Неправильный ангел

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи еще хоть четверть века —

Всё будет так. Исхода нет.

Умрёшь — начнёшь опять сначала

И повторится всё, как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.

(А. Блок)

—————

Мир, в котором справедливость определяет одна личность. Мир, в котором правят деньги и статус. Мир, где выделяться - значит подписать билет в один конец. Причём конец этот вряд-ли будет радужным. А вот улыбки остальных будут. Они ведь только этого и жаждут - изгнания другого. Безгрешных нет - в этом уж он уверен. Что здесь, что там, что внизу - все равны. Абсолютно. Точно. Безоговорочно. Но остальная масса почему-то не согласна. Своих стараются превознести, идеализировать. А оставшихся закопать поглубже в грязь. Он не хотел следовать приказам ни этих, ни тех. В конечном итоге и Рай и Ад едины, без одного смысл второго пропадает. Но никто этого не видел, вечная война продолжается изо дня в день. Осаму Дазай - ангел, что утратил суть уже давно, с самого появления в этом странном месте, что все называют "Раем". Он сам бы, скорее, назвал это помойкой душ, что решили откупиться, лишь бы не гореть на адовых сковородах. Он не подчиняется идиотским законам и приказам, а пытаться переубедить упрямого ангела, что всегда сам себе на уме бесполезно. Слишком многие уже пострадали от его рук после подобных "взываний к разуму". Разум его был неплох, это признавал даже Создатель, коему Дазай ежедневно доставлял массы проблем. Ни одна из задач не была выполнена напрямую, ведь, во-первых, шатен и сам неплохо представляет что и как нужно сделать для "блага людишек", которым прикрывается Всевышний. А во-вторых ему просто плевать. Какая разница, что ему будет за невыполнение приказа? Справедливости нет, блага нет, так зачем вообще стараться вписываться в не им придуманные рамки? Ещё будучи человеком он решил, что смысла в жизни как таковой нет, а значит и жить не обязательно. Только вот долгожданной свободы после смерти он не нашёл: теперь приходилось сидеть здесь, уже на "конечном этапе". Правда, среди старших ангелов, что вычурно называли себя серафимами, ходил слух, что и третий тоже имеется. - Даже мы не бессмертны. После Рая и Ада конец един, к сожалению. Каждый попадает, по слухам, в идеальное место. Неизвестно, сохраняется ли там воспоминания и разум, есть ли там вообще что-то. Но попадают туда после определенного срока безупречной работы. - подобные разговоры постоянно ходили между ними, но заканчивалось любое обсуждение одинаково: конец един и прекрасен и ждëт каждого, кто хоть немного старается сделать себя лучше. Но Осаму не верил ни слову, слишком давно в нëм умерла всякая надежда на спокойствие. Сначала жизнь на Земле, полная одной только болью и страданием. Здесь всë тоже не очень-то менялось. Только возможностей ещё меньше: внизу хоть получалось приблизить кончину. Хотя Дазай и здесь пытался лишить себя пусть и "ангельской", но такой надоевшей жизни. За подобные попытки, за сомнения в Создателе и просто из неприязни его и называли Падшим. Но пал он не во имя идиота, что также пошëл наперекор правилам, правившего сейчас в Аду. Нет. Его Осаму презирал ещё больше. Пасть он готов был во имя людей, у которых ещё был хоть и жутко ничтожный, но шанс на исправление. Это он понял довольно давно, когда откликнулся на самый первый зов. В груди заполыхал безумный страх, но ощущался он как-то чуждо. Осаму даже не сразу понял, что именно произошло. Но взяв себя в руки, он всë же смог отозваться и спуститься с взывавшему пока в невидимой форме. Хотя жаль, ведь с огромными белыми крыльями и в белой же одежде он бы выглядел весьма эффектно. Но Звавшим оказался какой-то четырëхлетний ребëнок, запертый в странном подвале, так что это было бы даже излишним. Осаму не сразу понял, что происходит, да что там. Самого ребëнка заметил не сразу. Тот сжался в углу и сидел, дрожа от страха. Дазай опустился рядом с ним на колени, хмуро оглядев. Ярко-рыжие волосы спутались и поблëкли в тëмном помещении. Голубые глаза смотрели сквозь Дазая. Внутри что-то дрогнуло. Пытать ребëнка - это уж слишком. Но как успокоить он пока не знал, ведь не может даже показаться малышу. О этой напряженности он совсем не знал как поступить. В раздражении встаëт и разворачивается. Он тут не помощник. Остановил его совсем тихий, почти неслышный всхлип. - п-пожалуйста.. я больше не хочу в комнату с ножами... Дазай обернулся. Вновь присел на колени перед ребëнком и заговорил - успокойся, ты не один. Малыш заозирался, не понимая, откуда идëт странный голос - кто ты?.. - твой друг. Не бойся. Ты должен быть сильным, если хочешь, чтобы это всë закончилось. Договорились? Я буду приходить к тебе иногда, лишь позови - хорошо.. Но всё же кто ты? - ребëнок уже выглядит значительно спокойнее, начинает оглядываться в поисках говорящего. Осаму задумался. Не имя ведь ему называть?.. - зови меня Страж. *** Сейчас же Осаму гуляет спокойно по "городу". Хотя, даже городом это назвать трудно: все строения в Раю выглядели странно, шатен так и не смог привыкнуть к этому. Всë слишком ослепительно-белое и какое-то.. пустое? Холодное? За несколько лет, проведенных здесь, он уже забыл, как всë выглядит в мире людей. Кстати о людях.. Осаму, как и обещал, всë ещё иногда "прилетает" к рыжику, что уже давно вырос. Ну, как "вырос"? Стал достаточно взрослым, чтобы прекращать почти ежедневный досмотр. Дазай никак не мог себе признаться, что после того первого случая довольно часто приходит к ребёнку. Почти ничего не говорит, только если того требуется подбодрить или успокоить, что в последнее время происходит всë реже. Не то чтобы Осаму был этим недоволен, просто.. то, что рыжик постоянно сдерживает эмоции и берёт на себя столько трудностей очень напрягало ангела. Помнит сам, что значит жить с грузом из эмоций. Но вмешиваться он не планирует, только если заметит, что подопечный перестает справляться. Сейчас же шатен просто сидит у ворот, отделяющий Рай от остального неба, в котором спокойно действовала гравитация и не спасали никакие крылья. Ходили слухи, что неугодных ангелов скидывали как раз с обрыва за вратами. Этим грозили и самому Дазаю, но тот даже не слушал. Ему плевать, вести себя по-другому от таких "угроз" он не станет. Сами ворота были по-настоящему огромными. Не известно толком, для чего они вообще нужны. По крайней мере, это точно неизвестно Дазаю. А вот неприятности, исходившие от подлетавшего к нему "Серафима" вполне известны. Тот на лету небрежно поправлял отделанные золотом белые одежды, глядя на Осаму сверху вниз. - тебя снова вызывает Создатель, - в голосе слышится насмешка и плохо скрытое злорадство. - Ничего хорошего это для тебя не предвещает, верно ведь? Шатен с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза. Вот что за детские насмешки?.. - а тебе, гляжу, завидно? Меня вызывают чаще чем всех вас вместе взятых. Наверняка тоже хочется побыть с Ним наедине? - падший открыто смеëтся, глядя как вспыхнули щëки высшего Ангела. А вот когда та приставляет к его горлу копьё пропустил - не смей открывать свою поганую пасть в сторону Всевышнего, щенок, - в глазах полыхал бешеный огонь, крылья угрожающе трепыхались за спиной. Но Дазай даже бровью не ведёт, скучающе глядя на лезвие у горла, что задевает край бинтов. - вечно ты пытаешься как-то выделиться.. Хамишь, чересчур часто спускаешься на землю. Недоброе у тебя на уме твориться, - давление на шею усиливается. Осаму криво усмехнулся, стараясь хоть немного отклоняться. Всë же неприятно чувствовать холодный металл. Но его лишь сильнее оттесняют к воротам. Краем глаза шатен замечает других Серафимов, что обступают их со всем сторон. - это что - бунт? - Осаму оглядывает их уже без малейшей тени улыбки. Дело принимает уже серьёзный оборот. Теперь пришёл черëд Серафимов смеяться - бунт? О нет, это месть, Дазай. Ты столько гадостей сделал всем нам. Вечно умничаешь, суëшь нос в чужие дела и не только. Ещё и самого Господа оскорбляешь, а такое не забывается. Так что.. Еë прервала вспышка света, больно ударившая по глазам. Осаму жмурится, пользуется моментом и отступает, натыкаясь спиной на ворота. Вспышка меж тем опустилась наземь. Дазай быстро догадался, чем, а точнее кем, является этот пылающий силуэт. - ничего себе, какая милость снизошла по наши грешные, точнее, безгрешные души! - губы непроизвольно растягиваются в усмешке. Сейчас что-то будет.. Серафимы как по команде склонили головы в поклоне. Создатель оглядел их и плавным жестом пригласил вновь встать. А после оборачивается к шатену. - снова затеваешь раздор меж братьями и сёстрами, Дазай? - голос будто разочарованный, но странные нотки очень напрягают шатена. Что-то здесь не то.. - ты и на моë приглашение не откликнулся.. Непорядок... Ты слишком много всего творишь в последнее время. Всяко выше привычного и, тем более, дозволенного. Я уже слишком долго это терплю, не думаешь? Ангел хмурится. К чему весь этот монолог? да еще и золотой посох Судьбы в руках Всевышнего, как все кличат эту палку, ярко вспыхивает красным. Ничего хорошего это не предвещает. - и что же я сделал не так, позвольте узнать? - лицо теряет всякое выражение. Он ведь сегодня правда ничего не сделал. Хотя, вряд ли им всем нужен повод, чтобы изгнать его.. За последнюю мысль мозг отчаянно зацепился, обрабатывая. Его действительно хотят сместить? Почему сейчас? Хотя, если так подумать, всë к этому и шло. Кому под боком нужен персональный демон, что высасывает все соки, не давая нормально функционировать? Сейчас он здесь словно злокачественная опухоль, лечить которую уже нет смысла, а единственный смысл - уничтожить, вырезать, избавиться. Правда, возникает вопрос, куда его денут? Если он творит "такое" в Раю, то что же будет в царстве демонов? Да свержение Люцифера, не иначе.. Да и на землю его никто не пустит, слишком рискованно... За этими размышлениями он совсем не заметил, как пропустил большую часть "объяснений" от Господа. - ..от тебя намного больше проблем, чем реальной пользы. К тому же, вместо того чтобы направлять действия людей в нужное русло, чем мы все и должны заниматься, ты всё время летаешь к одному и тому же смертном уже.. почти десять лет! Это ставит под угрозу всë наше существование. А мне, как единственному, кто может поддерживать баланс в мире, приходится принимать меры.. - и что же конкретно меня ждëт? - Дазай без всякого стеснения прервал раздражающую терраду. Ему нужно понимать, к чему готовиться, а не слушать рассуждения о том, как много всего плохого он сделал. Господ снисходительно посмотрел на него. Посох всë ярче сверкал алым. - у меня не остаëтся выбора, кроме как полностью очистить твою память. Забудешь и свою земную жизнь, и прибывание здесь. Так будет лучше Осаму замер, глядя на него шокированно. Сердце на несколько секунд замерло, в горле встал ком, затрудняющий дыхание. Память? Все воспоминания канут в небытие? И после этого кто-то верит в святость и справедливость "Владыки мира"? Не такого ожидал Дазай. Да и для остальных это явно было шоком. Серафимы переглядывались между собой, на лицах мелькает недоумение. Посох меж тем уже освещает всë вокруг. В этих тенях, подсвеченных алью, Осаму чудится разлитая кровь. Это лишь мешает сконцентрироваться и понять, что делать. Смотрит на ворота, но быстро отметает этот вариант - наверняка заперты. Создатель поднимает посох и направляет на шатена - прощай.. Осаму срывается с места и расправляет крылья и одним взмахом взмывает в воздух. Времени оглядываться нет, сейчас нужно придумать, где укрыться от напасти. Он поднимается всё выше и выше, ветерок трепет волосы, прохладные струи воздуха скользят меж перьев. Но времени, чтобы обратить на это внимание нет, глаза уже слезятся от встречных потоков. В ушах звенит от поднимающихся снизу криков. Началась охота.. Дазай и не заметил, как поднялся выше преграждающей стены. Дышать из-за разряженной атмосферы здесь сложно. Лëгкие горят огнëм, не давая вдохнуть полной грудью. Мышцы крыльев ноют из-за быстрого передвижения. Он оглядывается, прикидывая, куда улететь. Но замечает в дали крупный шестикрылый силуэт. - зря ты это начал, Дазай. Делаешь лишь хуже.. - голос Господа разносится раскатами по всему небу. За ним виднеются силуэты высших ангелов. Дазай бессильно опускается на стену, сложив крылья. Нервно закусил губу, теребя край хитона. Глаза нервно бегают в поисках выхода. Но вокруг только ворота и.. пропасть. Шатен вновь оглядывается на подлетавших всë ближе и ближе. Чтож.. Если другого выхода нет.. Осаму закрывает глаза и делает шаг назад, чувствуя как гравитация отклоняет его назад и.. пустота. Он прижал крылья как можно ближе к телу, чтобы не повредить, и просто закрыл глаза. Воздух обжигал кожу, жëг бинты и белые перья, глаза слезились от стремительного падения. Но на душе спокойно. Главное, что он остался при своих воспоминаниях и умирает относительно свободным. До земли уже не так много, тело горит. В голове бьëтся запертой в клетке птицей мысль: выжить. Выжить и отомстить. Крылья расправляются сами, замедляют падение и.. сгорают. Шатен обессиленно кричит от боли , сквозь свист в ушах слышится треск костей, запах горелой плоти и перьев оседает в носу, опаляет слизистую. До земли не больше сорока метров. Спина ноет и пульсирует, конечности уже не чувствуются, всë пылает и тянет болью. Десять метров, девять.. Глухой удар о землю и скорбная тишина мира, приветствующая возвратившегося блудного сына.