос. Она бы узнала его где угодно. Медленно обернувшись, она почувствовала, как её желудок скрутило, когда она столкнулась лицом к лицу с Кейтлин. Она стояла прямо в дверях, сцепив руки перед собой, её пронзительные голубые глаза осматривали комнату, прежде чем остановиться на Вай. Пока что они обе хранили молчание. Казалось, что мир уменьшился, оставив только их двоих в тихой пекарне. Когда их взгляды встретились, воздух накалился и потяжелел. Это был первый раз, когда они остались наедине после разрыва. Никакой Мэдди. Никаких людей. Только они вдвоём. Пульс Вай участился, её руки были всё ещё покрыты мукой, а дыхание перехватило. Она не знала, что сказать, не знала, как себя вести. Она была зла, растеряна и где-то в глубине души всё ещё страдала. Но вид Кейтлин, стоящей там и смотрящей на неё так, будто она пыталась придумать, что сказать, пробудил в ней что-то ещё, что она пыталась забыть так долго. Взгляд Кейтлин на мгновение упал на руки Вай, всё ещё сжимавшие скалку, а затем вернулся к её лицу. — Я не хотела прерывать, — тихо сказала она, её голос был осторожным, нерешительным. Вай моргнула, крепче сжав скалку, борясь с желанием сказать что-то резкое, что-то оборонительное. Но слова не шли. Всё, что она могла сделать, это смотреть на Кейтлин и перебирать в голове всё, чего ей хотелось бы сказать, но она не могла. Между ними повисла неловкая тишина, никто из них не двигался. Грудь Вай сжалась, мысли были путаницей воспоминаний, сожалений и непрекращающейся боли, от которой она, казалось, не могла избавиться. Наконец, Кейтлин сделала небольшой шаг вперёд, выражение её лица смягчилось. — Я просто... — начала она и осеклась, её взгляд метнулся к полуготовым круассанам на стойке. Губы дрогнули в слабой, почти печальной улыбке, — клубника. Вай сжала челюсти, одно это слово ударило её сильнее, чем следовало. Она сглотнула, заставив себя отвести взгляд, снова глядя на тесто перед собой. — Да, — пробормотала она, понизив голос, — осталось со вчерашнего дня. Не хотела их выбрасывать. Кейтлин медленно кивнула, не отрывая глаз от Вай. На мгновение показалось, что она может сказать что-то ещё, но она замешкалась, сжав губы в тонкую линию. Сердце Вай колотилось от смеси гнева и чего-то, что она не могла точно назвать. Она не хотела чувствовать себя так, не хотела, чтобы у Кейтлин была такая власть над ней. Но, стоя здесь, всего в нескольких футах друг от друга, невозможно было игнорировать тяжесть всего, что было между ними. — Зачем ты здесь, Кексик? — наконец спросила Вай, её голос прозвучал тише, чем ей хотелось, но не менее твердо. Она заставила себя встретиться взглядом с Кейтлин, а руки сжались на краю стойки. Кейтлин смотрела на неё, действительно смотрела, и на мгновение Вай показалось, что в этих голубых глазах она увидела тот же вопрос. Но Кейтлин не ответила сразу, и молчание между ними затянулось, тяжёлое и неразрешимое.              

***

— У меня нет целого дня, Кейтлин, — сказала Вай, её слова прозвучали резко, разрезая удушающую тишину. Она прислонилась спиной к прилавку и скрестила руки, пачкая мукой татуировки на предплечьях. Её розовые брови нахмурились, выражение лица наполовину выражало раздражение, наполовину что-то ещё, чему она не была готова дать название. Кейтлин переминулась с ноги на ногу, всё ещё сцепив руки перед собой, словно она пыталась удержать себя в руках. — Я просто... хотела купить немного выпечки, — наконец сказала она, её тон звучал отрывисто, а обычное самообладание слегка пошатнулось. Вай горько рассмеялась, покачав головой. — Сегодня мы закрыты, — она указала на наспех накарябанную табличку, приклеенную к двери. — Не хотелось иметь дело с клиентами, — слова звучали резко, но за этим скрывалось что-то более мягкое, что-то трудноуловимое. Кейтлин посмотрела на вывеску, затем снова на Вай, её губы сжались в тонкую линию. На мгновение она замолчала, её взгляд метнулся к стойке, где лежали полуготовые круассаны, клубничная начинка всё ещё ждала, когда её сложат в масляные слои. — Если ты собираешься продолжать их печь, — тихо сказала она, — я подожду.              Вай сжала челюсти, глядя на Кейтлин, и слова повисли в воздухе между ними. На мгновение она подумала сказать «нет», попросить Кейтлин уйти, забрать всё, что осталось от её присутствия, и убраться из головы прочь. Но она не могла заставить себя сделать это. — Ладно, — пробормотала Вай, поворачиваясь к стойке и хватая скалку, — но это займёт какое-то время. Кейтлин кивнула и зашла в пекарню, мягко ступая по половицам. Она не стала садиться, оставаясь около стойки, наблюдая, как Вай снова начала месить тесто, её движения были точными, но напряжёнными. И снова потянулось молчание, тяжёлое и неловкое, пока Вай не разрушила его комментарием, который вертелся у неё на языке со вчерашнего дня. — Итак, ты и Мэдди, да? — сказала она, её тон был небрежным, но в нём чувствовалась резкость, тяжесть, из-за которой слова звучали жёстче, чем должны были. Кейтлин напряглась, её глаза слегка сузились, когда она взглянула на Вай. — Что на счёт меня и Мэдди? Вай неотрывно смотрела на тесто, её руки методично двигались. — Ничего, — сказала она, пожав плечами, хотя голос выдал её, — просто не думала, что тебя привлекает энергичный жизнерадостный типаж. — Она помолчала и, едва ухмыльнувшись, добавила, — не то, чтобы я тебя обвиняла. Уверена, твоя мама одобрила бы её. Лицо Кейтлин ожесточилось, плечи расправились, и она слегка выпрямилась. — Что это значит? Вай снова пожала плечами, по-прежнему не глядя на неё. — Ты знаешь, что это значит, — сказала она, её голос стал тише, но остался резким. — Она именно тот человек, с которым хотела бы тебя видеть твоя мама. Ухоженная, правильная, обаятельная. А не смутьянка из Зауна, которая сначала бьёт, а потом задаёт вопросы. Челюсть Кейтлин напряглась, губы сжались в тонкую линию. Она не ответила сразу, и тишина между ними сгустилась, нагнетая обстановку, конфликт, с которым никому не хотелось сталкиваться. Н аконец, Вай на неё посмотрела — взгляд голубых глаз был колким, а выражение лица нечитаемым. — Расслабься, Кексик, — сказала она, и старое прозвище вырвалось прежде, чем она успела себя остановить, — не то, чтобы я осуждала. Мэдди кажется... милой. Из Кейтлин вырвался тихий горький смешок, она скрестила руки на груди. — Милой, — повторила она ровным голосом, — точно. Вай подняла бровь, но не стала продолжать. Вместо этого она вернулась к тесту, её движения стали немного грубее, в голове роились мысли, которые она не хотела признавать. Кейтлин первой нарушила тишину, её голос был осторожным, словно она ступала на зыбкую почву. — А что насчёт тебя? — спросила она, не сводя глаз с рук Вай, пока они сворачивали тесто, — ты... встречаешься с кем-то? Вай пожала плечами; её плечи поднялись и опустились одним плавным движением, как будто вопрос не прозвучал так весомо, как предполагала Кейтлин. — Не совсем, —сказала она, её голос звучал обыденно и отстранённо. Кейтлин наклонила голову, некоторое время изучая её. — Не совсем? Вай не подняла глаз, сосредоточившись на формировании круассанов резкими, размеренными движениями. — Что я могу сказать? Я была занята. Кейтлин сжала губы, явно неудовлетворённая ответом. Она переступила с ноги на ногу, колеблясь перед новой попыткой. — Как ты, Вай? Я имею в виду... правда. Как поживаешь? Руки Вай замерли на секунду, прежде чем возобновить работу. Она не смотрела на Кейтлин, её тон был беззаботным и пренебрежительным. — Я в порядке. Дела в пекарне идут хорошо. Знаешь, просто делаю работу. Кейтлин нахмурилась. — Это не совсем то, что я... — Я сказала, что я в порядке, — перебила Вай, её голос был по-прежнему лёгким, но в нём слышались нотки, которые заставили Кейтлин остановиться. Она отложила скалку в сторону и подошла к духовке, проверяя выпечку, которая запекалась внутри. Кейтлин на мгновение замолчала, внимательно наблюдая за Вай, словно пытаясь придумать, как подойти к ней, не вызвав раздражения. Наконец она остановилась на более безопасной теме. — Пекарня впечатляет, — мягко сказала она, её тон был искренним. — Я не знала, что ты умеешь готовить, не говоря уже о выпечке. Это... — она неопределённо махнула рукой в сторону уютного пространства вокруг себя, — это действительно нечто, Вай. Вай выпрямилась, закрыла дверцу духовки и повернулась к Кейтлин. Выражение её лица было непроницаемым, в глазах мелькало что-то, чего Кейтлин не могла понять. — Видимо, ты не так уж хорошо меня знала, как тебе казалось, — сказала она решительно, и эти слова ударили сильнее, чем они обе ожидали. Лицо Кейтлин на секунду дрогнуло, её губы слегка приоткрылись, как будто она собиралась что-то ответить, но она ничего не сказала. Вай отвернулась, взяла маленькую коробку и аккуратно положила внутрь свежие клубничные круассаны. Их сладкий тёплый аромат наполнил комнату, но от напряжения между ними заметно веяло холодом. Одним быстрым движением она подвинула коробку через стойку к Кейтлин. — Вот, — сказала она, — клубника, как ты и хотела. Кейтлин колебалась, её пальцы коснулись края коробки, прежде чем вытащить несколько монет, чтобы заплатить. Вай взяла деньги, не говоря ни слова, кончики её пальцев слегка коснулись пальцев Кейтлин, прежде чем она положила монеты в кассу. На мгновение между ними повисла тишина. Неловкое прощание застыло в воздухе, невысказанное, но тяжёлое. — Что ж, — наконец сказала Кейтлин, её голос был тихим, немного неуверенным, — спасибо, Вай. За это, — она слегка приподняла коробку и слабо улыбнулась. Вай кивнула, не глядя на неё. — Да. Конечно. Береги себя, Кейтлин. Кейтлин заколебалась, словно хотела сказать что-то ещё, но передумала. Она повернулась и пошла к двери, её шаги были мягкими, но в тишине пекарни звучали оглушающе. Колокольчик тихо звякнул, когда она открывала дверь, а затем она ушла. Как только дверь захлопнулась, Вай судорожно вздохнула и опустилась на пол за стойкой, прислонившись спиной к шкафам. Она прижала ладони к лицу, пальцами впиваясь в волосы, и эмоции, которые она сдерживала, хлынули наружу. — Чёрт возьми, — пробормотала она, заглушая голос руками. Она ненавидела себя — за горечь, сочившуюся в голосе, за то, что она не могла сохранить бесстрастность, за то, что Кейтлин всё ещё имела над ней власть. Она ненавидела то, что при виде неё всплывали все воспоминания, все сожаления, все боли, которые она пыталась закопать глубоко внутри. Грудь сдавило, в голове всё ещё пульсировало от похмелья. Она думала, что возвела вокруг себя стену, барьер, достаточно сильный, чтобы не пустить Кейтлин. Но хватило всего нескольких минут наедине с ней, чтобы всё это разрушить. Она вздохнула, откинув голову на шкаф с мягким стуком. В воздухе всё ещё витал запах клубники, и от этого у неё скрутило живот.