What We Once Were (Какими мы были когда-то)

Будильник Вай зазвонил в 3:45 утра, пронзительный звук прорезал тишину её маленькой квартиры над пекарней. Она застонала, смахнув часы с тумбочки, и свесила ноги с края кровати. Мышцы болели от беспокойной ночи, но она всё равно заставила себя встать. Не было времени размышлять о бессоннице или о тяжести в груди. Ей нужно было приготовить тесто и разогреть духовку. К четырём часам утра она уже была на кухне внизу, завязывала фартук за спиной и с механической точностью доставала ингредиенты. Мука, сахар, дрожжи — всё это уже было в основе мышечной памяти. Замесить, перемешать, положить кусочек масла в тесто для утренних круассанов. Руки двигались на автопилоте, но в голове то и дело всплывали мысли, от которых она безуспешно пыталась избавиться. Кейтлин. Вай тряхнула головой, словно этим движением могла физически вытолкнуть из своего черепа воспоминания о вчерашнем дне. Снова увидев Кейтлин — стоящую прямо здесь, в пекарне, с более мягким взглядом, чем помнила Вай, но всё таким же пронзительным — она разорвала то, что, как думала Вай, ей удалось залатать. Напряжение в челюсти вернулось, когда она с силой, превышающей необходимую, отбила кусок теста. Было легче сосредоточиться на работе. Хлеб — в духовке, выпечка — на прилавке, столешницы — вытерты. Движения были привычными, монотонными, успокаивающими. Но даже когда она оттирала столешницы, лицо Кейтлин не выходило из её головы. То, как она смотрела на Вай — нерешительно, выискивающе — словно она хотела что-то сказать, но не знала как. К семи утра пекарня наполнилась ароматом свежеиспечённого хлеба и кофе. Вай перевернула табличку на двери в положение «ОТКРЫТО», убрала волосы назад и переместилась за прилавок. Она как раз закончила выкладывать на витрину золотисто-коричневые круассаны, когда над дверью зазвенел колокольчик, возвещая о первом клиенте за день. Мэдди. — Доброе утро, Вай! — прощебетала Мэдди, её голос был бодрым и весёлым, словно она уже выпила три чашки кофе, прежде чем выйти на улицу. Она подскочила к стойке, вся сияющая и энергичная, словно в мире не было ни единой тени, которая могла бы омрачить её день. Вай выдавила из себя вежливую улыбку, хотя ей казалось, что её лицо вот-вот треснет от прилагаемых усилий. — Доброе утро, Мэдди, — сказала она, сохраняя непринуждённый тон, и перекинула через плечо чистое полотенце. — Что я могу тебе предложить? Улыбка Мэдди стала шире, когда она облокотилась на стойку, её глаза загорелись, когда она увидела поднос с клубничными круассанами. — Это... Боже мой, это они! Ты действительно их сделала! — она захлопала в ладоши, как ребёнок, впервые увидевший своё любимое лакомство. — Ты лучшая, Вай. Серьёзно. Улыбка Вай стала натянутой, но не померкла. Она взяла щипцы и аккуратно положила два клубничных круассана в небольшой бумажный пакет. — Специальный заказ, верно? Решила попробовать, — сказала она ровным, насколько могла, голосом. Энтузиазм Мэдди был заразителен, хотя Вай была не в настроении его улавливать. — Ты даже не представляешь, как много это значит, — сказала Мэдди, практически подпрыгивая. — Кейтлин любит клубнику. Серьёзно, это её слабость. Она будет в восторге, когда я принесу ей это. Большое спасибо, Вай! Вай с трудом сглотнула, горечь поднялась комком к горлу, как желчь. Она передала Мэдди пакет, слишком сильно сжимая пальцами бумагу. — Рада помочь, — сказала она, с трудом выговаривая слова. Мэдди потянулась за кошельком, но Вай отмахнулась от неё. — Первый заказ на сегодня за счёт заведения, — пробормотала она, уже отвернувшись, чтобы заняться перестановкой витрины. — О, ты потрясающая, — сказала Мэдди, её улыбка стала шире, когда она засунула пакет под мышку. — Серьёзно, ты просто спасительница. Кейтлин это понравится, я точно знаю. Видела бы ты её лицо, когда она получает то, что ей нравится — это самое милое зрелище на свете. Вай сжала край витрины с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Она не верила, что у неё найдутся силы, чтобы ответить, поэтому просто кивнула. — В любом случае, спасибо ещё раз! Ты лучшая, Вай. Скоро увидимся! — прощебетала Мэдди. Над дверью зазвенел колокольчик, когда она практически выскочила из пекарни. Как только дверь за ней закрылась, Вай резко выдохнула, её дыхание вырвалось с дрожью. Руки сжались в кулаки, когда она уставилась на пустое место, которое только что занимала Мэдди. От одной мысли о том, как Кейтлин откусит кусочек круассана и улыбнётся Мэдди с той же теплотой, которую она дарила Вай, у неё скрутило желудок. Она провела рукой по лицу, пальцы коснулись шрама на брови, и она горько рассмеялась. «Конечно, она любит клубнику», — пробормотала Вай себе под нос, её голос был тихим с нотками разочарования. На мгновение она подумала о том, чтобы перевернуть табличку обратно на «ЗАКРЫТО», запереть дверь и отправиться прямо в спортзал. Ей нужно было что-то ударить. Сильно. Боксёрскую грушу, стену, что угодно, что могло бы выдержать силу всего, что она пыталась держать в себе. Но она не двинулась с места. Вместо этого она уставилась на ряды свежеиспечённого хлеба и выпечки, тёплый свет из духовки отбрасывал мягкие тени по всей комнате. Теперь это была её жизнь — тихая, предсказуемая, безопасная. Она выбрала её, ушла от хаоса улиц, от насилия и крови и постоянной борьбы за выживание. Но иногда этого казалось недостаточно. Иногда ей казалось, что она просто плывёт по течению, ожидая чего-то или кого-то, что уже не вернётся. Она вздохнула, покачала головой, схватила тряпку и снова принялась протирать стойку, хотя она и так была безупречно чистой. «Соберись, Вай», — пробормотала она себе под нос. В воздухе витал запах свежего кофе, смешиваясь с ароматом корицы и масла, но это не приносило спокойствия, как обычно. Сегодня это ощущалось просто пустотой.              

***

Кейтлин тащилась по коридорам штаб-квартиры миротворцев, её шаги были тяжёлыми, а мысли — туманными после бессонной ночи. Она редко опаздывала, практически никогда, но сегодня она просто не могла собраться с силами, чтобы встать с кровати вовремя. Усталость сквозила в каждом её движении, а форма казалась тяжелее обычного, когда она наконец добралась до своего кабинета. Она даже не успела сесть за стол, как дверь распахнулась. Мэдди. — Доброе утро, любимая! — прощебетала Мэдди, практически лучась энергией, что резко контрастировало с вялостью Кейтлин. Она вошла в кабинет, как будто была здесь хозяйкой, с обычной яркой улыбкой и уверенностью в себе, которой Кейтлин обычно восхищалась, но сейчас у неё не хватало на всё это терпения. Прежде чем Кейтлин успела что-то сказать, Мэдди наклонилась и быстро поцеловала её в щёку. — Ты выглядишь уставшей, — сказала она, и её голос слегка смягчился. — Не выспалась, да? Не волнуйся, я принесла тебе кое-что, что тебя подбодрит! — она полезла в небольшую сумку и достала аккуратно завязанный пакет. Кейтлин напряглась от поцелуя и слишком фамильярного тона. — Мэдди, — резко сказала она, отступая назад и скрещивая руки. Интонация получилась более грубоватой и повелительной, чем она намеревалась. — Мы уже говорили об этом. В офисе мы должны оставаться профессионалами. А что, если кто-то тебя увидит? Улыбка Мэдди дрогнула, всего на секунду, прежде чем она вернула её на место. — Точно. Простите, командир, — быстро сказала она, её тон был лёгким, но немного натянутым. Она положила пакет на стол Кейтлин, отступив на шаг. — Не хотела переступать черту. Я просто подумала... знаешь, тебе не помешает подкрепиться. Круассаны с клубникой. Вай их специально приготовила. Кейтлин замерла. Её взгляд метнулся к пакету на столе, а грудь сжалась при упоминании имени Вай. Мэдди не заметила — или сделала вид, что не заметила — она слегка помахала ей рукой, а после направилась к двери. — Наслаждайся, — сказала Мэдди через плечо, её жизнерадостность слегка померкла. — Я свяжусь с тобой позже. Когда дверь за ней щёлкнула, Кейтлин испустила долгий вздох, опускаясь в кресло. Чувство вины скрутило её живот, острая боль заставила её прижать пальцы к вискам. Мэдди этого не заслужила. Она просто пыталась помочь, пыталась принести немного света в утро Кейтлин, а Кейтлин набросилась на нее. «Я извинюсь позже», — пробормотала Кейтлин себе под нос, откидываясь на спинку стула и уставившись на пакет на столе. Она придвинула его поближе и осторожно развязала шнурок. Круассаны внутри были идеальными — золотисто-коричневые, маслянистые, с ярко-красной клубничной начинкой, выглядывающей из складок теста. Кейтлин взяла один их них и на мгновение задержала его в руках, прежде чем откусить. Сладость клубники поразила её сразу же, а терпкость уравновешивалась маслянистой корочкой круассана. Всё было идеально — именно так, как она любила. Она прикрыла глаза, вкус вызвал в памяти столь яркие воспоминания, что у неё защемило сердце. Она не говорила Вай, что любит клубнику. Ей это было не нужно. Вай сама догадалась, как и всегда. Это было особенностью Вай. Она не задавала вопросов; она просто знала. Она замечала мелочи — то, как Кейтлин всегда брала клубничные пирожные на вечеринках в поместье Кирамман, то, как она задерживалась у рыночных прилавков, где продавались свежие ягоды. Вай видела Кейтлин так, как никто другой никогда не видел, даже Мэдди. Кейтлин отложила круассан, аппетит пропал, когда воспоминание накрыло её. Она откинулась на спинку стула, уставившись в потолок, и мысленно перенеслась во вчерашний день. Увидев Вай в пекарне, стоящую за прилавком, с открытыми татуировками, с закатанными рукавами и волосами чуть короче, чем помнила Кейтлин — всё это пробудило в ней что-то, что она так старательно пыталась похоронить. Вай даже не взглянула на неё, не посмотрела по-настоящему. Она избегала взгляда Кейтлин и тщательно контролировала свои движения, а голос оставался небрежным. Но Кейтлин чувствовала напряжение между ними, тяжесть всего невысказанного. Это витало в воздухе, тяжёлое и удушающее, и Кейтлин не могла перестать думать, не слишком ли поздно. «Слишком поздно для чего? — горько подумала она, закрывая глаза. — Для нас? Для того, что у нас было?» Ей было ненавистно даже думать об этом. Сейчас она была с Мэдди. Мэдди, которая была доброй и светлой и всегда знала, как заставить её улыбнуться. Мэдди, которая не стеснялась показывать свою привязанность, которая приносила ей круассаны и смеялась над её ужасными шутками. Мэдди, которая заслуживала гораздо большего, чем вялые попытки Кейтлин дать ей то, в чем она нуждалась. И всё же... это было совсем не то. Как бы Кейтлин ни пыталась сосредоточиться на Мэдди, её мысли всегда возвращались к Вай. То, как Вай бросала ей вызов, подталкивала её, понимала её. То, как Вай целовала её — сначала медленно, потом жадно, словно она отчаянно пыталась запомнить каждый дюйм её тела. Эти поцелуи были всепоглощающими, такими, от которых у Кейтлин перехватывало дыхание, и она забывала обо всём на свете. Она снова взяла круассан и долго смотрела на него, прежде чем откусить ещё кусочек. Сладость была слишком сильной, приторной, от которой у неё перехватило горло. «Неужели уже слишком поздно?» — прошептала она себе по нос, и её голос был едва слышен в пустом кабинете. Но ответа не последовало. Только слабый гул города за окном и далёкое эхо воспоминаний, от которых она никак не могла избавиться.              

***

Вай лежала в постели, уставившись в тёмный потолок своей маленькой квартиры над пекарней. Сон не шёл, как бы она ни старалась отключить свой разум. Месяцами ей удавалось прятать мысли о Кейтлин под рутиной выпечки и управления пекарней, её кулаки лишь изредка зудели от желания подраться. Но теперь, снова увидев Кейтлин — стоящую в её пекарне, выглядящую такой безупречной и неприкасаемой, пока Вай боролась со всем, что осталось невысказанным, — она не могла выбросить её из головы. Она повернулась на бок и в раздражении ударила кулаком подушку. Ночная тишина давила на неё, тяжёлая и гнетущая, и ей казалось, что она может выползти из собственной кожи, если останется в этой постели ещё ненадолго. Со стоном она перекинула ноги через кровать и села, запустив руку в свои короткие розовые волосы. «К чёрту всё это», — пробормотала она, хватая куртку и ботинки. Ей не потребовалось много времени, чтобы решить, куда пойти. Заун всегда звал её, когда она чувствовала себя подобным образом — когда гнев и беспокойство становились слишком сильными. Нижний город был грязным, громким и жестоким, но при этом честным, каким Пилтовер никогда не был. Сегодня ей не нужны были ни пирожные, ни светские беседы, ни притворство, что всё хорошо. Она хотела шума. Насилия. Всё, что угодно, лишь бы заглушить воспоминания, терзающие её разум. Она направилась в «Яму» — подпольный бойцовский клуб, где она прославилась в те времена, когда жизнь была проще. Тогда ей не было дела до последствий и чувств. Воздух внутри был спёртым от пота и дыма, звуки ударов кулаков по плоти эхом разносились по тускло освещённому помещению. Прошло совсем немного времени, прежде чем кто-то узнал её. — Вай? — раздался голос, наполовину недоверчивый, наполовину взволнованный. — Ни хрена себе. Я уж думал, ты совсем расслабилась. Она ухмыльнулась, дёрнув уголком рта вверх. — Возможно, но я подумала, что стоит посмотреть, все ли вы по-прежнему дерётесь как кучка дилетантов. Этого вызова было достаточно, чтобы вывести её на ринг. Она даже не колебалась. Ощущение от ударов кулаков по чьему-то телу — ритм, адреналин — всё это вернулось к ней в одно мгновение. Впервые за несколько месяцев она почувствовала себя живой. Она двигалась так, будто никогда не останавливалась, уклонялась, нанося ответные удары, её мышцы помнили этот танец ещё до того, как это воспринимал мозг. Естественно, бой закончился в её пользу. Но это даже близко не было к тому, чего ей хотелось. Когда её противник упал на землю и остался там лежать, толпа взорвалась криками, но Вай едва ли обратила на это внимание. Она по привычке подняла кулаки вверх, а затем вышла с ринга, адреналин всё ещё бурлил в её крови. Следующей остановкой был бар. Она заказывала напиток за напитком, каждый из которых шёл мягче предыдущего. Она не напивалась так сильно уже много лет — с тех самых пор, как она металась между драками и принятием неверных решений. Но сегодня вечером она позволила себе расслабиться. Алкоголь приятно отвлекал, притупляя боль в груди и заглушая голос в голове, который не переставал шептать имя Кейтлин. К тому времени, как она ворвалась на танцпол, она была достаточно пьяна, чтобы больше ни о чём не беспокоиться. Музыка гремела громко, басы отдавались в её теле, когда она двигалась в такт. Было приятно отпустить себя, позволить алкоголю и музыке взять верх. Её взгляд привлекла симпатичная девушка — высокая, с тёмными волосами и лукавой улыбкой, которая обещала неприятности. Она скользнула к Вай, положив ладони на её бёдра, и они начали двигаться в унисон. Вай не спросила её имени. Она не хотела его знать. Танцпол превратился в сплошное месиво из жара и тел, и Вай позволила себе затеряться в нём. Её руки блуждали по талии девушки, губы касались её шеи. Алкоголь притуплял всё — мысли, чувство вины, желание остановиться. Она не остановилась. Ночь закончилась одноразовым перепихоном. Девушка затащила её в маленькую, тускло освещённую квартиру неподалёку. Секс был грубым, неистовым и отчаянным, и Вай взяла инициативу на себя. Она прижимала девушку к себе, её движения были сознательными, решительными, но мысли были где-то в другом месте. Как бы она ни старалась сосредоточиться на моменте, на теле под ней, этого было недостаточно. Мысли предали её. Она увидела не тёмные волосы девушки — она увидела волосы Кейтлин. Не её хриплые стоны звенели в ушах Вай — это был голос Кейтлин, шепчущий её имя. Вай хотела не её тело — она хотела тело Кейтлин. И она ненавидела себя за это. Ненавидела за то, что разум отказывался отпускать её даже сейчас. Ненавидела то, как она цеплялась за воспоминание о Кейтлин, словно это было единственное, что удерживало её на земле. Когда всё закончилось, девушка быстро уснула, лениво положив руку на грудь Вай. А Вай всё лежала, уставившись в потолок, её желудок скручивало от отвращения и сожаления. Она говорила себе, что Кейтлин пошла дальше, и ей нужно сделать то же самое. Но это не было похоже на движение вперёд. Это было похоже на бег по кругу, на погоню за чем-то, что она никогда не сможет поймать. Она осторожно выскользнула из-под руки девушки, молча натягивая на себя одежду. В квартире слабо пахло дымом и дешёвыми духами, воздух был спёртым и удушливым. Она не потрудилась оставить записку. Прогулка до дома была холодной и тихой, улицы Зауна почти опустели в этот час. Вай засунула руки в карманы куртки, голова раскалывалась от алкоголя, в груди было пусто. Она думала, что драка, выпивка, танцы — всё это поможет ей почувствовать себя лучше. Но вместо этого она просто чувствовала себя... потерянной. Когда она пришла домой, в пекарне всё ещё слабо пахло хлебом и сахаром со вчерашнего дня, но тёплая атмосфера не успокаивала её, как бывало обычно. Она поднялась по лестнице в свою маленькую квартиру и рухнула на кровать, не потрудившись снять ботинки. Глядя в потолок, она испустила долгий, дрожащий вздох. Руки сжались в кулаки, когда тяжесть всего этого навалилась на неё. Она думала о Кейтлин. О её пронзительных голубых глазах, о её уверенном голосе, о том, как она прикасалась к Вай, словно она была чем-то, за что стоило держаться. «Двигайся дальше, задница», — с горечью пробормотала Вай, и её голос прозвучал слишком грубо в тишине комнаты. Она закрыла глаза, но сон не шёл. Были только воспоминания.