Неправильный ангел

"Если хочешь понять людей, не слушай, что они говорят."

Антуан де Сент-Экзюпери. Цитадель

Если хочешь понять человека,

Не слушай, что он говорит.

Притворись дождём или снегом

Изучай, как он молчит.

Как вздыхает и смотрит мимо,

Что улыбку рождает в нём.

Посмотри, каков он без грима,

С которым мы все живём.

Наблюдай, как он входит к детям,

К нищим, страждущим и больным.

Будь как солнце, как тёплый ветер,

Стань на время ты им самим.

Не старайся быть хуже, лучше,

Без оценки смотри сейчас

Прямо в сердце его и в душу,

В глубину незнакомых глаз.

Если хочешь понять другого,

В глубь иди тогда, не вовне.

Не всегда стоит верить слову,

Часто истина - в тишине.

Быть частью большой организации сложно. Много конкуренции, ответственность, стресс... Ещё сложнее если эта организации не совсем.. обычная и законная. Риск сесть в тюрьму нарастает с каждым днём, прямо пропорционально росту влияния организации. А когда все эти составляющие вместе.. Начинается очень "весëлая" и непростая жизнь. Мори Огай никогда ни на что не жаловался, хоть занимать почти ведущее положение в самой Портовой мафии, быть приближëнным босса и по совместительству одним из немногих высококвалифицированных врачей было не такой уж простой задачей. Совмещать деятельность в мафии и лечение в собственной больнице было не просто, частые бессонные ночи изматывали, экономика мафии падала, а опасность быть убитым вражескими силами лишь возрастала. Каждый поступивший на нейтральную территорию больницы преступник мог всадить в него пулю. Но пока везло - врач отделывался лишь несколькими шрамами да отметинами. Дела мафии в последнее время совсем плохи: влияние падает, шестëрки поднимают бунт, а босс почти присмерти. Последний пункт вызывал в верхушках мафии больше всего беспокойства. Помутнение сознания босса приводило к поминутным потерям авторитета и денежных средств, что становилось чрезвычайно опасным, учитывая масштаб принятых им решений. В конце концов, даже далëкий от управления человек мог понять, что уничтожение относительно нейтральных организаций решение откровенно глупое. В голове Огая уже потихоньку созревания план по устранению главы, ибо такое поведение уже ни в какие ворота ни шло. Но как всегда имелось значительное "но". Для исполнения плана требовался надëжный свидетель. Тот, кто не сдаст его кровавых похождений. Тот, чья смерть в случае чего не вызовет подозрений. Человек, который по интеллекту не уступал бы ему самому. Такого человека, к сожалению, в мафии не водилось. Пока не водилось. Всë изменилось одним апрельским холодным вечером. Мори возвращался в больницу с очередного дежурства. Вновь пришлось "корректировать" приказы босса, чтобы не развязалась борьба с другими организациями. Вокруг темно и тихо, ни души. Хотя, последний вывод был весьма поспешен. Огай заметил на траве чьë-то тело. Парнишке на вид было не больше пятнадцати. Весь ободранный, с огромным количеством подпаленных бинтов. На спине сквозь белую рубаху были видны две странные раны. Кожа вокруг покрыта запëкшейся кровью, сами отметены будто прожëнны расколëнным металлом до мяса и кости. Врачебный долг не позволял оставлять мальчишку тут в таком состоянии. К тому же больница ни так далеко, так что Огай решил побыть благодетелем и, осторожно подняв шатена на руки, продолжил путь к белоснежному зданию. Оно грозно возвышалось над другими постройками района, привлекая внимание. Мори с парнем на руках проследовал в помещение и понëс в одну из палат. *** Боль. Это было первое, что он почувствовал при пробуждении. Каждую кость будто раздолбили в крупные осколки кувалдой, особенно стараясь над позвоночником. Мышцы от перенапряжения ныли, их сводило в судорогах, причиняя лишь новые волны несностной боли. Голова раскалывалась, в висках стучало и пульсировало. Слух застилал монотонный гул. Перед глазами танцевали цветные круги. Но хорошей новостью было то, что он в принципе жив. Факт, на самом-то деле, поражающий. Осаму тихонько шипит от жуткой боли и старается хоть немного приподняться и открыть глаза. Тело слушается с трудом, малейшее движение даже кончиком пальца приводило к волне агонии. В глаза ударила яркая вспышка, ослепившая на мгновенье. Белый потолок, такие же стены и неястная тëмная фигура за столом. Неужто ничего не вышло?... Мгновенно нарастающую панику прервал тот самый силуэт, который оказался темноволосым мужчиной лет сорока, в белом халате. Вид его не внушал доверия, тëмные глаза следили за каждым движением Осаму. Дазай хмурится, внимательно оглядываясь вокруг. - как себя чувствуешь? - первым нарушил тишину мужчина. В его голосе звучала поддельная дружелюбность, но холод шатен очень ясно чувствовал. - жить буду, к сожалению.. - старался говорить холодно и без подробностей. Раз он жив, то не мешало бы продумать план дальнейшей жизни. А то не очень как-то шататься без цели в ожидании, пока наверху поймут, что он не умер при падении. - к сожалению? - мужчина слегка поднял бровь, изучающе осмотрев его уже в который раз за последние минуты. Дазай попытался сесть, но мгновенно отсëк эту идею. Под лопатками будто прошла пуля. И не одна. Жуткая боль заставила с тихим стоном вновь опуститься на койку. Планы о покорении мира смертных придëтся отложить минимум до выздоровления. Осаму прикрывает глаза и быстро погружается в сон. *** Встать он смог лишь спустя две недели, и то с трудом. Ноги не слушались, приходилось держаться за стену, чтобы не потерять равновесие. Результат не очень утешающий, но уже лучше, чем лежать, не имея возможности шевельнуться. За это время единственным человеком в его окружении был и оставался Мори-сан. Врач уходил лишь на несколько часов, оставляя для Осаму какие-нибудь книги, чтобы не было совсем уж скучно. По первости Осаму совсем не шëл на контакт: отмалчивался на любые вопросы и пару раз даже пытался сбежать, что не удалось лишь благодаря боли в конечностях. Но всё же со временем он разглядел в этом человеке вполне понимающего и умного взрослого, так что перестал сопротивляться лечению и даже отвечал на некоторые вопросы о себе. Может не совсем честно, не рассказывать ведь первому же встречному о своих хождениях "за седьмое небо". Но получалось вполне правдоподобно. Да и к тому же Осаму даже внешне подходил под описание подростка-самоубийцы, что вечно носит маски и не считается ни с чьим мнением. Во всяком случае, таким он хотел сейчас быть. Этапозиция казалось наиболее выгодной и интерестной, и, что более важно, была ему близка и понятна. А врач вроде вполне верил ему. Правда, взгляд этого человека напрягал с каждым днём всё больше. В нëм Дазаю чудилось глубокое, неизведанное ему доныне "что-то ", тëмное и опасное. Улыбка врача, явна неискренняя, натянутая, с каждым днём походила на оскал хищника, что придумал интерестную забаву с совсем новенькой жертвой. Но бывший ангел не мог здраво размышлять об этом. Сейчас хотелось забыться, не помнить этой чëрной несправедливости поступков небесных владык и просто побыть здесь. Не обязательно нормальным человеком, о такой роскоши он и не мечтал. Но хотя бы как-то взаимодействовать с миром, принëсшим в прошлом столько боли. Такую возможность ему вскоре и предоставил Мори. Он с каждым днём замечал в мальчишке задатки тех качеств, что были бы весьма полезны для мафии в целом, и для его, Огая, личных целей в частности. В парнишке он ясно замечал сходство с собой, а тëмные глаза будто так и взывали к ещё большему, непостижимому простому человеку миру. Что-ж, Огай готов его показать, открыть дверь в царство тени и мрака, подпольных тайн и нелегальной истории. Сумрачную обитель, что скрывают от простых обывателей. Именно этот момент он сам называл началом новой вехи в истории Портовой мафии. Не день, когда он захватил занял место босса. Не день, когда шестëрки и наркобароны наконец смирились с его новой политикой. Нет. С того дня, когда он подобрал с улицы мальчишку с лëгкими и полыми, словно птичьими, костями и запутавшейся, ищущей успокоение в темноте душой.